***
чанмин ложится на диван, и, скорее всего, он слишком сонный, чтоб заметить солнечные лучи под которые он себя поставил. они тепло блестят на нагом животе, отреченные от его волнения найти удобную позу для дрёмы. он обнажён осколками кожи, лишенной ткани свитера, которая тонет в других его частях. ёнхун видит теплоту в отражениях позднего дня на его коже. его свет отскакивает отовсюду и на некоторое время он думает, что чанмин сжигает весь его мир. взор ёнхуна падает на другие части тела мина, которые тоже отражали солнечные лучи, и в конечном итоге устанавливает взгляд на него. эта, чёрная патока в солнце, заставляет его желать, очень. желание. желать. это точно обыкновенное желание? здесь чанмин, в паре дюймов от него. с раскрытыми сухими и потрескавшимися губами. ёнхун хочет отвести взгляд. — хочешь глотнуть воды? чанмин кивает, потягивается, затем напевает что-то прекрасное, физически, его горло движется, чтобы сформировать звук. ёнхун заставляет самого себя повернуть голову, встаёт, чтоб набрать воду, возвращается, отдавая уже в встречающие руки. ёнхун чувствует себя, как запутанная пружина, и это отрегулировано так, что он может почувствовать, скорее всего, вкус того, как он будет распутывать самого себя. будто б весна даёт дальнейший путь лету. жара. злопамятное солнце. везде тепло. чанмин ставит наполовину осушенный стакан на кофейный столик и смотрит на ёнхуна. разве ты не тёплый? тебе не хватает солнца?, но он двигается ближе, ставит руку на чужое колено, чтоб поиграться с волосами чанмина. доказывает достаточно, что столь краткий контакт заставил мина закрыть глаза.бабочки порхают. ёнхун перетаскивает палец по раковине уха чанмина, затем по одной стороне шеи, где он до сих пор не замечает никаких протестов. чанмин берёт руку ёнхуна и ставит её перед губами. ёнхун чувствует тепло, тепло, всё зажглось в пламени. всё крышесносно лихорадит. он надеется, что прошло не так много времени, но уже темно, когда ким наблюдает сквозь окно в поисках солнца.***
чанмин обычно просыпается, когда всё стихает. так что это не совсем сюрприз, когда он выходит из своей комнаты, чью разделяет с другими. скорее всего, он боится разбудить ребят своим ворочанием в кровати. и сегодня ёнхун хочет позаимствовать ночной тишиной, постараться сердцу изобразить её. ёнхун остался думать, что же ему делать с этим шансом. шаги чанмина фантомны, но беспорядок на его голове и складки его футболки так и кричат о беспокойстве и необходимости двигаться. ёнхун не незнакомец, для такого чанмина, чьи глаза слишком оживлены в мёртвую ночь. и думает, что он это из-за песни или особенного фильма, которые зацепили его, но как же он ошибался, услышав после: — хён, ты когда нибудь чувствовал что-то к кому-то? ох, думает ёнхун, конечно-же чанмин любит кого-то. желает кого-то. нуждается в ком-то. не смотря на закат, который он видит после зрительного контакта с чанмином, не смотря на тепло между ними, не смотря на горячее солнечное место, прижимающееся плотно к его коже, когда чанмин покидает его сторону, не смотря ни на что, чанмин — тот, кого ёнхун должен любить издалека. ты никогда не уставал светиться, словно солнце? потому что ты поджигаешь мои ссадины на сердце. ёнхун убирает эти мысли подальше, решая побыть эгоистичным и поставить себя первым. так что он думает об этом вопросе так, как его сердце заикается, и мигом ищет ответы. ёнхун мог сказать нет, мог просто не принять то, что он чувствовал лихорадочные приступы нужды., но он кивает, не доверяя себе речи. чанмин стоит у места, где ёнхун уселся на диване, в дверном косяке, в котором он только появился, обрамляя своё тело. такое чувство, будто б он не в шоке по поводу того, что ёнхун не спит, что он один здесь, в этой гостиной. ким ощущает, как чанмин ждёт ещё что-то после его кивка, после его утверждения, и его сердце стучит столько же раз, сколько чанмин задал ему вопросов. поэтому он остаётся безмолвным, всё остальное тихим, и здесь нет ничего разрушающее спокойствие, которое он так долго искал., но ёнхун слишком пугается пульса на его шее, и младший мягко вздыхает, перед тем как сообщить, что сделает им двоим по кружке кофе. кофеин? он планирует не спать? мы будем на ногах пока солнце не встанет. младший пропадает за углом и ёнхун не может заставить себя вырвать со рта хоть один нормальный выдох, чей таил в себе. он хочет, чтоб эта тишина и покой продолжились, потому что он согласился с вопросом, который редко задаёт самому себе, и здесь большой процент того, что чанмин не закончит допрос на этом. — хён. — вышел голос чанмина, осторожный шёпот, разбудивший ёнхуна от чего-то, что держало его глаза закрытыми. чувства. чанмин. хотеть. чанмин. люби-. — хён, давай поговорим на кухне, мы не хотим нашуметь здесь. — чанмин стоит рядом с ним, опять. скорее всего он хотел проверить, пошёл ли в кровать ёнхун или до сих пор сидит. уголки губ чанмина поднимаются, ямочки становятся всё глубже когда ёнхун встаёт, чтоб пройти за ним. само собой разумеется, чанмин ведёт его держа за запястье, вероятно, он думает, что старший слишком сонный для того, чтоб ходить самому. ёнхун, тоже, сам себе недостаточно доверяет, чтоб не врезаться в стену. на самом деле, всё заключено не в доверии самому себе, просто сейчас не подходящий момент, когда он смотрит и чуть ли не идёт прямо на чанмина, который блестит под минимальным освещением их комнат ночью. он благодарен за руку, ведущую его, и даже больше тому, кто её протянул. чанмин ведёт, ведёт (он втягивает меня в это, ёнхун думает, , но он сам не знает об этом) до того, пока не усаживает сначала старшего. две дымящиеся кружки в нескольих дюймах друг от друга. чанмин садится рядышком, именно в то ночное время, в которое обычно ёнхун предпочитал океаны, дистанцию. он не получает ни того, ни другого, однако, он доволен теплом, которое чувствует. и никакое кофе ещё не выпил. — мин, почему мы здесь? — ёнхун начинает, потому что странно: чанмин покинул дорогу разговора, при том, что он молчал когда остальные бы стопроцентно хотели получить ответ больше, чем обычный кивок. — я не могу заснуть, — так же кратко, как и прошлый ответ старшего. он видит, как чанмин рисует пальцами по поверхности кружки, а ещё осознаёт, что она керамическая, что кофе ещё очень горячий, и даже если чанмин заметно недостаточно насладился пылающим солнцем— не имеет значения, он не может поджечь себя как остальные. ёнхун убирает его палец с горячего места и складывает обе их руки, смущенно, недалеко от напитков. накрывает чужую руку своей и надеется, что этого тепла будет достаточно на сейчас. что он будет тем сокровенным «достаточно» для него. и он его не отпустит. — это происходит довольно с давних пор, — вдруг начинает он, вытягивая звуки букв, чтобы все длилось ровно до того момента, как рухнет. ёнхун не знает как сказать это, как сказать это чанмину, что да, это ты, да, у меня есть чувства и да, я так чертовски глубоко падаю, настолько, что мне страшно.— я имею в виду про чувства. — добавляет, ибо чувствует, что это нужно сказать. слова и эмоции должны иметь свое собственное тело, чтобы он мог стряхнуть их, когда они начнут закрывать его плечи и взвешивать вниз. — это кто-то близкий к тебе? — чанмин выглядит испуганным, его плечи напряжены. бей или беги. он выглядит так, будто б боится услышать ответ. ёнхун, не глотнув и капли кофе, уже чувствует себя взбодренным своей надеждой. он разрешает своей вере увеличиться, разрешает чуть-чуть воодушевить. старший смотрит на их руки, на несуществующую дистанцию между ними. это кто-то близкий? — очень.***
— ты на него опять так смотришь, хён. ёнхун не поворачивает голову, но быстрый боковой взгляд застаёт рядом джуёна. он даже не смотрит на него, разговаривает попутно с орустошаемой бутылкой у рта. потом оглядывает всех остальных, просто чтоб казалось, будто бы это не он сосредоточенно наблюдал лишь за одним из них. там расстянувшиеся возле комнаты кевин и ханён, хёнджун и джейкоб, прислоняющие холодные бутылки с водой ко лбу, санён и хёндже опёрлись на стену комнаты с прикрытыми глазами. каждый чем-то занимается, но когда ёнхун натыкается на чанхи, то тот уже смотрит на него, с выгнутой бровью и наклонившейся набок головой, в уже общее направление, на чанмина. чанмин.так легко вынимает столько внимания. он опять-же в центре комнаты, взгляд сфокусирован лишь на напротив стоящие зеркала стены. ёнхун может поспорить с любым, что чанмин сейчас не замечает ничего, что происходит вокруг него. здесь только он, пытающийся отработать движение, которое уже выглядит безупречно для зевак., но между его бровями остаётся складка, и он просит вслух перезапустить и усилить песню немного. вероятнее всего, он сейчас не обрадован тем, как его тело реагирует и отдаётся песне. чанхи движется к динамикам и чанмин танцует ещё раз. дыхание ёнхуна до сих пор ловит его горло, и как бы сильно он не старался кашлять — дискомфорт всё равно не уходит. здесь что-то сидящее на его груди, да, так и есть, невозможна другая причина тому, что его дыхание стало таким тяжёлым. она возможна, ты сам видишь. ты знаешь, ёнхун, все видели как ты смотришь на него. блестящий танцор, в центре этой комнаты, в центре всего- — так? — удивляется ёнхун, навязывая свои догадки, — как я на него смотрю, джуён? — как это выглядит для остальных? он поворачивается к младшему, отрывая глаза от милого взгляда чанмина. джуён закручивает крышку на горлышко бутылки. она колеблется в пустоте, когда он ставит её на пол. — я не очень хорошо знаю, хён. однако, этот взгляд кажется очень тяжёлым. типа, когда испытываешь много чувств к кому-то.***
смех ханёна поразителен, этот звук заслуживает внимания всех остальных. они только закончили ужинать, старшие наслаждаются банками пива, а младшенькие отдают предпочтение их газировкам. эта теплая ночь, с каждым раундом игры в бутылочку, в которую они играют, согревает еще больше, целясь на то, чтоб разоблачить сегодня чьи-то секреты. — хей, хей! это очередь чанмина крутить бутылку! — ёнхун не может найти в этом ничего особенно забавного, но разразились хихиканья. это от чанхи, и ёнхун видит блеск в его глазах, прежде чем он успевает поднять руку, чтобы задать вопрос. смех спускается до улыбок и чанхи граничит с опасностью. — кто здесь держит тебя ночью разбуженным, чаще, чем ты бы хотел? здесь что-то кричаще волнующее и чанмин пищит, выше, чем обычно, его кожа вся становится красной вплоть до шеи. он раздувается, чувствует жар и его улыбка колеблется со всеми взглядами прикованными к нему. чанхи уловил пару приподнятых бровей и сам пожал плечами. — растолкуй по-любому. это зависит от того, как ты понял вопрос. все стихли, все ждут ответа чанмина. ёнхун смотрит на него, кусает свои губы, показывая при этом ямки. мин опускает свою голову, смотрит вниз на свои руки и начинает играться с ними. он уже открывает рот, чтоб огласить ответ и все, словно по гравитации, наклоняются ближе к нему. голос чанмина пронзает всё, когда он поднимает свой взгляд, чтоб встретить его глаза. — ёнхун-хён. визг хёндже звучит больше как что-то, с документального канала про мир дикой природы, и все смотрят на самого ёнхуна. он чувствует, как его уши горят, и со всем этим вниманием, давящим на него, ёнхун довольно уверен, что каждый дюйм его тела становится красным, в чём рубашка подводит его, не в мочь скрыть этого. где-то там хёнджун и кевин танцуют бровями, позже к ним добавляется чанхи, и все они втроём смотрят на чанмина, который ещё сильнее краснеет. санён видит это, говорит с улыбкой прекратить, а сону кричит на них, якобы требуя, чтоб те сохранили рейтинг PG, попутно прекрывая свои и эрика глаза. ким поворачивается, чтоб взять банку пива, и когда он смотрит назад, то замечает джуёна, опять закручивающего бутылку. со всем этим, чанмин смотрит на него, приподнося свою газировку к губам.***
— знаешь, а я всё-таки не спросил про ту ночь. — ёнхун подходит к двери, маленько шагая к порогу. — про какую именно, хён? — чанмин ищет телефон и вынимает один из наушников. ёнхун чувствует, как горят его уши. он откашливает горло, и старается представить, как пройдет эти жалкие оставшиеся несколько метров, чтоб сесть рядом с младшим. — в ту ночь, когда мы пили кофе на кухне. я хотел у тебя ещё тогда кое-что спросить.— ёнхун поворачивается к нему, последовательно действию старшего чанмин движется к нему лицом, его тело напряжено, не смотря на то, что он откидывается на подлокотник дивана. чанмин смотрит, что-то томное таится в его глазах. здесь охраняемый воздух вокруг него, который, наверное, оседает на линии его рта. сегодняшний ёнхун даже не собирался думать дважды, чтоб стать ещё ближе. — кофе? на кухне? — младший кусает губы, слишком сильно для мягкой плоти, и он предательски нервничает, однако, его глаза не сдают. ёнхун двигается и даже не старается быть нежным в его поспешности, он уже разрушил дистанцию между ними. старший ставит палец на губу чанмина перед тем, как осознаёт, что сделал. на полпути, ёнхун замечает, как губы чанмина раскрываются по ходу действий, но он переставляет палец на нижнюю губу и всё равно двигает им. это лепесток красной розы на его пальце, и ким хочет игнорировать тот факт, что он тёплый. — да, та ночь, в которую ты спрашивал про чувства, — ёнхун не жалеет о том, что сделал, но всё равно бежит стремглав назад, столько, сколько ему позволяет мебель. — к чему был тот вопрос? ты что-то к кому-то чувствуешь? здесь что-то глубоко горящее в груди ёнхуна и он ожидает ответа. это не ревность, он не может себе разрешить думать о том, что ревнует. по-любому, человек получивший привязанность чанмина, скорее всего, заслуживает это., но ёнхун устал. он устал от истощения, а огонь в нём распространяется через треск всех тех чувств, которые он испытывал. напротив находящийся вообще не моргает, со своей свирепой защитной маской, и старший больше ничего так сильно не хочет, как убить этот жар. здесь нет никакой заварки кофе, никакой сонливости, отвлекающие их от этого. здесь только он и чанмин, только они двое и их чувства. — такой, — чанмин играет со своими руками, — такой человек есть.— он смотрит выше, храбро проливая всё это. его взгляд неуклонный, но голос дрожащий. ёнхун хочет знать почему чанмин испуган и почему нервничает. он глубоко вздыхает и показывает все свои огни собственных чувств. чанмин стоит неподвижным, глаза до сих пор прикованы к нему. ёнхун хочет знать, что значит то выражение лица, которому придерживается младший. — хён, а тебе кто-то нравится? — слышит он вопрос, который подсознательно ожидал. чанмин хочет играть, хочет суетиться в одном круге и ёнхун тоже очень хорош в этих играх. — я хочу кого-то, и он очень близок ко мне.— потому что что может быть лучше, чем ответить словами, которые он уже использовал раньше, верно? и если чанмин неправильно примет то, что он гей, желающий того же секса, того же близкого контакта, то по крайней мере, боль его не пощадит. ёнхун устал верить, он так лихорадочно себя ощущал каждый раз, когда смотрел на чанмина, он чувствовал себя прекрасно,так прекрасно. он не хочет такого, он не хочет упиваться его-же лучами чувств. он не хочет останавливаться на этом, и на секунду думает, что что-то присутствует в читаемых глазах чанмина. ёнхун сидит, пока чанмин встаёт и, походу, направляется к кровати. он думает, думаю, это конец. что-ж, лучше ощутить эту боль сейчас, чем позже. — ты даже своему хёну не скажешь кто это? если здесь проскользнула незаметная горечь в его словах, то ёнхун надеется, что чанмин этого не заметит. он смотрит вниз и видит только свои спортивные штаны. — ёнхун-хён. хён, пожалуйста. посмотри на меня, — почему он звучит так, будто б дрожит? — хён, — почему я чувствую себя таким покрасневшим? — хё- ёнхун поднимает свои руки, чтоб схватить талию чанмина, вынуждая сесть на ноги, коленями по обе стороны от него. оседлал меня. он в ловушке чанмина, чьи руки по бокам головы прижаты к стене. младший растерянно убирает их со стены, что-то красивое красит его щёки, и ёнхун так близок, чтоб сдаться. поэтому берёт сам его руки, осмеливаясь приблизить их лица к друг другу настолько, чтоб был уверен — не только он чувствует жар. чанмин перед ним, с горячим дыханием и широкими глазами. ёнхун набирается смелости, которая, скорее всего, сейчас мигом пропала, и приближается к нему лицом ближе. — я хочу быть с кем-то и, загвоздка в том, что он очень, очень, близок ко мне сейчас. ким убирает свои руки, таким способом осведомляя чанмина, что он уже вне его ловушки., но тот остаётся, даже не мотая головой. у него что-то блестящее во взгляде. ёнхун просто откидывает голову назад к стене, почти сожалея и на данный момент предпочитает отвести глаза куда подальше, обнажая шею. он доверяет чанмину., но вдруг палец призрачно водит по его коже, обводя рельефы шеи, и старший старается побороть желание посмотреть на чанмина. — хён, хён, — звучит так возвышенно,— хён, — словно эхо,— хён. — рука чанмина ощущается так мягко на щеке, а после он поднимает руками голову старшего, держа его за затылок и играя с волосами, как в тот золотой закат, когда ёнхун сам делал подобное с его. — мин, скажи мне, пока я не сошёл с ума. — кем бы являлся ёнхун, не будь он зависим от любого действия, любого шага чанмина? он чувствует руки, держащие его, опирающиеся на грудь чанмина. там тусклые удары быстрого сердца, громко кричащие и дающие знать о чём он. чанмин целует его щёки, его лоб, его ладони. ёнхун не может и сдвинуться. — мин, чанмин. значит ли это что-то, или я просто надеюсь на большее? — он закрывает глаза, надеясь, что это смягчит боль от отказа. но, отказа не следует: — хён, скажи что это я. пожалуйста. я не хочу гадать, пожалуйста, скажи, что это ты меня хоче- ёнхун обнимает его туго, кладёт голову в изгиб шеи, в надежде на то, что тот чувствует себя тепло. ёнхун хочет этого, желал этого, чтобы их тела соприкоснулись таким образом. он хочет отстранить все эти мысли о мягких губах чанмина куда подальше, ибо сегодня за вечер чанмин никак не продвинулся к губам, даже если между ними сохранялось ничтожное расстояние, за что ёнхун уважает. если это то, чего он хочет, то это не будет проблемой. все остальное может подождать, пока он позволяет надежде пустить корни и расцвести глубоко внутри него. — этим человеком всегда был ты, чанмин. все знают об этом, — ёнхун ощущает, как чанмин движется назад, и он держит его щёки у себя в руках, улыбаясь так, так ярко. он смеётся звонко и красиво, а ёнхун сидит в восторге от того, что стал причиной столь светлых улыбок. — видимо, все, кроме тебя. чанмин практически прыгает на его коленях, быстро хлопая ладонями, и звёздная улыбка ещё не слезла. ёнхун пытается запомнить его выражение лица, но, вероятно, оно просто светится расплывчатым красным по коже. — ты, скорее всего, хочешь прекратить двигаться столько. — чанмин только осознает, где сидит, становится цветным очень, очень красиво, и успокаивается, но его руки смущенно двигаются будто б он не знает что делать. это заставляет ёнхуна смеяться, заставляет хотеть выпустить весь свет, который он таил в себе. он вспоминает время, и его смех меняется на улыбку. сейчас ночь, сейчас темно, но здесь греющее солнце-чанмин. — хочешь ли ты спать теперь? мы могли бы пообниматься в моей кровати, если ты не против. — чанмин встаёт с него и легонько кивает, пока ёнхун берёт его за руку. они идут в одно место, в его комнату, ёнхун чувствует медленное тепло рассвета в своей руке, до того, как он успел посмотреть в окно, где виднеется дорога розового солнца в небе.***
ёнхун просыпается, и всё для него блестит. он смотрит в окно и ослепляет благодаря потокам дневных лучей. это их выходной, так что он просто собирался опять прикрыть глаза, пока он не услышал чье-то бормотание в одеяле. наверное, сейчас слишком поздно пугаться руки, прокинутой над его талией, и волос, щекочущие шею, но ёнхун всё равно смотрит вниз и натыкается на глаза чанмина, отражающие солнечные лучи. они уже открыты, кажется, он проснулся за пару минут до пробуждения ёнхуна. — разве тебе не тепло? тебе что, солнца не хватает? — он говорит это с улыбкой, вдруг по комнате разносятся стуки в дверь. здесь что-то кошачье хитрое, в прикрытых глазах чанмина, его веки имеют чёткую форму. он старается глубже пробраться в пледы, как опять раздаётся настойчивое стучанье в дверь. ёнхун встаёт, потому что остальные могли не найти чанмина в его собственной кровати, устроив допрос. они могут пройти проверку классически и обыкновенно: отмазаться тем, что просто хотели пообниматься вместе в кровати, конечно, но ёнхун хочет, чтоб все были осведомлены. даже если они частично знали, думает он. чанмин остановил его у двери, поворачивает её ручку и, сам разворачивается к старшему, глядя на него со своим блеском во взоре. — хён, ты для меня достаточно тёплый.