Разнообразие

Разморенный ласками, Цзян Чэн отклячил задницу как кошка в весеннем гоне. Он цепко сжимал пальцами белые простыни и жмурил глаза, а после на секунду замер, когда между ягодиц потекло еще больше масла. Цзян Чэн сделал глубокий вдох, ожидая, когда пальцы Лю Цингэ войдут в него, начнут растягивать и готовить к большему. Так и вышло: Лю Цингэ (не показалось ли?) ехидно усмехнулся; сначала томительно и медленно вводил в него пальцы, вызвав в какой-то момент громкий стон, когда пальцы дошли до нужной точки. А потом вдруг вынул пальцы, блестящие от масла, не сдержавшись, провёл по ним кончиком языка и потянулся за кувшином вина. Цзян Чэн тихо вздохнул и слегка поерзал, соблазнительно подставляя свой зад. — Ваньинь такой красивый сейчас, — все с тем же ехидством произнёс Лю Цингэ, заставляя Цзян Чэна чуть ли не изнывать уже от желания. А потом Цзян Чэн издал возмущённый писк, почувствовав внутри себя ни пальцы, ни член (ни даже тот, что был вырезан из нефрита и куплен совсем недавно), а горлышко кувшина. — Что ты… — Цзян Чэн недоверчиво покосился на Цингэ, который начал мерно вливать в него вино, вызвав приступ… не гнева, а лютейшего смущения и непонимания. — С-стой! Жидкость распирала живот, Цзян Чэн пытался отстраниться, но Лю Цингэ держал крепко, хихикая. — Успокойся, тебе это понравится даже, — ласково сказал Лю Цингэ, поглаживая мужчину по бедру и ловя стёкшую вниз каплю вина. Цзян Чэну стало тошно, когда он увидел, как Цингэ слизал эту каплю. — Только не ерзай особо. Как бы ни хотелось ругаться, Цзян Чэн попытался унять дрожь, появившуюся довольно быстро от первого спазма, от которого из него вырвался громкий крик, смешанный со стоном. Всего через несколько минут уже три кувшина вина было влито. Гордый глава ордена Юньмэн Цзян, Цзян Ваньинь сейчас крупно дрожал, всеми силами удерживая это в себе (осознавал же, что будет очень позорным так взять и пролить все наружу) и сдавленно хныча. Он ощущал себя сейчас не главой великого ордена, а обычной девицей на сносях, которой совсем скоро было суждено родить. — Как ты… мог? — прошипел сквозь зубы Цзян Чэн, боясь хоть как-то двигаться из-за сильной боли внутри и страха не удержаться и выпустить всё вино. Он закричал снова — Лю Цингэ взял тот кусок нефрита и теперь ввёл уже его. Несмотря на злость и смущение (Цзян Чэн показался невероятно милым с покрасневшими щеками), он был благодарен за это, терпеть стало значительно легче. — А теперь отсоси мне! — задорно воскликнул Лю Цингэ и поймал на себе недовольный взгляд. Будто не видя этого, он ухватил Цзян Чэна за плечи и поднял, а тот в свою очередь схватился за живот, все ещё мучимый тупой болью. — Шутишь?.. Так?! — Да, именно так, А-Чэн, — его имя Цингэ почти прошептал прямо на ухо и прикусил алеющую мочку. Пальцы устремились вниз и надавили на игрушку, которая только и спасала главу ордена. Цзян Чэн зажимался ещё несколько секунд, а после осторожно развернулся и нагнулся, вновь зашипев. — Это… невозможно! — Может и так, но ты же возбудился, разве нет? Хитрым взглядом Лю Цингэ окинул Ваньиня, подмечая, как тот отводит свои глаза в сторону. Цзян Чэн лишь самому себе признал, что в этой заполненности и даже боли было что-то — не самое приятное, конечно, но телу, видно, этого хватило, чтобы получить своё удовольствие. И этот нефрит в заднице вдобавок давил на простату! Сначала Лю Цингэ ласкали рукой, а затем его член заинтересованно дрогнул и начал подниматься, тогда-то Цзян Чэн и провёл языком по всему стволу, заглотив головку. Его напряжение слишком отчётливо ощущалось: горло то и дело сжималось вместе с его обладателем от каждого болезненного спазма, что придавало достаточно много ощущений и осознание, что сделать нечто подобное стоило ещё раньше, А-Чэн бы точно не отказал. Цингэ кончил прямо ему в рот, запрокинув голову и разомлев чуть погодя. Послышался очередной болезненный крик, и он посмотрел на отстранившегося Ваньиня, который тяжело задышал. Одного члена внутри было мало, он не двигался почти и только дразнил, заставляя сжимать его внутри, чтобы не пролить вино. От этого и увеличивалось раздражение: член слишком хорошо ощущался внутри от сильного сжатия, но двигать им Цзян Чэн откровенно боялся и стеснялся. А вот Лю Цингэ не боялся. И уж тем более не стеснялся. Он опрокинул главу Цзян на спину (тут же сказал тихое «прости», видя явную гримасу боли) и схватился пальцами за нефрит, которым тут же резко двинул вперёд и назад. А пальцы другой руки нежно огладили возбужденный член самого Цзян Чэна, лаская так умело и хорошо. Эти ласки в заду, чертово вино, которому удавалось пьянить само тело, и рука на члене всего через минуту вырвали пронзительный визг у Цзян Чэна, никогда не кричавшего настолько громко в постели. По пальцам потекло чужое семя, которое Цингэ, не думая, снова почти полностью слизал, урча словно кот. А Цзян Чэн теперь дергался, громко и озлобленно шипя — теперь ему стало ещё хуже из-за вина, так и грозившегося вылиться. — Убью… — Сначала встать попробуй, — хохотнул ему Лю Цингэ и резко вытащил нефритовый член. *** Те простыни Цзян Чэн выкинул в тот же день, даже и не думая отдавать их служанкам для стирки. Цингэ даже удивился. — А чего сразу не сжёг? — Замолчи, — с открытым раздражением ответил Ваньинь и снова зарделся. Вспомнил, как кричал, заливая белые ткани красным вином. Которое тоже Лю Цингэ не стеснялся пробовать на вкус.