Напарники

Если честно, Кагеяма в Хинате не видел ничего особенного. Прыжков и нечеловеческих инстинктов недостаточно для того, чтобы стать лучшим. Связующий понимал (видел четко и ясно, будто будущее этого шумного парня было написано на лице, над его головой как проклятье), что будущего в спорте у него не будет, если он продолжит в том же духе. Первая встреча в средней школе была… Запоминающейся. Кагеяма не воспринял всерьёз пустые слова парня, его решимость и нежелание сдаваться. Он думал, что это не имеет значения, ведь на площадке все равно останется он один. Тогда он ещё не видел сильных игроков, не знал, что такое команда (настоящая, которая готова поддержать и помочь, когда нужно), не чувствовал в своей душе предвкушения перед игрой. Он не был взбудоражен, не волновался и не боялся провала. Кагеяма всегда знал, что единственным человеком, который останется на площадке, будет он. Вот только быть Королем (деспотичным и жестоким, у которого не хватает терпения ждать и который кричит громко: «вы должны прыгать выше, бить сильнее и бежать быстрее!») ему не нравилось. Потому что быть главным (быть верхушкой, направлять и контролировать каждое действие, стоять над людьми, наблюдая с высоты трона, обитого красным бархатом) непросто. В волейбол играют шестеро. Одному победить нельзя. Кагеяма этого не понимает, поэтому презирает таких как Хината, насмехается над ними. Ненавидит. А потом видит блеск в полных решимости глазах, и его передёргивает от отвращения. Он впервые чувствует волнение и предвкушение от игры. Ему интересно, как хорошо будет играть он, такой храбрый и неинтересный. Слабый, но гордый. Ожидания не оправдываются, и Кагеяма злится. Низкий парень, так яро отстаивающий право быть на площадке, так жаждущий стать первым, оказывается очередной пешкой на поле сильных фигур. На площадке (доске) этому мальчику нет места. Но потом он взлетает — и у Кагеямы путаются мысли, он не понимает, как он оказался на другом конце поля так быстро. Кагеяма наблюдает за тем, как чужая ладонь касается мяча, бьёт по нему со всей силы, и забивает. Кагеяма понимает, что Хината (он не помнил имя, но смог запомнить тот невероятный прыжок, который белой полосой ложится на черный фон из ошибок) может летать. Но его прыжок — единственное, что у него есть. «Чем ты занимался последние три года?!» — упрек, который должен сломить, подчинить, показать его место, осудить за потраченные впустую способности и силы. Но его принимают как вызов, как совет и толчок вперёд, ближе к заветной цели. Хината, казалось, сам не понимал, что стоит на месте. Его уровень был настолько низок, что ниже только бездна. Нескончаемая и темная, у которой нет дна. И в которой можно падать бесконечно, без шанса на взлет. Но вот тем, кто уже на дне, повезло. У них есть только один путь — наверх. Хината был перспективным. И он этого не видел, гробил свой талант, свою решимость и силу в средней школе. Кагеяма это видел, но поделать ничего не мог. Потому что на площадке остаются только сильнейшие. А Хината (из-за своей глупости) таким не стал. Не смог стать. Но к вызову Тобио прислушался: может, они встретятся когда-нибудь на поле битвы, когда Хината перестанет быть бесполезным балластом (он все равно оставался лучшим в своей команде). Кагеяма не боялся. Он тренировался, пытаясь выбросить из головы нахальные карие глаза, волнистые рыжие волосы и горькие слезы поражения (уязвленной гордости). Он не хотел вспоминать громкие слова, обещание после игры и оглушительный скрип подошв по лакированному паркету. Он до сих пор (даже спустя столько месяцев) чувствовал терпкий запах пота, видел иногда во снах ангела с крыльями (у него почему-то были рыжие волосы) и вспоминал наглого мальчишку, посмевшего бросить ему вызов, поставить себя, ничтожного и жалкого на один уровень с ним. Имя Хинаты Кагеяма не запомнил. Но ему это было и не нужно, ведь он точно знал, что мальчик слаб. Что он не сможет пройти дальше, что три года прошли впустую, и он уже не сможет догнать даже самого слабого человека в команде. Но потом он все же забыл его. Да и зачем помнить, если они никогда больше и не встретятся? Кагеяма просто пытался мыслить здраво: даже несмотря на перспективу, скрытый потенциал и высокий прыжок (а ещё чудовищные рефлексы, скорость и выносливость) он мог не пройти в основной состав. Так говорил себе Кагеяма. А на следующий день они встретились на одной площадке в старшей школе Карасуно. Впервые не как соперники, а сокомандники. Искреннее удивление (фальшивая ярость и самая капля надежды) сменилось возмущением. Ненависть, взявшаяся из ниоткуда, и жажда победы, проснувшаяся так некстати. Капитан и старшеклассники кричат что-то, пытаются остановить, но Кагеяма не слушает. В глазах двоится, рыжий мальчишка без имени («Хината», — настойчиво твердит память) дует щеки, улыбается, говорит что-то невнятное (в голове у Кагеямы только «игра», «поле», «площадка», «соперники»). Кричит, срывая голос, оглушает на пару долгих мгновений, но Кагеяме плевать. Ведь главная проблема — их двое, а в волейбол играть в одиночку нельзя (чёртовы правила). Подачи — то, в чем Кагеяма хорош. Он опять надеется на сильного противника (голова идёт кругом от всевозможных способов победы, мозг выстраивает схемы одну за другой, выбирая лучший, самый точный план), думает, что мальчишка (рыжий ангел из его снов) наконец покажет себя и… Вздыхает. Вздрагивает от шума и криков: удар попадает в чужую голову. За это их выставляют (чертова командная работа!), дают ненужные советы. Кагеяма не хочет играть с ничего не умеющими игроками, которые только тянут команду вниз. Не хочет играть с таким как Хината. Но этот мальчик цепляет. Кагеяма не будет отрицать, что тот самый прыжок был потрясающим. Он соответствовал всем высоким (завышенным) критериям Кагеямы: скорость, доверие и сила. Его бывшие сокомандники обладали последним. У Хинаты не доставало доверия, но Кагеяме это было не так сильно нужно. Главное, чтобы коротышка слушался его, и тогда они победят. «Просто не смотри на мяч», — слишком смело, и Хината понимает его, воспринимает слишком буквально, но, может, именно это Кагеяме и было нужно. Стопроцентное доверие оборачивается победой в игре. Что может быть лучше для связующего, когда его пасы пробивают, принося заветное очко? А потом еще, снова и снова, и так до финального свистка. Кагеяма никогда бы не подумал, что хоть кто-то может быть таким: настолько сильно верить в другого человека, зная, что мяч обязательно будет в нужном месте в нужный момент. Но такой человек есть. Вот он, смотрит на покрасневшую ладонь, радуется очередному забитому очку, кричит и прыгает выше головы, будто он совсем не устал. Кагеяма усмехается, косит темные глаза в сторону ожившего солнца и скрывает горящий взгляд за длинными ресницами. Он понимает, что Хината удивительный, но их быстрая атака превратится в ничто без таланта Кагеямы. «Хината бесполезен в одиночку», — твердит здравый смысл. «Нужно бросить его!» — кричит логика. «У него высокий прыжок и впечатляющая скорость!» — шепчет зависть и профессиональное чутьё. «Он ничто без меня», — константирует факт гордость (или гордыня?). «Хината похож на ангела из моих снов: такой же красивый», — неосознанно говорят чувства. Кагеяма хмурится, продолжает играть, пасовать (нужно не забывать дышать, поэтому парень полностью концентрируется на выдохах и вздохах, чтобы заткнуть разные мысли и громкие голоса) и прыгать. Он пытается держать под контролем чужие эмоции и силу, но ничего не получается: Хината контролю не поддается. Он как ураган, как природное бедствие. Красивое и яркое, оно ослепляет и приводит в восторг, когда на него смотришь со стороны. Но стоит самому попасть в эпицентр — и смешно не становится. Чувствуется лишь слабость, ноги подгибаются от страха, а улыбка застывает на лице (она похожа на оскал). С уст срывается незаконченное «хорошо, что ничего подобного не произойдёт со мной». И тебя накрывает удушающей волной, звуки становятся настолько громкими, что ничего не слышно. Тело застывает в неестественной позе, а руки неосознанно опускаются в знак поражения. Кагеяма сравнивает Хинату с ураганом или лавиной: появляется неожиданно, переворачивает мысли. И ничего поделать с этим нельзя. Только если войти в него, погибнуть в водовороте воздуха и безудержной скорости. А потом бедствие затихает, успокаивается и исчезает так быстро, что становится страшно: неизвестно, когда он появится снова. Когда опять зажжёт кровь, всколыхнет спокойные воды мыслей. Когда же он разрушит крепкую преграду предупреждений и отрицаний, чтобы убежать, оставив последний кирпич. Хината ломает стены (даже если они в несколько раз толще и выше него, даже если они сделаны из самого прочного материала), разрушает мечты и добирается до самого важного. Растапливает сердце, водит тонкими хрупкими пальцами по золотому облаку света («каждая душа прекрасна по-своему!») и заливается переливистом смехом. Хината сближается с людьми в одно мгновение, узнает их секреты с первых минут разговора и выведывает тайны, сам того не желая. Природная красота и наивность подкупают, поэтому Кагеяме не стыдно, когда он в очередной раз (будто нехотя) кладет руку на рыжую макушку, вороша мягкие кудри. Не стыдно, когда он этой же рукой (Кагеяма делает это инстинктивно и думает, что на ней ещё остался характерный запах мальчишки) вечером водит по напряжённому члену, представляя карие влажные глаза, полные желания, бледные плечи и сильную шею. Кагеяме не стыдно смотреть Хинате в глаза на следующее утро после того, как он кончил накануне от фантазий о тонких ногах, шершавом языке и хриплых стонах. Кагеяма вспоминает широкую улыбку, пот, стекающий по шее, лбу и щекам, и не может устоять. Он впервые хочет прикоснуться к солнцу, даже если это означает сгореть дотла. Ведь Хината тёплый, мягкий и нежный, он никогда не сможет ранить по-настоящему. Поэтому Кагеяма тянется к нему, лёгкими ударами и словами-упреками пытаясь найти подход к жаркому дикому пламени. А Хината вроде и не против — смеётся громко после глупых шуток, отчитывает понарошку и даже пытается флиртовать. Потому что видит — Кагеяма старается. Он уже давно (столько же дней, сколько он провел в старшей школе) не Король, и Кагеяма не хочет быть единственным на площадке. Он хочет играть столько, сколько сможет. И если можно будет привести команду к победе, Кагеяма сделает все, чтобы добиться этого. Чтобы радость затмевала глаза, а ноги стали тяжёлыми от усталости. Кагеяма менялся, и Хината это видел (помог, собственными руками нажав на переключатель), поэтому и играл с ним, верил и пытался стать сильнее, чтобы соответствовать такому человеку и быть равным ему. Кагеяма любил волейбол (слишком большое преуменьшение, ведь он не видел жизни без него). Но ещё больше он любил Хинату. Может, потому что видел его бесконечную энергию, знал, что волейбол для него значит тоже очень много. Хината был светлым и диким. Как лесной пожар, он был ярким и смертоносным. Если не уступить, он очарует, заставит подойти к краю и сожжёт без остатка. И ты будешь рад вдвойне — божество обратило внимание на такое ничтожество… Кагеяма смотрит, не отрываясь, на солнце, и вроде бы глаза должно жечь. Но боли нет, и фантазии становятся только горячее по мере того, как Кагеяма приближается ближе к заветной цели (ноги устали от бесконечной гонки, а лёгкие горят так давно, что уже не больно). Хината бежит следом (настолько близко, что кожа начинает нагреваться с каждым шагом, и вот уже Кагеяма пылает: душа становится кроваво-красной, и похоть распространяется по телу, она захватывает каждую клеточку, и вместо крови течет крепкая водка). Потом он неизменно оказывается рядом. Кагеяма не успевает понять, как Хината оказывается впереди. Настолько далеко, что кажется, будто ему плевать. Будто не он спокойно говорил, что Кагеяма крутой, будто не он (такой чистый и, боже правый, красивый) улыбался ему, смотрел восхищённым взглядом и молил о пасах. Кагеяма останавливается, а Хината нет. Он продолжает бежать вперед, не замечая, как перестает освещать путь тем, кто остался позади. Кагеяма видит, что Хината не один. Рядом бежит Ацуму Мия (чёртово «паинька» как клеймо, и парень не может сдержать гнев), улыбается, протягивает руку и сжимает чужие пальцы. Кагеяма хмурится, молчит и не понимает: когда он успел стать таким доверчивым? Горькая усмешка ложится на губы, и Кагеяме впервые стыдно: он видел намеки там, где их не было, путал дружеское внимание с любовью и не понимал, что его чувства не взаимны. Кагеяма столько раз врал самому себе, что уже почти поверил: он любим, Хината принадлежит только ему, будет стонать под ним, улыбаться и призывно раздвигать ноги, чтобы Кагеяма поскорее заполнил его, связал вместе две души. Кагеяма не стыдился ни фантазий, ни истории поиска («низкие рыжие парни гей порно», — гласят запросы), ни слишком пошлых мыслей (Хината на нем, принимает его полностью, закатывает глаза так сильно, что виднеется только белок, и дышит надрывно, хрипло; Хината задыхается, сжимает чужие плечи до кровавых царапин, и кричит, когда Кагеяма хватает его за бедра и насаживает до упора). Кагеяме стыдно лишь за себя. Он так глупо влюбился… Раньше он был Королём, который не думает ни о ком кроме себя. Но стоило ему измениться, вспоминать только о нем (Хината был как звезда: такой красивый и такой далёкий), как свет погас, и дороги не видно. Только тьма и фантазии (чужие колени, рыжая макушка между его бедер, шершавый язык на головке, слизывающий белесые капли, бледная шея, которую хочется укусить), которые никогда не воплотятся в жизнь. Кагеяма сперва потерял команду, а потом обрёл ее вновь (намного лучше, чем раньше). Влюбился в напарника и потерял его так глупо. Наблюдал, как Хинату обнимает и целует другой (зависть и ненависть течет по телу вместо крови), и не мог ничего поделать с собой. Кагеяме стыдно, что он оказался таким слабым. Он не смог удержать, не смог привлечь… Кагеяма не знал, что Хината ненавидел ждать. А ожидать, пока Кагеяма его догонит и признается, оказалось невыносимо. Поэтому Хината ушел.