***
Комната Смерти носила следы тотального разрушения. И тем удивительнее было созерцать нетронутую Арку Смерти. Гарри сделал шаг и рухнул на колени, сбивая их в кровь. Сил больше не было… — Джинни, — прошептал Поттер, — Гермиона, Рон, Невилл… Казалось, прошла целая вечность с его победы над Волан-де-Мортом, но на деле прошёл лишь год… — Они скоро придут, — услышал Гарри голос своего единственного союзника, — остался последний штрих… Гарри на миг прикрыл глаза и со стоном поднялся на ноги. Голова кружилась, как будто по нему несколько раз попали бладжером, а во рту было так сухо, словно он месяц не пил. Хотя пил-то он как раз час назад. Сухость во рту объяснялась проклятьем, угодившим в него в тот миг, когда он с боем прорывался через Атриум Министерства. — Давай, — глухо бросил Гарри, — прошу тебя… — Последний урок, Поттер, — бесстрастно сказал слизеринец, — за все нужно платить… — О, этот урок я выучил на славу, — горько усмехнулся гриффиндорец, — давай же! Теодор кивнул и к ним подошла Дафна Гринграсс. — Все хотел сказать, Тео, — весело оскалился Поттер, — ты молодчина! Все эти годы ты вёл себя тихо… ты истинный слизеринец, Нотт, не то, что Малфой… — Драко должен был учиться с тобой на Гриффиндоре, — заметила Дафна, безразлично глядя на израненного и окровавленного Избранного. — И такую красотку заполучил, — хмыкнул Гарри, откровенно наслаждаясь созерцанием точеной фигурки девушки. — Ничего необычного, — пожал плечами Теодор, — два умных человека встретились и решили вместе тянуть лямку жизни. Наш союз абсолютно закономерен. Гарри криво улыбнулся: услышь он это год назад, то скривился бы и обозвал бы их снобами, но сейчас… За год, что он провёл каждый день борясь за выживание, мировоззрение юноши поменялось необратимо. Гарри чуть сжал челюсти и кивнул. Слизеринец и гриффиндорец соединили руки в крепком рукопожатии. — Клянешься ли ты, Теодор Нотт, что будешь заботиться о моем крестном сыне Эдварде Римусе «Тедди» Люпине, до самого твоего последнего вздоха, и обеспечишь ему надлежащее воспитание и уход, будешь защищать и опекать его? Не держать в холоде и голоде, и относиться к нему как к собственному сыну? — Клянусь! — ответил слизеринец. Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки Дафны, изогнулся, словно окружив их сцепленные руки докрасна раскаленной проволокой. Мужчины выдохнули. — Клянёшься ли ты, что по достижении совершеннолетия, ты отдашь моему крестнику половину состояния Блеков и треть Поттеров? — Клянусь! Второй язык пламени вылетел из волшебной палочки и обвился вокруг первого, так что получилась тонкая сияющая цепь. — Клянёшься ли ты, что не будешь использовать его в своих целях и по достижении совершеннолетия, расскажешь ему всю правду обо мне? Клянёшься ли, что убережёшь его от всех опасностей, в том числе и от его собственных ошибок? — Клянусь! И после третьей нити магии, что оплела руки двух мужчин, уважающих друг друга, но оказавшихся по разные стороны баррикад, Дафна опустила палочку. — Мое почтение, Поттер, — склонила она голову, — мне действительно жаль, что Британия теряет в твоём лице исключительного мага. Прощай. — Благодарю, — кивнул ей Гарри, — прощай… Теодор чуть поджал губы. И медленно, взвешивая свои слова, сказал: — Нам действительно жаль терять тебя. В моих планах на будущее, ты должен был сыграть весьма значительную роль… жаль, правда жаль. К сожалению, мы не в сказке живем, где добро всегда побеждает зло. Я позабочусь о твоём крестном сыне, будь уверен. Прощай… Гарри только вздохнул на это и чуть улыбнулся, когда Теодор Нотт и Дафна Гринграсс превратились в комара и москита. — Пока я и мои друзья страдали херней, вы ребята, времени зря не теряли, — проговорил он с затаенной грустью. Анимаги сделали круг вокруг его головы, отдавая последнюю дань уважения, и выпорхнули из комнаты Смерти. Голоса слышались совсем уже близко и Гарри, стиснув зубы, подобрался. Взгляд зелёных глаз окинул десятки трупов, лежащих в разрушенной комнате, и упёрся в двери, почерневшие от огненных заклинаний. — Будьте прокляты, — прошипел он с ненавистью, вспоминая тела своих друзей. Ярость, гнев, боль и ненависть медленно поднимались внутри мага, готовясь вылиться в мир шквалом адского пламени. Поттер вновь и вновь прогонял воспоминания, несущие ему страдания, с целью напитать последнее в своей жизни заклинание воистину могучей энергией. Победив Реддла, он проиграл. Невыразимцы и Отделы Тайн Франции и МАКУСы, под мощными чарами невидимости присутствовавшие в Битве за Хогвартс, любой ценой хотели уничтожить неуязвимого, по их мнению, волшебника, к тому же развоплотившего самого Тёмного Лорда одним простым Разоруживающим заклинанием. И Министерство Магии Британии никак не могло помешать… да и как они это сделали бы?! Половина лучших магов была убита, треть была арестована как Пожиратели Смерти, а оставшиеся… ну что они могли сделать против двух сотен прекрасно обученных магов Франции и Штатов?! И Министерство объявило его вне закона. Кингсли назвал его Темным Лордом… Друзья, конечно же, были на его стороне, но… это был не обезумевший Реддл. Против них выступали умные, хитрые, дисциплинированные, опытные и безжалостные враги. И когда в одной битве погибли его друзья, когда Гарри Поттер отчаялся и был готов сдаться… помощь пришла с неожиданной стороны. Теодор Нотт, слизеринец, предложил ему помощь. Конечно же, не задаром… Гарри, которому пришлось резко повзрослеть, многому научился у него. И используя его хитрость, Поттер убивал и убивал интервентов… — Эта мразь здесь! — услышал Гарри голос, несомненно принадлежащий янки. — Наконец-то, все будет закончено! Он бросил взгляд назад, на Арку Смерти, чья рваная призрачная и прозрачная ткань приглашающе колыхалась. — Горите в аду, твари! Финдфайр! — и из Старшей Палочки вырвалось сильнейшее Адское Пламя… Крики прозвучали для Поттера сладчайшей музыкой. Криво улыбаясь, Гарри Поттер шагнул в Арку Смерти, мимоходом отмечая, как рассыпается на пылинки Воскрещающий Камень и как превращается в труху Бузинная Палочка. «Для высокоорганизованного разума, смерть — лишь очередное приключение» — вспомнилось ему вдруг. Гарри понадеялся, что Альбус прав. И послышался вздох Вечности…***
В темном переулке, недалеко от Речных ворот, он стоял и смотрел на знахарку. — Это оно? — спросил Джейме, с ног до головы облачённый в темный балахон. Уродливая женщина низко поклонилась и хрипло ответила: — Да, м’лорд, лунный чай, м’лорд… Ланнистер взял протянутый бурдюк и бросил ей золотой дракон. — Надеюсь, мы больше не увидимся, — честно сказал ей Джейме, и стремительно удалился. Он не увидел, как насмешливо блеснули глаза женщины… а затем, когда рыцарь скрылся за поворотом, этот блеск пропал. Женщина медленно выпрямилась, с ужасом понимая, что не помнит, как она здесь очутилась. Она в страхе огляделась вокруг, но не увидела никого. Испуганный взгляд наткнулся на золотую монету и вскоре страх и ужас сменились на ликование и торжество. Знахарка со всей мочи бросилась бежать домой…***
Девять месяцев спустя Колокола звенели по Королевской Гавани, и вся столица праздновала рождение наследника Железного трона. — Всего год прошёл, как воцарилась новая династия на Железном Троне, и уже у королевской четы родился сын. Разве это не благословение Семерых? — вопрошали септоны, чьи карманы звенели от золота, щедро оплаченного из казны короля. Десница знал свое дело: люди в равной степени любили короля Роберта, и ненавидели королеву Серсею, не забыв, какие зверства сотворили воины Ланнистеров всего год назад. Потому-то и надрывались септоны… И люди гуляли и пили, и ели за счёт королевской казны, славя короля и королеву, но паче всего крича здравицы в честь принца Гарри. Король стремительно ворвался в покои и с радостным ревом схватил, хоть и бережно, свёрток с младенцем. — Мой сын! — произнёс владыка Семи Королевств. Спящий младенец поморщился и открыл свои глаза, цвета яркой зелени. — У него твои глаза! — громогласно обьявил он, с мимолетной любовью обратившись к жене. Впрочем, та предпочла притвориться спящей. — А волосы — мои. И лицо! — счастливый венценосец положил палец в рот сына. — И… — тут младенец недовольно отстранился и попытался ударить кулачком по огромному пальцу отца. — И мой дух! — совсем уж восхитился правитель целого континента. — А-хах-ах-ах!!! Ты видел, Джон? Станнис?! А ты, Барристан?! Он ударил меня! Ударил! Меня! МОЙ СЫН!!! Два часа спустя — За Гарри Баратеона! — вскричал ошалевший от радости король, поднимая огромный кубок. — За Гарри Баратеона! — поддержал его Малый Совет, осушая кубки с великолепным арборским. — Почему ты назвал его Гарри? — улыбнулся Десница, Джон Аррен, племянник которого также носил это имя. — А? Да во сне, кажется, увидел, — пьяно улыбнулся Роберт. — Или это мне кто-то сказал? Я… Пекло! Да какая разница?! Во имя всех богов, у меня сын! И какой?! — Поздравляю, светлейший, — елейным голосом проговорил мастер над шептунами, — ваш сын унаследовал ваши волосы и лицо, но глаза ему достались от матери… — За королеву Серсею! — кажущийся уставшим, Великий мейстер Пицель медленно и трясущимися руками поднял свой кубок. — Да! — прогремел Роберт. — Эта женщина родила мне сына! Она осчастливила меня…***
Неделю спустя Киван с удивлением смотрел на брата. Ему привиделось или Тайвин и в самом деле улыбнулся?! — Мой внук, — словно смакуя, произнёс он, наконец, — Гарри. Странное имя. В роду Баратеонов не было никакого Гарри. А ты что думаешь, Киван? — Имя как имя, брат, — пожал плечами младший брат самого богатого лорда континента. — Верно, — чуть помедлив ответил лорд Утеса, — вели людям устроить пир в замке и в Ланниспорте. Сегодня, наше могущество стало больше, а власть крепче. Династия, что будет править тысячи лет, — чуть слышно прошептал Хранитель Запада. — Да, милорд, — поклонился сир Киван.***
Две недели спустя — За принца Гарри! — поднял кубок лорд Эддард Старк. — За принца Гарри! — поддержали его лорды, прибывшие на Праздник Урожая. — Роберт пишет, что он — истинный Баратеон, — добавил Тихий Волк, чуть улыбнувшись, — когда он положил ему палец в рот, тот сплюнул и попытался ударить… Лорды расхохотались. — Весь в отца, истинный сын Демона Трезубца! Только родился и сразу в бой! — прогремел голос Большого Джона Амбера. — Это так, — рассмеялся счастливый за друга Старк. — Пейте, ешьте, милорды! Сегодня великий праздник! Пуль, — обратился он к стюарду, — вели устроить пир в Зимнем Городке в честь рождения принца Гарри…***
Месяц спустя — Я тебя ненавижу! — прошипела Серсея своему брату-любовнику. — Сестра, младенец голоден… — Я и его ненавижу! — заплакала она, отталкивая плачущего новорождённого. — Пусть кормилицы его кормят… — Но Серсея… — Я чуть не умерла, рожая это отродье Роберта! Видеть его не могу! Ох, Джейме, как ты мог?! — с болью спросила она. — Разве так трудно было достать настоящий лунный чай? — Я… я… прости, — виновато склонил голову Джейме, — я найду ту знахарку и убью ее… — Предай ее медленной и мучительной смерти! — она на миг словно позабыла о слезах, и прекрасное лицо стало ещё очаровательней. — Ах, как же ты прекрасна, когда ты в гневе, — влюблённо проговорил ее брат. Тут в дверь постучали и в покои осторожно просунулась голова служанки: — Ваша милость, мне позвать кормилицу? — А что ты делала до этого?! — завизжала Серсея. — Немедленно приведи эту сучку… А младенец с чёрными как смоль волосами и зелёными глазами вдруг прекратил захлёбываться в плаче и Джейме готов был поклясться, что на какой-то миг в его взгляде промелькнули презрение и брезгливость, но вот снова раздался громкий плач и Ланнистер успокоился: просто показалось. А на Востоке, где таинства магии сохранились, творились странные дела… Колдуны стояли, прислушиваясь к чему-то слышному только им и выглядели напуганными. Заклинатели Теней собирались группами, к вящему страху очевидцев, и что-то оживленно обсуждали. А жрецы Рглора, как и культисты других Богов, требующих жертвоприношения, ходили мрачными и настороженными. Ибо все они на краткий миг ощутили… Нечто.