Признание

       — Тони, а почему ты нам больше не наливаешь?..        Вроде сегодня не Рождество, не день всех святых, но что же это происходит?        Старк тревожно смотрит на разошедшегося, как вулкан, волшебника. Все до смешного нелепо и до безобразия чудно. Они отлично отметили день рождения Тони, прокутив почти до рассвета в его башне. Затем народ постепенно разошелся, а один загулявший маг остался. Само собой, Старк заподозрил бы сговор, если бы не два «но».        Во-первых, Стивен до этого дня вел себя идеально. Идеально отстраненно. Они общались, встречались, разговаривали и ни разу не свернули на обочину с ровной колеи светских бесед и обсуждений стратегий работы на заданиях. Во-вторых, Стрэндж до сей поры не был замечен в злоупотреблении. Но разум и собственные глаза отказывают Тони в логике, когда он снова ловит расфокусированный взор чародея.        И черт побери, это великолепно. Волшебник и в пьяном виде почему-то не теряет ни грамма своей харизмы. Наоборот, Стрэндж даже кажется еще красивее, хотя это невозможно. Волосы художественно растрепаны, челка сбита на бок. Глаза горят огнями святого Эльма, маня и притягивая. Губы темно-малиновые от вина и улыбаются так, что у Старка щемит под сердцем. Чародей сидит на диване, все время заваливаясь на бок и смеясь, требует еще коктейль. Старк уже потерял счет попыткам утихомирить колдуна. Но мага не унять, он проворно выкручивается ужом из рук Тони и хохоча, хватает еще один бокал. И после этого все совсем идет не по прямой, как любит говорить Брюс. Стивен падает, как стриж, рядом с Тони и коварно приблизив свои чертовы офигительные губы к лицу Старка загадочно, с придыханием вдруг спрашивает: «Старк, я совсем разошелся, да? Извини, я что-то не то говорю…» И пока Тони подбирает слова, чтобы не обидеть такую хрупкую и такую печальную изысканность, чародей начинает, сбивчиво роняя слова и глотая окончания, если не исповедоваться, то уж точно делиться личным.        Следующие минут десять Старк слышит горестные сожаления волшебника о своей невыносимой неправильности. И упрямстве. И повернутости. И хмелеет сам.        Стивен непринужденно обнимает Тони за плечи, слишком близко и чересчур обольстительно для гибнущего в этих глазах Старка шепча ему на ухо разные глупости, и Тони растворяется. Он не контролирует себя, в свою очередь позволив себе положить волшебнику руку на талию. Разрешив себе отпускать какие-то шуточные бредовости, гладить в припадке нежности чародея по щеке.        «Да и потом. Ну сколько можно? Сколько можно издеваться над самим собой? Он влюблен, да. Энтони Старк по уши влюблен в Стивена Стрэнджа….»        «Стивен, ты прости меня. Я не смогу. Не смогу удержаться.»        «Стивен, ты стал таким нужным для меня. Я никогда не чувствовал такой безумной тоски и такой обжигающей боли, клянусь. Я все тебе скажу. Сегодня. И будь, что будет. Ты не вспомнишь, а я буду жить этим. Хотя бы тем, что сказал это не шепча, не скрывая, не прячась. Тебе в глаза.»        Тони целует мага в губы, так, будто Стрэндж его воздух. Его жизнь. Его все. Все.        — Я люблю тебя, Стивен. Люблю.        «И даже хорошо, что ты сегодня такой… такой необычный, такой другой.»        Старк честен и выжал себя до конца, выложив все, как есть.        «Мне не жаль. Жаль, что ты не слышишь и не поймешь….»        Тони забывается, разрешив себе непозволительно, до одури много.        Целовать сладкие губы чародея, обезумев от любви.        Шептать Стивену, гладя волосы и нежно целуя нервно бьющуюся на шее жилку, что он невозможный.        Единственный.        Потрясающий.        Бесподобный.        Старк сам отвозит волшебника к нему домой, укладывает на софу и дает слабину.        Уже не в первый, а наверное, в тысячный раз за весь этот фантастический вечер.        Энтони гладит руку Стивена с кольцом, медленно и чутко обрисовывает контуры пальцев, нежит запястье и шепчет его имя.        Старк подмигивает затихшему Плащу и грустно улыбается.        Тони так давно пропал в этом, что не боится, что его могут застать здесь, не страшится огласки и все никак не может заставить себя подняться и уйти…        — Стивен, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? — смешливо интересуются в трубке телефона.        — Вонг, что ты имеешь в виду? — выпивая уже второй стакан воды с лимоном, уточняет Стрэндж.        Голова болит, и странное чувство, что вчера он что-то явно натворил, не дает волшебнику покоя. Радует одно, он дома и очевидно, все же не наломал дров, разрешив себе на время поднять забрало.        — Стивен, ты смеешься? Да ты же вчера так наотмечался, что чуть ли не пил с именинником на брудершафт. Стивен, ты шутишь или правда не помнишь? — в голосе Вонга удивление смешано с неверием и Стрэндж ловит себя на мысли, что библиотекарь прав. Вчера что-то было…        — Вонг, прости, я наберу тебе чуть позже. Я шучу, конечно же, я помню, что вчера несколько... перебрал. — Стрэндж обрывает разговор, с нарастающим изумлением понимая, что помнит далеко не все.        Но то, что он все же выхватывает из кладовых памяти, так невнятно и откровенно намекает на более серьезные огрехи, что волшебник оседает в любимое кресло, пытаясь вернуть вчерашний вечер. Ну или хотя бы его завершение.        То, что маг дома, сначала успокаивает, а затем нервирует. Стивен крутит кольцо, безотчетно почему-то видя лишь лицо Старка. И чувствуя, что вчера сорвался не только волшебник.        — Леви, это он привез меня домой? — находит свидетеля маг.        Плащ кивает с такой готовностью, что у чародея все обрывается.        — И Тони терпел меня весь… вечер? Боже мой… — Леви покорно обвивает плечи мага, словно утешая и говоря, что это пустяки.        Спустя час, три чашки кофе и утопив себя в обвинениях в несдержанности и неумеренности, а также в невероятной глупости волшебник почти восстанавливает картину безумной ночи. Стивен закусывает губы до крови, поняв, что сорвался с цепи. И немеет, осознав, что ему это позволили. И его услышали. И не только.        И вычеркнуть поцелуи Старка, равно как и свое явное согласие, маг не сможет.        Поздно. Они слишком далеко зашли…        — Мистер Старк! Вам полегчало?        — Джарвис, мне вроде не было плохо…        — Босс, вы же понимаете, о чем я. Вы признались, не так ли? И…        — Что и… Джарвис? Да, мне снесло крышу и я наговорил ему вчера много чего, но это вовсе не значит, что…        — Что вы влюблены, мистер Старк и вам должно быть как минимум легче от того, что вы озвучили чувства, а как максимум приятно, что вы провели вечер с предметом своей страсти.        — Господи, Джарвис, в каких мелодрамах ты набрался этих выспренных, пафосных выражений — «предмет страсти» и тому подобного бреда? Чтобы унять твою неземную тягу к романтическим историям, могу сказать, что вряд ли Стрэндж оценил мои нежные слова, потому что он был прилично под градусом, и скорее всего, даже не вспомнит об этой мелочи. Да я готов поставить свой месячный оклад на то, что он вообще исчезнет, и пропадет куда-нибудь в далекую Галактику, чтобы все позабыли о его шалостях. — уверенно отвечает Тони, собираясь в офис.        — Босс, но вы ведь не забудете? — коварно прибавляет Джарвис.        — Я не забуду. Конечно, нет, как такое забыть. Тем более что шансов повторить это у меня никаких. — многозначительно вздыхает Старк, надевая свой любимый черный костюм.        И осознание этого играет в крови Тони, как шампанское. И даже несмотря на всю эту сюрреалистическую канитель он все равно знает, что это не пройдет.        И вчерашнее лишь доказало, что Старк все верно сделал. Пусть так, пусть неправильно, пусть в никуда, но все же Стивен был рядом. И в кои-то веки не острил, а был самим собой. И Тони влюбился еще больше…        Но дальнейшие события показывают, что смелость признавать свое поражение есть не только у Энтони Старка.        — Стивен, чему обязан? — через два дня после эпохальной вечеринки волшебник влетает к Тони в мастерскую, словно к себе домой.        «Джарвис, зараза, даже не предупредил, Амур чертов…» — дурея от радости, думает Старк.        — Тони, нам надо поговорить. — маг блестит глазами и точно ищет что-то в глазах Тони.        — Стивен, я готов. Слушаю тебя. — нервы пляшут джигу, сердце вообще провалилось куда-то в пятки, и Старк со священным ужасом понимает, что сейчас его четвертуют.        В лучшем случае.        — Тони, я был несколько не в себе, когда мы праздновали твой день рождения. Прости, что испортил тебе праздник. Мне нельзя много пить, иногда теряю контроль… — бесценный чародей идет пятнами, серея на глазах, и Старк больше не может это выносить.        — Стивен, прекрати. Все было прекрасно, тебе не в чем себя корить. Я не помню, чтобы ты вел себя неподобающе. — тихо говорит он, подходя к волшебнику близко.        — Тони, а то, что я услышал тогда, это правда?.. — глухо роняет Стрэндж, вскидывая безбожно яркие, как два метеорита, глаза на Тони.        — Стивен, если ты о том, что я люблю тебя, то это так. — осторожно подписывает акт о полной капитуляции Старк, беря руку волшебника.        — Люблю, Стивен. Давно. — словно зачарованный, опять повторяет Тони.        — Давно? Тони, я хотел сказать, что это взаимно. Я тоже… Люблю. Давно… — чудесные слова тонут на губах Старка, когда он целует мага, в маленькой паузе знойно прошептав ему в ухо: «Стивен, скажи это еще раз…»        И пьянеет, услышав божественное: «Я люблю тебя, Тони. Давно…»