Or Even Richer

Этот холод между ними хуже выходки Алексис этим утром. Сэм застывает в дверях, наблюдая как Стивен готовиться ко сну. Ссоры — это отстой. Ему хочется прокрасться обратно на кухню, чтобы заесть весь этот стресс. — Хочешь, я посплю в одной из гостевых? — между закрытым выражением Стивена и его избегающими взгляда на Сэма глазами было столько напряжения, что не продохнуть. Если его сейчас выгонят, он даже почувсвует облегчение. По крайней мере, забивая последнее тирамису в бездонную яму в его животе под названием «Утилизация Продуктов Питания», он мог бы притвориться, что не облажался по полной программе, позволяя Алексис залезть в его голову. — Да, — чуть ли не рявкнул Стивен. Несмотря на его желание избежать этого напряжения, жалость и грусть от произошедшего чуть не захлестнула его с головой. Стивен поднял руку, как только Сэм собрался уходить. — Подожди. Нет. Надежда есть, но Стивен всё ещё хмурится. — Но только потому что я больше не могу спать без тебя, — произнёс он, и это было бы очень мило, если бы в его голосе не было горечи. — Почему я должен страдать из-за того, что вы устроили с моей матерью? Сэм ещё секунду стоит со своим внутренним конфликтом (слишком уж тянят к холодильнику), а затем закрывает дверь и направляется к шкафу, чтобы переодеться. В доме Кэррингтонов было много чего интересного. Хотя его точнее было бы назвать психушкой, и потому что Сэма здесь, считай, спасли, и потому что люди, которые его спасли, оказались самыми сумасшедшими людьми, что ему довелось встречать — не прошедшие лечения с непоставленными диагнозами и полные решимости рушить горы и жечь то, что от них останется. В конце дня, когда всё безумие утихало по постелям, здесь всегда было спокойно. Сэм крепко спал после того, как его чуть не арестовали из-за Алексис. Ему снились сладкие сны после того, как расистский дедушка Стивена пытался устроить его депортацию, потому что этот дом был ему убежищем и его сердце и разум цеплялись за эту безопасность, даже когда это убежище пытались у него отобрать. Даже во время первой волны скорби по Кристал он спал долго и крепко, укрываясь в сильных и успокаивающих объятьях Стивена. Однако, сегодняшней ночью он наблюдает, как время на часах с прикроватной тумбочки переваливает за полночь, а сон с каждой тревожной секундой ускользает всё дальше. Где-то между счётом второй сотни овец (чертово стадо было невероятно большим) и ворочаньем по сторонам, Стивен с ним заговорил. — Если уж кто и должен лишиться сна сегодня, это я. — он звучал слишком уж бодро, поэтому Сэм не мог понять, разбудил он его или тот вообще не засыпал. — Я знаю. — У меня есть право злиться. Я не хочу тебя успокаивать. — настаивал Стивен. — Ты и не должен. — груз на груди словно стал тяжелее. Прошло несколько долгих секунд. К стаду прибавилось ещё тридцать пушистых овечек. Стивен неестественно застыл на другой стороне кровати, между ними океан пространства и дискомфорта. И наконец, Стивен спросил, потому что Стивен не был бы самим собой, если бы этого не сделал. — Что не так? Слабая улыбка осветила лицо Сэма, прежде чем тут же исчезнуть под весом его сожалений. — Мы ссоримся. Сэм уже начал думать, что овечья семья сейчас разрастётся ещё раз в десять, но с другой стороны послышался вздох и шуршание одеяла, пока Стивен устроился сидя, облакачиваясь на изголовье и бросая на его взгляд в тусклом свете, струящемся из приоткрытых занавесок. — Сэм, я видел, как ты заснул посреди тирады Фэллон. Ты и глазом не моргнул, когда она вдребезги разбила весь чайный набор из хрусталя. Это как зевать, пока самолёт идёт на пикирование. Единственное, что ты любишь больше, чем спать — это есть. Выкладывай. — Стивен никогда не мог игнорировать близких, и Сэм любил его за это, даже если он тут же поспешил добавить, — Но успокаивать тебя я не буду. Справедливо. У них и раньше были разногласия. Не так-то легко было узнать, что Стивен обрюхатил жену сенатора (и знал об этом!), но это другое. Сейчас он по-другому относится к Стивену. Он изменился. — Думаю, то, что ты так расстроился из-за меня, — признается Сэм. — Очень меня напугало. — Напугало? Сэм, я же не Фэллон. В интернете ходят слухи, что она может дышать огнём. — Слухи или давным-давно зарытый семейный секрет? — спрашивает Сэм, потому что, если бы он вдруг узнал, что Кэррингтоны — драконы под прикрытием, это бы его совсем не удивило. — Это другое. Не пойми неправильно, я это заслужил. Я знаю. Но… — Но? — подсказал Стивен. И этого было достаточно, чтобы заставить Сэма раскрыться. Ощущалось это как эмоциональный шантаж, но это правда, та самая, что следует за ним по пятам. — У меня никого нет. Только ты. Мой отец мёртв. Моя мать, считай, дважды умерла. Женщина, которой я её считал, не существует, а настоящая — беженка в розыске, которую я вряд ли когда-нибудь уже увижу. Кристал была моей опорой, той, к кому я всегда мог обратиться. Она была единственной, кто был рядом каждый день ещё с тех пор, как я был ребёнком. Она любила меня, знаешь? И теперь её тоже нет. Я словно обратный магнит. Вместо того, чтобы притягивать людей, я их отталкиваю, пока они вовсе не исчезнут. Если я потеряю тебя. Я останусь совсем один. Он рискнул взглянуть на Стивена. Даже сквозь явное разражение всё ещё просвечивалось его неудержимое доброе сердце, которое и привлекло Сэма ещё тогда, в самом начале. — Сэм… — Слушай, — прирывает его Сэм. Он облажался, это и так понятно. Стивен не обязан нести это бремя вместе с ним, это не его ошибка. — Я лучше пойду в одну из гостевых. Или посплю на диване. Ты и сам сказал, я засну даже под гневные крики Фэллон. — ну, обычно засыпает. — Так что утренняя уборка меня не разбудит. Моё чувство вины не даёт тебе спать, а ты этого не заслуживаешь. Я странно себя повёл. И вступил в преступную группировку твоей мамы. И соврал тебе. Оглядываясь назад, Сэм понимал, что сама идея с проникновением в чужой дом должна была настроржить его и заставить дважды подумать, прежде чем запрыгивать в этот сумасшедший поезд под названием Алексис. Он повернул голову на подушке, сожалея не только о том, что ошибся, но и о том, что так легко увлёкся, не отдавая себе отчёт, что его действия могут сделать больно Стивену и навредить и без того хрупким отношениям с женщиной, с которой они собрались растить ребёнка. — Прости меня. Стивен вздохнул, но его сдержанное раздражение исчезло. Его сменила смиренная, почти что неохотная нежность. — Ну, я тоже соврал. — увидев взгляд Сэма, он закатил глаза и уточнил. — Я тебя успокою. Иди сюда. Сэм бы соврал, сказав, что это приглашение не сняло с его сердца десятифунтового груза. Он тут же придвинулся к Стивену, устраивая голову у того на коленях. — Ты уверен? — спросил он, хоть пальцы Стивена уже нежно перебирали его волосы. — Я ведь для тебя сейчас хуже, чем вид вчерашнего воссоединения твоих родителей. — Так, во-первых, нет ничего хуже этого. А, во-вторых, ты не можешь быть мне противен. Я злюсь. Да. Но на этом всё, Сэм. Ничего больше. Я злюсь, а потом я успокоюсь и всё ещё буду здесь. Я всегда буду рядом. Не может же твоя память тебя так подводить. Или, может, над моими клятвами надо поработать. Надо было придерживаться классики. В болезни и здравии, богастве и- — Ещё большем богатстве, — шутит Сэм. Как бы сильно он не старался, представить Кэррингтонов бедными у него не получилось. Забудьте о супружеской привязанности, бедного Кэррингтона нужно отправить на лечение, потому что Бог знает, что они и трусы не смогли бы постирать без целого штаба прислуги, готового взять на себя опасности заливки моющего средства в стиральную машину. Пальцы Стивена продолжали нежно перебирать его волосы, и напряжение этого нелёгкого дня потихоньку отступало. — Суть в том, что если бы Кэррингтоны расходились каждый раз, когда кто-то из нас врёт или нарушает закон, мы бы все отреклись друг от друга ещё в младенчестве. — грустно, но правда. Несмотря на их безумие, жизнь с Кэррингтонами прививала способность к прощению, ведь с ними всегда было что прощать. — Ты застрял со мной навеки. И один ты больше никогда не будешь. Сэм прикрыл глаза, позволяя себе сконцентрироваться на них двоих. Как же хорошо. — Мне правда очень жаль, — пробормотал он. Рука Стивена замерла в его волосах, перебираясь на плечо и сжимая его. — Я знаю. Моя мама способна любого свести с ума. — это объясняет откуда это в Фэллон. — Я прощаю тебя. — Такого больше не повторится. — на самом деле, лучшим решением было бы избегать Алексис при любых обстоятельствах. Может, Фэллон и удалось соединить в себе Реджину Джордж и Кэрри Бредшоу, но с этого момента её предшественницу было решено избегать любой ценой. — Не повторится. — Стивен чуть съехал вниз, заставляя Сэма перевернуться так, чтобы они лежали лицом к лицу. Он провел пальцами по лицу Сэма. — Мы вместе. И мы не строим людям козни. И не ищем в них худшее. И не срываем платье с мамы нашего ребёнка. Сэм сухо усмехнулся, но его улыбка была настоящей, он наконец-то закрыл глаза, оставляя позади серию неудачных решений, которые привели к этому шоу ужасов. Стивен притянул его в свои объятья и прижал к груди, словно укутывая в кокон. — Спи, — тихонько произнёс Стивен тоном, намеренно выражающим что-то между предложением и командой. Сэм растворился в его крепких объятьях, ему дважды повторять не нужно. Ночь, холодная и напряжённая, уступила место надёжному теплу. И Сэм без единой овечки провалился в лёгкий и крепкий сон.