Не урчи

            За окном был ночной Петербург и бушующий ветер, а редкие капли отбивали дроби по стеклу. И Максим был бы рад сейчас наконец-то уйти спать после трудного рабочего дня, но вместо этого приходилось пыхтеть над старым, сто раз заклеенным изолентой, чайником, ведь он, как и ожидалось, снова перегорел. Спустя полчаса безуспешных попыток сделать хоть что-нибудь, в голову лезли только маты и поэтому, будто с идеальной периодичностью, каждые три минуты по кухне разлеталось тихое, но гневное "блять". И вместе с этим лишь треск маленькой лампочки под потолком разрушал абсолютную тишину; Вася всегда уходил спать раньше, обычно не дожидаясь Максима. И Никонов был только рад: парню нужно было высыпаться перед парами, которые они оба на самом деле искренне ненавидели, ведь то время можно было потратить на что-то поинтересней и покруче             Мысли о Васе перебил шорох в соседней комнате, и от того первой фразой, пролетевшей в голове было: "Вспомнишь говно – вот и оно", ведь кто ещё мог в три часа ночи шуршать тапочками по полу? И, конечно, Максим оказался прав в своих догадках, потому что буквально через пару минут в дверном проёме показался сонный Вася, пытающийся сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь вокруг. И его реакция на Никонова не дала себя долго ждать, спустя ещё минуту Звёздкин хриплым и заспанным голосом спросил: – Ты чего? Не спишь, так ещё и счётчик на свет мотаешь? – под конец фразы Вася устало зевнул и усмехнулся. – Да, блять, чайник этот сранный пытаюсь починить, а он не поддаётся. – Максим чуть поджал губы и вновь опустил взгляд на предмет, добивающий его режим – Ой, да ладно тебе, не урчи, похуй на этот чайник.             Эта фраза от парня всегда звучала чертовски по-домашнему и после неё Максима всегда будто отпускал гнев и всё, кроме Васи, уходило на второй план, но на этот раз он был слишком раздосадован проигрышем и просто отвернулся от парня, продолжая ругаться себе под нос.             Но Звёздкин не был бы Звёздкиным, если бы сдался перед этим злым дурачком, которого он всё же любил. Поэтому, заметив нескрываемую грусть в его глазах, парень подошёл поближе и аккуратно обнял Макса со спины, утыкаясь носом в макушку и вдыхая такой привычный запах дешёвого адеколона, смешивающегося с сигаретами из ближайшего ларька, странный запах которых в васиной голове уже крепко закрепился именно за Никоном.             Полностью погрузившись в момент близости, которой часто очень не хватало, Вася сначала даже не понял, когда Максим, вновь улыбаясь, чуть отклонился от него и, запрокинув назад голову, мимолётно чмокнул его в нос, стараясь вызвать ту самую типичную васину улыбку, от которой Звёздкин будто светился, как маленькая, но самая яркая лампочка в их небольшой квартирке. И у парня получилось, и всего через пару минут они, счастливые и влюблённые, уже широко улыбались друг другу отбросив мысли про сломанный чайник куда подальше.             Но долго так сидеть было нельзя, ведь время неумолимо близилось к четырём утра, а пары и работу никто не отменял. И поэтому успокоившийся Максим, оборачиваясь на парня, произнёс: – Давай спать пойдём, а то через три часа вставать, а я тут с этим чайником ебусь уже второй час. – Да уж, с ним ты ебешься подольше, чем с некоторыми, – Вася тихо рассмеялся с собственной шутки, заражая смехом и полностью расслабившегося Макса, который заливался, в отличие от него, звонко и громко, плевав на соседей, вставлявшим им палки в колеса за "странные звуки" по ночам.             Но, несмотря ни на что, они вместе продолжали смеяться, уже скрывшись в коридоре и до утра оставив погружающуюся во тьму кухню.