Шепард вернулась?

Слишком громко. Гаррус недовольно повернулся на другой бок, всё ещё пытаясь заснуть. Ворчание моторов, завывание сквозняка. Ещё и часы навязчиво тикают, как будто тыкают в лицо словами: «Что-то не так, что-то не так». Когда Шепард ещё была где-то там, Гаррус за попытками освободить её совсем не замечал фоновых звуков. А сейчас они накрыли с головой, утопили в себе, как удушающая лавина. Из соседней каюты донеслось шуршание. Шепард убирается: наверно, ещё не привыкла к избытку свободного времени, которого не с кем провести, раз Гаррус заперся у себя, а остальные комнаты пусты. Устало протёр глаза: уснуть не получится, очевидно. Поправил броню, увидел в зеркале, что его мандибулы снова покачиваются вверх-вниз. Пора бы перестать нервничать. Это же Шепард, конечно, она настоящая, чего он напридумывал себе. — Не спишь? А завтра великий Архангел поранится, защищаясь от варрена, потому что уснёт на ходу? — в бок шутливо ткнули шваброй. — Расскажи мне о космокоровах. И о базе Коллекционеров. Шепард, видимо, с пониманием отнеслась ко многочисленным и порой странным вопросам, поэтому спокойно приступила к ответу. Гаррус слушал. И снова она поразительно подробно описала все особенности, как будто видела корову и космическую станцию перед собой: назвала количество украденных кредитов, строение энергетического кластера, глубину доков — ничего не упустила. Слишком точно, человек не может помнить случавшееся так детально. Да и откуда ей знать параметры помещений, если она была на опасном задании, когда находилась в них, и точно не отвлекалась на измерения? Работая над её возвращением, видел, что искусственный интеллект захватывал её воспоминания, анализировал их, выдавал математические модели буквально всех сцен её жизни. Может, она всё-таки не вернулась? Во время воцарившегося молчания шум моторного отсека, казалось, усилился, и по ушам били удары далёких поршней. — Идём, потанцуем, а. Гаррус позволил себя утянуть, и вот они уже веселились под самые зажигательные песни Земли. Танцуя, касался её кожи: тёплая, живая, настоящая. А движения Шепард были столь оригинальными, что ни одна машина не способна их сгенерировать. — Представь, что мы на «Мако». Мчимся вперёд, из земли вырываются щупальца молотильщика, ещё и музыка орёт. Вот это жизнь! — Ты вернулась. Шепард задорно улыбнулась. — Вернулась.