Ты не стоишь даже грамма шмоток, что сидят на тебе на заебись.
Ты же выглядишь как кукла, недоступная дешёвка.
Катя ухмыляется и томно проводит взглядом по Голубину, прикрыв голубые глаза с ярким, вызывающим смоки. Статный силуэт мужчины в чёрном бомбере слегка расплывается.
В приглушённом свете фонарей они рассекают дороги ночного города. Глеб смотрит в окно, на мелькающие шумные и яркие огни, изредка поворачивая голову, лаская податливую Кищук своим незаинтересованным взглядом. Её короткое платье облегает притягательное женское тело, платиновый блонд блестящих волос отражает падающий свет. Белое золото искрится в мочках ушей и на острых ключицах, вишнёвые губы, на которых липкий блеск, соблазнительно приоткрыты, чёрные пушистые ресницы отбрасывают лёгкий длинный шлейф теней под глазами.
Она красива, и это правда.
И она очень хочется понравится блондину. Это тоже правда.
До квартиры они добираются, чуть шатаясь, под томные девчачьи вздохи в мужскую шею.
Глеб мрачно заглядывает в глаза. В двух лазурных океанах плещется страсть, и, кажется, расплывается выпитое красное вино.
Поцелуй выходит смазанным, как и весь вечер, Глеб обнимает женское податливое тело, вжимая в стену пропитанной запахом её дорогих духов квартиры. Сам не понимая почему, но трепетно целует её шею, аккуратные пальцы рук. Секс для него всегда был нежным, хоть и с конченой шлюхой по типу Кищук.
Девушка уже откровенно стонет, стаскивая футболку с Глеба и касаясь кончиками пальцев мужской груди. Пытаясь уловить хоть что-то в этой суматохе чувств, она окончательно захлёбывается и тонет. Зарывается пальчиками в блондинистые волосы и получает драгоценный и мягкий поцелуй. Голубин думает о том, что пользоваться ей будет как-то некрасиво, но потом понимает, что совершенно похуй.
или нет?
Голубоглазая остаётся в кружевном белье, и парень заглядывается на неё, хрупкие женские плечи, аккуратную грудь, стройные ноги. Девушка до безумия хочет, чтобы у Глеба от этой ночи остались только приятные воспоминания, поэтому решается на то, что умеет очень хорошо.
Ведя ладошками по торсу парня, опускается на колени. Слышится вжик расстегнувшейся молнии, Катя видит перед собой резинку дорогого белья. От одного вида ей уже хочется кончить, а течёт она от одного Голубина на горизонте.
Заученные движения губ и языка доставляют Глебу удовольствие, он кладёт свою ладонь на затылок, задавая ускоренный ритм. Ему не противно, просто жалко девушку, хочется её закутать в одеяло и уложить спать. Обычно она берёт за такое деньги, но у Глеба особые привилегии, смотрит на старающуюся Кищук сверху вниз. На покрасневших глазах выступают слёзы, тени и тушь расплываются, пока она, несмотря на боль ведёт языком и размазывает смазку. В своих фантазиях она не раз представляла себе этот солоноватый вкус.
Отрывается от члена с характерным звуком, сглатывает остатки, Голубин притягивает девушку к себе, мокро и страстно целуя, та охотно отвечает и ведёт языком по чужому нёбу, кромке зубов, припухшим губам. Глеб пробует на вкус себя и её блеск, которым она всегда пользуется, когда хочет привлечь чьё-то внимание. Отрываясь от девушки, внутри он ощущает какую-то неправильность происходящего, моментальную ясность ума, пока под её губами расцветает сиреневыми лепестками засос. Он пытается заставить себя чувствовать отвращение, но ему не противно, а просто жалко. Они меняются местами, и Катя оказывается прижатой тёплым телом, от запаха его шеи ноги подкашиваются, и если бы не грубая хватка за плечо, она бы уже валялась где-то на полу.
Парень злится на себя же за такие чувства и лезет в карман за презервативом, грубо вкладывает квадратик в девчачью ладонь и тянется к джинсам из качественного денима, чтобы снять, пока Катя радостно вздыхает от предстоящей близости.
Глеб наклоняется к её уху и, опаляя горячим дыханием, произносит:
–Шлюха.
Она думает, что он произносит это ради того, чтобы девушка ещё больше ему открылась и завелась от грязных слов, но глубоко на подкорке понимает, что это правда, и Голубин как будто ломает кость в её теле, но от шока Катя не чувствует боли – почувствует потом.
Кищук зажимает блестящую упаковку зубами, игриво облизываясь, и пальцами старается помочь Глебу, который, сам ничего не понимая, приходил в ярость от мысли неравнодушия к какой-то проститутке.
Всё происходит слишком сумбурно, смазанно, как будто слегка касаясь только кончиками пальцев так, что воспоминаний не остаётся, они расплываются в сознании, как первые солнечные лучи на голубом летнем небе.
Парень смотрит на подмятую под себя крашеную блондинку. Катя стонет на ухо, царапает кожу спины своими нарощенными ногтями с ярким маникюром, прижимаясь к стене под Голубиным, её волосы путаются, а наивные глаза смотрят с таким искренним обожанием, что Глебу приходится отвернуться. Девушка старается запечатлить каждый момент в своей пьяной памяти, чтобы потом заглядывать в этот архив и листать вновь и вновь эти кадры прекрасных мгновений долгожданного секса с возлюбленным. Кто же виноват, что влюбилась она именно в этого неприступного и мрачного Глеба?
Голубин кончает, рвано дыша и вдалбливаясь в тело с мраморной кожей. Катя протяжно хрипит, горло сорвано от громких выкриков, а уголки губ болят.
Он, приходя в себя, находит дверь в спальню, на себе дотаскивая содрагающееся от эмоций тело.
Катя, прижавшись к нему, засыпает, сказав, что любит. На это парень хмыкает и устраивается по-удобнее. Пара часов пролетает в дрёме довольно быстро.
От переизбытка ранее невиданных чувств какой-то жалости к проститутке хочется закурить. Глеб знает, что Катя безумно в него влюблена, и что-то говорит ему, что он этим пользуется. С каких пор у нему в голову лезут эти мысли? Он смотрит на девичье лицо, Кищук спокойно посапывает в белоснежных простынях, умиротворённо ни о чём не думая.
Возможно, это первые признаки привязанности. Нужно уходить.
Хлопая дверью, Голубин оставил бедной и разбитой девушке только кончавшийся рассвет.
Кончится рассвет, на твоих руках поцелуи.
Ты уже ничем, ты уже ничем не рискуешь.
