В восемь вечера, в четверг

      Когда он пришел впервые, Тифа даже немного испугалась: еще свежи были в памяти воспоминания о метеоре, нависшем над обреченным Мидгаром, бесконечной гонке через пустоши и, конечно, о стычках с турками. Но Руд молча прошел к барной стойке, устроился на скрипнувшем стуле, снял очки, спрятав их во внутренний карман… и заказал виски.       С тех пор он приходил каждую неделю — по четвергам, ровно в восемь вечера, практически никогда не опаздывая. Клауда месяцами не бывало дома, остальные члены Лавины разбрелись по материку, дети сутками торчали на улице, и Тифа постепенно привыкла к странной компании молчаливого парня в строгом костюме. Другие посетители сменялись, завсегдатаи бывали только по выходным, а четверги, совершенно неожиданно, стали целиком и полностью принадлежать Руду.       Поначалу он очень редко разговаривал с Тифой. Обычно — просто цедил свой виски, бездумно глядя на полки с алкоголем за спиной девушки. И так же, не сказав ни слова, расплачивался за выпивку, оставляя чаевые — вдое больше оплаты за собственный заказ. Потом начал выдавливать из себя односложные предложения, глядя куда-то вбок, словно смущаясь. И, наконец, стал разговаривать с ней, глядя прямо в глаза.       Спустя полгода их редкие разговоры стали приносить Тифе настоящее удовольствие. Болтали о погоде за окном, строящемся городе, последних новостях. Мастерски обходили тему былой вражды и корпорации. Руд о работе не говорил, Тифа не спрашивала. Ей хватало слухов: Руфус выплатил компенсации пострадавшим (и откуда взял столько денег?), Шин-Ра планирует постройку Нео-Мидгара, корпорация нанимает новых рабочих, запущен мако-реактор в Кореле… То есть, всяко выходило, что они снова были по разные стороны баррикад. Возможно, Руд просто приглядывал за ней. Или выжидал, когда в бар, наконец, нагрянут другие представители Лавины. Тифе, что удивительно, было плевать.       Когда он не пришел в один из четвергов, она не удивилась: турки, что поделаешь? Может, сейчас Руд где-нибудь в Кореле, ловит очередных противников корпорации? Во всяком случае, его отсутствие не должно было ее волновать. Но в десятом часу вечера она поймала себя на мысли, что то и дело глядит на дверь. Как на зло, именно в этот четверг в баре решила перебывать, по меньшей мере, половина Эджа. Руда среди посетителей не было.       Когда он пропустил второй четверг, уже на следующей неделе, Тифа почувствовала, как в груди шевельнулась неприятная тревога, и тут же себя одернула. Ну не из-за турка же ей переживать? Подумаешь, пропал! Клауд за последние полгода заезжал всего четыре раза, и ей хватало ума не волноваться, когда он неделями не брал трубку. В конце коцнов, Руд ей нет никто. Или даже враг — что, разумеется, еще хуже. Зачем ей за него переживать?       Третья неделя зародила панику. Тифа нервно вздрагивала на каждый звук, вскидывала голову, когда открывалась дверь, но прошел четверг, началась пятница, а Руд так и не явился. Тифа до крови прокусила губу, сдерживая слезы, и посмотрела в потолок. Мысли в голову лезли — одна другой хуже. Ранен? Убит? Ей безумно хотелось, чтобы он просто нашел себе девушку и с головой погрузился в роман; заработался, забывая о течении дней за окном; уехал на другой конец света. Что угодно. Что угодно, только не смерть.       На четвертой неделе Тифа поняла, что ей больно. Боль была похожа на ту, что испытываешь от потери кого-то близкого. Но Руд даже другом ей не был, так к чему такие страдания? Она до блеска натерла все стаканы (два разбила), зачем-то сделала перестановку и провела ревизию в баре. Механическая работа позволила хоть ненадолго отвлечься от глупых мыслей. Где-то в глубине души Тифа искренне жалела, что не знает его номера. Можно было бы отправиться в штаб-квартиру Шин-Ра, но такое решение казалось ей слишком странным и неловким. Оставалось только ждать.       На пятой неделе от всепоглощающего чувства одиночества ее спас Баррет. Заявился в бар, громкий, шумный, пропахший бензином, потребовал немедленно выдать ему Марлин и стакан пива. Тифа с радостью переключилась в режим слушателя, игнорируя дурные мысли. Она даже на дверь не смотрела, выслушивала старого друга, вовремя задавая вопросы и всплескивая руками. На какое-то время ей стало легче.       А на следующий день в бар заявились турки — рыжая катастрофа и серьезная блондинка. Искали Баррета, который ушел ровно за полчаса до их прихода, много ругались и выглядели оба так, что в гроб краше кладут. Тифа, ощущая, как гулко бьется сердце в груди, задала тот вопрос, который мучил ее уже больше месяца.       — А где Руд? — поинтересовалась она, надеясь, что ее голос не дрожит, а вопрос звучит нейтрально. Рено резанул по ней жутким острым взглядом и стремительно вышел из помещения, грохнув дверью так, что со стены у входа упала фотография в нарядной рамке. С громким звоном разлетелись по полу осколки стекла.       Елена тяжело вздохнула, и Тифа поняла, что случилось что-то страшное. Она хотела замахать руками, потребовать, чтобы девушка молчала и ничего не говорила, словно это может предотвратить катастрофу… но слова застряли в горле, и Тифа могла только слушать.       — Он погиб, — коротко оповестила Елена, после чего ушла следом за коллегой. Она хлопать дверью не стала, тихо прикрыла ее за собой, только щелкнул замок. Но этот щелчок прозвучал для Тифы громче пистолетного выстрела. Погиб. Она тяжело оперлась о барную стойку, невидящим взглядом уставившись на осколки, блестящие в свете галогеновых лампочек.