***
Произошло это событие обыкновенной ночью, когда на обширное поместье семейства Лон опустилась непроглядная темнота. Лишь в единственной комнате оставался источник слабого, тусклого света — монитор компьютера, на котором ежесекундно проскакивали какие-то непонятные, абстрактные изображения. Создатель знаменитой после «Второй Жизни», двадцатилетний Дьен выискивал необходимые ему сведения, с невероятной внимательностью вчитываясь в абзацы гигантских текстов, перемежающиеся иллюстрациями. Его совершенно не волновала длительность и возможные последствия такого ночного заседания в поисковых сетях, поскольку причина была существенная, и остаться секретом она обязана, особенно от кузины. Пускай ненадолго, но должна… Однако почти неслышимые посторонние звуки, что молодой человек впервые услышал совсем недавно, мешали сосредоточиться, поэтому он направился в соседнюю комнату, отложив специальные очки, ранее находившиеся на переносице. С каждым шагом в сознании появлялось все больше различных мыслей о причинах этих всхлипываний, доносившихся из единственного жилого помещения, исключая его спальню, на данном этаже. Им являлась опочивальня его двоюродной сестры, которая, как парень предполагал, после отрицая догадки, оказалась источником рыданий. Открытая тихонечко дверь позволила разглядеть глазами, пока не приспособившимися к темноте, съежившийся на постели комочек, плотно закутавшийся в простынь — лето все-таки. В лунном сиянии поблескивали на девичьем личике слезы, скопившиеся на кончиках ресниц, в уголках плотно зажмуренных очей. Маленькие ручки, совсем еще ребяческие, комкали, подрагивая, материал, а их обладательница бормотала непонятные слова и, словно пыталась отогнать назойливых насекомых, часто ворочалась. Сновидения девушки были кошмарными, однозначно. Музыкальные пальцы подушечками касаются нежной щеки, смахивая слезинку, после ладонью накрывая напряженные, сцепленные вместе кулачки. Дьен наклоняется немного ближе, шепотом произнося: «Шуи, проснись…», и его кузина подскакивает и садится, непонимающе оглядываясь по сторонам и включая ночник. Замечая сидящего перед ней юношу, испуганная внезапной побудкой она успокаивается и расслабленно вздыхает. - Дьен, почему не спишь? — голос хриплый, слабый, с наигранным возмущением; брови слегка нахмуренны. — Я тебя разбудила? Прости… — замечает короткие, непослушные темные волосы, создающие на голове кавардак, и интонация становится извиняющейся; душа неприятно ноет — тяжело осознавать, что своими проблемами мешаешь остальным. - Ничего страшного, — на красивом лице появляется улыбка, уставшая немного и радостная одновременно — его неугомонная родственница такая смешная после пробуждения. — Тебе снился кошмар? — веселье мигом исчезает, и теперь он обеспокоенно наблюдает за удивленным лицом, что становится ответом на вопрос, хоть и безмолвным. - Да, снился… — Шуи Хан заметно вздрагивает, ежась под укоризненным взглядом двоюродного брата, таким внимательным, с толикой волнения. — Пожалуйста, не рассказывай папе! — она восклицает, перебивая начавшего что-то говорить брюнета, поднимая умоляющие глаза и сталкиваясь с бирюзовыми очами молодого человека. - Он повторяется уже довольно долго, и ты начала плакать! — повышает голос, начиная часто дышать, и ощущает гулкое сердцебиение — беспокойство слишком сильно; он боится потерять это маленькое невинное создание, что обыкновенно кажется пламенем, обжигающим и неистовым, а сейчас ломается, подобно тлеющей соломинке. Слова кузена поражают девушку — юноша раньше никогда не выражал своих протестов столь яро, и дочь семейства Лон опускает голову так, чтобы длинная челка спадала до кончика носа — не желает, чтобы кто-либо видел ее истинное состояние. - Не говори… — шепчет сквозь сцепленные челюсти, но с отчетливой просящей интонацией, только произнести выходит неразборчиво — ее сердце больно сжимается от понимания постоянной лжи своему отцу, мешает говорить внушительно. Обманывает она часто, однако кого — близких или себя? .. Дьен слышит сомнения в голосе и напряженно всматривается в бессмысленные попытки сестры унять всхлипы и рыдания, стремящиеся вырваться наружу. Становится невыносимо наблюдать, и он сокрушительно вздыхает, безмолвно и бережно обнимая ее, чем вызывает неподдельное удивление — девичья сердечная мышца пропускает один-единственный удар, а глаза распахиваются настолько широко, что слезинка невольно скатывается вниз, затем впитываясь в белоснежную материю рубашки кузена. - Не переоценивай свои возможности, доверься близким и поделись переживаниями с ними, — шепотом советует, тоном таким заботливым и слышащимся совсем рядом; горячее спокойное дыхание опаляет макушку. Так напутствовал его отец в далеком детстве, незадолго до того события, что навсегда оставило отпечаток в мальчишеской памяти, а теперь помогает он, вспоминая занятия по освоению светской жизни, которые дала ему сестра двоюродная. Повторение, разъяснение или особенное приглашение более необходимости не имеет — девушка понимает смысл, самостоятельно прижимаясь плотнее и обнимая молодого человека, и начинает плакать, искренне так, как никогда не делала. Парень же зарывается носом в огненные волосы, такие приятные взгляду, и бормочет невнятные успокаивающие слова, поглаживая кузину по дрожащей спине.***
Они просидят целую ночь так — прижимаясь телами непозволительно близко, и время слабости обоих это навсегда останется их маленьким секретом…