I know who you are not

Being that I love you so much In the end they all will say Breaking someone else's heart again ©

– Понимаешь, весь фокус в том, чтобы найти это в себе. Тогда никто не сможет назвать тебя лицемером. Они лежат на земле, почти соприкасаясь плечами. Солнце в зените. Себастиан слегка слепнет, но он не вполне уверен, что тут повинно именно солнце, вполне возможно, все дело в Андерсоне. Всегда все дело в Андерсоне, но это знание он больше не склонен озвучивать вслух. – В себе найти можно все что угодно. Люди – это портативные вселенные, наполненные до краев, но если хорошего меньше, чем плохого, то добряком тебе не стать. – А я думал, ты веришь в людей, Блейн. От удивления Себастиан даже слегка приподнимается на локтях, чтобы посмотреть на Блейна. Тот лежит спокойно, закрыв глаза – лицо расслабленное и умиротворенное – и отвечать очевидно не собирается. – Целоваться хочу, – невпопад роняет Смайт, забыв, о чем они спорили секунду назад. Блейн лениво приоткрывает один глаз; Себастиан видит свое отражение на дне зрачка. – Нет. Очень короткое, но острое слово. Как стилет. Опасный Андерсон. – Что ты знаешь об оружии? – после короткой паузы продолжает Блейн. У них сегодня все разговоры до смешного невпопад. На первый взгляд. Себастиан не знает, ничего не смыслит в теориях, зато личного опыта хоть отбавляй: у него сейчас застрял стилет под ребрами. Больно и трудно дышать. Но о таких ранах не пишут в учебниках. – Что может быть интересного в оружии? Оно причиняет боль. – Люди причиняют боль, Себастиан. Оружие лишь средство, но я не об этом. В средневековом оружии была поэзия. Я хочу сказать, не в самом оружии, а в названиях. Это же почти музыка, ты только вслушайся: годендаг, сариса, франциска, сагарис, альшпис. Или вспомни моргенштерн. Про моргенштерн даже ты должен был слышать. Себастиан любит, когда у Блейна загораются восторгом глаза. Любит, как в его кудрявой голове соседствуют мюзиклы и каталог средневекового оружия, мягкость и сталь. Себастиан любит Блейна. – И какое твое любимое, Блейн? Под ребрами все еще ноет, сочится горячим и липким. Блейн садится по-турецки, подпирает подбородок ладонями и разве что не зажмуривается от наслаждения. Улыбнись так, думая обо мне, Блейн. – Ми-зе-ри-ко-рд, – он произносит это так, будто во рту у него сладкая конфета, а не слово; пробует на вкус, перекатывает на языке. – Мизерикорд. – И что это? Себастиан снова откидывается на спину, прикрывает рукой глаза, чтобы не слепило – ни солнце, ни восторженное лицо Андерсона. – Я думал, ты знаешь французский, – смеется Блейн. – Мизерикорд – это “кинжал милосердия”. Отличался от прочего оружия тем, что был способен проникнуть между сочленениями доспехов. Им добивали противника, чтобы избавить от агонии. Потом эпоха рыцарей прошла, доспехи канули в лету, мизерикорды тоже исчезли. А позже уже итальянцы придумали стилеты... Блейн говорит что-то еще, но Себастиан больше не слушает. Милосердие, находящее самое уязвимое место в броне и бьющее наверняка. Милосердие по имени Блейн Андерсон. Охуительно невпопад они сегодня разговаривают. Себастиан предпринимает еще одну попытку: – Ne me parles pas de la mort. Il vaut mieux que je te parle de l'amour. – Que sais-tu de l'amour, Sebastian? – Je te connais. C'est assez. – Ce n'est pas la réponse. – C'est la seule réponse correcte, Blaine.* Блейн снова закрывает глаза. – Я тебе не верю, Себастиан. В тебе просто есть этот изъян, ты не способен измениться. Они смотрят на проплывающие облака и снова молчат. Где-то вдалеке лает собака и плачет ребенок. Ветер приносит запах жареных каштанов. Себастиан думает, что Блейн прав, конечно, но не совсем: в нем был изъян – потребность в тьме, – но сам Блейн вырезал его – собой. Мягкой улыбкой пробил надежную броню Смайта, выстроенную из равнодушия и порочности. Милосердие приходит острым трехгранным клинком. Милосердие говорит “нет” в ответ на “я люблю тебя”. Может быть, оно и к лучшему, думает Себастиан. Может быть, горячее и липкое когда-нибудь вытечет из него полностью, и тогда Блейн поверит. --- *(– Не рассказывай мне о смерти. Давай лучше я расскажу тебе о любви. – Что ты знаешь о любви, Себастиан? – Я знаю тебя, этого вполне достаточно. – Это не ответ. – Это единственный правильный ответ, Блейн)