Не уходи на работу, папочка

— Папочка, ты куда? — Питер медленно поднял голову, с усилием раскрыл глаза и обвел комнату затуманенным взглядом. Ему понадобилось некоторое время, чтобы наконец сфокусироваться на определенных предметах. В комнате было темно, хотя окна были закрыты занавесками не полностью — наверное, солнце еще не взошло. Он догадался, что его разбудил папочка, когда покидал кровать. Время от времени Тони вставал до рассвета по будням, но Питер был уверен, что сегодня воскресенье, а по воскресеньям папочка всегда спал с ним допоздна. — Тш-ш, малыш, — папочкин голос был немного хриплым спросонья, и Питер во второй раз за утро задумался, почему он лежит в постели один. — Спи дальше, милый. Мне нужно идти. Срочный вызов на работу. Питер расстроенно поморщился, но не стал протестовать. Скорее всего, Пеппер позвонила с самого утра — он не мог обвинять своего папочку в том, что он прислушивался к женщине. Она была милой и вежливой, но могла стать неуправляемой, если кто-то попытается ее игнорировать. Несмотря на то, что обязанностей у его папочки стало намного меньше после того, как Пеппер стала генеральным директором, компания по-прежнему принадлежала ему, и он был обязан реагировать в чрезвычайных ситуациях. Питер залез обратно под одеяло и снова закрыл глаза, пытаясь уснуть, но не смог. Ему не хватало теплого тела папочки под боком — он хотел прижаться к мускулистой груди и ни о чем не думать. Вдобавок ко всему, солнце начало медленно подниматься над горизонтом, и первые солнечные лучи осветили комнату, мешая заснуть. Вздохнув, Питер встал, вскочил в свои кремовые кружевные трусики, которые потерялись в простынях с прошлой ночи, и пошел на кухню. Он включил кофемашину и приготовил две чашки кофе, одну для своего папочки, а вторую для себя. После первого глотка туман в голове начал рассеиваться, и Питер с удовольствием почувствовал, как теплая жидкость начала согревать его изнутри. Он немного расстроился, потому что всю неделю с нетерпением ждал, что они проведут этот день в постели. Прошлой ночью папочка трахал его несколько часов, и он надеялся на ленивое утро с большим количеством поцелуев и объятий. Вместо этого он проснулся слишком рано и теперь стоял на кухне, опустошая чашку кофе, пока его папочка был в ванной. Ни утренних объятий, ни утреннего секса, ни даже совместного завтрака. Это было несправедливо. Минуту спустя звук включенной воды прекратился, и Тони вышел из ванной. Питер сел на кухонный стул, поджимая босые ноги под себя, и уставился на дверной проем, ожидая, пока папочка хотя бы поцелует его. Он ненавидел вставать в такую рань. — Малыш, где ты? Почему ты не вернулся спать? — крикнул Тони из спальни, заставляя Питера поморщиться от заинтересованности в голосе мужчины. — Не смог уснуть, папочка, — отозвался Питер, хватая кофе Тони. — Я на кухне. Сделал тебе кофе. — Я не встречал никого милее тебя, малыш, — входя на кухню, сказал мужчина, и забрал чашку из рук Питера. — Как раз то, что мне было нужно. Питер ни черта не смог ответить. Его взгляд был устремлен на папочку, а рот приоткрылся и наполнился слюной. Мужчина, представший перед ним, был безумно красивым. Тони всегда хорошо выглядел, когда укладывал темные волосы и аккуратно подстригал бороду, но сегодня он был одет в один из своих лучших костюмов, и теперь Питер не мог отвести от него взгляд. Брюки, сшитые на заказ, подчеркивали рельефные бедра, которые прошлой ночью вжимали Питера в матрас, а дорогая ткань пиджака идеально обтекала грудь Тони. Единственное, чего сейчас хотел Питер, это чтобы его папочка занялся с ним сексом, прямо здесь, прямо сейчас, даже не снимая костюм. Он был сам не свой от этих мыслей. Питер застонал, совсем позабыв о кофе на кухонном столе, почувствовал, как его член начал вставать, натягивая тонкую ткань трусиков. Несмотря на то, что его папочка трахал его только вчера, он уже чувствовал, как пульсировал его член, а дырочка сжалась, требуя, чтобы папочка снова оказался внутри него. Только от того, что парень увидел своего папочку в костюме от Армани. Тони, видимо, заметил жажду во взгляде Питера, потому что его глаза потемнели и опустились ниже, сосредотачиваясь на сосках парня, которые все еще были красными и опухшими с прошлой ночи. — О, малыш, — сказал Тони глубоким, бархатным голосом. — Ты снова хочешь своего папочку? Разве я не трахнул тебя несколько раз вчера? Тебе все еще мало? — Папочка, — отчаянно заскулил Питер, хотя мужчина еще даже не коснулся его. — О, парень, — вздохнул Тони и одним глотком опустошил свою чашку кофе, поставив ее на кухонную стойку рядом с его, почти полной. — Я живу с маленькой шлюхой, верно? Питер не стал протестовать и просто кивнул. Это правда, он был шлюхой для своего папочки. У него было постоянное высокое сексуальное влечение с тех пор, как его укусил паук, но оно увеличилось в миллион раз, когда он переехал к своему папочке. Иногда он задавался вопросом, как он справлялся раньше, как он выжил без своего папочки в постели, потому что теперь даже день без великолепного члена внутри был слишком сложным. Увидев своего папочку в этом костюме, все стало только хуже. — Можно я тебе отсосу? — спросил Питер, уже опустившись на колени перед своим папочкой. Его член полностью встал, неприлично натягивая тонкую ткань трусиков, а посередине образовалось мокрое пятно от предэякулята. Укус паука сделал его настолько отзывчивым, что слов его папочки было достаточно, чтобы он сошел с ума. Однажды Тони говорил с ним в течение нескольких часов, шептал всякие грязные вещи возле уха, пока перед глазами не начало плыть, и он кончил без какой-либо стимуляции. Одного воспоминания было достаточно, чтобы его член дернулся, сильнее натягивая влажную ткань. Несмотря на то, что эрекция требовала, чтобы к ней прикоснулись, Питер был хорошим мальчиком и не трогал себя без разрешения своего папочки. — Малыш, у меня сейчас нет времени на это, — с сожалением сказал Тони, хотя его темный взгляд был прикован к истекающему от предэякулята члену Питера. — Мне нужно выходить через десять минут. — Пожалуйста, папочка. Не поступай так со мной, — Питер начал всхлипывать, и по щекам потекли большие крокодильи слезы. Его голос дрожал, показывая, насколько парень опустошен после того, как папочка отказал ему в члене. — Просто дай мне попробовать, немного. Я буду вести себя хорошо, обещаю, просто дай мне попробовать. Только головку. Тони обреченно вздохнул и кивнул, расстегивая брюки и стягивая их до середины бедер. — Ладно, я же не могу игнорировать просьбы моей маленькой шлюхи. Но предупреждаю: нарушишь обещание и ничего не получишь. Питер засиял и подполз ближе, прижимаясь щекой к эрекции папочки. Тони был уже возбужден, и парень наслаждался ощущением твердого члена, прижатого к его лицу. Он вдохнул знакомый мускусный аромат, который был слабее из-за утреннего душа, который мужчина принял несколько минут назад. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы его разум снова заволокло туманом. Питер прижался к ткани боксеров Тони, обводя ртом контур члена, но этого было недостаточно. Он не хотел, чтобы между папочкой и ним был какой-то барьер. Он жалобно застонал, глядя на своего папочку широко раскрытыми глазами, и в конце концов Тони сжалился над ним. Мужчина стащил свои боксеры, освобождая большой член, который подпрыгнул от резкого движения и ударил Питера прямо по лицу. Звук получился до безобразия непристойным. Горячее удовольствие пронеслось по телу Питера, заставив его вздрогнуть от нетерпения. Оба синхронно застонали. Наконец он добрался до члена своего папочки. Он прижался лицом к горячей эрекции, вдохнул мускусный запах, и его рот наполнился слюной. Вот он, сидит на полу в кухне, одетый только в кружевные трусики, в то время как его папочка возвышается над ним, в одном из своих лучших костюмов. Одного запаха папочки было почти достаточно для того, чтобы он кончил, так и не притронувшись к себе. Питер жадно открыл рот, взяв головку члена в рот, пробуя первые капли предэякулята. Затем он отстранился, прижал язык к основанию члена папочки и двинулся вверх, оставляя после себя мокрые полосы. Он не смог сдержать стон, который непроизвольно вырвался из него. Это было идеально. Внушительный вес на языке побудил его шире раскрыть рот. — Господи, малыш. Ты идеален, — застонал Тони, схватившись за край кухонной стойки, чтобы удержать равновесие. — Как мне удалось найти такую ​​прекрасную шлюху, как ты? Питер захныкал, обхватывая член Тони губами и вбирая внушительную длину еще глубже. — Вот так, малыш. Еще глубже. Молодец. Услышав похвалу, его щеки вспыхнули румянцем, а член дернулся в кружевных трусиках. Будучи хорошим мальчиком, он не прикасался к себе, держа руки подальше от своего члена. Вместо этого он сосредоточился на члене во рту, заглатывая его, пока головка не уткнулась в его горло. Он не остановился, когда горло начало судорожно сжиматься, зная, что Тони нравится подобное, и насадился на плоть глубже, пока его нос не прижался к лобковым волосам папочки. Ему редко удавалось вобрать в себя всю длину папочки, но по утрам зачастую он был достаточно расслаблен, чтобы это получилось. Гордясь самим собой, Питер издал довольный стон. — Черт возьми, малыш. Так хорошо, — голос Тони был хриплым, что свидетельствовало о том, что он уже близко. — Только посмотри, как ты бросаешься на меня, заглатываешь мой член так глубоко, когда мне нужно идти на работу. Ты таким образом пытаешься убедить меня остаться? Как хорошая маленькая шлюха? Питер снова застонал, посылая вибрацию по члену Тони. — Черт, парень, — сказал папочка, хватая его за волосы и оттаскивая его от себя. Почувствовав это, Питер захныкал, подаваясь бедрами вперед в поисках какого-либо трения, но его папочка сделал шаг назад. Он захныкал, желая, чтобы член вернулся в его рот. Чувство пустоты преобладало над всеми остальными, и Питер снова почувствовал подступающие к глазам слезы. — Не сейчас, Пит, — отругал его Тони, крепко сжав подбородок парня. — Я хочу, чтобы ты наклонился над столом. Ты можешь сделать это ради меня? Ты будешь хорошим мальчиком? — Да, папочка, пожалуйста. Пожалуйста, — умоляюще сказал Питер хриплым голосом. Он попытался встать на дрожащие ноги, но ему пришлось просить помощи у папочки, который обнял его за талию, с легкостью поднимая. Возбуждение нахлынуло на него, вызывая слабость во всем теле. Он развернулся и наклонился над кухонным столом, не заботясь об остром крае, который уткнулся ему в бедро. Приподнятая в воздух задница словно напрашивалась на прикосновения. Все, о чем он мог думать, это о своем папочке, о его губах на своей коже, о его руках на заднице и о его члене внутри. Спустя несколько секунд, когда он не почувствовал прикосновений к себе, он повернул голову, удивляясь, почему его папочка медлит. Увидев, что Тони расстегивает пуговицы на своей рубашке, Питер быстро перехватил его руку. — Н-не нужно, папочка, — выдохнул он. — Пожалуйста, трахни меня, ах, просто трахни меня. Не снимай одежду. Тони хмыкнул, отрывая руки от пуговиц, вместо этого одну кладя на поясницу Питера, прижимая его к столу, а второй зарываясь в его волосы. Он оттянул их назад, заставляя парня изогнуться дугой. — Такая шлюха для папочки, — зарычал он ему на ухо. — Даже не можешь дождаться, когда я сниму одежду. Так этого хочешь? Не можешь больше ждать? — Да, — выдохнул Питер, изгибаясь еще сильнее. — Пожалуйста, папочка. Я… я так сильно хочу этого. Сделай уже что-нибудь, пожалуйста. Я чувствую себя таким пустым. Хочу тебя. Тони сжалился над ним, ослабляя хватку в волосах и перемещая ладонь на шею, рисуя узоры, а затем крепко сжал ее, впиваясь пальцами в нежную кожу Питера. Парень обожал, когда он так делал. Ему нравилось, когда папочка вел себя собственнически, когда контролировал его. Ему нравилось, когда его тянули за волосы, нравилась твердая хватка на шее. В такие моменты единственное, о чем он мог думать, это еще, папочка, сделай так еще. Обычно папочка не торопился. Он дразнил Питера, касаясь каждого дюйма его тела, пока тот не начинал извиваться от удовольствия, умоляя о милости, но сегодня мужчина был слишком нетерпелив для этого. Вместо этого Питер почувствовал, как мозолистые руки опускаются ниже, ногти царапают спину, вызывая дрожь от удовольствия и боли одновременно. Когда мужчина коснулся края кружевных трусиков, Питер застонал и выгнулся дугой, сильнее прижимаясь задницей к ладони папочки. — Только посмотри на себя, — пробормотал Тони. — Никакого самоконтроля. Иногда я задаюсь вопросом, не хочешь ли ты провести всю свою жизнь в моей постели. Я бы заполнял все твои отверстия утром, перед тем как уйти, чтобы моя сперма вытекала из тебя, и если ты был бы хорошим мальчиком, я бы вставлял в тебя пробку, чтобы она оставалась в тебе на весь день. И когда бы я возвращался с работы, я вытаскивал ее, входил и наполнял тебя снова и снова, пока ты не будешь полон моего семени. Ты этого хочешь, малыш? Хочешь быть моим маленьким вместилищем для спермы? Слова Тони вызывали у него головокружение, и хотя ни один из них не хотел, чтобы он был прикован цепью к кровати всю оставшуюся жизнь, мысль о том, чтобы делать так иногда, вызывала приятную дрожь желания. Питер даже не смог ответить на вопрос, слова застряли у него в горле, потому что единственное, о чем он сейчас мог думать, это о руке на его заднице. — Давай вытащим тебя из этого, — Питер вздохнул с облегчением, когда Тони наконец стянул с него трусики, и даже не зашипел от острой боли, когда его изнывающий член прижался к краю стола. — Откройся, — приказал твердым голосом Тони, и Питер изменил позу, нетерпеливо заведя руки за спину, чтобы раздвинуть ягодицы. Он знал, как выглядит со стороны. Однажды папочка попросил Пятницу запечатлеть подобный момент, чтобы позже они могли вместе посмотреть на него. Он лежал на животе, его ягодицы разведены в стороны, розовая дырочка выставлена на показ. Накануне вечером его трахали, так что, скорее всего, он все еще был немного свободным, готовый к тому, что его папочка снова возьмет его. Низкое рычание от папочки подтвердило его мысли. — Ты выглядишь великолепно, милый, — сказал Тони хриплым от возбуждения голосом. — Твоя дырочка великолепна, такая опухшая и растянутая, — он провел пальцем по краям, и Питер дернулся, чуть не отпустив ягодицы. Тони зарычал. — Веди себя хорошо, парень, — отругал его Тони, одновременно с этим аккуратно прижимая средний палец к его отверстию. Зрение Питера заволокла мутная пелена. Там он был настолько чувствителен, что достаточно было одного прикосновения, чтобы увидеть звезды. Он застонал, прижимаясь к сухому пальцу, даже не заботясь о легком жжении, оставшемся после прошлой ночи. Тони полностью отстранился, сделав шаг назад, и Питер снова повернул голову, хныча от потери своего папочки. — Малыш, — Тони выглядел разочарованным, и от этого сердце Питера болезненно сжалось. Он хотел сделать своего папочку счастливым, ему нужно было сделать его счастливым. — Ты не можешь трахнуть себя моим несмазанным пальцем. Ты настолько нетерпелив, что даже не можешь дождаться, когда я возьму смазку? Питер задрожал от беззвучных рыданий, все еще лежа на столе, продолжая покорно держать свои ягодицы раздвинутыми. Все, о чем он мог думать, это о том, как пусто у него внутри, как сильно ему нужен был его папочка. — Прости, папочка. Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не оставляй меня вот так. — Тш-ш, — успокаивающе шепнул Тони, открывая один из кухонных ящиков. — Ты прекрасно знаешь, что мы расставили смазку по всему дому. Просто имей немного терпения, малыш. Питер уверенно кивнул, опуская голову вниз и сосредотачиваясь на том, чтобы хорошо выглядеть для своего папочки. Он раздвинул ноги еще сильнее, изогнув спину в идеальном прогибе и прислушиваясь к щелчку — Тони открыл бутылку со смазкой. Скользкий палец прошелся по позвоночнику, оставляя блестящий след, пока, наконец, не втиснулся в его отверстие. Питер плыл. Ощущение было настолько хорошее, настолько сильное, что он не был уверен, сколько времени сможет выдержать, не запачкав весь стол. Он был открыт с прошлой ночи, один палец почти не растягивал, но жжение все равно присутствовало. Скорее всего, будет больно, но ничто не могло сравниться с той жгучей болью, которую он испытывал в подобные моменты; он отчаянно хотел, чтобы член его папочки как можно скорее оказался внутри. Тем не менее, он не осмеливался сам задавать ритм, все, что от него требовалось, это слушаться своего папочки. Папочка лучше всех знал, что ему нужно. — Ты так замечательно раскрываешься, малыш, — зарычал ему на ухо Тони. Он прижался грудью к спине Питера, погружаясь в горячую глубину пальцем. — Так сжимаешь вокруг меня, словно не можешь дождаться, когда я войду в тебя. Ты хочешь моего члена? Хочешь мою сперму? Питер всхлипнул, когда второй палец вошел в него, растягивая его для крупного члена, не в силах остановить слезы, которые текли из его глаз. Его тело гудело от удовольствия, он не чувствовал ничего, кроме великолепного растяжения от пальцев папочки в собственном анусе. Его охватило возбуждение, руки скользили по ягодицам и он уже не замечал, как отчаянно умоляет о члене папочки. Резкий удар по заднице вернул его к реальности. — Даже не пытайся торопить меня, — предупреждающе сказал папочка, шлепая и по второй ягодице. Острая пылающая боль окрасила его кожу, и Питер застонал от легкого жжения. Он обожал руки своего папочки на своей заднице, любил этот собственнический жест и непристойный звук удара. — Пожалуйста, папочка, еще, — умоляюще прошептал он, волны удовольствия обрушились на его тело. Его член был прижат к столу, и это давление было настолько сильным, что он уже был на пределе. — Что еще? — спросил Тони, буквально обволакивая своим голосом. — Что ты хочешь, скажи мне. Хочешь, чтобы я отшлепал тебя, пока ты не начнешь плакать? Или ты хочешь, чтобы я добавил еще один палец, малыш? — И то, и другое, — ответил Питер, и Тони разочарованно щелкнул языком. — Малыш, тебе нужно сказать это, — отругал его Тони. — Самостоятельно. Чего хочет моя маленькая шлюшка? — Твой палец в моей д-дырочке, папочка, — выдавил Питер, стараясь сосредоточиться. Чем глубже он погружался в удовольствие, тем было труднее думать. — П-пожалуйста, добавь третий, папочка, пожалуйста. Я сделаю что угодно. — Что угодно? — озорно спросил Тони, погружая в него третий палец. Питер вскрикнул, отверстие начало судорожно сжиматься вокруг пальцев, и единственное, о чем он мог думать, это глубже, глубже, пожалуйста. Он сделает все для своего папочки прямо сейчас, что угодно, только бы тот не останавливался. Три пальца входят в его тело, растягивая, готовя его к члену папочки. — А если я захочу отшлепать тебя? — спросил Тони глубоким голосом. — Отшлепать твою маленькую задницу, в то время как я буду растягивать тебя на своем члене? Для Питера эти слова прозвучали невероятно. — Да, — молит он, прижимаясь задницей к пальцам Тони, одновременно с этим пытаясь извернуться, чтобы почувствовать трение на своем члене. — Ничего подобного, — пригрозил папочка, и еще один удар обрушился на его задницу. Питер вжался в стол, пытаясь избежать удара, но безуспешно. — Пожалуйста, просто дай мне свой член, папочка. Он мне так нужен, я все сделаю, что ты попросишь. Я хочу его, — его голос звучал необычайно хрипло, парень чувствовал, что умрет, если его папочка откажет ему в члене. — Ох, малыш, тш-ш, — Тони попытался успокоить его, и парень снова услышал звук открывающейся бутылки со смазкой. Наконец-то, он наконец-то добился того, что скоро почувствует член своего папочки внутри, снова почувствует растяжение. Он захныкал, когда головка члена его папочки прижалась к его входу, и попытался раздвинуть ноги еще сильнее, предоставив папочке достаточно места, чтобы тот мог овладеть им. Руки папочки неспешно погладили его ягодицы, а затем Питер почувствовал еще один удар по розовой коже. Парню казалось, что он постепенно сходит с ума. Ему нужен член внутри прямо сейчас. — Твоя задница прекрасна, Пит, — самым серьезным голосом сказал Тони, когда головка прижалась к дырочке Питера. — Такая розовая и открытая, твоя дырочка сама открывается, пытаясь заполучить внутрь мой член. Ты впустишь меня, малыш? Ты хочешь, чтобы папочка вошел в твое тело, полностью овладел тобой? — Да, — захныкал Питер, его голос дрожал от предвкушения, и когда Тони наконец вошел в него, Питер заплакал от удовольствия. Ему повезло, что у них не было соседей, иначе кто-то давно бы вызвал полицию. Ощущение того, как член пронизывает его, было восхитительно, даже несмотря на сильное жжение — Питеру нравилась боль, которая делала все намного слаще. Белые искры удовольствия затуманивали зрение каждый раз, когда член папочки медленно входил в его тело. В ушах звенело, все его мысли были сосредоточены на крупном члене, растягивающем его, он даже не слышал громкого стона своего папочки. Это было то, чего он хотел, то, что ему было нужно, желательно каждый день, и если это делало его шлюхой, ему было все равно. Пока папочка трахал его, остальное было неважно. После, казалось, нескольких часов Тони наконец достиг оргазма, его таз плотно прижался к заднице Питера и парень почувствовал, как жесткая ткань костюма прижимается к его нежной коже. Ему понравилось это ощущение, ему понравилось ощущение того, что он принадлежит кому-то. Своему папочке, одному из самых влиятельных людей в Нью-Йорке, который опаздывал на работу, потому что прежде ему пришлось трахнуть его. Эта мысль заставила его почувствовать невероятную власть. Совсем скоро Тони начал шевелиться, выходя из горящего от растяжения ануса. — Я больше не могу ждать, малыш, — извиняющееся сказал он, когда Питер застонал от внезапного движения. — Ты такой сладкий, такой горячий, открываешься подо мной так замечательно. Я не могу больше ждать. — Боже, папочка, — всхлипнул Питер, от резкого движения на его глазах выступили слезы. Внутри все горело и болело, но это не мешало чувствовать себя замечательно. Он тонул, тонул в удовольствии, и единственное, что поддерживало его в горизонтальном положении, это стол и руки его папочки на заднице. Он почувствовал боль, когда Тони снова шлепнул его по заднице, которая переплеталась с удовольствием, которое приносил член мужчины. Питер наслаждался каждой секундой. — Быстрее, папочка, пожалуйста, — умолял он, не обращая внимания на боль, которая, вероятно, станет только сильнее после того, как его папочка закончит. Но все, о чем он мог думать, это о восхитительном трении члена внутри него. Когда головка члена его папочки прижалась к простате, Питер взвыл, тело тряхнуло на столе. Его дырочка сжалась, сильнее обхватывая твердую плоть. Словно сквозь пелену парень услышал рычание Тони. — Малыш, ты совершенство, — нежные слова Тони резко контрастировали на фоне его грубых толчков. Питер улыбнулся, его тело упало на стол, и он почувствовал, как тепло распространяется по всему его телу. — Я хочу остаться здесь навсегда, трахать тебя, пока ты не забудешь собственное имя, пока единственное, о чем ты сможешь думать, — это член своего папочки. — Папочка, — Питер всхлипнул, слезы снова потекли по его щекам, когда Тони прошелся по его простате. Он хотел этого, он хотел лежать здесь вот так вечность, нанизываясь на член папочки, как хорошая маленькая шлюха, как хорошая маленькая грелка для члена. Всего было слишком много. Он не знал, хочет ли он отстраниться или сильнее насадиться на плоть, которая резко проникала в него. Хотя в любом случае его желания не имели значения, не ему было решать. Он просто должен доверять своему папочке, который лучше Питера знал, что тому было нужно. Переполненного ощущениями и чувствами, Питера словно парализовало — Боже, сладкий, — Тони застонал, сбиваясь с ритма. — Ты прекрасен, когда отпускаешь контроль. Посмотри на себя, такой податливый, такой жадный до члена. Хочешь, чтобы папочка взял контроль? Хочешь, чтобы тебе было хорошо? Питер больше не мог говорить. Он издал утвердительный стон, отдавая всего себя, давая разрешение на все. Он чувствовал, что приближается к кульминации, знал, что не сможет больше оттягивать оргазм. Давления твердой древесины на его член было достаточно, чтобы приблизить его к краю. — Я не могу больше. П-пожалуйста, позволь мне кончить, папочка, пожалуйста. Можно мне кончить? — несмотря на подавляющее ощущение от полной передачи контроля, он все еще помнил, что нужно попросить разрешения, зная, что его папочке нравилось, когда он просил об этом. Тони застонал, его движения становились все быстрее и резче, прижимаясь к спине Питера и снова и снова вгоняя член в жаждущее тело. — Ты можешь кончить, — зарычал он, вжимая Питера в край стола, царапая нежную кожу ягодиц грубой тканью. Этого было достаточно, чтобы наконец достигнуть желанной кульминации. Тело начало дрожать, прижимаясь к столу, судорожно сжимаясь вокруг члена своего папочки. Белое горячее удовольствие затопило его сознание, унося его на волнах чистого блаженства. Питер выкрикнул имя своего папочки, его член запульсировал, выстреливая на стол и пачкая грудь семенем. У них с Тони всегда был замечательный секс, интенсивный и долгий, но он не помнил, чтобы когда-либо кончал так долго, как сегодня. Оргазм не прекращался, его член пульсировал снова и снова, а его дырочка сжималась вокруг твердой плоти, пытаясь заполучить в себя семя мужчины. Тони тоже был близок. Питер понимал это по вздохам и сбившемуся ритму, и крепче сжался вокруг его члена. Папочка больше не заботился о глубине и скорости своих толчков, не заботился о том, что Питер был слишком чувствительный после оргазма. Он безжалостно вбивался в тело Питера, словно оно было его собственностью. Словно единственной целью Питера было быть шлюхой Тони. Наконец, Тони издал последний стон, загоняя член по самое основание, и Питер почувствовал, как горячая сперма окрашивает его внутренности в белый. Он обожал это ощущение, обожал свидетельство вожделения своего папочки в своем теле, чувство, как бедра папочки вжимаются в него, когда мужчина вбивался в него, теряя контроль от острых волн удовольствия. Он не хотел, чтобы это заканчивалось, он хотел лежать здесь со своим папочкой вечно, прижавшись к кухонной стойке, с медленно смягчающимся членом в своей использованной дырке. Он не знал, что могло быть лучше этого. Но, к сожалению, его папочка, в конце концов, выскользнул из него, оставляя его растянутым и открытым. Парень почувствовал, как по его ногам начала стекать сперма. Тони зарычал, собирая ее пальцами и вдавливая обратно в опухшую дырочку Питера. — Люблю тебя, — прошептал Тони, так и не достав из Питера один палец. — Я так сильно тебя люблю. — И я тбя тже, папочка, — пробормотал невнятно Питер, продолжая лежать на столе, даже не собираясь вставать. Его ноги все еще были раздвинуты, а палец его папочки не давал сдвинуться с места. Он изо всех сил старался не заснуть, даже не представляя, как он сможет подняться со стола. Как раз когда его папочка поднимал его, укутывая в одеяло, которое он принес из гостиной, зазвонил телефон. Питер дернулся от внезапного шума, который доносился из кармана костюма его папочки. Он натянул штаны, но не стал застегивать молнию, и Питер бы соблазнился этим зрелищем, если бы его не трахнули несколько минут назад. Папочка нащупал телефон, держа Питера одной рукой. Когда он наконец взял его в руки, они вместе посмотрели на дисплей. Пеппер. Ох, черт, Тони уже на час опаздывал на работу.