значит, не судьба

С раннего детства Тэхён привык к тому, что в своём клане он настоящий изгой. Так уж вышло, что родители погибли в автокатастрофе, и его растила бабушка. Она была не очень сильной волчицей, но старалась дать такую нужную ребёнку защиту вместо отца. И точно отдавала всё тепло вместо матери. Тэхён не жаловался, он жил вполне спокойно. Ну, кроме тех случаев, когда к нему цеплялись другие дети, которые чувствовали, что волк в нём рос болезненный и слабый. Если честно, Тэхён тоже был таким. К двенадцати годам он вытянулся, стал напоминать жердь. В школе дела шли неплохо, он хорошо учился, схватывая всё на лету. Только вот друзей как-то не наблюдалось. Он плохо общался с одноклассниками, которые смотрели будто сквозь него. А уж остальные и вовсе не замечали его, словно он был призраком. Такое тоже бывает. Через несколько лет, когда ему исполнилось шестнадцать, в их клан вступила семья, которая приехала из Пусана. Мальчик, который появился на пороге класса, был хмурым, надутым, как хомяк, и максимально угрюмым. Но не это так привлекло к нему Тэхёна. Немного ниже манжеты рубашки красовалась метка: чёткий ровный треугольник. У Кима тогда воздух в груди застрял, так он распереживался. Ведь это он! Тот самый! Его соулмейт! Но, оказывается, Чонгук был совершенно другого мнения. Он оценивающе прошёлся по Тэхёну взглядом, начиная от потёртых кед, до неопрятно растрёпанных волос. — Нет, — мотнул он головой. — Это не ты. — Но как же! — воскликнул тогда Тэхён. — Это ведь и правда я! Ты разве не чувствуешь?! — Нет, отстань. Тэхён думал, что мальчик просто не совсем понимал, что происходит. Или же был слишком растерянным, чтобы осознать то, что произошло. Но время шло, Тэхён цеплялся к нему совершенно бессовестно, а Чонгук отталкивал его так, как только мог. Тэхёна один раз даже побили. Сильно. Он вернулся домой, пряча лицо от бабули, забираясь под одеяло прямо в школьной форме. Он знал, что для других волков является настоящим посмешищем: слабый, трусливый, некрасивый. Но никогда не думал о том, что даже его родственная душа будет против него. Это оказалось больнее огромного синяка, который вскоре налился тёмно-лиловым цветом. Тэхёну было стыдно ходить с ним в школу, но он справлялся с этим, решив, что в этом нет ничего такого. Да и кроме того… Этот синяк оставил его соулмейт. Значит, так надо, правда же? Зима менялась весною, весна менялась летом. Тэхён устал. — Но, это же я, правда, — в который раз бился он о глухую стену, задирая рукав рубашки, чтобы показать идентичную метку на своей руке. Ноздри Чонгука затрепетали. Он за это время вырос, раздался в плечах, даже в забеге участвовал, добыв огромного оленя, мяса которого хватило всем на целый месяц. Даже их семье досталось, бабушка сварила отличный суп. — Ты, похоже, тупой, — буквально выплюнул Чон. — Ты мелкий неумелый щенок, которого нужно было загрызть ещё при рождении, чтобы не мучился. Ты — никто, понятно? Я терпеть тебя не могу, видеть не хочу! Отвали от меня наконец-то! Если бы Тэхёна проткнули насквозь, это было бы не так больно. Он отшатнулся, словно ему отвесили увесистую оплеуху. Сердце сжалось, а потом быстро-быстро застучало, подскочив к самому горлу. Тэхён мертвенно побледнел, оступился, на нетвердых ногах шагнув назад. — Ты разрыдаться вздумал? Позорище. Тэхён и правда заплакал. Он делал это молча, не издав при этом ни одного звука. Мир перед его глазами стал нечётким, смазанным, и Чонгук в этом во всём превратился в отдаляющееся пятно. Ему было всё равно, что там происходит в душе Тэхёна. А тому в этот момент очень хотелось исчезнуть. Он не помнит, как добрался домой. Бабушка по-настоящему испугалась, набросившись на него с распросами. Но Тэхён не мог связать и двух слов. В конце концов, его уложили в постель, напоили тёплым молоком и позволили провалиться в неспокойный сон. А когда он очнулся, всё стало совершенно другим. Чёрно-белым, неприветливым и тусклым. Тэхён не узнал своё отражение в зеркале. Его некогда тёмно-каштановые волосы стали кипенно-белыми. Он поседел за одну ночь. Слёз больше не было, но внутри было так необычно-пусто, что встреть он Чонгука, точно тут же сказал бы: всё происходит так, как ты и хотел, я будто умер. Бабушка была зла. Она расплакалась, а потом гневно кричала, собираясь навестить семью того мерзкого волка, который сделал такое с собственным соулмейтом. Но Тэхён её остановил. Он грустно улыбался, тихим голосом уговаривая её, что с ним всё в порядке. Говорил о том, что тот волк не стоит её слёз, и что всё наладится. Так или иначе. Для себя Тэхён уже решил, что в клане ему больше нет места. Он всю жизнь был в нём чужим, а теперь и вовсе чувствует себя грязью. Бабушка долго не могла успокоиться, да и кто мог бы? Но в конце концов, она повелась на уговоры и разрешила перевестись в школу, которая находилась за территорией клана. Пока Тэхён был несовершеннолетним, покинуть его он не мог. Но осталось не так уж много времени, и он сможет обратиться к старейшинам, чтобы они отпустили его. Тэхён не думает, что его захотят задержать. Такой слабый волк был скорее лишним ртом, ведь охотиться он не мог, а это было самым главным, к чему должен был стремиться каждый взрослый. И плевать, что на дворе был двадцать первый век, традиции чтили тысячелетиями. А Тэхён просто хотел жить. Тихо и спокойно, чтобы никто не провожал его полным брезгливости взглядом, чтобы не унижали каждый раз, когда на охоту вызывали кого угодно, но только не его. Чтобы собственный соулмейт не кривился, когда смотрел на него. А Чонгук смотрел. Тэхён раньше не замечал этого, но потом понял, что тот часто пялится. И во взгляде его при этом нет ничего кроме закостенелой ненависти. Почему? Ближе к лету Тэхён стал готовиться к переезду. Он зубрил математику и вникал в биологию, стараясь не замечать Чонгука, который стал ходить за ручку с какой-то девчонкой. Волчица была красивой, яркой, рыжей. Тэхён каждый раз задыхался и чувствовал укол в сердце, но знал, что это просто их чёртова связь. Ким знал, что без неё никогда бы даже не взглянул в сторону Чонгука. И у того, возможно, тоже была с этим проблема. Может же быть так, что Чон просто не хотел себе соулмейта-парня? Может же быть так, что ему парни не нравились, что он считал подобные связи отвратительными? Кто знает. Тэхён никогда бы не решился спросить об этом. Он и взглянуть теперь в сторону Чона лишний раз боялся. Ближе к осени он въехал в крошечную квартирку, которая находилась в городе, что стоял от леса в целых ста километрах. Тэхёну было больно оставлять бабулю. Он с грустью наблюдал за тем, как она суетливо готовит ему судочки с едой, что-то приговаривая. Но… Когда он выйдет из клана, то и бабулю сможет забрать, так ведь? Когда он закончит школу и найдёт работу, то сможет прокормить их обоих? Своё запястье он привык заклеивать широким пластырем, пряча чужое имя, которое проступило в центре треугольника. Интересно, что с меткой сделает Чонгук? Выведет? Будет так же прятать? Самое удивительное было то, что волк Тэхёна был совершенно не против каменных джунглей, в которые они переехали. Запахи были приятными, люди — ненавязчивыми, и никому не было до него дела. Прекрасно. Тэхён стал ходить в школу, в которой учились только люди. Он покрасил волосы, чтобы… Чтобы не быть седым в восемнадцать лет. Теперь он стал ярко-алым. Как июльское солнце. И это было… Это было потрясающе. Больше никто не смотрел на него искоса! Никто не воротил носом! Никто не обижал! У Тэхёна даже друзья появились! В один из длинных учебных дней, когда они все сидели за столом, Чимин тыкал в лицо телефоном, пытаясь показать какое-то весёлое видео, Юнги дремал над тарелкой, а Намджун пялился в учебник, Хосок воскликнул: — О! Кажется, к нам перевёлся ещё один новичок! Тэхён поднял голову, заинтересованно вскинув брови. Он ожидал чего угодно. Но только не того, что в столовую войдёт Чон Чонгук. Внутренности тут же скрутило. На лбу выступил пот, а метку зажгло так, будто к коже поднесли горящую спичку. Тэхён подорвался с места, широким шагом направившись к нему. — Зачем ты здесь? — настойчиво спросил он, кажется очень удивив Чонгука. Конечно, ведь он всегда был тихим и скромным, не в силах кому-нибудь слово поперёк сказать. Но то было в клане. А здесь Тэхён чувствует себя достаточно сильным для того, чтобы суметь постоять за себя. — Я… — будто бы выдавливает из себя Чонгук. — Скучаю. Тэхён хмурится, недоверчиво воззрившись на него. Разговор они конечно начали не в то время и не в том месте. Школьники пялились на них со всех сторон, заставляя то и дело передёргивать плечами. — Пойдём, — сказал Тэхён, кивнул в сторону выхода и махнув рукою, показывая друзьям, что всё в порядке. Удивительно, но Чонгук безропотно пошёл следом. Он всегда казался Киму кем-то неуправляемым, кем-то первобытно-грубым, кем-то таким, кого страшно встретить посреди улицы в ночное время суток. Вместе с тем, Тэхён прекрасно знал, что Чонгук был безобидным. Ну, почти. Когда дело касалось его, Кима, тот сразу же обрастал иголками и показывал свой грубый нрав. А вот тогда, когда не знал, что за ним наблюдают, вёл себя очень мило. Тэхён не раз видел, как Чонгук ступает, высоко задирая ступни. Он долго не мог понять, почему тот так себя ведёт, пока его не озарило: Чон не хочет наступить на муравьёв. А ещё Чонгук подкармливал белок. И как-то раз спас кота, который залез на высокое дерево, а назад слезать боялся. В Чонгуке было много хорошего, вот только всё самое плохое выбиралось на поверхность, стоило ему только увидеть Кима. — Я слушаю, — говорит Тэхён, сложив руки на груди. Его волк всё ещё на что-то надеется, раз ластится, пытаясь достучаться до Чонгука. И тот, зараза такая, ведётся. Враз тушуется, даже щеками краснеет, пряча свой взгляд. — Ты — мой соулмейт, — одними губами говорит Чон. — Да ладно?! — наигранно расширяет глаза Тэхён, деланно удивляясь. — Я… Я… — заикается Чонгук. — Я большой дурак. Наверное, сказать такое было сложно. Особенно такому сильному волку, как он. Тэхён фыркает, пытаясь сдержать раползающуюся на лице улыбку. Он должен плеваться ядом и думать о мести, но только и может, что наслаждаться застенчивой нерешительностью того, кто обычно берёт нахрапом. — И что теперь? То, что ты дурак, я понял уже давным-давно. У Тэхёна жжётся запястье, но он всё равно не упускает возможность потрепать Чону нервы. Всё-таки тот делал с ним вещи намного ужаснее, чем безобидное подначивание. — Ты простишь меня?.. У Чонгука огромные тёмно-карие глаза. Можно сказать, что даже несколько наивные, если бы не затаившийся огонёк внутри чёрных зрачков. Тэхён вздыхает, склоняя голову набок. — А должен? — Да. Ведь мы с тобой соулмейты. Тэхёна поражает такая наглость. Чонгук начинает хмуриться, попробовав словить его за руку. Но Ким успевает отскочить, заметив, что парню напротив едва ли удаётся сдерживать своего волка. Ну ещё бы. В Чонгуке живёт очень сильное звериное начало, и контролировать его сложнее. — Плохой аргумент. Ты смог игнорировать меня целую кучу лет. — Прости, — опускает голову Чон. Тэхён замечает, что его лоб вспотел, из-за чего влажная чёлка прилипла к коже и теперь стала немного прикрывать глаза. — Я не хотел встречать своего соулмейта. Но встретил тебя сразу же, как только мы переехали. Это было… Неожиданно. — Ты не хотел встретить своего самого родного человека? — вскидывает брови Тэхён. Он знает, что ещё немного и этот коридор наполнится школьниками. А это значит, что им пора закругляться. — Я не хотел, чтобы это было… Вот так просто. Я хотел влюбиться в того, у кого не было повода любить меня в ответ. — Вот как… Тэхёну должно быть больно, и ему больно. Он не может сказать, что любит Чонгука, но… Что-то тянет к нему, как магнитом. — Ну, теперь ты можешь любить кого угодно. — Тэхён… — Я не вернусь в клан, Чонгук. Парень дёргается, и Ким понимает, что впервые назвал его по имени. Это странно. И неправильно. — Не нужно. Я буду жить там, где ты захочешь, — чеканит тот, упрямо сжав губы. — И что это за жизнь такая будет? — Настоящая. Такая, какую я и хотел. Тэхён моргает, не замечая движения, которое делает Чонгук. А тот цепляется рукой за его пальцы, неловко переплетаясь с ними своими в замок. — Я… Ужасный человек, — говорит он. — И как волк я тоже не лучше. Но… Давай попробуем? Пожалуйста. Рука Тэхёна пульсирует. Тепло охватывает предплечье, ползёт к плечу, омывая шею горячим воздухом. Это приятно, на самом деле. Чонгук топчется на месте, явно не зная, куда себя деть. На его скулах расцветают огромные багровые пятна смущения, и Тэхён вдруг вспоминает, что тому тоже только восемнадцать, а значит без ошибок не обойтись, они ещё дети по сути-то. — Ладно, — кивает он, несмело уставившись в широко распахнутые глаза напротив. — Правда?.. — неверяще спрашивает Чонгук. — Да, — подтверждает Тэхён. — Но у меня будет одно условие. — Какое? Ким рассматривает напряжённое лицо Чона, понимая, что ему нравится буквально всё в этом волке. И его ужасный характер, и внешность, и эта дурацкая застенчивость. — Поцелуй меня так, как будто уже любишь. Чонгук удивлённо хлопает глазами, а потом как-то надрывно вздыхает, быстро сокращая между ними расстояние. Он целует в щеку. Нежно и трепетно. Это неожиданно, Чон мог сделать что-то намного откровеннее и грубее. Но то, что тот исполнил его желание и в то же время не перешёл пока ещё слишком шаткую границу… У Тэхёна вызывает улыбку и спазм, который сладко скручивает внутренности. Он видит, что Чонгук тоже что-то чувствует, раз пытается спрятать взгляд, отводя глаза в сторону. Ох, у них ещё будет столько проблем… И стоит ли оно того?.. Кто знает. Но, если не попробуешь, то и не поймёшь, правда же?..