her first and last love

      Волнение нарастало с каждой секундой, и чтобы хоть куда-то его деть, она прогладила и так идеально сидящее платье руками. В попытках унять дрожь, Адель глубоко вздохнула и подошла к зеркалу в золотой раме. Элегантное черное платье поражало красотой сетчатых рукавов с оборками из кружева и многочисленными складками. Дорогая ткань струилась, образовывая шлейф. Прическу, убранную назад, украшала прозрачная черная фата и изящная тиара с переливающимися темно-фиолетовыми кристаллами. Длинные сережки завершали композицию. Все было идеально. Так, как она хотела. На глаза вдруг нахлынули слёзы, но девушка быстро их подавила, не желая портить макияж. — Это будет прекрасный день, — произнесла она самой себе. Мандраж никак не хотел уходить, но вместо слез волнения на лице выступила улыбка. — Лучший из всех, — послышался голос матери, стоящей в проеме. В руках она держала свадебный букет. Фиолетовые, мистически прекрасные цветы, которые принесли духи в подарок на свадьбу. — Не слышала, как ты вошла, — Адель придержала шлейф, дабы подойти к матери. Её добрые глаза были лучшим успокоением. — Мне можно, — она вложила в руки дочери букет. — И мне, — это был уже голос отца. Оглядев дочь, он смягчился во взгляде, — Ты великолепно выглядишь. Хоть я все еще и не понимаю, почему твое платье траурного цвета.       Почему-то это реплика отца вызвала у Аделаиды смех. Наверняка, нервы. — Пора, — заявила мама и накрыла лицо доньи фатой.       Отец сделал шаг вперед и взял дочь под руку. Идя по коридору, она слышала лишь стук собственных каблуков и приближающиеся голоса с улицы. Родители и дочь, затаив дыхание, ступили на мощеную дорожку, усыпанную цветочными лепестками. Вмиг разговоры гостей сие торжества умолкли, повернувшись к невесте. Здесь были все её друзья, те, с которыми она сражалась и доверяла. А те, кто здесь не присутствовали, смотрели на Адель со стороны, в ином мире. На медленно идущую к алтарю невесту восторженно смотрели все без исключения. — Береги её, — проронил отец, вкладывая ладонь Аделаиды в руку жениха.       Харон сжал её руку и другой откинул фату, разглядывая прекрасное лицо возлюбленной. Не в силах оторвать друг от друга взгляды, они улыбались, не веря счастью. Капеллан стал читать свою речь, иногда посматривая на жениха. Все-таки ему, как и всем остальным, было пока трудно свыкнуться с тем, что донья выходит замуж за темного духа (на тридцать лет ставшего человеком). В зале уже кто-то всхлипывал, а верный попугай, сидящий на арке, все повторял: «Само очарр-р-ррование». — А теперь я даю слово жениху и невесте для их собственных речей, — он чуть отступил, положив в сторону пергамент, — Прошу вас, невеста.       Она вздохнула и все также, не прерывая зрительного контакта, начала: — Мой наставник, друг и любовь. Ты помогал мне залечивать раны, поднимать дух и познавать магию. Ты всегда появлялся, когда был нужен, и никогда не просил ничего взамен. Ты показывал мне, что темная магия не всегда злая и что свет в душе можно сохранить. Ты научил меня любить и стал моей первой и последней любовью, — она не готовила речь, эти слова лились искренне. Смотря на этого мужчину, Адель понимала, что теперь её сердце в его власти.       Кристина, которую заставили сменить удобный пиратский наряд на миловидное платье, выудила из ниоткуда платок и стала утирать скупые «мужские» слезы. Даже жесткую пиратку растрогало счастье подруги и по совместительству капитана. — Даю слово жениху, — священник все также серьезно поглядывал на избранника Адель.       Харон облизнул пересохшие губы и едва заметно напрягся. Речь он также не готовил, но и от волнения забыл все красивые слова, которыми можно было бы описать столь идеальную женщину, как его будущая жена. На помощь пришли воспоминания о всем пережитом с ней и, став источником вдохновения, дали шанс жениху выразить свои чувства: — Никогда я не встречал столь сильную и бесстрашную девушку за многие столетия. Искусная в бою, но сострадавшая людям. Я был поражен. Но еще больше я удивился, когда стал понимать, что тоже становлюсь сострадающим, — во взгляде проскользнула серьезность, — За свое долгое существование я зачерствел, стал безразличным. Но ты изменила меня, показала и заставила почувствовать те эмоции, которые я давно забыл. Мое черное сердце оттаяло.       Теперь капеллан взглянул на него по-другому. Пересилив закоренелое мнение, все же кивнул ему с одобрением: — Согласны ли вы, Харон, взять Донью Аделаиду в жены?       Манта расплылся в улыбке, произнося заветное: — Согласен.       Повернувшись к невесте, священник спросил: — Согласна ли вы, Донья Аделаида, взять в мужья Харона?       Ни на секунды не задумываясь, она ответила: — Согласна.       Капеллан взял в руки подушечку с кольцами, на которых блестели все те же темно-фиолетовые кристаллы, и, предоставив молодоженам, торжественно произнес: — Теперь можете обменяться кольцами.       Дрожащими руками жених взял кольцо и надел его на безымянный палец Адель. Тоже сделала и невеста. У обоих будто замерло сердце. Ещё одна фраза, и они скрепят свои узы официально. — Властью, данной мне, я объявляю вас мужем и женой!       Гости взорвались аплодисментами. Кто-то смеялся, кто-то одобрительно свистел. Пестрая птица с возгласами: «Гор-р-р-рько» закружила над ними.       Влюбленные слились в поцелуе впервые, как муж и жена. Так бы они стояли бы поглощенные любовью, но все-таки свадьба. С явной неохотой оторвавшись друг от друга, молодожены повернулись к ликующей толпе знакомых лиц. — А теперь букет! — воскликнула новоиспеченная замужняя девушка.       И незамужние красавицы сразу столпились в ожидании. Зная своих отчаянных друзей, Адель опасалась, не завяжется ли драка. Метнув букет, который рассыпался переливчатыми фиолетовыми лепестками, донья стала наблюдать за борьбой. Иви и Крис чуть не сцепились друг другу в волосы. Лоренза, даже не пытаясь участвовать, стояла и укоризненно мотала головой. Но вдруг, разрезав девичьи возгласы, прозвучал голос Бобби: — А ну прочь! Мое! — не стесняясь расталкивать конкуренток, к всеобщему удивлению, он в конце концов заполучил фиолетовые цветы. Убрав с лица выступивший пот, он ломано, как умел, сделал поклон и преподнес трофей своей спутнице Марго. Свадебное торжество вдохновило его, и он выкупил эту тучную даму в красном из борделя. — Это намек? — грудным голосом проговорила Марго, расплываясь в улыбке. — Может быть... — он поправил треуголку, многозначительно подмигнув.       Джеки положительно закивал, принимая в объятия злую и красную Кристину. Вильям, обычно травящий шуточки в такие моменты, ничего не произнес, засмотревшись на прекрасную Лорензу и обдумывая, как бы подарить ей розу, украденную из цветочной арки. А бывалый морской волк Шимус, стоящий рядом с Себастьяном (который вообще не хотел приходить на свадьбу по понятным причинам, но Иви его все же уговорила), произнес: — Ох, Бобби.. Ты не понимаешь, во что ввязываешься! — гости на это лишь рассмеялись, а супруги, воспользовавшись тем, что от них отвлеклись, снова припали друг к другу.       Такую громкую, веселую и пышную свадьбу запомнили надолго. Праздновали, конечно, не один день, но и отходить приходилось долго. Музыка и вино лились ручьями, трогательные поздравления и тосты навсегда запечатлелись в памяти. Танцы продолжались, покуда обувь не расползалась пополам. Молодожены были до невозможности счастливы, гости веселы, да и жители Санта-Доминго отхватили свой кусочек пирога, в виде городского праздника.       Остается только сказать: «И жили они, поживали, да добра наживали». Ну и приключений тоже хватало, что таить.