Vodka Martini Shot

Сухой вермут и водка в равных пропорциях, пара оливок сверху; четыре таких шота и мир становится куда более приветливым местом. Сглаживаются острые углы, звуки становятся тише, опадают пеплом внутренние запреты. Она чудовищно, неестественно красива. Себастиану почти больно смотреть, почти неприятно, поэтому он залпом опрокидывает в себя пятый шот, с раздражением кидая оливки в пепельницу. В ее глазах – тьма, слишком хорошо знакомая Смайту. В ее глазах – безразличие, слишком хорошо знакомое Смайту. В ее глазах – колотый лед и языки холодного пламени, слишком хорошо знакомые Смайту. В ее глазах – презрение, вызов и лживые обещания. Все то, чем наполнены темные коридоры сознания Себастьяна. Она танцует. В своем маленьком красном платье, облегающем словно вторая кожа, Сантана Лопез похожа на языческий костер. Падайте ниц, смертные, падайте ниц. Еще одно плавное движение, откровенно порочное па, поворот, взгляд глаза в глаза, вспышка узнавания, и она уже протягивает руку, зовет, манит. “Сегодня можно все”, – говорит языческий дьявол, прижимаясь бедрами к чужому паху. И Себастиан готов взойти на костер. Их улыбки зеркалят холодным отблеском лезвий. Они целуются, перекатывая на языках маленькую таблетку, одну на двоих, отнимая и отдавая. Одна таблетка на двоих, одно дыхание на двоих, одна тьма на двоих, но этого недостаточно. Музыка становится громче, вспышки стробоскопа частят в ритм загнанному пульсу. Сегодня на танцполе “Скандалов” Сантана Лопез и Себастиан Смайт – бессмертные боги, готовые умереть в любую минуту. Сухой вермут и водка в равных пропорциях, оливки снова летят в пепельницу. Сантана толкает Себастиана на диван, оседлав его колени. Ее маленькое красное платье сбивается на талии, обнажая аккуратную грудь, выставляя напоказ смуглые бедра. Чужие взгляды скользят безразлично, здесь нет судей, здесь, в “Скандалах”, богам можно все. – Мне не нравятся парни, – сбивчиво выдыхает она, насаживаясь на пальцы Себастьяна, пока он, закрыв глаза, вылизывает ее ключицы. Может быть, впервые в жизни Лопез не врет. Ее трясет мелкой дрожью, когда он вынимает пальцы и медленно слизывает солоноватую влагу. Его глаза почти такие же темные, как у нее, – настолько расширены зрачки. Экстази, возбуждение, сама Сантана – Смайт не знает, от чего именно сегодня его ведет сильнее. – Никогда не вставало на девчонок, – доверительно сообщает Себастиан несколько минут спустя, когда она одним плавным движением насаживается на его член. Сантана предпочитает засунуть ему язык поглубже в глотку, чтобы заткнулся. Сегодня не ночь откровений, сегодня ночь языческих костров и бессмертия. Равнодушный официант ставит на столик сразу четыре шота. “Правильно, приятель, сейчас нам понадобится двойная доза”, – отстраненно думает Смайт, последний раз вскинув бедра. Сантана кусает его за плечо. Лопез слезает с его колен, кое-как поправляет платье, усаживаясь рядом. – У меня такое чувство, будто я только что выебала собственного брата-близнеца. Если бы он у меня был. Себастиан протягивает ей запотевшую рюмку: – Твое здоровье, сестра. Твое здоровье. Он точно знает, о чем она говорит.