Квест

Сегодня ей спалось хуже обычного. В голове опять крутились какие-то незаурядные мысли, мешающие сделать даже малейший вдох. Будить Минерву посреди ночи показалось очень невежливым жестом, поэтому, как только в спальне Гермионы Грейнджер меж собой заиграли лучи солнца, она незамедлительно отправилась к директору, прихватив склянку с зельем от головных болей. Грейнджер слышала чей-то голос каждый день: ровно с семи утра и вплоть до поздней ночи. Иногда Гермионе казалось, что она сошла с ума. Ей даже удавалось обвинять в этом прошедшую вторую Магическую войну, которая оставила на её сердце несколько душевных шрамов, которые, к сожалению, не затянутся никогда. Мысли, говорящие её голосом. Будто она обсуждала что-то сама с собой, в своей же заумной голове, которая и без того теперь практически взрывалась не только на уроках, но и в повседневной жизни. Всё, чего Гермиона сейчас хотела — сон. Полноценный и крепкий сон. Хотя по сей день она надеялась, что эта реальность им и является. Просто… слишком кошмарный и изнуряющий даже во время отдыха сон, который постоянно выбивал из колеи. Но саму себя не обманешь, даже если после щипка сделаешь вид, что ничего не почувствовала. Гермиона ворвалась в кабинет директора без стука, кажется, пройдясь перед этим по коридорам, словно смерч, сметающий всё на пути. Запыхавшаяся гриффиндорка резко откинула свои каштановые волосы назад, встречаясь взглядом с пребывающей в шоке Минервой Макгонагалл. Грейнджер залилась краской. Подумать только: отличница Гермиона потеряла всякие манеры, благодаря этим глупым мыслям, которые, к слову, никогда не были положительными. Однажды она услышала, как внутренний голос злобно осуждает проходящую мимо однокурсников ученицу из Когтеврана. Когда же Гермионе посчастливилось узнать причину такой ненависти к этой, на вид безобидной и милой девушке, то всё лицо тут же покрылось красными пятнами, напоминающими аллергию. Она рвано выдохнула, подходя к директору ближе.  — Извините, профессор, — сразу было начала она, садясь на стул, — не знаю, что на меня нашло.  — Я думаю, что это лишнее, Гермиона. Минерва тепло улыбнулась ей. Она любила Гермиону, словно та приходилась ей собственной дочерью. Каждая их встреча была наполнена живыми эмоциями, и Макгонагалл ни на секунду не думала о том, чтобы сердиться на неё. Эта близкая связь была обеим по душе.  — Собственно, по какой причине я здесь, — заговорила Грейнджер снова, постепенно приходя в норму, — мне нужна ваша помощь. Или, точнее сказать, совет. Потребовался лишь лёгкий кивок со стороны профессора, чтобы до гриффиндорки дошло, что женщина слушает её внимательно. Готова вкушать всё, что только будет ей угодно. Именно поэтому Гермиона не полагалась ни на кого так, как на неё.  — Я слышу мысли. Кажется, они не мои, но голос… голос мой, и мне страшно, что это разрывает мой мозг на части. Словно я спорю сама с собой, — Гермиона боялась, что Макгонагалл сочтёт её сумасшедшей, а после и вовсе выгонит из своего кабинета, но спокойная реакция профессора не то, что удивила её, но, по крайней мере, заставила её несколько успокоиться.  — Гермиона, — ласковый женский голос и немного сочувствующий взгляд, — я могу лишь догадываться, в чём дело. Но этот вариант отбрасывать тоже нельзя, он редок, но не до такой степени. Акцио, книга Соулмейтов. Одним лишь взмахом палочки открыв книгу на нужной странице, Макгонагалл поправила очки, начиная блуждать по строчкам ровно с такой же скоростью, как это делала и Гермиона. Её губы то дёргались, то вновь приобретали обычное состояние. До того момента, как…  — Мерлин Всемогущий, — тихо прошептала она, пытаясь скрыть удивление от ученицы, что вышло не очень хорошо, — мисс Грейнджер, вы когда-нибудь думали над тем, что мысли в вашей голове могут принадлежать вашему соулмейту? Брови Гермионы взмыли вверх, изображая тот самый максимум удивления, который только можно было показать именно сейчас.  — Я не знала, что у маглорождённых есть соулмейт, профессор Макгонагалл, — с некоторой тревожностью она обвела книгу глазами, медленно потирая переносицу.  — То, что написано в тех в книгах — давно устаревшая информация. У маглорождённых действительно не было соулмейтов, до той поры, пока один из них не показал всю мощь любви, которую каждый из таких, как ты, может испытывать. С тех пор не все, но всё же находили своих соулмейтов. Нюансом является лишь то, что маглорождённым была отдана честь, за эти чувства им был присущ дар: слышать мысли предназначенного судьбой.  — Это какая-то дикость.  — Вы считаете так, а я думаю иначе. В конце концов, только лишь у пяти процентов маглорождённых волшебников есть соулмейты, и чаще всего они — чистокровные. От ужаса Гермиона чуть не свалилась со стула.  — Вы намекаете на то, что кто-то из чистокровных может стать моим соулмейтом?! — её лоб покрылся незначительными складками, а тон повысился на октаву. — Вы хоть понимаете, что будет, если в действительности всё окажется именно так? Меня засмеют, унизят, и что ещё хуже, подумают, что я всё придумываю. А если это кто-то из Слизерина? Мне не дадут покоя до конца курса, профессор! Ей резко захотелось плакать. Залить всю свою одежду собственными слезами. Грейнджер молила Мерлина о том, чтобы всё это была лишь одна большая шутка, которая слишком далеко зашла.  — Мисс Грейнджер, знаю, вам сейчас не так просто, но скажите, как долго вы слышите его мысли?  — Без трёх дней месяц, профессор, — напористым, но до сих пор немного дрожащим голосом отчеканила она, сжимая руки в кулаки. Её короткие ноготки впились в нежную кожу со всего размаху, и Гермионе даже почудилась кровь, которая начала поблёскивать через тонкие белоснежные пальцы.  — Вам срочно нужно узнать, кто он, — Минерва громко захлопнула книгу, — и поцеловать его. Вы можете быть отвергнуты, но главное, чтобы поцелуй состоялся. Дальше уже принимать решение вашему избранному. Это уже походило на безумие. Она не сможет сделать этого. Кто угодно, но только не она. Этот соулмейт, словно проклятье, свалился на её и без того тяжёлую голову, а ей теперь и поисками нужно заняться, наладить контакт, если это окажется какой-нибудь Блейз Забини, в завершение ещё и слюнями обменяться.  — Поцеловать?! Да мы что, в сказке находимся? Вы шутите, надеюсь? — её лицо залилось краской вновь, только теперь от заметного шока и накатывающей с каждой секундой волной агрессии по отношению к самой себе. Какая поганая ситуация. Всего лишь пять процентов, но и тут она успела выделиться.  — Иначе вы умрёте, — взвыла Минерва, вытирая небольшую слезу со своей щеки, — у вас есть три дня, мисс Грейнджер. Я прошу вас, не тратьте время впустую. Я не хочу потерять вас из-за упрямости, дерзости и гордыни.

***

В Большом зале она оглядывала каждого парня, стараясь задержать на нём свой взгляд, как можно дольше. Для неё же было выгодным то, что тот самый подумает что-то на этот счёт, явно не радуясь подобному жесту, полученному от зазнайки Грейнджер. Единственный, на кого Гермиона всё же не решилась посмотреть, так это Драко Малфой, ходивший сегодня весь день хмурее тучи. Ей не стоило даже и думать о том, что это мог бы оказаться именно он, и если бы не сложившаяся ситуация, поджимающая бока абсолютно со всех сторон, то, скорее всего, она бы просто ушла оттуда, так и не удостоив себя чести проверить глупую, но вполне имеющую место быть теорию. Карие глаза метнулись к слизеринскому столу, где каждый был занят обедом, за исключением Пэнси и Драко, которые о чём-то беседовали уже несколько минут. То, как дёргались их руки под обеденным столом, заставило Гермиону подумать о чём-то интимном. Грейнджер закусила губу, наблюдая за тем, как Драко целует её в щёку, и на мгновение, на самую малую долю секунды, Гермионе захотелось любви. Не от него, а просто любви. Поцелуи, смех, комфорт. И пожалуй, капля романтики, которая заставила бы её тяжело дышать. С Роном Уизли было покончено почти сразу, после окончания войны, и именно из-за него у неё до этой самой поры было напрочь отбито желание заводить новые отношения, да и возобновлять старые тоже казалось нелепым выходом из ситуации. Виктор писал ей несколько раз в этом году, но она никак не находила в себе силы ответить своему бывшему ухажеру. Гермиона слишком грубо порвала с ним, разумеется, не без помощи рыжего бывшего парня. Гермиона так сильно была увлечена своими мыслями, что даже не успела понять, в какой момент Малфой перевёл свои серые глаза на неё. И как только она столкнулась с ним взглядом, словно со стеной, то ощутила едва ли болезненную мигрень. Какого хера этой грязнокровке надо? Гермионе потребовалось немало усилий, чтобы не расплакаться прямо там, за обеденным гриффиндорским столом, но немного погодя, она всё же не выдержала, и схватив сумку, побежала в гостиную. Эта тварь совсем потерялась. Забыла, на кого пялиться что ли? До конца дня она просидела на своей кровати, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Мерлин точно решил поиздеваться над ней. Над её невинным разумом. Подсунуть Малфоя в качестве соулмейта. Ей. Просто уму не постижимо, но желание жить оказалось сильнее, поэтому Гермионе всё же удалось найти выход.

***

Два дня. Какие-то жалкие два дня и понимание, что времени оставалось всё меньше, и Годрик побери, ей становилось страшно с каждой минутой всё сильнее. Она снова не спала всю ночь, думая над тем, как же лучше сблизиться с ним. Это было так глупо и странно одновременно. Он и она. Какой-то контрастный душ, бьющий, словно хлыст по лицу, но только её. Когда Гермиона двигалась к Большому залу, то совсем не понимала, что несётся туда с бешеной скоростью. Грейнджер в последнее время начала ходить быстрее обычного. И каково было её удивление, когда она — грязнокровная сука, столкнулась с ним — слизеринским принцем. Это дотошное прозвище постоянно щекотало каждый нерв, заставляя глаза дёргаться, а во рту язык так и крутился вместе с ядовитой слюной. Её хотелось выплюнуть, да и попасть в гадкое лицо, мешая жидкость с какой-нибудь колкостью.  — Опять ты, — сквозь зубы процедил Малфой, чуть ли не рыча на неё, — какого, блядь, фига тебе нужно от меня?  — На самом деле, если я скажу, что ничего, то совру, — Грейнджер сама опешила от своей решительности, но долго таить не стала: — мне нужна твоя помощь.  — Пошла на хер. Другого ответа можно было и не ждать. Драко самодовольно поднял подбородок, перед этим отряхивая свою мантию от грязи, как он обычно выражался всякий раз, когда они сталкивались. Тогда Гермиона перехватила его локоть, рывком поворачивая к себе лицом.  — Мне нужна твоя помощь, — она выплюнула эти несчастные четыре слова прямо ему в лицо, — сегодня в десять вечера около Выручай-комнаты.

***

Гермиона прождала его около часа. И ей действительно хотелось бы верить в то, что он придёт, но ждать от него помощи было равносильно тому, что выжить после поцелуя дементора. Грейнджер злобно взглянула на часы в Выручай-комнате ещё раз, а после пихнула один из стульев куда-то в угол, немного пыхтя. Конечно слизеринец не пришёл по её просьбе, что ничуть не удивило девушку. Лишь несколько вывело из себя, но не удивило. Грязнокровка не получит от меня помощи. Я не пойду в эту грёбаную Выручай-комнату. Издевательство Драко Малфоя давило на неё, да так, что теперь хотелось кинуть в него непростительное, но от одной лишь мысли об убийстве кидало в агонию. Всё же, на сколько бы красивым снаружи он ни был, внутри всё было уродливым, хотя она не отрицала тот самый факт, что задумывалась о его хороших качествах. Если бы, к примеру, Драко Малфой оказался хорошим парнем, даже несмотря на змеиный факультет, то это упростило бы задачу. И вера в него сострадательного — была. Где-то внутри неё, далеко от разума, но была. Грейнджер ловко завязала волосы в тугой хвост, от чего глаза начали слезиться. И поспешно выйдя из комнаты, она лишь шумно выдохнула, вспоминая, что у неё остался всего один день.

***

С самого утра она старается отыскать его глазами в толпе, что походит на какой-то сумасшедший квест, вскруживший её заумную голову. Ей было несвойственно сдаваться и никакой человек не смог бы изменить этого, тем более Драко Малфой. Мысль о том, что до её возможной смерти остаётся всего один день, придаёт некоторый азарт, что кажется гриффиндорке сначала безумной эмоцией. Но разложив все свои мысли по полочкам, Гермиона Грейнджер всё же может признать тот факт, что жизнь, в которой каждый день присутствует повышенный адреналин, заводит каждую жилу её тела, заставляя активно работать. Это могло бы испугать её ранее, но теперь… теперь она чувствует, что становится плохой девочкой. Одно лишь приглашение Малфоя в Выручай-комнату чего только стоило. Она до сих пор не верила, что смогла тогда так грубо прикоснуться к нему. По его лицу можно было сказать, что он тоже был удивлён не меньше. — Слишком предсказуемо, — прошипела она после урока Слизнорта своим женским голосом позади него. Они остались вдвоём в кабинете зелий, где кругом кишат котлы с недавно приготовленными смертельными жидкостями, но даже это не помешает Гермионе закончить начатое. Сегодня она намерена покончить с этой глупостью раз и навсегда. Хотя в голове были ненавязчивые размышления о том, что Малфою захочется вылить на неё одно из них сразу же. Драко опешил, роняя сумку на пол. На его скулах заиграли желваки: он точно догадывается, о чём она говорит. — Я бы ни за какие богатства мира не стал тебе помогать, ходячая грязь, — парирует он, складывая руки на груди и всё также стоя к ней спиной. Его холодный и надменный тон покрывает её уши толстой корой, сделанной изо льда, но она опять находит в себе тот гриффиндорский огонь, который плавит все вокруг, и подходит ближе. Настолько, что ощущает его запах: цитрус и свежесть. Он оборачивается к ней так резко, что чуть ли не касается её губ самостоятельно. И если бы Грейнджер не была ниже на голову, то так и произошло бы. — Я просила тебя вежливо, — вновь шёпотом выдавливает из себя Гермиона, смотря на него снизу вверх. Его ноздри широко раздуты, словно сейчас из них пойдёт пар; дыхание участилось; стук его сердца слышен даже ей, и от этого осознания Малфой заметно краснеет. — Я не хочу делать этого, но должна. Поначалу она робко протягивает свои ладошки к воротнику его свитера, а затем сжимает его так, что через тонкую кожную плёнку виднеются вены. Руки чешутся из-за колючего материала, но она продолжает смотреть в его серые глаза, которые непонимающе оглядывают каждое её действие. И Гермионе неясно, почему он до сих пор не оттолкнул её или ещё чего хуже — не ударил. Гермиона знает, что не умеет целоваться так, как Малфою привычно и нужно. Но это не мешает ей попробовать. В конце концов попытка для того, чтобы спасти себя. Вставая на цыпочки, она всё равно не может сровняться с Драко, поэтому приходится приподнимать подбородок, затрагивая мраморную кожу. — Какого чёрта ты творишь? — успевает задать вопрос он прежде, чем она накрывает его пухлые губы своими. Они такие холодные, такие обездвиженные, словно она сейчас целует труп. Эта картина неприятно щекочет её разум, но она не останавливается. Продолжает прикасаться к его губам своими — тёплыми, требовательными, слегка дрожащими. Квест наяву, за выполнение которого Грейнджер получает приз в виде жизни. Ей это нужно. И пусть присутствуют такие условия: дышать каждый день важнее, чем поцелуй с ним. Он быстро закончится, ей удастся найти способ забыть об этом. Но жизнь бесценна, тут она не смогла бы оспорить это. Её сердце пропускает удар, когда Драко ответно проводит по её нижней губе своим языком. Таким влажным, горячим, совершенно непохожим на его губы, которые теперь слегка пульсируют. — Спасибо, что подарил жизнь, Драко Малфой, — шепчет она на ухо, отстраняясь от его губ. Сейчас она очень быстро покидает кабинет, лишь бы не показать ему, как сильно покраснело её лицо из-за такой близости с ним. После этого наверняка её будет мучать совесть, но в одном она уверена точно: Малфой никому ничего не расскажет. Ему станет стыдно, и скорее всего, он попросит кого-нибудь из друзей применить к нему обливиэйт, лишь бы забыть об этом грязном поцелуе с грязнокровкой Грейнджер. С того момента, как ей наконец удалось поцеловать его, она потеряла свою способность слышать его мысли. И какое счастье для него, ведь если бы она услышала их сейчас, то её ноги явно бы согнулись пополам, становясь ватными. Не дали бы дойти до ближайшего туалета и проявить всю слабость в виде солёных дорожек. Он стоит, глядя в широкое окно. С деревьев уже начинают падать пожелтевшие листья, а погода с каждым днём становится всё холоднее. Всё в этом мире изменчиво: Драко Малфой понял это прямо сейчас. После поцелуя с ней. Который ему понравился.