***
— Это не мой сын! — Дорогой, как ты можешь так говорить?! — В нашем роду не было жалких омег! — Почему ты так помешался на альфах? У тебя родился сын! Пусть он и омега, но что мешает вырастить его настоящим альфой?! Я уверена, что он будет не хуже Осаму, а, возможно, когда-нибудь и обойдет его. — Твои речи глупы. Но, только из уважения к Тебе, моя Дорогая, я позволю ему учиться на ровне со всеми.***
Солнце ярко светило за окном. Проворные лучики попадали прямо на глазки, из-за чего те пришлось открыть. Пред собой, как обычно, являлась комната: высокие потолки, темные стены и богатая обстановка. Электронные часы пропели тихое: «7:00». Невольно потянувшись, рыжик слез с кровати. Сегодня выходной, а это значит, что Осаму свободен. Тихие шаги приближались к заветной двери, уже после, открыв ту, медленно доносились в чужой комнате. Конечно, парень валялся на кровати. Кто бы сомневался. Быстрый скачек. Туша приземлилась на грудь старшего. — Осаму, уже утро. – доносился веселый детский голосок. – Подъем! Сонные веки разлепились, являя этому миру карие глаза. — Чуя, негоже залазить в чужую кровать.-легкая улыбка играла на лице. – Тем более... К альфе. Младший наклонился, упираясь руками о грудь. — Я не могу устоять. Братик слишком красивый. Рыжика легонько потрепали по макушке. Кто бы мог ожидать, что крепкие руки обхватят тельце, закидывая на себя полностью. — А теперь спать, мелкий. — Но Осаму! — Спать. Эти надутые губы нужно было видеть. Просто прелесть. Но, не смотря на брыканье, которое длилось относительно недолго, оба смогли уснуть и проспать вплоть до самого обеда.***
Рыжеволосая женщина, лет тридцати на вид, приоткрыла дверцу. Каково была разочарование, когда там никого не оказалось. Госпожа Кое, а именно так звали женщину, подошла к закрытому окну. Не составило труда распахнуть шторы, а после наклониться слегка вперед, вглядываясь на улицу. С высоты второго этажа было видно, как во дворе, прямо под деревом, резвятся две юных особы. На лице Кое воцарилась улыбка. На протяжении семи лет она наблюдала за тем, как менялся ее старший сын. До рождения младшего, Осаму было восемь. Это был довольно трудный период в его жизни. Пусть тот и был уже хорошистом, но отношения с одноклассниками не ладились. Да, ближе к десяти годам все устаканилось. Он меньше обращал внимания на одногодок. Как же, сможешь ли ты зацикливаться на этом, когда дома братец? Когда младшему исполнилось пять, Осаму лично предложил родителям заняться воспитанием в нем навыков альфы. Они согласились, но умолчали о том, что младший далеко не... Годы шли, старший обучал братца, а родители все молчали. Младший делал явные успехи в рукопашной борьбе.***
В доме была праздничная обстановка. Родители метались из стороны в сторону, украшали комнаты, готовили блюда, да встречали гостей. На удивление, ближе к вечеру, все было готово. В доме находилось около двадцати человек, включая семью. Чуя сидел в своей комнате. На дворе июнь, а за окном ливень. «Почему в такой важный день, Ты, Мать-Погода, решила все испортить?»- промелькнуло в мыслях у рыжика. Сидеть под одеялом хорошо, никто и не говорит, что плохо, но ему уже нужно спускаться, ведь старший брат придет с минуты на минуту. Вот, скинув одеяло с плеч, юнец резво поднимается на ноги, хватает подарочную коробку, да выбегает прочь из холодного помещения. Преодолев десятки ступенек, что вели на первый этаж, Чуя подбегает к входной двери, перед этим поставив коробку на стол. Заприметив там высокого шатена, что снимает мокрое пальто, рыжеволосый бросился на того, с размаху обняв за талию. — С Днем Рождения, Осаму! – радостно воскликнул младший. — Спасибо, малыш Чу, – промолвил тот, опускаясь вниз и присаживаясь на корточки, дабы обнять рыжика в ответ, – Не боишься, что простудишься? Я ведь под ливень попал, пока добирался с учебы. Шатен ласково гладил брата по голове, перебирая каждую прядь, пропуская ее через пальцы. Альфа любил так делать. Любил каждый вечер, проведенный с младшим. Каждую ночь, ведь именно наедине с братом, он мог чувствовать себя нужным. Перебирал эти рыжие локоны, что постепенно отрастали по лопатки. Любил вдыхать недавно появившийся нежный запах хвои и мяты, что и выдал принадлежность к омегам, ведь альфы не могут так пахнуть. Конечно, был небольшой скандал с родителями, что умолчали о принадлежности, но в самый разгар, когда альфа хотел было заявить о гоне, на лестнице появился Чуя, потирая сонные глазки. Ссора умялась быстро. С тех пор Осаму слегка отстранился от младшего, чего тот, на удивление, не заметил. Чуя понимал, что шатен сейчас учится, ему надо больше времени на это, поэтому и не стал заявляться посреди ночи, как делал это раньше. К тому моменту, когда Осаму отстранился, отец уже подошел к сыновьям с гордым видом. Да, он бесконечно счастлив, ведь его старший сын официально становится альфой и выходит во взрослую жизнь. Следом поспевает и мать, что одаривает старшего поздравлениями. На столе много праздничных блюд. Вокруг уже расселись гости, готовые дарить подарки.***
Чуя заявился ближе к двум часам, тихо постучав в дверь. — Братик, ты спишь? – звучал голос младшего. — Дверь открыта, заходи. – Послышалось с той стороны. Рыжик быстро открыл дверь, шагнул внутрь, не забывая закрыть после. Небесные глаза зацепились за силуэт, что сидел на кровати. — Проходи, не бойся. Чуя быстро запрыгнул на одеяло, а после завалился на спину старшего. — Ты узнал свой обличие? – промолвил заинтересованно младший. — Да. Хочешь взглянуть? – С легкой ухмылкой спросил шатен. – Могу показать. Чуя быстро поднялся, обходя брата рядом. — Конечно! На это Осаму лишь улыбнулся. Подойдя к окну, шатен отвернулся от рыжика. Парень осторожно провел ладонями по волосам, после чего на том месте появились два бурых волчьих ушка, покрытых шерстью. Стоило тому повернуться, как все тело покрылось обилием шерсти. Появился пушистый хвост, а лицо приобрело волчью форму. Теперь, прямо пред рыжиком, стоял фурри, в меру накаченный, но под два метра ростом. — Ну как тебе? – подходя к Чуе, произнес Осаму. Мягкая ладонь накрыла гладкую шечку, а вторая рука подхватила под бедрами младшего. — Я знал, что ты будешь альфа-волком! Чистокровный волк... Я тоже хочу таким быть, когда стану взрослым! Я же им буду, правда, Осаму? – с радостью в глазах восклицал младший, обнимая брата за шею. — Конечно будешь. – с легкой улыбкой ответил тот. Но Осаму умолчал о тату, что находилось на ключице, в виде чистокровного лиса.***
Время тянулось очень медленно. Чуя сидел за своей партой на крайнем ряду, почти в самом конце. За окном ярко светило солнце, что отбрасывало свои лучики прямо на парту. Преподаватель что-то объяснял, а рыжик мысленно куда-то непонятно улетал. Перед глазами был образ шатена, который уехал относительно недавно в центр Токио...в какой-то университет. Чуя не вникал в название, да и специальность не сильно интересовала. Ему уже двадцать три, а это значит, что рыжик для кареглазого-просто остаток прошлого. Со временем они стали отдаляться; Чуя перестал навещать брата вечерами, полностью отдаваясь в учебу, как шатен когда-то; кареглазый стал меньше появляться дома, пропадая на подработках, да в барах с друзьями; рыжик ночами сбегал куда-то через окно своей комнаты, спуская вниз веревку, а шатен даже этого и не замечал-не до брата было. Вот и сейчас, Чуя мечтает вернуть то время, когда они были счастливы. Когда ОН был нужен своему старшему брату. Младший отдавал всю свою любовь, а Осаму просто ее принимал, отдавая лишь часть. Спустя годы Чуя стал понимать, что шатен ведь красивый и умный альфа. Конечно, ему будут намного интереснее милые омежки, лишь слегка младшего его самого. Куда там нашему Чуе-младшемубрату-Накахаре. От таких мыслей у рыжика сжались кулаки. Чем он хуже? Тем, что он его брат? Что младше на восемь лет? — Накахара-кун, в чем заключается принцип свободы совести? – выводит из размышлений голос учителя. — В естественном праве любого человека, независимо от того, кем он является, иметь любые убеждения и выражать их. – следует четкий ответ. — Отлично. Итак, продолжим. Принцип единоначалия можно реализовать, как на производственном предприятии, так и в органе, учреждении, некоммерческой организации... Дальше Чуя не слушал. Пред глазами нарисовалась картина, которую он видел много лет назад...своего брата, что в первый и последний раз показал свой облик. Он вспоминал эту бархатистую бурую шерсть, острые уши, длинные клыки, пушистый хвост... Вспоминал, как в ту ночь они спали в обнимку. Было приятно уткнуться в эту шерсть, вдохнуть истинный запах альфы, а после погрузиться в царство Морфея. Чуя пытался вновь уговорить Осаму перевоплотиться, но тот постоянно отказывался. Оказывается, по словам преподавателя, альфы и омеги принимают свои облики в ночь восемнадцатилетия, а так же во время течки или гона. Но только лишь после брака можно контролировать перевоплощение, показывая сущность в любой момент. Некоторые остаются людьми, лишь иногда становясь фурри. Другие же предпочитают переезжать в специальные города, где живут лишь звери. Чуя подумывал когда-нибудь в будущем переехать в один из таких городов. У Осаму уже будет омежка, а, возможно, и дети. «Скорее всего, про меня он даже не вспомнит. Заключу фальшивый брак, перееду и буду жить в свое удовольствие...»-пронеслось последнее в мыслях. Странную тягу к брату Чуя стал замечать относительно недавно. Буквально год назад, когда шатен пришел домой, а на его шее было видно красное пятно. Ушел на подработку, а вернулся с этим. Как же сильно рыжик ненавидел того человека, что посмел так осквернить его брата. Помнится, он с Осаму после этого неделю не разговаривал ни в какую. Старший пытался узнать, что случилось, но рыжик заперался в комнате и не выходил. Если бы у него спросили, любит ли он кого-нибудь, рыжик бы с гордостью ответил: «Да. Лучшего человека на земле. И если кто-нибудь к нему подойдет-голову отрублю.» Но голову он так и не отрубил, ведь Осаму переехал от них за сотни километров. Пусть и приезжал раз в неделю, на протяжении первых трех месяцев, то, после, вообще забил на это. Чуя не видел его уже больше девяти месяцев. Вчера было его день рождения, приехали все родственники, даже люди, которых видел впервые. Но Осаму среди них не было. Просто не приехал. Просто вычеркнул младшего из жизни. Будто его и не было.***
Осаму Дазай-статный и красивый альфа, на которого пускают слюни все омежки, что учатся вместе с ним. Даже несколько альф. С момента поступления в ВУЗ, заприметил хорошую омежку. Накаджима Ацуши. Брюнет с белой прядкой, выразительными красными глазами, да и обликом черного Тигра, как тот рассказывал. Первое знакомство-симпатия-признание-половой акт. За прошедшие девять месяцев те хорошо продвинулись. И, вот, в конечном итоге, Осаму сделал предложение 29 апреля, на что брюнет согласился.***
На дворе жаркий май, а Чуе уже пятнадцать. Весь день провалявшись в кровати, паренек не собирался вообще высовываться из комнаты. Его глушила глубокая обида на старшего брата. — Вот тебе и нии-сан, который казался тебе идеалом. Которого ты так сильно любишь, но боишься признаться. — Нужно написать ребятам, вдруг встретимся. Подводя разговор с самим собой к концу, Чуя достает телефон, пишет в общий чат. •Чуя Накахара• 22:34 Ребят, есть желание встретиться? •Акутагава Рюноске• 22:36 Чего не спится, Чуя-кун? А так, да, я согласен. •Федор Достоевский• 22:37 Притащите зажигалку, скоро буду на месте. •Чуя Накахара• 22:39 Заманчиво. Рю, скачай по дороге фильмы. •Акутагава Рюноске• 22:40 Мы на всю ночь? •Федор Достоевский• 22:40 Не потечешь, Чу~у? • Чуя Накахара• 22:41 Размечтался! На этом моменте у рыжика сильно покраснели щеки. Да, он тусит в компании альф, что на год старше его, на какой-то заброшке, тем более всю ночь. Но остальных это не смущало, ведь те видели в омеге потенциального альфу. Быстро нацепив на себя повседневные облегающие черные джинсы, легкую черную футболку и несколько цепей на ремень, Чуя достал из шкафа новые кроссовки. Когда наряд был собран, парень спустил веревку из окна. По ней же спустился вниз, а после направился на заброшенную многоэтажку. Их база находилась на пятом этаже. Все бы ничего, но добираться было довольно сложно. Целых лестниц не было, а потому парни соорудили подобие каменных ступенек из обвалившихся внутренних стен. Было довольно много ржавых штырей, проводов, да разбитых бутылок на первых двух этажах. На пятом же они все обустроили под себя: дружно притащили большой матрас, проектор, пару одеял, подушек, средних размеров столик, нашли на этаже подобие кресел и развесили плакаты популярных групп. Рай, а не штаб. Поднявшись на нужный этаж, Чуя заметил два силуэта. — Уже пришли? Вы такие быстрые, или я слишком медлителен? – с усмешкой проговорил рыжик. На голос тут же обернулись два брюнета. Внешность их, думаю, знаете и сами. — Чуя-кун, рады видеть, – произнес Федор, разваливаясь на матрасе. — Рю, скачал фильмы? – произнес Чуя. — Конечно. Пара боевиков и приключения. — Чур я по центру! – быстро крикнул рыжик, запрыгивая на матрас к Федору. — Ну во-от, – жалобно проворчал Акутагава. — Ну, чего ты? – усмехнулся Накахара, – разрешаю сегодня полежать на коленях. Достоевский на это резко повернулся, прожигая взглядом голубоглазого. — А как же я, Чуя-чи? – жалобно прохныкал Федор. — А ты послужишь "подушкой" мне. Чуя заметил, как ярко засветились глаза Достоевского. Видимо, тот был очень рад такому раскладу. — А ты и правда милый, рыжик, – в один голос произнесли те двое, на что переглянулись взглядами. — Я могу и передумать, знаете ли. Просто настроения нет вам лица бить, так что живите, пока можно. — Осаму так и не пришел? – с грустью в голосе произнес Рюноске после минутной паузы. В ответ Чуя тихо кивнул, отводя взгляд в сторону. Лишь эти двое знали о том, что происходит в его семье. Рыжик мгновенно замолк, смотря в пустоту. Было ощущение, что в сердце появилась дыра, благодаря которой, вся любовь вытекает прочь. Голубоглазый пытается собрать все назад, дает себе ложные надежды, что Осаму еще вернётся. Обязательно. У них все будет хорошо. Чуя признается в своих чувствах, они будут взаимны, шатен сделает ему предложение, а после вместе уедут куда-нибудь. Чуя возьмет фамилию отца, ведь тот, при рождении, не позволил быть Чуе Дазаем. Мол, он не альфа, а, значит, пусть носит фамилию жены. Из мыслей его вывели теплые объятия, что появились с двух сторон. — Чуя, мы всегда рады помочь. А сейчас отвлекись от мыслей, побудь в настоящем, не заглядывая в прошлое, – произнес за двоих Федор. Отсаживаясь к стене, после подкладывая под спину подушку, Достоевский удобно уселся, приглашая " под крыло" Чую. Рыжик быстро забрался под руку Федора, облокатившись головой на грудь того. Следом же,Акутагава , уложив голову на ноги Накахары, включил какой-то фильм, параллельно укрывая всех одеялами, дабы было не холодно. В воздухе витала уютная обстановка. Запахи смешались, являя новый, необычный. Все трое принюхивались, расслабляясь от него. На половине фильма задремал Чуя. Его голова слетела вниз, на бедра Федора. Альфы нехило так переглянулись, теперь меняя положение. Уложив рыжика на подушку, после укрыв по плечи одеялом, брюнеты развели костер с помощью зажигалки. Все таки, ночи холодные. — И все же...он лучший омега, пусть и с таким характером. – донесся голос Достоевского. — Его недолюбили. Родители всегда замечали лишь заслуги старшего. Чуя сам говорил, что они даже не замечают, что их сына нет дома. После этих слов, тихо поднявшись, Федор садится рядом с Накахарой, отодвигая ворот футболки. — Что ты делаешь? – произносит Рюноске. — То, что должен был сделать Осаму давным-давно. Приблизившись к шее, Достоевский осторожно прикусил бледную кожу, слегка оттягивая ту. Следом последовало красное пятно. — Не боишься, что убьет потом? – усмехнувшись, продолжил говорить в пустоту Акутагава. — Не боюсь. Возможно, таким образом, Осаму поймет, что нужен этому омеге. Сильно нужен. Любуясь тем, что натворил, Федор вновь наклонился, терзая то самое место, заставляя метку синеть.***
На утро, когда Чуя уже проснулся, он понял, что ничего не понял. Фильма нет, проснулся в объятиях друзей, а за окном солнце только поднимается. Осторожно выбравшись из плена, рыжик быстро настрочил в беседу, что ушел домой.***
Забравшись в комнату через окно, Накахара сразу же снял с себя всю одежду, меняя на повседневную. Но каково было удивление, когда тот заметил на шее синюю метку. «ФЕДОР!» Быстро достав танальник, на половину пустой, ведь за последние пол года парень часто бывал в драках, а синяки замазывать приходилось, выдавил содержимое на рану, замазывая. — Чуя, дорогой, иди сюда! – донеслось с первого этажа. Рыжик не хотел идти вниз. Седьмое чувство кричало, что делать этого не стоит. Но все равно спустился, молча смотрел на родителей, у которых в руках было письмо. А после его сердце, подобно стеклу, разбилось на части, а в ушах был звон. — Осаму женится!***
В этот день Чуя не выходит из комнаты. Он отчетливо слышит, как его брат и будущий муж зашли в дом, то, как их встречают родители. Рыжик закрыл дверь, чтоб к нему не вломились. «Буду делать вид, что меня нет.» Накахара слышит, как Осаму говорит о свадьбе. Что та запланирована через месяц, что хочет видеть там всех знакомых. А после слышит, как упоминают его имя. Видимо, вспомнил, спустя год. Уже середина июля, а это значит, что в августе его душа разобьется. Кисти с недавних пор часто кровоточат, не желая затягиваться, а рубашки с длинным рукавом и канцелярский нож под подушкой-неотъемлимая часть его жизни. Взгляд давно потух, а родители не желают замечать перемены в их младшем сыне. Чуя отдаленно слышит, как к нему поднимаются, стучат в дверь. — Чуя, ты у себя? Если он скажет еще хоть слово, рыжик не выдержит. — Чуя? Из аквамариновых глаз текут слезы. Прямо здесь, прямо за дверью, в нескольких шагах от него находится тот, кто помог научиться летать, а после безжалостно отрезал крылья, наблюдая за тем, как младший падает в пропасть, желая вновь взлететь. — Уходи. – раздается тихий голос, что прерывает удушающие всхлипы. В дверь сильнее стучат, дергают за ручку. — Чуя, открой! А рыжик покорно поднимается с постели, топает к этой чертовой двери, но...не открывает. Прислоняет руку к ней. — Тебя ждет будущий муж, не заставляй его быть одному.- с каждым словом голосок все затухал, а последнее слово и вовсе было еле слышно. — Чуя... — Он ждет, ты должен идти. Не делай ему больно, оставляя одного. – Накахара ощущает, как становится все больнее. Он прочувствовал боль одиночества. Произносит все слова, параллельно адресуя себе. – Он не альфа, не такой сильный. А после опускает руку вниз, роняя капли на пол. Следует на излюбленный подоконник, садится, а после смотрит вниз, как веселятся его родители. Рассматривает будущего супруга его брата, ловит себя на мысли, что проиграл во всем. Слышит, как шаги отдаляются, а после, на улице появляется его брат, нежно обнимая жениха. Что ж, Осаму хотя бы счастлив. Замечает, как тот накрывает чужие губы в поцелуе. Чуе противно. Просто противно и больно. Он отворачивается, как только чувствует на себе взгляд карих глаз, что все-таки заметили его.***
До свадьбы двенадцать дней. Чуя до сих пор ни разу не вылазил из своей комнаты. Осаму подходил на протяжении трех дней несколько раз, но рыжик так ничего и не отвечает. А что ему остается? Эти двое выйдут замуж, нарожают детишек, уедут куда-нибудь, а что Чуя? А Чуя все еще бредит теми мыслями. Ждет совершеннолетия. А там уже посмотрит, что будет. На третий день сидения в комнате, Накахара понимает, что одну воду пить не выход. Пусть несколько недель он стаскивает еду из холодильника, но после вовсе на это забил. Дожидается вечера, берет наличку, да переодевается в уличную одежду. И в этот раз веревка не подводит. Спустившись вниз, Чуя пытается быстро выйти со двора, перелазая через забор. — Чуя? То, что осталось от сердца, ушло в пятки. Медленно повернув голову, рыжик встретился взглядом с карими и красными глазами. Да кто же знал, что эти прогулку решили устроить! Чуя смотрит, как парочка изучает его внешний вид, а после зацикливается на руках. — Чуя, что ты... – пытался было крикнуть на того Дазай, как его перебили. — Не твоего ума дело! Вы гуляли? Валите дальше. – пряча потускневший взгляд, ответил тот, ступая вперед. — Да как ты смеешь, Чуя? Что с тобой стало? Где мой любимый младший брат? – на одном дыхании произнес Осаму, пытаясь подойти. — Умер, пока ты обхаживал свою невесту. После этих слов рыжик быстро скрылся за поворотом.***
Десять дней до свадьбы. Осаму после того разговора заметно стих. «Умер, пока ты обхаживал свою невесту.» Эта фраза не выходит из головы. Медленно пытается собрать пазл. — Я ведь... Забыл о нем. На целый год... Его день рождения... Был в тот же день... – ведет разговор сам с собой. Закрывает глаза, погружаясь в сон. На поляне, усыпанной цветами, сидит рыжий лис. Осаму, решив осмотреться, замечает, что сам в облике волка. Вокруг поют птицы, хотя таковых и нет. Это всего-лишь воображение. Сон. — Я знал, что ты придешь, Осаму. Голос до боли знакомый. Рыжий лис оборачивается, являя волчьему взору свой облик. Фурри. — Кто ты? Татуировка на ключице начинает заметно болеть, будто прожигает насквозь. — Как ты думаешь, кто я? С каждой секундой все больнее. Осаму замечает, что у лиса, прямо на ключице, тату волка. — Я не знаю, кто ты. Лис грустно улыбается, слегка виляя хвостом, а после прижимая ушки к макушке. Веки открываются и Дазай замечает небесно-голубые глаза. — Чуя? Ответа не следует. Лис отворачивается, а рядом является черный тигр, что проходит мимо, оставляя за собой темную полосу. — Тайный агент, альфа Накаджима Ацуши. Подослан из Европы, дабы заполучить истинного фурри с обликом волка. Принимает подавители альфа-феромона, выдавая себя за омегу. Вызывает у себя течку таблетками, отводя подозрения. Проверь тумбочку на досуге, чтоб убедиться. Лис все дальше уходит в даль. — Куда ты уходишь? И... Почему ты...такой? Рыжик тихо усмехается. — Мы сейчас в твоем сне. Здесь мне уже есть восемнадцать, как ты мог понять. К тому же, я не Чуя. Я его подсознание. Душа, так сказать. Вижу прошлое, настоящее и будущее. Он доживет до восемнадцати, а после истерзает себе вены, истекая кровью в собственной ванне. Ты найдешь его труп через несколько дней, ведь именно тебе позвонят с его работы, оповещая, что тот оставил твой номер, в случае чего. Ты будешь винить себя, проклинать. Но ничего сделать не сможешь. Закроешься в себе, а после Ацуши предложит слетать в Европу, где отдаст правительству на опыты. Поэтому...думай, что нужно делать. Большего сказать не могу. Хотя, нет, через пару дней он попытается покончить с жизнью. Не позволь этого. — Как мне...звать тебя? — Арахабаки.***
Сон обрывается так же быстро, как и начался. Осаму мучают сомнения. Он видит рядом лежащего тигра,и, все же, пока тот спит, решается проверить тумбочку. Тихо открыв ту, замирает на месте. Множество подавителей и таблеток. Отряхивает голову, а после выскакивает из своей комнаты, стучась в двери младшего брата.***
Вот уже неделю рыжик не выходит на связь. Не открывает дверь и игнорирует старшего. Каждый раз берется за канцелярский нож, проводит ровную линию, не задевая вен, а после заматывает кисть бинтами. Физическая боль отвлекает, но ненадолго. Чуя не собирается сейчас кончать с жизнью. Все-таки, его ждет тот самый город. Он мечтает увидеть свой облик, а после и татуировку. Мечтает, что однажды, возможно, у него появятся зверята. Будут точной копией его самого. Пусть и будут расти без отца, но все же, Чуя хочет семью. Хочет, чтобы его хоть кто-то полюбил, пусть это будет через пять...десять...да неважно, сколько пройдет лет! Он мечтает... А мечты должны сбываться. Хоть иногда. Голубоглазый вовсе перестал есть. Всю неделю пьет лишь воду, о чем говорит его быстрое снижение в весе. Глядя в зеркало, Чуя не узнает себя: тусклый оттенок волос, потухшие и красные от слез глаза, видные ребра, да и пальцы стали тонкими, а кожа более бледная. Три месяца назад парень стал носить чокер, и теперь он подчеркивал выступающие ключицы. Под бинтами прятались многочисленные белесые шрамы, а пол комнаты уже давно хранил запах крови. Чуя сел обратно на кровать, надавливая на глаза, протирая их. Неожиданно в комнату постучали. — Чуя, нам нужно поговорить... Как же он достал. Надоели его бесконечные "Нам надо поговорить". « Не о чем нам говорить. Играйте свадьбу, пакуйте манатки и валите. » Но, не смотря на это, где-то глубоко в сердце, что-то подсказало, что нужно открыть. Возможно, это тот самый Чуя, которому до сих пор пять. Который не знает боли одиночества и предательства. Юноша поднимается с кровати, тихо подходит к двери и щелкает замком, осторожно приоткрывая дверь, выглядывая. — О чем ты хотел погов... Не успел тот и договорить, как был схвачен в плен рук, что ловко подняли его над полом, пронесли в комнату, попутно закрывая дверь, а после долго не отпускали, стоя в центре комнаты. — Осаму? – тихонько подал голос младший. — Прости меня, Чу. Я был таким идиотом. – повторял Дазай, прижимая к себе хрупкое тело. – Прошу, прости. В его волосы вплелись пальцы, осторожно заставляя посмотреть на себя, – За что ты извиняешься? Ты нашел свою любовь. Твоя пара там, а не здесь. У тебя свадьба через неделю, сегодня нужно подать заказ на торт, чтобы испекли в срок. Не мешкай, Осаму. Тебя ждет твой жених. Дазай не отпускал. Просто уткнулся в шею, вдыхая забытый временем запах. Забыл, как любил эти нотки. Забыл, как любил обнимать это тело по ночам. Забыл, что именно младший брат был всегда рядом. Забыл, что любит своего младшего брата. Забыл, что влюблен в Чую. — Я нашел свою любовь. Но потерял однажды, убив ее своими поступками. Убил то, что любил больше всего на свете. Искал свою любовь, но и не подозревал, что она все это время была рядышком со мной. Моя любовь не там, за дверью. Моя любовь всю жизнь ждала меня здесь, в своей крохотной комнатке, с видом из окна на задний двор. Мой жених жил там, где я и не пытался искать. В доме, где я вырос, влюбился, бросил, забыл, вернулся, осознал, и теперь прошу прощения у того, кого искренне люблю. – под конец Осаму осторожно целует шейку, огладив ту, после, кончиком носа. Дазай ощущает, как его рубашка пропитывается горячими слезами. Не теряя и минуты, он отправился на кровать, усаживая младшего к себе на колени. Не перестает обнимать, ведь еще раз терять то, что дорого, уже не намерен. — Я люблю тебя, малыш Чу. Осаму чувствует, как дрожит тело в его руках, но понимает, что вот он-настоящий Чуя. Искренний и ранимый, ревнивый и ласковый. Тот рыжик, что встретился на прогулке, был подделкой. Он скрывал чувства, был безразличным. Но настоящий Чуя не такой. Шатен слегка отстраняет от себя Накахару, смотря в глаза. Голубоглазый смотрит в ответ, смаргивая слезы. Дазай подается вперед, осторожно накрывая шершавые губы своими, вкладывая всю нежность, что не хватала рыжику на протяжении многих лет. Медленно отстраняясь, Осаму смотрит за реакцией. Чуя слегка краснеет, отводя взгляд. Шатен улыбается, вновь накрывая желанные губы. Осторожно сминает, запускает руку под темную футболку, оглаживая выступающие ребра. Тело в его руках расслабляется, а после, кареглазый понимает, что рыжик поддался искушению, закинув руки на сильные плечи альфы, осторожно обнимая за шею. Светлые ресницы слегка подрагивают, а совсем скоро губы размыкаются, давая полную свободу действий. Языки сплетаются, а руки на шее сильнее прижимают к себе. Вот, та ласка, которой так не хватало. После минутных наслаждений, оба отстраняются, смотря в глаз друг друга. — Я не перестану повторять, что люблю тебя, Чуя. — Я смогу ответить тебе взаимностью.***
Спустя несколько дней, что Осаму не выходит из комнаты младшего, Накаджима все понимает, и, собирая вещи, валит в свою Европу с плохими вестями. Ни волка, ни будущего лиса заполучить не удалось. Спустя три года после ухода Тигра, братья переезжают в центр Токио. За неделю до дня рождения голубоглазого, шатен делаем ему предложение, на что рыжик соглашается. Чуя взбудоражен, как никогда раньше. Сегодня он узнает свой облик, увидит татуировку и мечты сбудутся! Осаму кружит весь день рядом, одаряя подарками. Они никого не звали. Только вдвоем. Родители были против, когда Осаму заявил свои права Чую. Но что они могли поделать, когда альфа-самец так серьезен в своих намерениях? Правильно. Ничего. На часах:«23:59». Рыжик подходит к окну, позволяя лунному свету окутать себя полностью. Тело прошибает волна тока, а после, из макушки стали расти уши, по телу появляться шерсть, и в конце хвост. Рыжая плутовка. Плут, скорее. Накахара оборачивается, показывая себя Дазаю, но встречается с голодным взглядом альфы, что успел поменять образ. Плавно подойдя к лису, Осаму опустил взгляд на ключицу, где покоилась татуировка волка. — Мы выбраны самой Судьбой. – начал альфа. — И не разлучит нас ни день, ни ночь. Звери потираюся мокрыми носами друг о друга. — Буду хранить я семейный очаг. — Буду следить за семейным бытом. Пара обменивается укусом за ушко. — Верность храню до скончанья веков. — Следую за тобой, хоть в мороз, хоть в жару. Татуировки засвестились ярким светом, оповещая, что брак почти заключен. — Счастлив навек буду лишь я с тобой. — Любовь хранить лишь для тебя я буду. Хвосты сплелись воедино, а клыки быстро пронзили шеи, оставляя вечные метки. Хрупкое тело лиса было быстро прижато к ближайшей стене. Животный инстинкт взял свое. К тому же, гон, что длился уже второй день, нельзя было унять, пока не заключишь истинный брак. Слышно, как соседи бьют в стены, ведь уже за два ночи, но этим двум все равно.Есть только они.
***
Над морем красивый закат. В свете заходящего солнца переливаются кольца. Рядом бегают два лисенка и три волчонка, что играются друг с другом в песке. Пара сидит на берегу, любуясь своими детьми. — Чуя, спасибо, что дождался меня. Дазай был искренне благодарен другу, который, когда-то давно, смог открыть ему глаза. Рассказал все, чтоб шатен исправил ошибки. Пожертвовал собой, чтоб спасти их, ведь его друг, Арахабаки, больше никогда не являлся во снах.