«От друзей, до никого»

***

Он не готов знать, или же просто боялся самой истины предложения. 7 лет крепкой дружбы, которую они строили своими руками, переросли в безбожную и совершенно безответную любовь. Кисти непроизвольно сжимались в крепкие кулаки, что на руках проявлялись четкие линии вен, а веки закрывались, заставляя громко выдохнуть в пустоту тёмной квартиры. Этого не могло произойти. Это невозможно. Это неправильно. Ярослав всегда оставался спокойным и доброжелательным человеком. Даже сейчас, когда он снова и снова признавался младшему в любви, тот отказывался верить, а Косухин коротко улыбался, всё так же повторяя уже засевшее в голове «Я люблю тебя, Андрей». Шавель нервничал. Сильно так нервничал. Сжимал по ночам одеяло; задавал сам себе вопросы, заходя всё в тот же самый тупик. Словно его лабиринт, — это одна дорога, к той самой злосчастной стене, которую Андрей уже успел выучить вдоль и поперек. Убеждения, которые кидал сам себе младший — не помогают, на оборот, заставляют вздрагивать только от одной мысли, что если он согласится, то Ярик явно на радостях втянет того в поцелуй, а их долгая дружба рухнет с фундаментом, как впрочем и сейчас, после признания старшего. Косухин не унимался. Его нежный голос порой сводит с ума, а мягкое «Люблю» — доводит до тошноты в горле. Но Андрей со всех сил верил, что «Пройдёт» или «Это просто дружеская привязанность, так получилось, что Ярик перепутал её с любовью», терпеливо верил и не по своей воле осуждал чувства друга. — «Яр, если ты сейчас же не прекратишь всё это, нам придётся разорвать наше общение» — Косухин понимал, но сердце предательски ёкнуло, а внутри Ярика упал первый осколок привязанности. Он ломался. Рушились его крыша, стены и пол, а яркая натура парня, безбожно канула в небытие. Именно в этот спокойный вечер, Косухин складывал свои вещи, собираясь возвращаться в Питер. Андрей наблюдал за другом, ощущая неведомую в нём пустоту. Эмоции серели, а внутренности будто гноились. Но Шавель продолжал настоять на своём, что бы тот ушёл. И он ушёл. Стёрся с его жизни словно карандаш ластиком. Его любовь поникла, а Андрей, кажется, потерял последнюю надежду, которая наивно и сладострастно тянула его вперёд.