Топоры и легенды

Руфус положил руки на пластину и задумался, полуприкрыв глаза. — Хмм, да, это конечно же бронза, но в породе также присутствовала изрядная доля золота… На этом месте все присутствовавшие в комнате гномы по традиции оживились — в горном деле полно вещей куда более ценных, чем золото, но золото... оно просто должно быть, так ведь? И звучит куда лучше, чем какой-нибудь свинец. Руфус слегка поскреб оплавленную поверхность. — Кроме того, присутствует некоторая доля серебра и олова, незначительные примеси патоки и… — он застыл и быстро зашевелил губами. Присутствующие затаили дыхание. Серебро вполне могло пройти незамеченным, в конце концов, оно, в отличие от золота, годилось только на ложки, которые потом можно было продать за пару долларов знати в том же Анк-Морпорке, но вот это «и»... «И» звучало многообещающе. Руфус меж тем вел себя все более странно. Невнятное бормотание перешло в поскуливание, он все сильнее раскачивался на стуле, все его тело била крупная дрожь. Он успел произнести лишь: — Нне… НЕТ! Не надо! Стоявшие рядом с ним гномы забеспокоились. Эксперты по металлам порой ведут себя странно, некоторых даже заставали иной раз за светской беседой с особо крупными самородками — это считалось в порядке вещей. Да и не в привычках гномов было лезть в личные дела других, по крайней мере официально. Но сейчас происходило что-то странное. В комнате с того момента, как в ней оказалась эта пластина, ощущалась какая-то непонятная нервозность. Наконец Руфус внезапно обмяк и открыл глаза. Взгляд его мог заставить орду пьяных горных троллей задуматься о смысле жизни. И по крайней мере он заставил стоящих рядом с ним гномов отшатнуться и схватиться за топоры. — Простите… А потом гном-бурильщик взорвался.

***

Ваймс прикрыл дверь и сел за небольшой столик, стоящий напротив Алрика. Видимо подразумевалось, что на столике во время переговоров с важными гостями в качестве жеста вежливости и гостеприимства будут стоять легкие закуски и вина. В данном случае за гостеприимство мог сойти тот факт, что никто не кидал командору городской стражи в спину фамильный бабушкин топор, а за вежливость — что на столе не было пыли, и все четыре ножки присутствовали на отведенных для них местах. — Понимаете ли, командор, вам ведь прекрасно известно, что бурильщики являются признанными экспертами в горном деле? Именно в их обязанности входит определение наиболее перспективных рудоносных слоев. Они на глаз способны определять содержание тех или иных металлов в руде. Это не сложно, нужно всего лишь провести всю жизнь под землей и никогда не видеть солнечного света. Тогда вы легко отличите по блеску породы как глубоко простирается жила и сколько тонн металла можно из нее получить… — Алрик перевел дыхание и еще раз кинул острый взгляд на Ваймса. Командор неторопливо раскурил сигару и кивнул: — Общий принцип ясен, многое из этого я действительно знал. Но давайте ближе к делу. — Да, конечно — Алрик поудобнее уселся в кресле, словно переходя к наименее приятной части беседы. — Так вот, как вы можете догадаться, просто так эти знания не даются. Многие бурильщики становятся… странными. Некоторые начинают разговаривать с шахтами и утверждают, что те им отвечают. Никто не задает им вопросов, все мы знаем, что на глубине в абсолютной темноте могут встретиться самые неожиданные существа. Даже вам довелось с ними столкнуться... — Ваймс непроизвольно коснулся запястья правой руки. — Поэтому никто не удивляется тому, что глубинники овеществляют породы, с которыми работают, договариваются с ними. В конце концов, кому какое дело до наших странностей? А обвалов в шахтах после этого действительно становится меньше. Юный Руфус, когда ему принесли этот жеод, проделал ровно то же самое. Он сумел проникнуть в саму суть металла, но… но… — Алрик запнулся. Ваймс вперил в него свой задумчивый взгляд: — Но там оказалось что-то, с чем он не смог договориться, не так ли? Алрик посмотрел на собеседника так, будто наибольшим из списка его недостатков* в данную секунду считал проснувшуюся некстати проницательность командора. — Да, по всей видимости вы правы.