Цепной Пес

Шот Даньян (автосалочник): Хорошо, давайте поговорим о Рэнте. Рэнт - Целующий Убийца. "Нулевой пациент". Суперноситель. Человек, который сумел заразить бешенством половину Америки. Рэнт Цепной Пес. Лучшее, что он мог сделать для меня - заразить бешенством и продолжать пудрить Эхо мозги. С первым он, впрочем, успешно справился. Я помню, как каждое утро боялся не проснуться. Боялся, что заражусь от собственной слюны. Я боялся утратить что-то настоящее. Я всегда хотел провернуть одну штуку перед своей смертью. За пару минут до развязки моей жалкой жизни я должен был включить свой "порт". Я бы извивался и корчился. Агония покрыла бы мой разум, но "пик" получился бы отличный. Настоящий, если вам так удобнее. Не то что эти ваши "Крошка Бетти идет на рыбалку". Или "Крошка Бетти умирает в темном переулке от ножевого ранения в правый бок". Порно-"пики" не сравнились бы с той агонией и муками. Признаюсь, я всегда хотел испытать смерть, но боялся напрасно потерять время. И раз уж мы заговорили про эту даму. Поцелуй Рэнта подобен смерти. Когда он сгребает тебя в охапку и наполняет твой рот слюной, вместе с поцелуем приходит смерть. От-шести-до-девяноста дней мучений. Вот, что я получил взамен на поцелуй. И сейчас я не имею в виду бешенство. Эхо Лоуренс (автосалочница): Да, блин, конечно, я замечала! Когда Кейси усаживался ко мне на заднее сидение, я немедленно жала на газ и еще долгое время смотрела назад. Этот проклятый Даньян провожал нас взглядом и стоял посреди шоссе с такой обреченной улыбкой, что хотелось немедленно увеличить скорость. Перед Ночью Матраса мы с Рэнтом направлялись ко мне домой. Я глазела на него в зеркало заднего вида, он улыбался и разглядывал свои укусы на руке. Честное слово, после того, как во мне проснулся гребаный бешеный пес, я стала замечать свои параноидальные наклонности. Каждый укус "черной вдовы" по имени Дорри казался мне засосом. - Шот такой злой сегодня, - протягивал Кейси, - Потому что не может подключаться к "пикам" из-за бешенства. И потому что ничего не ел сегодня, разве что небольшую порцию гренок с корицей. Конечно, я уже тогда догадалась, что Рэнт отсосал ему! Шот Даньян: Я постоянно повторял этому придурку, что я никогда не стану его парнем. Даже если он захочет использовать меня как контрольную крупнокалиберную пулю для своих родителей. Он все чаще стал целоваться со мной под прицелом фотоаппарата. Где-то в Миддлтоне бедная Айрин Кейси ненавидит меня только потому, что мой рот полон слюны Рэнта. Боуди Карлайл (детский друг Рэнта): Да, Бастеру нравились пауки. Но парни - никогда. Шот Даньян: Я жалею, что не успел подключить свой "порт" тогда, когда Рэнт поцеловал меня впервые. Я не могу сказать, что это было незабываемо, но да. То, что я испытал тогда, оно никогда не сможет сравниться даже с самым качественным порно-"пиком". И "Крошка Бетти на пляже" даже в подметки не годится тому чувству. Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса (историка): Однажды, это было в Ночь Мертвого Оленя, мы с Кейси остановились прикурить. Я упал на капот и прикрыл глаза, ночь была замечательная. А Рэнт стоял, прислонившись к столбу. Тогда он сказал мне: - Этот малый, Шот, - кольцо дыма уже понеслось куда-то вверх, - Ты хорошо знаешь его? - Он хороший парень, - мои глаза тогда были крепко-накрепко зажмурены, - Просто злой. - Он не злой. Он просто пытается найти настоящее. И улыбается своей пьяной улыбкой. Все его 32 черных зуба. Боуди Карлайл: Рэнт не был злым. Он просто пытался найти настоящее. Шот Даньян: Рэнт был чокнутым. Он занимался со мной сексом и фотографировал все это. А потом отправлял фотки родителям в Миддлтон. Им, конечно же, было гадко! Они молились о том, чтобы он наконец-то трахнул нормальную девушку. Пусть такую криворотку, как Эхо, но девушку. Что, не дерьмо? Я никогда бы не смог признаться Рэнту Кейси, что безумно в него влюблен. Пусть мы лижемся и трахаемся только потому, что от этого становится больно его миддлтонским чудакам. Этого вполне хватало, чтобы заменить мне "пики". Автосалки и Рэнт - все, что было у меня. Однажды этот говнюк заставил меня закрыть глаза, а сам вытащил из коробки из-под обуви огромного паука. Пока он нес его к кровати, то ласково гладил и называл Моникой. Да, я приоткрыл один глаз и обреченно сглотнул. Тогда он, представляете, посадил этого паука мне на ладонь. Я снова сглотнул. А потом я кричал. Долго кричал. Эта чертова Моника прокусила мне руку! Кровь полилась ручьем и, кажется, капнула на абсолютно белый матрас. Ладонь вспухла, а я кричал и ревел как последняя девчонка. Паук спрыгнул с моей руки, а я все еще кричал. Тогда Рэнт прижал меня к кровати и хорошенько врезал. А потом, представляете, прижал к себе и погладил по загривку. Точно так же, как гладил этого гребаного паука. - Все хорошо, - улыбался он, - И не ешь больше гренки с корицей. Покушай уже нормально. Эхо Лоуренс: Рэнт и не думал бросать меня. Просто он перестал ездить на моем заднем сидении и называть Малышкой. Он перестал целоваться со мной, но это еще не означает, что он бросил меня полумертвую посреди дороги. Шот Даньян: Я бы никогда не смог признаться Рэнту Кейси, что безумно влюблен в него. Если бы он сам не догадался.