новолуния

У Ости в ладонях расцветают кровавые лилии в мелкую, почти черную точку. Мать заплетает ей волосы — две косички у висков, чтобы свести их на темечке — а Ости, накрепко зажмурившись, зажимает короткие стебельки молочными зубами у основания и рвет их с мясом. Она наспех выплёвывает лепестки и плачет в эти же ладони — мать больно дёргает волосы, заставляя вынырнуть из кровавого моря. — Ты демон, девочка, тебе не положено плакать. От их запаха дурно, в голове мутно и перед глазами расходятся облачные круги — ее личное гало. Лилии рвутся сквозь перламутровую кожу на плечах и груди, выстраиваясь в ровные отбитые кнутом линии, Ости выдирает их ещё в зачатке пинцетом. Она привыкла, те же рога лезли больнее. Кожа схватывается бляшками, похожими на мелкие луны, их можно бесконечно долго считать, перепрыгивая кончиками ногтей от одного к другому. — Как тебя зовут? — Магдалена, — лопается леденец, и карамельные осколки брызгают изо рта, Ости выплёвывает оставшуюся пустой палочку в сторону обочины. Она сегодня прокурено смуглая цыганская девка, тонущая дешёвыми туфлями в ставшим от жары пластилиновом асфальте. Из настоящего облика только кровавые слезы девы Марии чешутся у оснований ладоней, как следы от веревок, да глаза горят хищной живой бирюзой, отвлекая от мертвой сущности. — Расскажи мне, что тебя тревожит. Она касается руки земного мужчины, только что не знавшего, нужно ли ему делать то, что он задумал. — Моей семье нечего есть, у моих дочерей нет будущего… Ости уже слышит продолжение и ей невозможно скучно — этот парень обзавелся тремя женскими отпрысками, едва выйдя из возраста совершеннолетия. В местечке, где белые крошки-скорпионы по ночам ползают по ногам, а на обед тушат игуан и змей, вряд ли выживешь, чураясь криминала. Его жена прячет дочерей в норах с черными муравьями и не выпускает на ночь прикормленных бродячих собак, а когда не везёт, и отец не возвращается, они вчетвером питаются собачьими консервами и вулканической пылью. — Бог разрешил моему племени красть, — она подмигивает проигравшему ангелу, стоящему поодаль. — Почему бы тебе не сделать так, как ты считаешь нужным? Лет через двадцать весь наркотрафик в этом районе будет у него под контролем, только он потеряет всё, что у него есть сейчас. Астр гневно скрипит зубами, ему то нужно было, чтобы мужчина решил увезти семью. Ости хочет шагнуть в призванную воронку, но ее хватают за руку, сдирая зачатки соцветий, она оборачивается на твердое «спасибо» и улыбается в ответ. Дьяволу благодарность — плоские подкожные паразиты, циркулирующие вместо желчи. А оказавшись на небесах, она падает коленями о мрамор от боли, разорвавшей грудную клетку, словно сверхновая. Под плотным корсетом нет ни пятнышка живого места. Кто бы ты не был, (прекрати это, мне за тебя больно) я ненавижу тебя. — Можешь встать, зачем этот церемониал, мы не в аду. — Можешь пойти на хер, тебя там уже заждались. Она поднимает голову, чтобы посмотреть на заносчивого сынка Сатаны. Он весело ухмыляется и протягивает ей сильную руку. Ости игнорирует, поднимается сама и оставляет его в коридоре, хлестнув волосами на прощание. Соседка по комнате возмущенно орет, что не может на это смотреть, что даже на Земле она такого не видела, Ости одним мощным взмахом крыльев бесцеремонно распахивает двери — а не надо было селить совсем зелёную непризнанную к первой суке в академии. — Проваливай, куколка, — Ости гневно кривит лицо, вырывает лилию со спины с куском кожи и бросает в неё, — ещё насмотришься. Непризнанная сваливает почти без вещей, наскоро покидав какое-то своё бомжатское пепельное шмотье в сумку, и зло выбегает прочь, сталкиваясь с кем-то в дверном проёме. — Убогих развелось. Ости разворачивается на голос — Люцифер отряхивает черную рубашку от невидимого проклятья быть рождённым на земле и резко наклоняется, чтобы поднять смятый цветок. — Твоё? — Чего тебе? Алые глаза сверкают самодовольством, а спина кровоточит, Ости чувствует, как колючее тепло скользит вдоль позвоночника. — У тебя на руках единственный сохранившийся экземпляр истории магии на древнеангельском, хотел попросить поделиться. Не люблю переводы. Ости пытается вспомнить, где ее заживляющая мазь, чтобы не ходить в лазарет — местные ангелочки ее жалеют во всю, потому что она единственная, кто появляется в той части академии на постоянной основе. Люцифер внимательно рассматривает лилию на просвет, а после сжимает в ладони, превращая в медью пахнущее месиво. Зло скинув книги непризнанной со стола, Ости находит свою. — Эта отсталая решила, что это подставка для кружек, блять, а меня не было всего ничего. — Либо она хочет стать демоном, либо очень тупая, — снисходительно замечает Люцифер, забирая фолиант свободной рукой. — Второе более вероятно, ни одного проблеска ума я пока не замечала, — Ости успевает его коснуться и отступить назад. На нее пялятся с его шеи пустыми глазницами череп и масонов треугольник, пуговица болтается на обрывке нитки. Очень раздражает — Ости срывает её. Люцифер знает, что нравится ей. — Проваливай, — она улыбается, по жилам скользят электрические паразиты. Это вместо спасибо, пожалуйста и всего остального прочего в том же духе. Крохотные луны размером с монетку отмирают одна за одной, а на их место приходят новые — Ости под одеждой настоящее цветочное поле, полное дурманящего яду и нескончаемой боли, подросткой она перестала плакать по тому, из-за кого обречена так страдать. Она не плакала с материнского самоубийства и со свержения отца с престола тоже. Чтобы из нее что-то выжать, придется вскрывать глазные яблоки и выворачивать их, чтобы густое прозрачное желе потекло по щекам. Ости нечаянно режет ладонь на уроке, Фенцио без слов вырывает артефактный кинжал у нее из рук, а рядом сидящий Люцифер недовольно сводит широкие брови, глядя на него. Царапина на глазах затягивается, обычная регенерация, к сожалению, работающая в одну сторону. — Хочешь, доведем его до ручки? — спрашивает Люцифер под конец урока, неосознанно расчесывая ладонь. Ости лениво постукивает длинными ногтями по столу, раздражая всех вокруг, но не перестает. — Хочу. На пару они принимаются нарушать правила одно за другим, заставляя преподавателей только руками разводить — они оба лучшие на курсе среди демонов, не придерешься. Ости после очередной такой вылазки рвет лилии из живота и груди, пока не стало слишком больно и дурно — Люцифер накрывает ее крыльями, целует в голову, пропуская густые волосы сквозь пальцы, и говорит, что хочет убить отца или умудриться сдохнуть, чтобы ей больше не пришлось этого делать. Ости, повернувшись к нему, недовольно щелкает по носу. — Придурок. Люцифер морщится и клацает зубами почти у ее лица, на что Ости смеётся. Крохотные луны отмирают, на их место приходят новые. Пахнет медью, остаётся только обнять крепче и ждать, когда кровь остановится. Ости не знает, но Люцифер носит ее редкие лилии на себе, пока те не умрут, жалко отвалившись, оставив после себя лишь быстро растворяющиеся рубцы-полумесяцы.