***
Хорошо, что сейчас летние каникулы, потому что Лука становится абсолютно одержим игрой на барабанах. Первый барабанщик, Лео, позволяет ему играть столько, сколько он хочет, и так долго, как он хочет, на своей установке, пока сам расслабляется на диване, подперев ногу и включив шумоподавляющие наушники. Лука встречается с группой в понедельник вечером. У него были все выходные, чтобы потренироваться, и он с оптимизмом смотрит на свои возможности. И все же его нервы непоколебимы. Хлоя немедленно душит его огромными объятиями, прежде чем представить его своим коллегам по группе. Гитарист ‒ дружелюбный парень в очках с двойным соединением на переносице и черными волосами, стянутыми в узел на макушке, а вокалистка ‒ высокая и гибкая, с ярко-синими волосами и большим количеством татуировок, чем голой кожи. Они достаточно вежливы, но Лука может сказать, что они просто потакают Хлое. ‒ Так как давно ты играешь, Лука? ‒ критически спрашивает Виолетта. ‒ Пару лет, ‒ сухо отвечает он. Он делает им одолжение, поэтому не знает, почему она так себя ведет. ‒ Ну ладно! Давай посмотрим, что ты умеешь, приятель, ‒ восклицает Усман, падая в потертое кресло. Они репетируют в маленькой грязной студии позади его квартиры. ‒ Конечно. Хлоя подмигивает ему, прежде чем усесться на пол, подперев подбородок руками и приклеив к лицу улыбку. Она видела, как он играет. Она знает, что он хорош. Лука занимает место за установкой, держа в руках барабанные палочки. Нервы разъедают его желудок, когда он рассеянно крутит палочки. Он даже не осознает, что делает это. ‒ Какие-нибудь пожелания? Шутка проваливается, но Усман ухмыляется и выкрикивает «Марсельезу», на что Лука и Хлоя хихикают. Виолетта вздыхает так же громко, как и скрещивает руки на груди. В комнате становится тихо. ‒ Ладно. Хорошо, ‒ он не двигается. ‒ Все, что ты можешь сыграть, прекрасно, Лука. У нас не так много времени. «Я могу это сделать», ‒ злорадно думает он. Играть для придурков ‒ это проще простого. Первые два удара робкие и слабые. Виолетта двигается и бросает стервозный взгляд в сторону Хлои. Усман воздерживается от суждений и внимательно наблюдает, как Лука разогревается. Лука закрывает глаза и целенаправленно набирает темп, используя все больше и больше своего тела в музыке. Удары взрываются на концах его барабанных палочек, мелодии выстраиваются одна на другой, пока звук не становится оглушительным, но Лука не отступает. Это возбуждает. Лука переживает лучшее время в своей жизни. Зубы грызут нижнюю губу, голова щелкает в такт быстрым ровным ударам, он едва может усидеть на месте. Он и не хочет в общем-то. Постепенно он понимает, что должен показать, что может играть их песни, а не просто какую-то случайную мелодию и плавно переходит от одной к другой. Последняя мощная нота ‒ и песня закончена. Лука откидывается на спинку стула, задохнувшийся и слишком разгоряченный, с растрепанными волосами на лице, и смотрит на публику, в то время как вокруг группы сгущается тишина. Они уставились на него. Только когда Хлоя вскакивает на ноги, дико хлопая в ладоши, Виолетта и Усман реагируют. ‒ Черт возьми, чувак. Определенно, я этого не ожидал, ‒ искренне смеется Усман. ‒ Срань господня! Ты сделал нашего непревзойденного Лео! Лука смотрит на Виолетту. Она наконец-то избавилась от своего стервозного выражения и широко улыбается ему. ‒ Господи, малыш, где ты научился играть? Лука пожимает плечами. ‒ Класс оркестра? ‒ Должно быть, это был адский класс. ‒ Ну что? Может ли он играть с нами? ‒ Что это за вопрос? Ну конечно же! ‒ Усман вскакивает и отбивает Луке пятюню. ‒ Добро пожаловать на борт, дружище. ‒ Ладно, хватит, ‒ вмешивается Виолетта, внезапно возвращаясь к делу. ‒ У нас всего четыре дня до начала шоу. Давайте порепетируем.***
Элиотт почти не видит Луку. Они поддерживают связь по смс, и у них было быстрое свидание в среду вечером, но кроме этого Луки просто не бывает. Элиотт не возражает. Он знает, с каким нетерпением Лука ждет пятницы. И Элиотт тоже. Лука всегда хорош в том, чтобы ошарашить его разными фактами о себе, и он полностью ожидает, что в пятницу его ждет сюрприз всей его жизни. Он приходит в клуб около 19 часов с друзьями Луки. Там уже многолюдно и шумно, а трио только добавляет волнения. Они кучкуются, громкие, немного несносные и гиперактивные, как всегда. Элиотт не может не быть принят парнями помладше. Они, кажется, не возражают против его более сдержанной личности, и он благодарен. Поверх голов толпы Элиотт видит, как входят девушки, прихорошившиеся и наряженные для этой ночи. Две группы встречаются на мгновение, прежде чем занять столик как можно ближе к сцене. ‒ Ребята, хотите пива? ‒ Блять, да, чувак, ‒ кричит Базиль. Почему он кричит? Элиотт буквально стоит меньше чем в футе от него. Элиотт направляется к бару, Эмма идет следом и заказывает выпивку для всех. Что его вполне устраивает. Ему всегда нравилась приземленная индивидуальность Эммы. Она хватает поднос из-за бара, ставит на него бутылки и умело поднимает поднос над головой одной рукой. Она одаривает Элиотта широкой улыбкой. ‒ Не смотри так удивленно, бро. Раньше я работала официанткой. Ночь продолжается. Люди танцуют под музыку и пьют, и пьют, и пьют. Элиотт счастлив просто сидеть сложа руки и наблюдать за разворачивающимся вокруг него шоу. Группы приходят и уходят. Затем все становится черным, когда Лука выходит на сцену вместе с другими участниками группы, которые, Элиотт сразу же решает, его не волнуют. Лука горяч. Так невероятно горяч с его дикими волосами и в обтягивающей голубой (!!) футболке, которая одновременно подчеркивает его широкие плечи и делает его глаза еще более синими. Но он явно нервничает, когда садится за барабаны, оглядывая толпу и умело крутя барабанные палочки своими тонкими пальцами. Он ни за что не пропустит свою банду. Они самые громкие люди в клубе, и Лука одаривает их останавливающей сердце улыбкой. Потом их взгляды встречаются, и Лука просто сияет. Элиотт хочет растаять прямо на полу. «Нахуй Луку и его ебаную голубую футболку», ‒ уныло думает Элиотт. Ладно, может быть, он просто хочет утащить своего парня со сцены и поцеловать его до потери сознания в каком-нибудь темном захудалом чулане. Их ведущий на вечер заканчивает представлять группу, и они сразу же погружаются в громкую, энергичную песню про Бог знает что. Элиотт не вслушивается в слова. Он сосредоточен только на своем парне, который играет как одержимый. Это завораживает. Его милый маленький парень ‒ это дьявол с барабанными палочками. Вокруг него тела начинают двигаться в такт лихорадочному темпу, и Элиотта подхватывает. Через три песни группа сворачивается и кланяется толпе. Публика, как приливная волна, жмется к сцене, чтобы поболтать с группой, а голоса десятков людей все ближе и ближе подбираются к невыносимому уровню. Элиотт тяжело сглатывает, пытаясь сохранить хладнокровие, но это бесполезно. Он допивает остатки пива, протискивается сквозь плотную толпу и выходит через парадную дверь. Снаружи все еще много людей и шума, но, по крайней мере, он может дышать. Здесь нет ни стен, ни потолка, чтобы запереть его. Он прислоняется к стене здания, вынимает сигарету из-за уха и быстро закуривает. У него трясутся руки. Он говорит себе, что успокоится после того, как никотин сотворит свое волшебство, и тогда он сможет вернуться. Никто не узнает, что он ушел. К несчастью, Лука находит его на полпути к сигарете, когда проскальзывает в переулок, идущий вдоль бара. ‒ Эй! Нашел тебя! Элиотт быстро отходит от стены и затушивает сигарету. Чувство вины скручивает его желудок, но он заставляет себя широко фальшиво улыбнуться. ‒ Иди сюда, ты, ‒ говорит он, обнимая Луку и крепко целуя его в лоб, ‒ ты был великолепен, детка! ‒ Да? Ты так думаешь? Я так пиздецки нервничал. Мне показалось, что меня вырвет. ‒ Серьезно? Ты, блять, взорвал все к чертям, Лука! ‒ Значит, ух, у тебя здесь все в порядке? ‒ он пытается быть небрежным, но очевидно, что он обеспокоен. Может быть, Элиотт недостаточно хорошо притворялся, потому что Лука изучает его лицо своими большими голубыми щенячьими глазами и ждет ответа. Он вдруг чувствует себя невероятно глупым и эгоистичным. ‒ Да. Это просто... толпа. На мгновение это стало немного чересчур. ‒ Господи, это ты мне говоришь?! У меня до сих пор звенит в ушах. Я что, кричу на тебя? ‒ Совсем немного. ‒ Прости, ‒ он прислоняется к стене рядом с Элиоттом и берет его руку в свою, их пальцы переплетаются. ‒ Впрочем, тебе пришла правильная идея. Приятно хоть ненадолго вырваться. Подышать свежим воздухом. Элиотт знает, что тот делает, и он чувствует к нему такую любовь. Как он может хранить столько любви к одному человеку и не взорваться на месте? Он подносит руку Луки к губам и целует костяшки пальцев. ‒ Мне понравилось смотреть на тебя, ‒ тихо говорит он. ‒ Я на это надеялся, ‒ мурлычет Лука, кусая губы. Элиотт любит эту бессознательную привычку. Это делает его таким слабым. ‒ Ты будешь еще играть сегодня? Потому что ты был блядски горяч на сцене. Лука хихикает и отходит от стены, дергая Элиотта за руку. В его глазах появляется озорной блеск. ‒ Ты хочешь вернуться внутрь или поехать ко мне? Его глаза говорят, что если они вернутся к нему домой, то ночь не закончится в ближайшее время. Ну и дерьмо. Это заманчиво, но это великая ночь для Луки, и он не хочет отнимать ее у него. ‒ Неа, давай вернемся внутрь. Твоя обожающая публика ждет. Лука улыбается ему. ‒ Угостишь меня выпивкой? ‒ Ну конечно! ‒ он обнимает Луку за плечи и в последний раз целует его невероятно растрепанные волосы. ‒ Но сначала мне нужен твой автограф.