***
За окном лил сильный ливень, что не совсем удивительно для мрачного Питера, что она так любит. Вообще, из-за вечных туч над головой девушка сюда и переехала. Поступила в университет, нашла какую-то работу в клубе и начала снимать квартиру. А вместе с ней и Алекс. Он был рядом сколько девушка себя помнила. Нет, не так. Он был рядом всегда с того момента, как она стала собой. Когда её короткие волосы отрасли до лопаток, когда она стала одеваться в черные футболки, курить и жарить блины под песни «Nirvana». Курить Мила, кстати, не очень любит. Это послевкусие просто отвратительно, поэтому девушка сразу идет чистить зубы, ест или жует жвачку. Но это чертовски расслабляет. Все так говорят, она не исключение. Поэтому, Мила снова курит в настежь открытое окно, высунув лишь руку, пока нет дождя. Она не спеша затягивается и смотрит на мимо проезжающие машины, тучи, серые дома и людей с пониманием того, что это то, чего она хотела. Мила добилась своего, наверное впервые в жизни. На столе валяется куча книг и тетрадей для учёбы, в раковине валяется сковородка и ещё всякие штуки, которые понадобились для приготовления блинов, а сами блины стоят ровной стопочкой на столе. Прямо возле не допитого кофе и тетрадей. Затягивается сигаретой и обнимает свои коленки, на которые натянула какую-то черную футболку Алекса. Он снова проспит до двенадцати дня, когда она уже уйдёт на учёбу, и уйдёт в девять выступать в клуб, когда она только вернётся домой. Он нахуй там никому не сдался. Всем похуй на то, что он надрывается на сцене вместе с другими ребятами. Всем плевать, что он без конца пьёт, перебирает струны, напевая какие-то слова себе под нос, и рвёт листы с неудачными текстами песен, как только вдохновения нет. Только она будет видеть, как он страдает от очередного творческого кризиса и только она будет собирать по всей квартире, хоть и совсем крошечной, пустые бутылки пива, а может и чего-то покрепче. Алекс просыпается в пустой и холодной постели. Обычно он открывает глаза рано утром, когда Мила спит и кажется такой маленькой и безобидной. Когда на лицо выпала какая-то прядь русых волосы, а рот приоткрыт и по щеке стекает слюна, которую он вытирает, каждый раз улыбаясь. Когда её ресницы немного подрагивают, а руки обнимают парня то за руку, то за его талию, то за ногу. Иногда он кладёт голову ей на грудь и она перебирает его мягкие волосы пальцами до тех пор, пока она не уснёт. В такие моменты ему хочется творить. Хочется написать тысячу строк лишь об одних карих глазах, что так очаровывают. Он бы назвал эту песню «Милана», потому что не может больше ничего придумать, ведь для него это имя особенное, самое нежное, ласковое и одновременно грубое, страстное и печальное. Он еле перебирает ногами, когда в панике встаёт с кровати, потому что не нашёл там Милану и теперь не может закрыть глаза и доспать. Первое, что Алекс видит по приходу на кухню это, сидящую на стуле с настежь открытым окном и с сигаретой в руках, Милану, что с печальным взглядом вглядывается в мрачный Питер. Она совсем забыла про блины. — Мил? — Алекс первый рушит тишину и подходит к ней, еле ощутимо касаясь её волос. Она резко разворачивает голову и тут же встречается с тёплым взглядом серых глаз. — Я забыла про кофе. Думала, ты проснешься в хуй-знает-когда, а потом будешь заниматься нечем! — Неожиданно вспыхивает девушка, агрессивно туша сигарету и выбрасывая её. — Мил, ты чего? — Спрашивает парень и оглаживает её шею, в попытках успокоить. — Блять! — Резко встаёт и убирает его руку, — Ничего! Слышишь, ни-че-го! — кричит Мила. Она резко отталкивает его в сторону и выходит из кухни, но тут же возвращается, чтобы забрать какие-то тетради. Алекс хватает её за руку и ставит перед собой, замечая, что девушка ошарашена от такого напора, ведь Алекс всегда нежен и ласков с ней. — Что происходит? — Алекс, я заебалась, ясно? — Выдыхает она и решительно смотрит ему в глаза, — Я только и делаю, что работаю, учусь, вытаскиваю тебя из очередного запоя, забираю на такси из клуба, на утро готовлю тебе блины с кофе и целую, будто все хорошо. Все не хорошо, Алекс. Я устала от этого. — Я перестану пить, обещаю. — Он и сам не помнит, который раз произносит эти слова, осознавая, что вечером выпьет пиво, а потом ещё и ещё. — Дело даже не в этом. Просто такая жизнь не катит, понимаешь? — Нет. Он и правда не понимал, ведь они выбрались из их городка и оставили все в прошлом. Они обещали, что в этом городе новое начало. Есть только он и она. Она ведь была рядом, даже с полным осознанием того, что он будет проводить вечер не с ней, а с гитарой в обнимку. Все будет, как раньше. Но в разы лучше. Ведь он любил её, ни разу не сказав, но помогая переехать к нему, хоть у неё и не так много вещей. С улыбкой на лице он вспоминает, как смеялись его друзья, с которыми они вместе выступают в клубе (да и просто лучшие друзья, с которыми он жил), когда узнали, что они не трахаются по ночам, а мирно спят в одной кровати. Пол года. Он помнит, как она выходила из школы и сразу бежала к нему, целуя, обнимая, говоря, что он лучший, ведь забирает её со школы, чуть ли не каждый день. Он помнит, как она сосредоточенно решала сборники с ЕГЭ, а потом вся на нервах шла на экзамен, будто на каторгу. Он помнит, как она получала аттестат и радовалась, обнимая парня и бурча ему в шею, что хочет домой к парням пить и веселится, а не смотреть на идиотов с которыми знакома одиннадцать лет. И Алекс пошёл с ней домой и они отпраздновали там, как она хотела. Хоть то платье ей очень шло и он хотел посмотреть на неё в нем ещё пару часиков или минут, на крайний случай. Но дома она переоделась в удобные штаны с футболкой и сидела в объятиях парня, слушая историю о том, как он заканчивал школу, как он напился тогда и не помнит до сих пор, как попал домой целый. Она смеялась с друзьями и слушала их истории в очередной раз убеждаясь, что они — это её семья, которой не стало когда ей было семнадцать. Они познакомились с Алексом в клубе, когда она плакала у его входа, потому что домой, где умерла тётя, последний родной человек, слишком больно возвращаться. Алекс сказал, что она может пойти с ними выпить домой и остаться там, если пожелает. И она пошла. Глупо, самонадеянно, наивно, но решение было самое верное. Потому что в тот вечер она впервые уснула в объятиях парня, вылив ему всю душу на кухне за бутылкой пива, когда остальные ушли спать. Он сказал, что она может пока что пожить у него, вместе с его друзьями, которые спустя время стали и её. Она жила у него пол года, спала у него в кровати, убиралась в его квартире и готовила для них там еду, а в квартиру тёти заглядывала лишь однажды, чтобы забрать какие-то вещи, по типу футболок (хотя Мила постоянно таскала футболки Алекса) или трусов. Они пол года спали в одной кровати и у них ничего не было. Лишь однажды.***
— А это больно? — Неожиданно спрашивает Мила, выбрасывая сигарету в окно и развораиваясь к Алексу, который, как обычно, пытается что-то придумать, перебирая струны гитары. Он поднимает голову и вскидывает одну бровь, давая понять, что не понял про что она говорит. Поэтому Мила продолжает: — Первый секс. Это больно? Алекс рассмеялся и девушка уже подумала, что этот вопрос задавать не стоило, даже потому что это Алекс и с ним можно поговорить обо всем на свете. Она смутилась и парень увидел это, поэтому заметил сразу же после: — Милка, я парень. Мне не больно, — Усмехается и убирает гитару, подходя к ней ближе, — только морально, — смеётся он, — но было волнительно. Настолько, что я даже не кончил. А что? — берет её руку и подносит ладонью к губам, целуя. — Страшно мне. Семнадцать лет, а я ещё девственница. И стыдно. — Тут нет ничего постыдного, Милка, — проводит рукой по щеке и тянется за поцелуем. Милана тут же врезается в губы парня и переплетает их пальцы на одной руке, а второй он гладит её спину, а она гладит его волосы. Её губы переходят на подбородок, щеки, а затем к шее и ключицам. Алекс чувствует, как от одних поцелуев с этой малышкой его член становится твёрдым, поэтому он отпускает её руку и подхватывает Милу за бедра, сажая на подоконник. Девушка мычит в его губы от наслаждения, когда парень несильно сжимает её ягодицы и одну руку кладёт на свой налитый кровью член сквозь ткань джинс, давая в полной мере ощутить его возбуждение.***
— Все же так, как ты мечтала? — Скорее ставит перед фактом, чем спрашивает Алекс, — Мы, Питер… — начинает перечислять парень, но Мила тут же его перебивает: — Нет никаких нас! Было лишь однажды… Я любила тебя, я была твоей музой, как ты говорил. Но я выросла. Изменилась. Я была твоей, вся, полностью, без остатка, но сейчас мне нужно подышать. Мне нужна свобода. Я не хочу вот так, мне надоело, понимаешь? Ты не хочешь дать мне свободы. Никогда не хотел. Ты держишь меня, а нужно отпустить, Алекс? Слышишь? Алекс не слышит. После слов, о том, что она была его, слова проносились эхом в его голове. Она стала другой. Она больше не нуждается в нем, скорее наоборот. Это Алекс привык к вкусному завтраку каждое утро, к объятиям и её запаху по ночам, к тому, что есть кому его забрать после пьянки в клубе. Он её разрушает. Он больше ничего не может ей дать. Он любит её и не отпускает. Он привязал её к себе, тогда, полтора года назад, и с тех пор даже не ослабил верёвку, которой привязал, лишь утянул, чтобы наверняка. А все те слова его друзей: «Девчонке нужно двигаться дальше, Алекс, пусть едет. Ты ей не нужен.» Алекс не слушал их, считал, что если поедет с ней, то сделает её счастливой, даже несмотря и на слова самой Миланы о том, что она может поехать сама. — Я уеду. Ладно. Я уеду, Мил. Только дай мне ещё одну ночь… с тобой, это важно. — Что? — Я уеду завтра. Только проведи со мной ещё один день и ночь. Девчонка недоумевающе смотрит на Алекса, а потом, теряясь, говорит: — Алекс, я не хотела, просто… — Я отпускаю тебя, Милка. Ты теперь не моя.***
Сейчас она снова перебирает своими пальчиками его отросшие волосы и ловит на себе восхищённые взгляды его серых глаз. Она любила его. Всем сердцем и душой любила. Самой чистой любовью. — Я люблю тебя, Милка. — Я знаю, Алекс. Он гладит чуть ли не каждый сантиметр её тела, чтобы запомнить. Запомнить, как самое лучшее, что у него было. Только его. Парень привстает на локтях и целует её губы, почти невесомо, но так чувственно и мягко, зарываясь длинными пальцами в её шелковистые волосы и ловя губами томные вздохи. Он и их запомнит. — Скажи, что любишь меня. Сейчас. Даже если это не правда. Просто произнести это. Соври, ради меня. Отрывается от желанных губ, смотрит в карие глаза и всё понимает. Сейчас прозвучит явная ложь, но такая сладкая и желанная. — Я люблю тебя, Алекс. А затем парень врезается в её губы самым сочным и настойчивым поцелуем, чтобы внизу живота все приятно закрутилось. Он запомнит всё, как самое лучшее, что с ним случалось. Он запомнит её. И лишь потом покинет её квартиру, чтобы вернуться к ребятам и больше никогда не увидеть Милку. Главное, что данный этап жизни пройден и ей дышать стало легче. — Милка, послушай. — Шепчет Алекс, снимая с неё футболку. — А? — Не забывай меня, ладно? — Никогда. Главное, не забывай, ладно?