***
В самый последний момент Северус пересилил себя, наспех вытряхнул некоторые вещи из чемодана, сменил магловские джинсы и рубашку на черные брюки, угольного цвета свитер и черную же мантию, скрывавшую не только тело мужчины, но и, казалось, всего его чувства и мысли тоже. Слишком быстро добрался до Большого зала — не хватило времени собрать всю свою решительность в кулак — но все-таки широким, фирменным размашистым шагом вошел в боковую дверь зала, глядя в противоположную стенуу, в воздух, но только не на остальных преподавателей, не на директора, не на студентов. Сев на свое место между Макгонагалл и Дамблдором, Снейп облизнул пересохшие губы и кивком ответил на неожиданно искренние приветствия от коллег. Всех их побила война, на всех лицах лежала серая тень, которую невозможно было стереть, отмыть, отодрать. Так почему же они смогли преодолеть это, а Северус посчитал, что не сможет? Он резко вскинул голову, переводя взгляд на школьников, сидевших за четырьмя длинными столами шумной толпой. Седьмой, а точнее восьмой курс можно было распознать наверняка: они были тише остальных, как будто все еще не могли поверить в наступление мира, в то, что можно было жить без страха, думать об учебе, а не о том, как обезопасить себя и близких, назначать свидания у озера, а не обсуждать очередные новости о том, что кто-то погиб, кто-то сбежал, кому-то грозит опасность. Гарри Поттер. Снейп остановил взгляд на мальчике, выросшем в крепкого, уверенного в себе парня. Напоминает отца, но взгляд другой. Не Лили, как говорят все вокруг, а свой собственный, упрямый, все так же готовый на бесшабашный поступок, но в то же время неуловимо повзрослевший и словно немного потерянный. Гарри, видимо, слушал своих друзей, увлеченно что-то обсуждавших, но то и дело отвлекался, поднимал глаза на преподавательский стол, оглядывался на дверь, проносил вилку с пирогом мимо рта. Северус думал, мальчик ненавидит его за строгость, за излишние придирки и колкости в свой адрес, и изумлению его не было предела, когда тот дрожащими руками собирал его воспоминания как самое ценное, что есть в этом мире; когда мальчик плакал из-за того, что думал что профессор умирает; когда маг, очнувшись, обнаружил Поттера у своей кровати, спящего; когда уже потом, в суде Гарри голосом, не терпящим возражений, предоставил неоспоримые доказательства, достаточные не только для того, чтобы мужчину признали невиновным, но и для того, чтобы ему присудили статус Героя Войны, орден и даже какую-то там денежную компенсацию, на которую Снейпу было абсолютно плевать. Все их взаимодействие ограничилось сдержанной благодарностью от Северуса около зала суда, неловкими быстрыми объятиями, из-за которых у Гарри запылали щеки, хоть тот и пытался скрыть этот факт, да и все на этом. И вот сейчас, когда профессору предстояло преподавать зельеварение у выпускников — слава Мерлину, Люпин вернулся на должность преподавателя ЗОТИ — Северус совершенно потерялся. Он не мог делать студентам поблажки, ведь они здесь все-таки, чтобы достойно выучиться и пойти дальше своими дорогами; но он так же не мог не признать, что их отношения с Поттером стали значительно теплее после возвращения мужчины из мира, из которого обычно не возвращаются. Вздохнув, Снейп наконец-то обратил внимание на волшебным образом не остывший ужин. Только он наколол на вилку печеные овощи, и в этот же момент всеобщее внимание привлек голос директора. Постучав по стакану и усилив звук заклинанием, профессор начал традиционную речь. — Добрый вечер, все присутствующие в этом гостеприимном зале! Первокурсникам — добро пожаловать. Надеюсь, что Хогвартс станет вам домом на все те годы, что вы будете здесь учиться, и мы, преподавательский состав, а так же старшекурсники, постараемся вам всячески помочь. Старшим ребятам — добро пожаловать! Искренне рад снова видеть ваши юные лица. Спасибо тем из вас, кто летом помогал практически заново отстроить здание школы, спасибо вашим семьям, которые внесли огромный, бесценный вклад в восстановление здания и близлежащей территории. Выпускники, в этом году вас в двое больше — те, кто в прошлом году закончил шестой курс, и те, кто был вынужден пропустить седьмой ввиду ужасных обстоятельств, — директор сделал паузу, улыбнувшись в бороду. Северус обратил внимание на то, как внимательны и спокойны были ученики — привычный галдеж был гораздо тише, только первокурсники, не в силах совладать с перевозбуждением, практически взрывались от восторга. — Рад представить вам наших незаменимых преподавателей, которые так же были очень рады вернуться в школу, чтобы помочь вам стать образованнее, — послышались аплодисменты, и Дамблдор дождался тишины, чтобы начать перечислять учителей, начиная с левого края стола. Каждый, кого называл директор, вставал и слегка кланялся, чтобы первокурсники смогли их увидеть и запомнить. Северус в напряжении ждал, когда очередь дойдет до него, и молился всем известным ему богам, чтобы директор не упомянул новоприобретенный статус героя или еще что-то похожее. Услышав свою фамилию, мужчина встал, коротко кивнул, скользнув взглядом по толпе, неосознанно выцепил глазами Поттера, поймал его полный уважения взгляд, и, совершенно неожиданно для себя, еле заметно улыбнулся. Опустившись обратно на стул, он потер ладонями виски, напуская безразличное выражение лица, и перевел взгляд на крестника. Драко был бледен, но не выглядел совершенно убитым, как пару месяцев назад. Люциусу удалось избежать Азкабана, как и Нарциссе, до конца их домашнего ареста оставалось еще несколько месяцев, а смягченные правила даже позволяли им принимать гостей. Такие меры им помог выбить тот же Гарри — рассказал о том, как Драко кинул ему свою палочку, о том, как Нарцисса соврала Темному Лорду, тем самым сохранив Поттеру жизнь, а так же парень замолвил слово и за Люциуса, поборов в себе неприязнь. Он сделал это для Драко, и младший Малфой наконец-то выдохнул с облегчением. Если раньше крестник сходил с ума от тревоги и постоянного, бесконечного напряжения, не мог спать, то теперь, благодаря Гарри, он ожил, как цветок, который наконец-то полили. Сейчас они с Поттером вроде как даже общались, и Северус что-то там слышал от Люциуса о том, как Драко извинился перед Грейнджер за все оскорбления и поступки, которыми явно не гордился. — А теперь, юные дамы и господа, новости! — голос Дамблдора вновь выдернул Снейпа из раздумий. — Во-первых, мы с министром Кингсли пришли к общему решению не освобождать выпускников, пропустивших год, от ЖАБА. Разочарованное протяжное «у-у-у» раздалось над студенческими столами, лишь одна Гермиона радостно подпрыгнула и заулыбалась. — Такая мера призвана помочь студентам должным образом подготовиться к поступлению в высшие магические учебные заведения, так что я всецело поддерживаю министра в этом вопросе, друзья. Так, успокоимся. Во-вторых, рад объявить вам, что с этого года мы с профессором Флитвиком решили возобновить деятельность творческих организаций на территории Хогвартса! Несколько лет назад мы практиковали такого рода внеклассные занятия — магическая живопись, искусство колдографий, игра на инструментах, хор, и, конечно же, театральная студия. Ну и последняя новость, связанная с этой: на Рождество нас всех ждет большой концерт, который подготовите вы, студенты, друг для друга! О, надеюсь, кто-нибудь умеет танцевать балет? Со своей стороны могу пообещать вам номер от преподавателей, — Дамблдор усмехнулся, а Снейп в ужасе уставился на директора. Не дай Мерлин, заставит участвовать в этом мракобесии. Детский сад, а не школа. Самодеятельность, как у маглов. Гарри и Драко, кажется, разделяли мнение профессора на счет последних слов директора. Они хмуро переглянулись, а Гермиона буквально просияла, глядя на Дамблдора с благоговением. Снейп мог поставить всю свою компенсацию за участие в военных действиях на то, что она завтра же запишется на все существующие творческие направления. Засыпал мужчина совершенно вымотанный, и в его сне Дамблдор под руку с Грейнджер танцевал танец маленьких лебедей в ужасно розовых балетных пачках.Часть 1
3 июля 2020 г. в 01:06
Северус Снейп искренне жалел о том, что Нагайна не прикончила его до конца. Нет, ну серьезно, побыть немного мертвым и вернуться — совсем не так весело, как все думают. Ну откинулся бы, так отправился бы в рай, а уж Северус-то заслужил место в раю, попивал бы там себе веселящие коктейльчики в компании каких-нибудь единорогов, ну или кто там водится в раю? Так нет же, ему даже сны досмотреть не дали, выдернули из небытия обратно в Мунго, окрестили героем всего магического мира, диагностировали пост-травматическую депрессию и решили всем вышеупомянутым миром Снейпа от этой депрессии спасать. Надо оно было самому Снейпу? Сам он считал, что несколько стаканов огневиски в компании с Малфоем-старшим были бы гораздо эффективнее, но разве того же Дамблдора переубедишь? Вот и пришлось после пары долгих месяцев в Святом Мунго вернуться в опустевший дом, спешно навести там хоть какой-то порядок — смести заклинанием накопившуюся пыль, отправить одичавшего и перепуганного домовика в Хогвартс, собрать сохранившиеся шмотки в строгого вида черный чемодан с серебряными заклепками и самому последовать в школу, несмотря ни на что ожидавшую в свои объятия учеников и преподавателей.
Хотел ли Северус на самом деле вернуться в замок? Выходя из камина своего старого, холодного, но привычного и родного кабинета, он уже ни в чем не был уверен. Старые и новые шрамы уже готовы были начать напоминать о себе навязчивой, ощутимой болью, незаметной для всех окружающих, но уже порядком надоевшей самому магу. Все в школе напоминало о том, что профессор всеми силами хотел забыть: приказы директора, граничащие с жестокостью по отношению к Гарри Поттеру, повзрослевшему, но все же ребенку; необходимость помогать крестнику в темных делах, которые даже многим взрослым темным магам были бы не под силу; издевательства над учениками со стороны Пожирателей, невозможность помочь им, спасти их, выдать себя… Да, душевные раны давали о себе знать даже больше, чем телесные. Снейп очнулся от ступора, разжег камин скованным движением пострадавшей в финальной битве руки, тяжело опустился в кресло, обитое мягкой тканью, и, пересилив себя, осмотрелся. Любимый книжный шкаф, почти ювелирная работа, прекрасное темное дерево; большая кровать, даже уютнее, чем та, что стоит в спальне его собственного дома; единственное фото во всей комнате — Лили, еще ребенок, обнимает смущенного донельзя Северуса за плечи одной рукой и показывает язык. Магловское фото, не колдография, но для мужчины этот обычный прямоугольник бумаги хранил больше волшебства, чем все Министерство Магии вместе взятое. Смог бы Снейп излечиться без этой, теплой, родной стороны своей жизни? Так может, и стоит постараться?