Love Your Voice

      Прошла неделя с той странной ночи и не менее странной встречи, и в жизни шатенки с того момента особо ничего не поменялось. За исключением того, что она набрала килограмм в весе, благодаря нескольким наивкуснейшим булочкам и жаренной картошке.       Его номер все еще хранился в контактах ее телефона, и она не раз смотрела на него, просто… смотрела. Ей даже в голову не приходила мысль: нажать на кнопку вызова. Уж слишком нелепой она была.       Яна продолжала выходить на улицу по ночам, даже несмотря на то, чем все это чуть ли не закончилось в прошлый раз. И в целом, она делала в этом явные успехи, осмеливаясь отходить от дома дальше, чем на пять километров. Этот «прогресс» слегка воодушевил ее и поселил в ее теле ощущение мнимой силы, из-за чего она решила, что сегодня было бы неплохо проехаться на метро.       К слову, туда она не спускалась ни разу с того дня, как панические атаки впервые посетили ее. Но, опять же, это мнимое ощущение силы будто затмило весь здравый смысл, что остался в ее больной голове, не давая возможности хорошенько обдумать эту идею.       И поначалу все шло довольно неплохо: она спокойно села на свободное место одного из вагончиков и проехала так несколько станций. В голове она отсчитывала каждую и победно улыбнулась, добравшись до цифры «5». Но вот потом… началось то, чего она так боялась.       Чувство тревоги накрыло ее слишком внезапно. Шатенка тут же сорвалась с места, хватаясь за поручень, твердо решив, что выбежит сразу же, как автоматические двери откроются.       Все происходит как в замедленной съемке. По ее ощущениям, поезд движется очень-очень медленно, отчего тревога постепенно усиливается, переходя в настоящую панику.       Волны жара снова и снова накрывают ее, в легких заканчивается кислород, перед глазами все плывет, а ноги уже подкашиваются, когда она бежит по лестнице, что вела прямиком на улицу.       Прислонившись спиной к фонарному столбу, девушка пытается отдышаться и утихомирить свое сердце. Но ситуация только усугубляется, тогда она отталкивается и медленным шагом бредет к какому-то каменному зданию. Дойдя до него, прислоняется к нему спиной, а затем медленно съезжает вниз, пока пятая точка не касается холодной земли. Согнув ноги в коленях и обхватив их руками, Яна делает еще одну попытку, чтобы вернуть контроль над своим телом. Но и на этот раз ничего не выходит.       Руки начинают трястись, а из карих глаз давно ручьями льются слезы. Шатенка в отчаянии хватается за голову, не зная, как себе помочь. Все чего ей хочется — кричать от безысходности.       Тихие всхлипы прерываются ее тяжелым дыханием, и так продолжается на протяжении нескольких минут. А затем сердце будто делает кувырок прямо в грудной клетке и болезненно сжимается. Девушка тут же прикладывает маленькую ладошку к груди, пытаясь унять боль, но она все нарастает.       И именно в тот момент, она решается пойти на самый отчаянный и наиглупейший шаг в своей жизни, не видя никакой другой возможности выйти из этого состояния. Трясущейся рукой она тянется за телефоном, и уже по выработанной за неделю привычке, быстро находит нужный контакт.       Гудки были слишком длинными и продолжали звучать чересчур долго, что в какой-то момент Яна начала сомневаться в том, что делает, и уже намеревалась положить трубку, как по ту сторону линии послышался знакомый голос:       — Да?       Его голос звучал слишком низко и хрипло, а это означало, что мужчину только что лишили прекрасного сна. Девушка виновато прикусывает губу и сдерживает в себе очередной всхлип. Она молчит слишком долго, пытаясь успокоиться, и похоже тем самым выдает себя, потому что в ту же минуту из телефона раздается:       — Яна?       Услышав свое имя, шатенка уже даже не пытается сдерживать всхлипы. Это действительно была глупая идея — позвонить певцу посреди ночи. И ради чего? Чтобы молча поплакаться ему в трубку? Но в то же время, это была единственная правильная идея. И знаете почему? Потому что чувство неловкости и стыда перед ним постепенно вытесняло чувство страха.       — Ты в порядке? — его голос звучит более звонко, а значит он окончательно проснулся. — Пожалуйста, ответь.       Яна слышит какой-то шум на заднем фоне, а в следующую секунду брюнет говорит:       — Скажи мне, где ты, я сейчас приеду.       Карие глаза расширяются от удивления: Джони всерьез собирается поехать посреди ночи хрен пойми куда, чтобы помочь незнакомой девушке справиться с ее состоянием? Шатенка понимает, что не может допустить ничего подобного. Ей совсем не хотелось, чтобы он тратил свое, наверняка и без того ограниченное свободное время, на нее и ее ненавистную панику.       Глубоко вдохнув, она говорит:       — Не нужно… не нужно приезжать.       Ей казалось, что она говорит ровно, ведь слишком уж сильно пыталась звучать именно так, но на самом деле ее голос подрагивал, что не ускользнуло от чуткого слуха артиста.       — Где ты, Яна? — его голос звучал твердо, но в то же время как-то по-особенному мягко. Ему было необходимо получить информацию о местонахождении девушки, но он не хотел давить на нее, боясь усугубить ситуацию.       Когда он спросил, Яна вдруг поняла, что какая-то часть ее безумно сильно хочет снова увидеть Джони. Но дело было не только в этом. Ей казалось, что нахождение мужчины рядом было чем-то необходимым, чем-то таким, чего ей не хватало. И тогда, будучи не в совсем здравом уме, она начинает смотреть по сторонам, пытаясь выяснить, где находилась.       — Станция Маяковская.       Шум на другом конце линии усиливается, а через мгновение, девушка слышит хлопок двери. Несмотря на то, что Джони получил всю нужную информацию, отключаться даже не собирался и все повторял, чтобы она оставалась на месте и что уже очень скоро он будет рядом.       Его хриплый голос и успокаивающие слова оказывали какой-то непонятный гипнотический эффект, заставляя чувство страха отступать все дальше и дальше. А когда до нее донеслись торопливые шаги, страх испарился вовсе, будто его никогда и не было.       Джони сразу увидел девушку, не заметить ее было крайне трудно. Она сидела, прислонившись к каменной стене, обхватив свои колени руками. Карие глаза раскраснелись от постоянных рыданий, щеки тоже покраснели и это особенно сильно выделялось на бледном лице, маленькие ручки все еще немного подрагивали, а плечи дрожали: то ли от холода, то ли от плача.       Сердце певца как-то болезненно сжалось, глядя на эту маленькую измученную девушку. Он не знал, что именно происходит с ней, но был уверен, что просто обязан помочь. Почему? На этот вопрос вы вряд ли получите вразумительный ответ.       — Все хорошо, я здесь, — он говорит негромко, но достаточно для того, чтобы кареглазая услышала.       Когда она поднимает голову, видит перед собой его прекрасные глаза, которые с неподдельным беспокойством смотрели на нее.       «Он здесь. Правда здесь», — бесконечно крутилось в ее голове.       Во время паники Яна часто делала то, чего в обычном состоянии никогда бы не сделала. Например, однажды, когда ездила со своими родителями на день рождение к дальней родственнице, во время панической атаки вдруг начала кричать, чтобы все оставили ее в покое, а затем и вовсе убежала на второй этаж, закрывшись в туалете, даже не включив свет. Ну, в общем, она делала все то, что по ее мнению помогло бы ей как-то избавиться от этого чувства страха.       И сегодня, когда она позвонила мужчине, делала это неосознанно. Но, черт, она даже предположить не могла, что он вообще ответит на ее звонок, не говоря уже о том, что сорвется и приедет.       И теперь ей было стыдно за то, что она потревожила его в столь поздний час. Оторвала от приятного сна, нарушив его режим, и, грубо говоря, вынудила его возиться с ней.       — Эй, поговори со мной, — горячие ладони обхватили ее лицо, заставляя посмотреть прямо в глубокие карие глаза, — ты в порядке?       Шатенка закивала, но почему-то слезы с новой силой полились из глаз. Может, ее расстроил сам вопрос, потому что она всегда врала, отвечая на него. Она была далеко НЕ в порядке. Ее душу рвали на части сотни демонов, что поселились в ее голове. Хотелось просто кричать, звать на помощь или, на худой конец, молить о пощаде, надеясь, что это поможет. Но все, что она делала в такие моменты, — говорила, что в полном порядке и выдавливала из себя натянутую улыбку.       — Почему ты врешь мне, Яна? — холодок пробежался по позвоночнику девушки, когда она услышала нотки разочарования в голосе брюнета.       Нет! Она точно не была человеком, который врал всем вокруг. Она вообще не любила делать этого, но бывают ситуации, как сейчас, когда просто нельзя говорить правду. Шатенка попросту не привыкла говорить открыто о своих чувствах, мыслях, переживаниях. В этом и была проблема. Да и к тому же, ей совсем не хотелось нагружать кого-то, а особенно Джони, своими проблемами.       — Я не вру, — ее голос звучал хрипло и тихо от постоянных рыданий.       Брюнет покачал головой и убрал свои руки от ее лица, предварительно смахнув с него несколько слезинок.       — Что я могу сделать для тебя?       Шатенка слабо пожала плечами и прикусила нижнюю губу, озадаченная вопросом мужчины. Он ведь даже не знал, что уже сделал для нее то, в чем она так сильно нуждалась, — избавил ее от паники.       — Ну же, скажи, как помочь тебе?       Он спросил осторожно, стараясь не давить слишком сильно. Но Яна лишь качала головой, повторяя, что все в порядке. Она даже старалась не смотреть на него, из-за сильнейшего чувства стыда, что испытывала прямо сейчас, да и вообще хотела провалиться сквозь землю или повернуть время вспять, чтобы не совершать этот необдуманный поступок.       Недовольный вздох сорвался с губ брюнета и, выпрямившись, он протянул руку девушке, помогая подняться на ноги.       Подул прохладный ветер, и, поежившись, шатенка обхватывает плечи руками, пытаясь согреться. До этого она и не ощущала насколько сильно похолодало на улице, ведь была слишком сильно «занята» своей паникой, а теперь не знала куда себя деть от пронизывающего ветра. Это не ускользнуло от внимания Джони, и он, стянув с себя черную джинсовую курту, набросил ее на плечи девушки.       — Спасибо, — она неловко шепнула, кутаясь в мужскую куртку, которая, к слову, довольно-таки приятно пахла.       — Идем, — он сказал, качнув головой в сторону своей машины, — отвезу тебя домой.