Отпуск

Сун Лань не слишком хотел отношений. Он считал, что не сможет быть в отношениях ввиду своей закрытости. И это правда: для него было естественно ничего не рассказывать о себе, ничего не спрашивать о других и вообще вести себя отстраненно и крайне незаинтересованно. На опыте мимолетных отношений в юношестве он знал, что эта его холодная отстраненность крайне не приветствуется партнерами, и отношения быстро рушатся, причиняя боль обоим. Кроме того, Сун Лань не считал любовь и создание семьи целью своей жизни. Однако, неизбежная влюбленность, нет, не в лучшего друга Синченя, с которым они познакомились еще в школе, все равно настигла его, подождав за углом. На дворе уже лето, пора отдыха. Первый месяц лета и Синчень, и Сун Лань провели погрязши в экзаменах, а в июле Синченю пришло приглашение от его племянника Вэй Усяня поехать в загородный дом отдохнуть. Цзычень сначала отказывался, отнекивался аргументами «я лучше дома посплю, а ты езжай, развейся на свежем воздухе» в основном потому, что его напрягало присутствие большой компании там. Синчень оказался более упертым, и Сун Лань сдался, дав согласие и скинув деньги Усяню. Дом был очень большой, с десятью комнатами, большим обеденным залом, скромным, но со вкусом сделанным фойе, а на улице расположился бассейн, на изумрудной траве располагались белые шезлонги, а чуть поодаль располагалась терасса с мягкими диванами, подушками, пледами и стеклянными кофейными столиками, где можно было приятно посидеть, прячась от жарких солнечных лучей, потягивая холодный коктейль из местного бара. Комнаты оказались на несколько человек и так получилось, что Сун Лань попал в комнату номер 12, где были кроме него Фусюэ, Синчень и Сюэ Ян. С последним Сун Лань сразу не подружился, постоянно обмениваясь колкостями или просто глухо игнорируя недоброжелательного к себе юношу. А вот Фусюэ… Непонятно почему, но Цзычень был покорен. Покрасневшие глаза, широкие плечи, усталый взгляд и смех, похожий на истерический, пристрастие к сигаретам должны бы отталкивать, и последний пункт делает это, но эта вредная привычка меркнет перед обаятельной улыбкой, больше похожей на оскал, добротой и теплотой, которую Сун Лань шестым чувством ощущал из-под корки спокойного безразличия. Он бесповоротно влюблен и стыдится этого, скрывает и даже думает, что у него получается, пока Синчень, нагнав его на улице, не выпалил почти на одном дыхании: «Я давно заметил, как ты смотришь на Фусюэ, и как он бросает на тебя заинтересованные взгляды, когда ты не видишь. Не хочу вмешиваться, но я желаю тебе добра и счастья. Ты нашел любовь. Признайся ему». Эти слова сильно повлияли на Сун Ланя. Огонь любви только жарче распалился в его душе, когда он услышал о возможной заинтересованности со стороны его пассии. Детский сад, конечно, но когда влюблен и не в такое поверишь. И с того времени они правда сблизились, общаясь, как хорошие друзья. Они вставали почти в одно время и завтракали бутербродами вдвоем на кухне, когда все еще спали. Лето, так что солнце даже еще не заходило, лишь на короткое время спустились сумерки, а теперь, в 7:30 утра солнышко снова поднималось. Сун Лань всю ночь не мог заснуть от переполняющих его чувств к Фусюэ. Он такой прекрасный, когда спит: строгое острое лицо приобретает спокойное, беззаботное выражение, тонкие губки чуть приоткрыты и так и манят поцеловать, белые волосы средней длины беспорядочно разметались по подушке, а сам он в непринужденной позе сладко спит. После бессонной ночи было решено выпить чашечку кофе, чтобы не проспать весь день. Кофеварка только начала делать ему утренний кофе, как он слышит глухой звук удара, а затем и падения чего-то явно тяжелого. Это Фусюэ ударился об косяк и упал, теперь потирая ушибленную голову. — Фусюэ, ты как? — чуть взволнованно позвал Цзычень, спеша к нему. — Нормально, — отмахивается тот, поднимая глаза. — Я всегда спросонья собираю все косяки. — Вот как. Поднимайся, скоро кофе будет, — сказал Сун Лань, исчезая в верном проеме, ведущем на кухню. Фусюэ поднялся, но у него так закружилась голова и потемнело в глазах, что он снова упал. И снова Цзычень здесь, — только отвернешься– пол поцеловать норовишь. · Я бы кого другого поцеловал, но он будет против, так что пол — лучшая перспектива, — нервно и неловко усмехнулся рассеянный соня. Сун Ланя больно кольнуло в грудь непонятной эмоцией. Ревность, наверное. Самое черное чувство, которое только можно испытывать. Быстренько запрятав его в глубь себя, выдавил: — И почему ты так решил? Может, этот человек только и ждет твоего поцелуя. Как проснется — иди признаваться. — Но он уже. — В таком случае иди сейчас же. Фусюэ ничего не ответил, лишь поднялся и, немного замявшись, легко, боязливо поцеловал Сун Ланя, после этого сразу отошел и отвернулся с рдеющими щеками. Он не планировал это делать. Точнее, планировал, но не сейчас. Просто сейчас так прекрасно сложились обстоятельства, и Фусюэ подумал, что такого может уже не быть. Нельзя упускать такой идеальный шанс красивого признания! Боже… Что только что произошло? Этот вопрос Сун Лань много раз подряд задал себе. Сердце билось так быстро, что готово было пропускать удары, заболела голова и появилось ощущение, что от него идет пар, как от тающего снега в тепле. Он совершенно не понимал ничего, а после и вовсе перестал ощущать себя от смущения. Неосознанным порывом, которого даже сам испугался, подошел вплотную и вжался в его губы со всеми чувствами. Со смачным чмоком отстранившись и не выдерживая такого эмоционального напора, Сун Лань обнял Фусюэ. — Я люблю тебя, Фусюэ. Фусюэ все еще пребывал в ступоре, с широко распахнутыми глазами. А еще, кажется, он забыл, как дышать. Он ожидал всего: отказа, недоуменного восклика гетеросексуала и разрыва дружбы, но нет, согласие. Согласие! Ах…даже нельзя сказать, что Фусюэ счастлив. Он просто ничего не понимает, его система не выдержала подобного перегруза. Только беловолосый юноша успел хоть что-то осознать, решительный Сун Лань завел их на кухню и снова накрыл губы Фусюэ поцелуем. Второй поцелуй завершил переустановку системы и он снова включился, целуя глубоко, чувственно, страстно. Эмоции перешли в возбуждение, и когда Фусюэ понял это, то устыдился, отстраняясь. Сун Лань лишь кивнул, когда поймал его взгляд. Тогда Фусюэ взял его за руку и со словами «Идем», потащил прочь из кухни.

***

В свое счастье Сун Лань не верит до сих пор. Для самого себя было открытием, что он, оказывается, способен проявлять неприкрытую нежность и заботу каждый день, что человек не надоедает ему, а при виде его душа и сердце радуются, а тучки плохого настроения мгновенно расходятся. Они живут вместе уже давно, даже познакомиться семьями успели. Родители Фусюэ полюбили его, как родного, и намекали, что были бы рады погулять на свадьбе. Вдвоем им хорошо. Они оба молчат, но уюта это ничуть не умаляет. Они сыты, здоровы и в тепле, сидят на диване и даже не смотрят телевизор, который Фусюэ зачем-то включил. Расслабленный Сун Лань лежит на возлюбленном и делает массаж головы от которого Фусюэ так млеет, что даже утробно постанывает и урчит. Больше ничего не надо. Слова — лишь жалкая попытка выразить чувства. Они бесполезны, когда две души живут, как одна, чувствуют как одна и усиливают чувства друг друга. И все-таки все люди могут состоять в отношениях. Нужно только найти того самого.