Часть 1
16 августа 2020 г. в 14:50
Ксю Линь расправила складки на подоле платья, стоя прямо перед зеркалом в комнате старшего брата, который развалился на кровати и смотрел видео на ютубе. Он пытался не глядеть на младшую сестричку, но всё же глаза скользили по её плечам, по шее, которую она открыла, завязывая высокий хвост, и Исин пропустил тот момент, когда Чжан-младшая обернулась, глядя на своего брата и улыбаясь.
Так смотреть нельзя.
— Как тебе? — девчушка покрутилась вокруг своей оси, с улыбкой смотря на своего Син-Сина, ждала его ответной улыбки и реакции, которая явно последует спустя некоторое время. Ксю Линь нравилось новое платье; школьница работала летом и даже во время учёбы умудрялась делать что-то, что приносило деньги, а потому обновка, давняя мечта, вскоре оказалась в пакете девушки, а потом и на ней самой. Конечно же, девушка немного стеснялась: оно оголяло плечи, которые хотелось скрыть, но зато и цвет, и фасон были из любимых.
— Вполне, — Исин кашлянул в ладонь, отводя взгляд от младшей сестры.
Мама, собирающаяся вместе с детьми на улицу, скрутила газету и ударила ею старшего сына, который подавился конфетой, что ему недавно дала сестрёнка, и, побледнев, долго приходил в себя. Рука сестры пару раз опустилась на спину Исина, и тот показал знаком, что всё в порядке.
— Лежишь целый день на диване, никакой пользы, — пробурчала мать, убирая газету на одну из полок. — Давайте идти, вы готовы?
— Да, мама, — Ксю Линь поклонилась, протягивая ладошку старшему брату, что быстро поднялся без посторонней помощи и пошёл одеваться самым первым — оставалось только натянуть кеды и дождаться обеих женщин, которые остались почему-то в комнате, тихо переговариваясь.
Семейство Чжан жило в маленькой деревушке в провинции Чаньша. Живописная местность, чистый воздух редко перебивался видами грузовых машин — дорога, рядом с которой расположился населённый пункт с тремястами живущими здесь постоянно людьми, завершалась в тупике, где была вторая деревня, но заброшенная, со старым храмом, где Исин мальчишкой лазил с некоторыми своими друзьями. К сожалению, все эти мальчишки давно выросли и разъехались по большим городам — редко кто навещал даже старых родителей, которым нужна была помощь.
Пыль поднялась на дороге — проехала машина соседей, которые уехали за продуктами. Они должны были перехватить госпожу Чжан, чтобы она тоже вдохнула городского грязного воздуха и купила мяса, которого не хватало. Поклонившись матери, Ксю Линь пожелала ей хорошей дороги и обхватила руками локоть старшего брата.
— Мы скоро приедем, не скучайте, — госпожа Чжан села в машину новой модели соседей, поздоровавшись с семейной четой Ву, и вскоре скрылась, оставив детей.
Исин чувствовал себя неловко рядом с Ксю Линь. Тонкий стан прижимался к нему, и казалось, что девушку сейчас унесёт суровый ветер, а солнце изжарит её тонкую кожу. Летние каникулы позволяли им одеться в лёгкую одежду, в которой было не особо жарко, но кажется, парень получил тепловой удар, только смотря на маленькую сестрёнку.
Такого не может быть, чтобы, смотря на неё, в груди поднималась волна нежности и любовь, совсем не похожая на братскую. Этого чувства стыдишься — не хочешь, чтобы оно поглощало полностью, без остатка, а поэтому старший и отводил глаза от Ксю Линь, которая тянула его куда-то, говоря, что они просто обязаны дойти до старой заброшенной деревни.
Честно признаться, палящее солнце Исин не любил — от него морщилось лицо, появлялся не особо ровный загар, а потом всё тело чесалось, будто москиты искусали. Так же, как и солнце, он терпеть не мог пыль и пылевые бури, которые порой поднимались над деревней и заставляли его, ругаясь, отплёвываться и потом вычищать песок из волос. Ксю Линь иногда помогала: маленьким гребешком проводила по каждой прядке, вычёсывала каждую волосинку, избавляя от грязи голову. Потом, правда, бурчала, что проведённая операция была сделана впустую: волосы всё равно пачкались, и тогда младшая гнала брата в ванную комнату и заставляла самостоятельно вымываться.
Дорога казалась до безумия длинной, и Ксю Линь всё это время молчала, опустив голову и, возможно, думая о чём-то своём. Её мысли, подобно бабочкам, разлетались по сторонам, а собрать их было практически невозможно — рядом с Исином терялась способность мыслить, думать правильно, поэтому казалось, что всё, о чём девушка думала, было неправильным. Неправильно, что она взяла старшего брата за руку, выдыхая и говоря «я хочу прогуляться, пойдём к храму».
В телах обоих взрывались фейерверки, а вместе с тем затухали какие-то огоньки. Клеймо «брат и сестра» давило на обоих, и старший испытывал самый что ни на есть настоящий душераздирающий стыд, заставляющий отворачиваться от милого сердцу лица. И пусть сестрёнка не подавала виду, что что-то не так, Исин понимал — всё не так.
Сосед прокатил мимо на велосипеде, предлагая довезти Ксю Линь туда, куда она хочет, но Чжан-старший только крепче сжал маленькую ладошку сестры. Господин Чоу пользовался дурной славой в деревушке, его дом, который ему удалось выкупить у собственных родителей, стоял немного на отшибе. Исин знал — сестра боялась этого мужчины с жабьим ртом и дряблыми руками, которые порой тянулись не туда.
В прошлом году многие девушки, которые жили в деревне, плакали, говорили, что этот мужчина сотворил с ними нечто такое, о чём им было трудно и стыдно поведать. Конечно же, никто из семьи Чжан не хотел, чтобы их драгоценная нежная девочка попалась в лапы к такому человеку, именно поэтому она ходила либо с родителями, либо с братом, либо со своими подругами. Одна — ни шагу за калитку. Плут и мошенник, господин Чоу заманивал молоденьких девушек к себе под предлогом помощи, а там делал с ними такое, отчего у бедняжек слёзы стояли в глазах.
А Исин дал слово защищать свой маленький цветочек, девочку, которая порой заставляла его жить дальше.
— Спасибо, мы сами доберёмся, — старший брат повёл Ксю Линь дальше, совсем не слушая господина Чоу. Он почти бежал — страх не за себя, за сестру брал. Парень давно уже понял, что жизнь девушки ставил выше своей, готов был в болото за ней двинуться, лес весь пройти, на руках нести, лишь бы находилась дома, в тепле, рядом.
— Исин, подожди, я задыхаюсь, — Чжан не заметил, как почти побежал, а сестра еле поспевала за ним. Бледная, запыхавшаяся, она вызывала беспокойство, смешанное с улыбкой на лице. Возможно ли? Вполне. Парень остановился, оставляя позади господина Чоу, деревню, потому что последний дом они уже обошли. Впереди была только дорога к заброшенному населённому пункту, наверху — солнце, а рядом — сестрёнка в белоснежном платье. — Ну и устроил марш-бросок…
Уперев руки в колени, при этом разъединив ладони с братом, девчушка глубоко дышала. Она вытерла мокрый лоб, а потом, увидев немного обеспокоенное лицо старшего брата, улыбнулась. Ксю Линь слишком привыкла улыбаться, глядя на Исина, он вызывал у неё только положительные эмоции — радость, обожание, любовь. Даже такая, казалось бы, солнечная погода не вызывала такой гаммы чувств. Только Исин.
Старший брат, которого она любила.
— Я… прости, я не хотел, чтобы господин Чоу на тебя так смотрел, — начал оправдываться парень, отводя взор от сияющей сестры. — Перенервничал немного, а может, на солнце перегрелся.
Крохотная ладошка коснулась лба брата, и Чжан нахмурилась, ставя собственный диагноз: «здоров». Может, не на сто процентов, но, по крайней мере, на восемьдесят. А остальные двадцать? Ответ на этот вопрос знал Исин: на двадцать процентов он был болен Ксю Линь.
— Всё хорошо, — улыбнулась девушка, — пошли дальше.
Как же хотелось в тот момент поцеловать её ладони, покрывая каждый миллиметр кожи лёгкими прикосновениями губ. Исин держался: стоически, как надо, а душа ныла, тянулась к Ксю Линь, заставляла выть волком, но всё же пытаться подавить в себе все эмоции, все чувства касательно сестры. Так нельзя.
Или один раз ничего не испортит?
Старая заброшенная деревня сражала каждого своей тишиной. Казалось, если скрипнет что-то, то пробудятся древние духи, которые сделают всё, чтобы чужак ушёл с территории. Исин, признаться, каждый раз нервничал, находясь здесь, и дело было даже не в глупых страшилках, которые он сам придумывал в детстве, а в ощущении отсутствия комфорта. Стоило взглянуть в тёмные проёмы окон, и тотчас же казалось, что за парнем кто-то следил. Но ладонь сестры, такая нежная и маленькая, помогала преодолевать страхи.
— Девочки в деревне сказали, что хотят после окончания школы уехать, — неожиданно подала голос Ксю Линь. — Гэгэ… скажи, а почему ты не захотел покинуть деревню? Ты бы мог уехать в столицу, зажить той жизнью, которой хочешь, завести хорошую девушку, возможно, иностранку, жить в шикарной квартире, а не в доме… почему ты не хочешь жить в городе?
Исин часто задумывался над тем, чтобы уехать. Признаться, такие мысли выводили его из состояния равновесия, он не понимал, как некоторые его друзья махнули на всё рукой и стали искать другой жизни. Как они смогли бросить семью, родной дом, знакомые с самого детства улицы? Наверно, дело было в том, что ни один из них не любил это место по-особенному, как сам Чжан.
Ни один из его друзей не любил своих младших сестёр, если они у них были. Чего тут непонятного.
— Не хочу, — простой ответ, с внутреннем «потому что люблю тебя» и «потому что не хочу никаких жён-иностранок». Да, мечты были — вот Исин уедет, разбогатеет и вернётся назад, но это невозможно. Ум понимал всё это, а сердце сладко ныло тогда. — Если я уеду, то на кого оставлю семью?
«На кого я оставлю тебя?»
— На меня, — с готовностью сказала Ксю Линь, потянув брата в сторону храма. — Пойдём, дождь собирается, я хочу укрыться в храме.
Шестнадцать — время, когда кажется, что тебе море по колено. Только вот Чжан-младшая не осознавала в какой-то степени, что ей будет не хватать старшего брата — его взглядов, его сжиманий её ладошек, того, как он целовал её в лоб, когда ложился спать. Всё это было волшебно. И Ксю Линь хотела, чтобы это волшебство длилось вечность.
Хоть и всегда желала старшему брату всегда всего самого лучшего.
Первые капли дождя упали на нос девчушки, заставив её остановиться. Каменная лестница, что шла вверх, к храму, возвышалась над братом и сестрой, и Исин, глядя на неё и чувствуя, что скоро капли превратятся в струи, которые больно будут бить по рукам, потянулся к пуговицам на рубашке, снимая её и оставаясь в одной тонкой майке.
— Пойдём? — чуть приобнимая сестру и натянув с одной стороны просторную белую рубашку, он дождался, пока девушка приподнимет руку и схватится за другой конец вещи, а потом в ногу с ней стал подниматься по ступеням.
Дождь всё лил — когда Ксю Линь и Исин дошли до конца лестницы, рубашка вымокла до нитки и теперь напоминала тряпку, которой можно было только вытирать поверхности. Прикрываясь ладошками, девушка, немного поскальзываясь на мокром камне, дошла до входа в храм, поманив за собой брата.
Внутри помещения было сухо. Ни крыша, ни перекрытия не обвалились за много лет, что храм пустовал, и Ксю Линь слегка поёжилась. Она ощущала пустоту и давящее пространство, которое окружало со всех сторон, а поэтому, дрожа, прижалась к брату, ища у него некой защиты и тепла.
— Всё хорошо? — Исин, признаться, был взволнован — каждое прикосновение сестры действовало на него как холодный душ, а та только и могла, что прижиматься и ждать, пока всё внутри перестанет трястись, будто желе.
— Да, я просто замёрзла, — это была правда. Замёрзшая девушка из-за внезапно начавшей грозы искала пути, чтобы согреться. Дождь не пощадил её хрупкие плечи, её новое платье — подол намок и тянул вниз, а поэтому Исин, оглянувшись и приметив сухой угол, повёл туда сестрёнку.
Оба решили переждать грозу, которая клонила деревья к земле, в храме, прижавшись друг к другу. Брат, признаться, сейчас бы снял с себя майку, чтобы накинуть бесполезную ткань на девочку, но понимал — не согреется, а потому прижал к себе как можно ближе, горячими пальцами хватаясь за её тонкие руки и оставляя невидимые следы, которые сама Ксю Линь потом будет множество раз рисовать у себя в воображении.
— Не люблю дождь.
— Я тоже, — вздохнул брат.
Сестра потихоньку переставала дрожать — кажется, пригрелась в объятиях Исина, даже выдохнула спокойно, утыкаясь немного прохладным носом в его ключицу и чувствуя, как аромат тела брата наполнял её нос: скошенная трава, немного дезодоранта и вода, что совсем недавно попала на него. Смесь запахов была прелестной, лёгкой, а поэтому заставляла дышать братом, а потом и вовсе мазнуть губами по его шее, оставляя невидимую метку.
Они оба касались друг друга, и эти прикосновения были самыми сладостными.
— Как будешь учиться осенью? — голос охрип, и старший брат смотрел в затягивающий омут карих глаз, которые давно не давали ему спать. Чёртова сестричка. Она скоро сведёт его с ума.
— Как обычно, — они оба были заворожены друг другом, но никто даже не попытался сказать себе, что это неправильно. Нормально ли, что родственники так друг на друга смотрели, да? — Буду уезжать в семь утра на автобусе, а возвращаться в восемь вечера.
Каждое слово било под диафрагму, врезаясь и оставляя клеймо, и Исин не мог оторваться от того, чтобы перестать смотреть, слушать сестру. Ему было стыдно, никакими молитвами не изгонишь чувства, засевшие настолько глубоко, что их не вырвать с корнем. Казалось, полюби он другую — щёки покроются краской стыда, потому что Ксю Линь одна, без него. А если сестрёнка кого-то полюбит? Немыслимо!
Они должны были родиться в разных семьях, чтобы полюбить друг друга так, как нормальные люди, а не вот так — задыхаясь от того, что таких отношений строить нельзя, в большинстве своём они противозаконны, но насколько же было мило, как же тянуло Исина к Ксю Линь, а её — к нему.
Исин не смог устоять.
— Тебе холодно? — сестра кивнула, трогая маленький носик и немного хмурясь. Парень, выдохнув, наклонил голову и запечатлел лёгкий поцелуй на губах сестры. — А… так?
— Чуть-чуть стало теплее.
Ксю Линь, погладив по щеке брата, обняла его за шею, прикасаясь к губам Исина и отдаваясь ему целиком. Она никогда так никого не целовала, точнее, она впервые так целовала парня, губы, к которым хотелось прикоснуться давно, но запрещала себе. Брат сам виноват, что позволил себе вольность, секундную слабость, которая превратилась в долгие секунды нежного первого поцелуя.
Чувства вскружили разум, заставили внутри всё ходить ходуном — будто девятибалльное землетрясение обрушилось на мир под названием «Исин», и он перехватил инициативу, проводя языком по губам сестры и чувствуя безнаказанность — никто ведь не заметит, не увидит, не поймёт, что они родственники.
Ксю Линь не помнила, в какой момент оказалась на полу, а Исина осветила молния. За одну секунду короткой вспышки она увидела многое, что никто не мог заметить: его глаза, наполненные любовью и отчаянием, напряжённое тело, когда он опустился следом, рядом, и продолжал целовать свою сестру.
Он не мог надышаться ею. Она тоже.
Чжан на двадцать процентов здоров, а на восемьдесят — болен своей сестрой. А Ксю Линь…
Тоже больна им.
Но они постараются забыть о том, что произошло в безымянном заброшенном храме. Потому что такая любовь к родственникам запретна.