— Лань Сы Чжуй!
Шлепок.
Юноша не сдерживается от боли и громко, но недолго ойкает. Щека, которую недавно наградили дедовской пощечиной , горела так сильно, что, казалось, из неё вот-вот пойдёт кровь. Глаза не по воле налились слезами, сглотить которые помог лишь не менее больнючий укус в нижнюю губу.— Сначала, это был мой лучший ученик - Ван Цзи. А сейчас и ты тоже?! Где ты понабрался такому?! Я даже думать не хочу о том, что это он тебя научил! Будь я проклят, допуская даже малейшую мысль, которая допускает такой исход! Кто научил тебя такому?! Где ты в пути своей жизни свернул не туда?!
Ярости от старика было немерено. Его старые раны, которые в молодости неосознанно нанёс Ван Цзи вскрылись вновь, теперь, уже на юное поколение в лице Юаня. Кто бы мог подумать, что вся эта заварушка начнётся с такой нелепой ноты. Кто бы мог подумать, что юношу так окрылит всего один человек, что даже со всей своей воспитанностью выйдет напрочь забыть о внимательности.А всё началось с малого..
Очень давно. Когда Вэй У Сянь восскрес в теле Мо Сюань Юя. Когда было то самое массовое собрание на горе, когда на протяжении нескольких дней позже были проблемы с статуей танцовщицы. В те времена, он встретился лишь на пару мгновений с Цзинь Лином. Следующим кровным наследником на титул главы ордена Лань Линь Цзинь после Цзинь Гуан Яо. Первая встреча не задалась. Конечно, тогда Цзинь Лин был своенравен, груб и горд. Слеп на обстоятельства, безмерно напорист, самоуверен и.. По истине не счастлив. Как и ожидалось - первая встреча прошла не очень хорошо. Первый конфликт, первые разногласия. Цзинь Жулань тогда произвёл не самое лучшее впечатление. Мнение о том складывалось неприятное, словно он - разбалованный родителями подросток, который теперь видит во всех лишь рабов, которые ему должны. Однако, это и стало чем-то первым. Каким-то таким началом, которое начало манить. Сы Чжуй, будучи взращенный в ордене Лань - Не знал, что где-то заклинатели ведут себя так, как отпрыск из Лань Лина. Более того, никого более дерзкого, чем его друг и напарник Цзинъ И он не встречал. Вот только, между этими двумя была разница, небольшой размером : Они были из разных кланов. Вэнь, пускай, и был умен, часто запоминал что-то важное, а иногда и совершенно бесполезное, всё же не придавал особого значения познаниям жизни других Орденов. Он знал лишь то, что стоило : Границы, правила между Орденами и, собственно, ничего более касательно Охоты. Однако, всё поменялось. Судьба злодейка так часто сводила Гу Су Лань и Лань Линь Цзинь на заданиях, что троица и не заметила, как начинает сближаться. Пускай, Цзинъ И и " Юная Госпожа" обменивались колкостями в равной мере, они всё равно были вместе. Дружили, общались, правда по своему. Вот только с Юанем было всё наоборот. Шёл день, другой. Лань всё чаще проводил времени с наследником. Болтать выходило о разном, а иногда даже о более большем, если рядом не было второго ученика из Гу Су. Подростки общались, друг от друга узнавали что-то новое. Такими темпами, Цзинь Лин даже узнал, как плетутся колечки из ромашек и сколько нужно сыпать заварки, чтобы чай был " идеальным". По правде говоря, Цзинь Лин понятия не имел, зачем ему все эти знания. Что с того, что он знает " рецепт превосходного зелёного чая по-Гусу Ланьски"? Что с того, что Лань Сы Чжуй теперь знает, как ухаживать за собаками? Зачем им обоим эти знания? Однако, Жулань сам не замечал, как часто стал придавать такое внимание мелочам. Особенно мелочам, связанным с Гу Су и, непосредственно с самим Юанем. Часто винил себя за то, что слишком много думает не о том, о ком надо, и не о том человеке. Почему-то становилось тошно каждый раз, когда глаз падал на белый цвет. Каждый раз становилось тяжело, когда в глаза бросались ромашки. Почему-то, было вообще тошно смотреть на каменные изваяния рядом с чужим орденом. И почему были такие тяжёлые чувства - Грубый подросток не знал. А обратится ему было не к кому, по скольку Дядя Ваньинь тут-же нагрубит расспросами, а ко второму Дяде в лице " Мо Сюань Юя " лезть не хотелось даже с приветом. Адепт в " траурных одеждах" тоже не остался в стороне. Правда, его чувства были несколько иными. Более светлыми, без лишней тяжести. Юань тоже стал придавать внимания мелочам. Правда, куда большим мелочам, чем его друг. Помимо того, что, каждая бродячая собака теперь вызывала улыбку или желание ту погладить, а то и не дай Бог приютить, теперь он стал больше думать о " Юной Госпоже". На каждом моменте, когда им удавалось пересечься, у Вэня невольно и так неловко тянулись руки к смущённому наследнику по всяким мелочам. А такое количество прикосновений, пускай, даже до обычного плеча или локтя в попытке одернуть, окликнуть или хоть как-то привлечь чужое внимание ради пустяка или по истине важной вещи. Сы Чжуй замечал, если не всё, то очень многое.:— Цзинь Лин, у тебя лента на волосах разболталась..
— Цзинь Лин, к твоему рукаву колючка прицепилась.
— Цзинь Лин! Постой! Где ты успел так вымазаться? Ты, что, упал?..
И даже те неловкие, совсем незначительные травмы, вроде ушиба или пореза об ветки не оставались без внимания. Вэнь Юань очень часто предлагал свою помощь по любому поводу. Часто пытался залечить чужое ранение мазью из своего Ордена, а если травма приходилась на ноги - и вовсе был готов на собственном горбу дотащить " друга " до безопасной точки или доставить его в Лань Линь, или к дяде. Цзинь Лину было невероятно неловко и то ли обидно, то ли это от смущения он перестал следить за языком и своими действиями. Не получая достаточной заботы, такой, какую буквально дарил ему Юань невзирая на возмущенные возгласы его напарника, Жулань рос сам по себе. Обремененный судьбой, с не менее тяжёлым на судьбу дядей Цзян Чэном, подросток не привык к ласке. Любая помощь была отвергнута если не с яростью, то с горьким и твёрдым " нет". Даже тогда, когда боль была нестерпимой, ворчун никак не унимался и принимал помощь до ужаса нехотя. Однако, период менялся. Цзинь Лин рос, учился новому от Дяди, от Вэй Ина, пускай, и нехотя, продолжал проводить неимоверно много времени с отпрысками из Гу Су.И оба подростка начинали взрослеть.
Взросление не всегда приносит лишь здравые мысли. Гормоны зачастую шалили так, что даже прилежный и благовоспитанный Юань выпаливал такое, о чем даже Цзинъ И подумать не мог. Однако, никто ничего не замечал, ибо сдержанность, что была вычерчена Орденом Гу Су не позволяла на большие шаги. В отличии от Цзинь Лина. В его Ордене не было свыше трех сотен правил, в его Ордене не было столько мороки и никто его, заместо Цзян Чэна, не наказывал. От того, всё ещё бурный, амбициозный и своенравный подросток решился на шаги куда широкие, чем те неловкие, неизвестно намеренные или нет моменты, когда по воле судьбе два подростка оставались одни.***
Всё произошло не за долго, до полуночи. В Гу Су уже вот как часа три был отбой и весь орден спал. Была полная тишина. Такая, что некогда шумному человеку могло давить на уши и вызывать желание сделать хоть какой то звук. Сы Чжуй мирно спал, лицезрея уже десятый, необычно-красочный сон не о том, о ком нужно. В последнее время, сны с участием подростка из Лань Лина стали наведываться к нему всё чаще и чаще, словно желая полностью заменить собой простые сны с белым шумом. Однако, не об этом сейчас. В окно, вдруг, постучали. Ответа от спящего не последовало, ибо сон уж сильно затянул его в свои объятия. Повторный стук. Уже настойчивее, но короче. Сы Чжуй лениво открывает глаза, жалея о том, что тот самый мультик в голове закончился. Приподняв тело и потерев переносицу, он сонно смотрит в окно, как видит в нём.. Либо парящий над землёй, либо нереально длинный, чёрный силуэт. Большая голова каплевидной формы, пугающего размера широкие плечи и вздутые, будто от воздуха внутри руки, которые были прислонены к окну и что-то активно жестикулировали. Лицо подростка побледнело от ужаса и он, жестом двух пальцев вытащил меч из ножен. Подбежав к окну и открыв то, он заметил, что силуэт, всё же, парил над воздухом. А вернее - на мече. До драки дело, естественно, не дошло. Сбросив с себя капюшон, человек выдал себя. Сколько же удивления и ещё большего страха было, когда выяснилось, что это был никто иной, как его верный друг. На расспросы о том, что он тут забыл под покровом ночи, как тут оказался и для чего это вообще всё, Цзинь Лин отчеканивал :— Какая разница? Считай, я просто захотел увидеть твое заспанное лицо.
— Ой, да очень просто. Будто я, и не найду способа к Вам пробраться?
Однако, на втором вопросе, Цзин Лина перебивают. Сы Чжуй, до сих пор бледный, как мел, в ужасе ему прошептал. : — Да нет же.. Цзин Лин, уноси от сюда ноги..! В Ордене Гу Су края стен прописаны заклинаниями против чужаков! У Цзеу-Цзюня есть специальный амулет, который оповещает о том, что на территории ордена чужак! Пока он объяснял это, на горизонте уже показались две фигуры. Естественно, это был Хань Гуань Цзюнь и Цзеу Цзюнь. Цзинь Лин, выпалив какое-то ругательство, дал деру не слезая с меча. Было ясно и дураку - подростку не удрать от двух нефритов ордена Лань. Однако, Сы Чжуй придумал, как спасти его! Выпрыгивая в окно прямо в спальном одеянии, парень ловко приземляется на меч и, дав деру за нарушителем прикрикнул двум нефритам : — Оставьте его мне! Он знал: за этот крик он поплатится, ведь в Гу Су запрещено кричать. Ну и пусть. Однако, нефриты не отставали, словно специально отставая от тех двоих, помогая Сы Чжую Ученик Гу Су был несколько быстрее, чем его хороший друг. Но сейчас, он намеренно отставал, чтобы у того был шанс сбежать. А то и вовсе, как только они оказались за пределами стен, Сы Чжуй резко рулит вбок и заставляет себя пасть с меча на землю. Было больно, но чертовски правдоподобно! Цзинь Лин успешно ушёл, а вот с Ланя спросили не мало. В Гу Су запрещено врать, однако Юань соврал. Соврал, как мог. Он намеренно врал и пытался разумно увести себя и нарушителя от правды. И оба нефрита это заметили, ведь допрашиваемому было тяжело врать. Казалось бы, всё. Его постигнет наказание, однако нет. Оба Нефрита, от чего то смиловались над подростком, отправив его в дом. Это удивило перепуганного мальчишку до нельзя. Но как бы он не пытался разузнать причину такого милосердия, два нефрита просто напросто игнорировали его и молча велели ступать домой. Так и проходило ещё несколько месяцев. Цзинь Жулань день через два присылал Лань Юаню письма о " секретной встрече". Всё дошло вплоть до того, что они встречались на краю стен Гу Су и общались столько, сколько могли.Оба по разные стороны ограды.
За это время, выяснилось не мало. Цзинь Лин первый признался в своих странностях. Всплыло наружу всё. Частые мысли, желание быть ближе, расспросы у близких и знакомых про состояние собеседника, про орден и его состояние, его правила, запреты и прочее. Цзин Лин, скрипя зубами и сердцем, краснея так, что от него шёл пар даже признался в рукоблудстве. Всё это время, бедного наследника колотило, как проклятого. Его трясло так, что он готов был вот-вот пасть с меча на землю. Сы Чжую даже пришлось сесть на самый край собственного орудия, чтобы у половинки было несколько больше места. Ланю в этот момент тоже было не сладко. Сердце стучало так, что грохот отдавался в ушах, а перед глазами стояла дымка. Руки трясло, но он изо всех сил старался себя сдерживать, ибо два паникера на этот угол - было чересчур много. В тот момент, Цзин Лин узнал почти то же самое. То, что Юань тоже думал о нём ежеминутно, что Сы Чжуй часто спрашивал о ночной охоте и о том, кто на ней будет, часто спрашивал обо всём. Даже сознался в том, что даже у Вей У Сяня, как у ещё одного Дяди спрашивал о том, а что же ему нравится. Какие пряности тот любит, что вызывает у него восторг, что он не любит и за что готов отдать жизнь. И даже прилежный воспитанник самого Хань Гуан Цзюня тоже носил на душе грешок, связанный с непристойными снами, в которых всегда участвовал наследник Лань Лина. Они оба сознались в том, что чувствовали. Казалось, даже забыв о месте, где проводилась их беседа : Ночью, на краю стены Гу Су, вдали от Лань Лина. Вэнь Юань даже забыл о ходе времени. Казалось, что на этот великолепный момент, из его головы вылетели все те три тысячи, а может и миллиона правил на стене Гу Су, которые тот так старательно заучивал годами. Цзин Лин от переизбытка эмоций даже разревелся. Юань, не выдержав этой картины, всё же обнял, теперь, возлюбленного так крепко, как только мог. Цзин Лин, борясь с криком, что приближался к горлу, уткнулся щекой в чужое плечо и то ли злобно, то ли сдерживая счастливый смех пыхтел через нос, закрывая половину лица ладошкой. Тогда и произошёл первый, неловкий, короткий и такой неумелый подростковый поцелуй. Юань, не зная способов, как успокоить счастливо - разозленного и смущённого Цзин Лина ловко подарил ему поцелуй в лоб. Такой осторожный и быстрый, словно от робеющей девушки. Цзин Жуланя это удивило, по этому тот и оторвался от объятий, краснея и недоуменно глядя на свою половинку. Тогда и последовал второй поцелуй. Чужие губы сомкнулись осторожно, словно боясь, что кого-то из них сдует ветром. Губы " Юной Госпожи " были солоноватые от слез, но Юань всё равно подарил ему это мгновение. Увы, нежностям было не суждено продлиться долго. За столь милой картиной, за столь чудесным моментом они и не заметили, как оказались за стеной. Юань так сильно хотел приблизится к рыдающему парню, так сильно хотел его успокоить, что и не заметил, как покинул стены Гу Су. За каким делом, его и поймал Лань Ци Жэнь. Старческому возмущению не было предела. По этому, идиллия романтики и воссоединения двух сердец разрушилось в мгновение ока. На обоих тут же было наложено заклятие безмолвия. Тут - же был вызван Цзян Чэн, который позже и забрал с собой Цзин Лина для дальнейших разборок, которые не сулили ничего, кроме скандала как в Лань Лине, так и в Пристани Лотоса. Лань Ци Жэнь, в тот день, сделал невероятно большой выговор. Сы Чжуй нарушил не мало правил : Нарушил режим сна; покинул дом в позднее время; самовольно признался в мужеложстве; обнимал кого-то за плечи, а это в списке запрещённого Гу Су. И ещё, наверное, нескончаемое море каких-то глупых правил. В ту ночь, Сы Чжуй получил пощёчину от разгневанного учителя. После этого, Юань, что и следовало ожидать, был наказан. Мало того, что ему запретили высовываться из Гу Су до тех пор, пока он не осознает своей вины, или пока не остынет, как сказал Вей Ин, его учитель, но и теперь бедный подросток был вынужден переписывать все четыре тысячи правил Гу Су Лань несколько десятков раз как в наказание за своё поведение, стоя на руках. Так ещё и под присмотром Цзеу-Цзюня, который даже не смотря на всю свою доброту и сожаление на вряд ли пощадит подростка достаточно, чтобы наказание не было столь болезненным. Цзин Лину тоже досталось не хило. Цзян Чэн в ту ночь устроил невообразимый скандал своему племяннику, величая его " Обрезанным рукавом, таким же, как и Вей Ин", так ещё он и вовсе посадил подростка на домашний арест, запрещая даже высовываться не то, что из ордена, а даже на улицу. Конечно, Цзин Лин в ту ночь получил куда больше оплеух, чем Сы Чжуй, но никто не был в обиде. Оба подростка знали - В своих чувствах друг к другу они уже разобрались, и уж какие - то там наказания арестом или перепиской тонны правил это не изменят. Оба прекрасно знали - Взрослые очень скоро остынут, а если об их ситуации узнает Вей У Сянь, то взрослые остынут ещё быстрее, будучи разгневанными уже не на несмышленую молодёжь , а на " занозу всех времен и всех народов" - Старейшину И Лин, который поднимет такой бунт вместе с Ван Цзи, что старику и Цзян Чэну придётся запирать детей уже не для того, чтобы те " переосмыслили своё поведение " , а для того, чтобы спасти тех от " Сумасшедшего Злодея - обрезанного рукава ". И, конечно, они знали, что встретятся вновь. Уже готовые к разговору, понявшие и принявшие всё.