***
Холодные капли падают с неба. Льет, как из ведра, хотя они вроде вышли из деревни Дождя. Может быть, это осадок близлежащих владений Пейна, а может быть так повезло. Все некстати. Тяжёлые шаги четырех ног слышны только благодаря ударам об лужи и создаваемым брызгам. Кромешная тишина и холод, отчего слегка знобит руки. Наверное, Кисаме привык к таким условиям, а вот Итачи хотел бы не попадать лишний раз под дождь, ведь теперь это становится дорогой ставкой на здоровье. Время игнорирования кончилось, если он, конечно, хочет дожить хотя бы до двадцати. Даже напарник порой беспокоился о здоровье младшего, уточняя, все ли в норме. Ну да, бледный, словно призрак, Итачи с больными конечностями выглядит максимально здорово. Сражаться может, да и ладно. На этот раз ноги вели их не на очередное задание — они только оттуда. Итачи принял решение зайти в одно место, с которого он в будущем в последний раз увидит небо. Может быть, такое же дождливое, а может быть, наоборот, солнечное. Как попадется. Мысли о собственной смерти держат его уже давно, словно готовят к будущему исходу. И Учиха не жалеет ни о чем. Он жалеет только Шисуи, который растит человека, обязанному в будущем убить Итачи. В этом есть своя логика. Раз он действует в интересах Саске, раз он продолжает готовить его и тренировать, раз заботится и отдает последнюю любовь, то это неспроста. Учиха получает письма периодически. Но не отправляет ни одного. Читать о достижениях его брата крайне приятно. Но крайне неприятно не находить в этом тексте достижений Шисуи. Тоже предельно логично, пусть и очень грустно. Учиха старший любит его. И он любим Итачи. Как бы эта мысль не била по его вискам, создавая хаос, Шисуи продолжит делать то, что делает. Потому, что любит. И потому, что уважает выбор Итачи. Если Учиха попросил, значит Шуншин будет делать. Брат — одно из последних солнц, которое осталось в его жизни. Безграничная любовь к его отото никуда не исчезла. Он любит его до сих пор настолько, что готов отдать жизнь ради его достижений. Шисуи понимает это, поэтому осознанно не пишет о себе. Не хочет, чтобы было ещё больнее? Скорее всего. Все же, как Итачи и говорил, его кузен — самый самоотверженный человек на свете. Ноги ведут сквозь полесье вперёд, к храму, который был одним из наиболее тщательно спрятанных убежищ его клана. Он был тут с отцом очень давно. Всего один раз, но хватило, чтобы запомнить, что и где. — Дальше я один, — оставить Кисаме одного была лучшая идея, да и мечник особо не против устроить себе привал недалеко. Темные стены так и отдают холодом. Ловушек тут давно уже нет, да и грабить нечего. Этот храм остался как память. Рушить его было никому не выгодно. Шаги эхом раздавались по узким коридорам, ведущим только в одну комнату. Тут когда-то были собрания его клана. Но Учих больше нет. Стены пропитаны словно морозом, а темнота слепит глаза, которые отзываются лишь на маленькие лучи света, что пробираются через щели. Ходов тут много, но лишь один ведёт на саму крышу, где ещё высоко в небе возвышается герб великого клана на каменной плите. Дождь медленно прекращается, заменяя себя лучами слабого солнца, что вовсе не слепит глаз. Усталые глаза поднимаются ввысь, смотря на то, как тучи медленно разгоняют ветер. Очередная капля дождя падает на кончик носа, словно прошибая током все тело. Учиха замирает, чувствуя внутри неприятное жжение. Словно скручивается все. Прохладный воздух бьёт в лицо, развевая черные волосы по направлению потока, а бледная рука подступает к губам, скорее по привычке. Ветер сносит весь скупой хрип и глухой кашель. А последние капли воды, что вот-вот упадут с неба, смоют сгусток крови, что остался в ладони.35
12 октября 2020 г. в 19:08
Утро начинается далеко не с кофе, а со смачных ударов по лицу. Один, ещё и еще, пока и так побитый Саске не встанет на ноги. Секунда, и вроде ранее раненый мальчишка с новой для себя скоростью появляется сзади Шуншина, атакуя его в плечо ногой с размаху. Ещё секунда, и умелая рука Учихи старшего ставит блок. Однако этого недостаточно — блок пробит концентрацией чакры в конечности.
Данная техника не такая великая, как, например, у Сенджу Цунаде, но для уровня Саске — это уже много. Право, старший и не ожидал такого, оттого и отлетает к дереву, позволяя кузену радоваться победе.
Раньше был закон, не позволяющий тренироваться с шаринганом, а так же Шисуи поддаваться в спарринге. Они, в принципе, и сейчас действуют, просто Саске стал намного быстрее и сильнее физически. Четыре года усердных тренировок, от которых дрожали конечности, и вуаля. Он смог дать отпор Шисуи. Смешной, правда, для настоящего боя, но это огромный прогресс. Учитывая, что старший даже не поддавался — его перехитрили.
— Достаточно, Саске, — слегка растерянно произносит юноша, приподнимаясь, а потом отряхивается от пыли — сорок пятый полигон после них стал таким грязным и пыльным, что глаза на лоб лезут. Вообще, после них осталось много нюансов — сожженные деревья, огромные ямы и до сих пор не раскрытые ловушки. Тут ходить как по минному полю, ей-богу.
Как и обещал, Учиха тренировал Саске в контроле чакры и нинджутсу. Физические способности они поднимали с самого начала, и, собственно, Шисуи может взять с полки пирожок — он справился с задачей учителя. Кузен возрос в скорости и силе, стал ловчее и внимательнее, даже не используя шаринган. Однако пару раз мальчишке все равно прилетало по шее за использование кланового доудзюцу.
— Хорошая работа. Я горжусь тобой, — с улыбкой произносит юноша, смотря на мальчишку, что до сих пор отходил от побоев. Он потерял много энергии сегодня, его поколотили, так ещё и ткнули в грязь лицом в прямом смысле — Шисуи может быть задирой, когда появится настроение. И это ведь только самое утро. Девять, по-моему, часов. Учиха на глаз определил, по ощущениям. А так они здесь с пяти утра.
— Тот предел, который ты заготовил для меня. Я прошел его? — интересуется мальчик, вытирая пыль со щеки, а потом тяжело выдыхает и присаживается под дерево. Да, верно, ему нужна передышка. А что касается лимита — этот Учиха крайне ненасытен. Шуншин уверен, он встанет и продолжит сражаться, если кузен даст отрицательный ответ. Но не все так просто.
— Ты прошел его ещё давно. Я начал тренировать тебя по новому стилю ещё полгода назад. Не заметил? — усмехается Шуншин, подходя к кузену. Из набедренной сумки достает фляжку с водой и протягивает младшему. Ему нужнее. И то видно — тот жадно опустошает ее, тяжело дыша. Мальчик отлично постарался. И естественно, что он не заметил. Саске был зациклен на своих тренировках настолько, что выполнял больше нормы. Вот и потерял счёт времени.
Младший лишь качает головой, выдыхая облегчённо. Учиха рад, что смог помочь своему кузену.
— Даже без экзамена я могу сказать, что ты уже подходишь под критерии чуунина. Немного не хватает для джонина, но и над этим мы будем работать, — объясняет старший, осматриваясь в округе. Этот день словно удался для них, — твоя скорость просто радует меня. А уловка с концентрацией чакры просто поразила. Ты сам выучил ее? Должно быть, когда мы с тобой позанимались.
Однако мальчик не настроен говорить, должно быть, как минимум из-за того, что сил нет даже дышать — Шисуи хорошенько его потрепал. Как и обещал, он тренировал его со всей жестокостью, с какой обходился и с его братом. Каков итог? Из обоих выросли крайне способные шиноби. Значит, он старался не зря. И значит, его страхи могут быть напрасны.
— Ну ты и придумал, — выдыхает старший, смотря на свои руки, — сегодня у тебя экзамен в три. А ты с утра пыхтишь. Похвально, но не лучше было бы немного отоспаться? Ты в последнее время не даёшь себе отдых. Может случиться сильное переутомление, в результате которого ты можешь запросто упасть в обморок.
— Я все это прекрасно знаю. Но времени у нас в обрез. Нужно больше изучить то, чему ты готов меня научить, — тяжело дышит Саске, поднимаясь со своего местечка. Отдохнул? Значит пора домой. У него есть ещё время на то, чтобы хотя бы поесть и принять душ. А то не пойдет же он перепачканный в земле.
— Знаешь же, я доверяю тебе. Но порой стоит слушаться меня, кузен, — только выдыхает Шисуи, смотря на мальчика, что медленным шагом отходит от него. На губы наплывает слабая улыбка, а сердце приятно сжимается.
Надо же. Он знал его ещё совсем крохой. Этот юноша рос на его глазах. Упертый и вредный, но любимый кузен. Можно сказать, Шисуи даже считает его своим младшим братом. Родным братом. И если раньше Саске не отличался отдачей, то последние четыре года изменили многое. Уж не знает старший, о чем думает этот малец, но Шисуи знает одно наверняка — они доверяют друг другу. И каждый из них друг для друга семья. Саске, может быть, и сложно признать это вслух, но порой проницательный Шуншин замечает на себе тщательно скрываемые взгляды мальчика.
Необычные.
Те, которые он когда-то дарил старшему брату.
— Эй, жулик, — вдруг подаёт голос старший, поднимаясь со своего места, а потом нагоняет мальчика, слегка усмехаясь, — а свиток ты мне так и не вернул.
Саске сначала поднимает брови, а потом слегка кривит губы, отводя взгляд. Это что, сожаление? А потом он достает из набедренной сумки зеленый свиток с печатью. Младший одолжил его у Шисуи. Ну как одолжил… Заглянул в комнату, когда юноши не было дома, заинтересовался свитком с техниками гендзюцу и присвоил себе. Надолго присвоил. Шисуи все ждал, когда мальчик сознается, вернёт свиток, хотя бы подбросит обратно, но тот ни в какую.
— Выучил хоть что-нибудь? — интересуется старший, убирая свое сокровище в набедренную сумку, а потом вынимает мелкие соринки из чужих растрёпанный волос. А Саске шугается, ударяя слегка старшего по руке. Так всегда, нечего удивляться, — извини-извини.
— Немного. Техники закрыты печатями, которые я могу открыть только шаринганом. Поэтому далеко вглубь я не пробрался. Выучил пару гендзюцу-ловушек, включая и для разума, а ещё технику «перестроя», — пожимает плечами Саске, только тяжело вздыхая. Техника захвата гендзюцу противника, к слову, довольно сложная для генина, но этот Учиха справился в два счета. Ещё один повод для гордости.
— Мы придем домой, и я подробно разберу с тобой некоторые техники, которые могут пригодиться тебе в будущем. Поэтому будь готов. Но для начала ты приведешь себя в порядок, — кудрявый разминает пальцы, оглядываясь, а потом усмехается своим мыслям. Саске смешной, когда чумазый.
Из душа раздаются звуки плескания воды. По дому витает прохладный ветерок, залетающий прямо из открытой форточки. После того, как Наруто обзавелся учителем, в этом доме стала стоять гробовая тишина. Узумаки теперь забегает редко, ибо у него тренировки в самом разгаре. Солнечный мальчик во всю пытается превзойти себя, чтобы сдать экзамен на чуунина. И это похвально. Он уверен, никто сейчас не отлынивает. Даже в последний день.
Пока ловкие пальцы перебирают энциклопедию о ядах, в левое ухо отдается звук открытия двери, но глаза не спешат реагировать, вычитывая нечто интересное из свитка. В последнее время у Учихи появился нездоровый интерес к ядам. В голову взбрела мысль, и теперь плотно засела в голове — ему нужно поработать над ними. Авось попадется что-то полезное.
Взгляд все же мельком бросается на руку, на который до сих пор наклеен пластырь. В ближайшее время стоит сдать кровь, чтобы узнать результат. Все же, в таких экспериментах интересно участвовать: и себе польза, и на благо продвижению науки. Мало ли, что врачи изобретут в ближайшем будущем. Это кажется Шуншину тоже крайне интересным.
— Я порезал тебе салат, Саске, — слегка повышая голос, произносит кудрявый, убирая пряди с глаз, чтобы не мешались. Судя по прошлым отзывам мальчика о еде, сейчас он вовсе не голоден, но подкрепиться стоит. Поэтому заботливый кузен сделал ему салат. Лучше, чем ничего.
Топот ног младшего раздается сначала в своей комнате, а потом и на кухне, заканчивая проходом в комнату кузена. Но за порог не заходит, лишь стоит, хлопая узкими глазами, держа в одной руке тарелку с салатом. Как бедный родственник.
— Что ты хотел мне показать? — со скрытым интересом интересуется младший, все же ступая на чужую территорию.
Лисьи глаза скользят по Учихе в домашнем, разглядывая синяки на чужих коленях, которые не скрывают шорты. Большие и много, вот же бедняга. Но без этого никак. Каждый уважающий себя шиноби проходил через это.
— Гендзюцу, — отвечает кудрявый, загадачно улыбаясь, пока мальчик насаживает на вилку пару томатов и с удовольствием ест их. Салат только из помидор, кстати, — очень интересные гендзюцу.
Дополнить это стоило.
Потом юноша убирает с колен все ненужные свитки, достает тот самый. В глазах загорается узор трёхтомоэного шарингана. Печать, и свиток открывается, показывая фиксированное количество информации. Однако под внимательным наблюдением младшего, рисунок глаз Шуншина меняется, из-за чего информации только становится больше.
У Саске теряется дар речи, а глаза лезут на лоб. Младший смотрит в чужие очи неверяще. Хотя, он и не сомневался, что у такого талантливого человека, как Шисуи, есть такая великая сила. И правда, чего это он.
— Как давно, Шисуи? — тихо, с очевидными нотками поражения интересуется Саске, откладывая тарелку с салатом. Кажется, это ему интересно куда больше, чем любимые томаты.
— С семи лет, по-моему, — честно отвечает старший, а его глаза возвращаются в привычный иссиня-черный цвет. Длинные ресницы слегка машут, промаргиваясь, а сам юноша слабо улыбается, — я и не сомневался, что ты знаешь, что это такое.
— В ту ночь… Итачи посоветовал мне прочитать скрижаль в храме Накана, — чужие глаза слегка сузились, а кулаки невольно сжались. Должно быть, мальчик мысленно находится именно в этом дне, — там было ещё несколько свитков, откуда я и узнал про это. Да и видел я это на себе…
Губы старшего поджимаются, а рука дёргается в сторону Саске, но касаться не спешит — помнит о личном пространстве, которое кузен так любит. Ему жаль, что это произошло. Он до сих пор винит себя в невнимательности. Если бы он тогда отказался от чертовой миссии на границе, то все было бы иначе.
— Знаешь. Эта сила не стоит того. С каждым разом используя ее, я теряю много чакры и свое зрение. А это ты уже не восстановишь ничем, — решает немного приврать Учиха. Все же, лучше мальчик пока что не будет знать о том, как получить вечную силу, не имея даже изначальной. Он постарается быть с ним намного дольше, поэтому будет пытаться поддержать его на любом жизненном пути. И, естественно, объяснит все своевременно.
— Почему же тогда Итачи хотел, чтобы я получил ее? — кажется, этот разговор заходит не в то русло. Но Шисуи может ответить на вопросы мальчика, который все сильнее бледнеет, видимо, вспоминая события той ночи снова и снова. Говорить об Итачи, как о враге — так непривычно и странно.
— Потому что это — сила. Не мне тебе объяснять, что с пробуждением появляются новые способности. Они индивидуальны и крайне мощны. Должно быть, твой брат считал, что лучше иметь их для страховки. В крайнем случае, она может пригодится тебе, но плата очень дорогая, Саске. Запомни раз и навсегда, — серьёзно произносит кудрявый, смотря в чужие глаза, пока рука ложится на чужое плечо.
Саске молчит, также смотря в чужие глаза. Должно быть, обдумывает все тщательно. А потом кивает, принимая этот ответ. Они не знают, что случится с ними завтра, поэтому Шисуи и понятия не имеет, сможет ли этот мальчик пробудить столь важную силу. Однако он всем сердцем бы хотел, чтобы этого не произошло.
— Тогда… Какие способности у тебя? — вдруг задаёт вопрос младший, аккуратно подтягивая к себе тарелку с салатом. А тут уже опасно. Дело не в доверии даже — вся Коноха уже знает о том, что у Шисуи есть такая сила. Дело в самом Саске. Что он придумает, услышав о том, что Шисуи может управлять чужим мнением. Захочет ли подчинить себе эту мощь? С силой приходит и ответственность. Шисуи, балансируя между светом и тьмой, создавая себе балласт в виде тьмы, может осознавать эту ответственность. Но Саске, которого поглотила тьма, обуздать с такой силой будет крайне сложно.
— Для начала я скажу тебе, что я не могу использовать одну из своих техник в течение ещё долгого времени, чтобы немного сбавить твой интерес. Всего у меня их три. Котоамацуками, Кубо и Сусаноо. Должно быть, про последнюю ты тоже прочитал в свитках, поэтому рассказывать смысла нет. Кубо является одним из карманных измерений, где главный я. Это тот же мир гендзюцу, только на максимум, — Саске, слушая эту информацию, слегка сглатывает, щурясь в чужие глаза, — а Котоамацуками… Техника, позволяющая мне контролировать чужую волю. Тоже гендзюцу. Максимально сильное и незаметное.
Саске снова открывает рот, смотря в чужие глаза пораженно. Должно быть, этот мальчик удивлен. Он был третьим, кому рассказал Шисуи о своих способностях напрямую. Естественно, это знак доверия. Однако рассказ он не продолжает, ожидая, когда кузен подберёт челюсть с пола. Но тот продолжает смотреть на него бегающими глазами, словно ожидая объяснения. Мыслительный процесс в голове Саске происходит слишком шумно, кстати.
— То есть, ты хочешь сказать… что запросто можешь менять мнение человека, — повторяет мальчик. И, если честно, Учиха старший уже думает о возможных обвинениях. Но их не было. Саске лишь изумлённо переваривает эту информацию, — и сколько раз ты пользовался этой силой?
— Всего один, — пожимает плечами кудрявый, щурясь, из-за чего длинные ресницы слегка бросаются в глаза. А Саске словно выдыхает с облегчением. Только вот от чего? Он сам не знает, — у меня нет соблазна воспользоваться ей. Не думай об этом. Я не приверженец того, чтобы вообще использовать эту технику.
Шисуи слабо улыбается, смотря во все ещё бегающие глаза кузена. Тот немного успокоился, даже взгляд отвел, кивнул пару раз, отправляя часть помидора себе в рот.
— Ты говорил, что не можешь использовать одну из них сейчас. Ты про Котоамацуками, верно? Почему так? — заинтересованно спрашивает мальчик. Он такой любопытный. Хотя, скорее всего, он всегда был таким. Просто сейчас нашелся повод. Однако если Шисуи вдруг умрет раньше, то он побоится завещать мальчику хотя бы один глаз. Он доверит эту силу тем, у кого будут более чистые намерения изменить мир в лучшую сторону.
— После последнего использования ещё не прошло определенное время. Она обновляется раз в десять лет. Эта способность слишком сильна, чтобы использовать ее каждый день. К тому же, после последнего использования, я почувствовал нехорошее ухудшение здоровья. Зрение несколько упало. Она является самой опасной и для меня, — усмехается Учиха, перебирая свои пальцы. Саске не отвечает. Лишь что-то фиксирует для себя в голове и продолжает есть, — итак, давай приступим к гендзюцу.