Стираемые границы

«Ян Исюань, преодолев неуверенность и страх быть отвергнутым, прижал к себе преподавателя и робко накрыл его губы своими. Лю Цингэ был в растерянности. Секунды казались вечностью, а крупные капли дождя стекали по щекам, пряча горячие слезы. Они стояли, промокшие и продрогшие, посреди безлюдной улицы, на которой тускло светил одинокий фонарь, и молча обнимались, находя друг в друге утешение.» — Эта слезливая драма ещё хуже твоих постельных сцен, Цинхуа. Поверь мне на слово, при всем усилии сложно отыскать что-то отвратительнее, — Шэнь Цинцю с пренебрежением кинул исписанную и заляпанную чем-то липким тетрадку в кучу таких же. Шан Цинхуа предпочитал писать черновик на бумаге, а потом печатать конечный вариант на ноутбуке и выкладывать в открытый доступ. Своеобразное хобби, разбавляющее преподавательскую рутину. Иногда, когда студенты сдавали малозначимые работы или контрольные, он позволял им списывать, создавая видимость активной деятельности на фоне кипы документов. На самом деле, вдохновленный взаимодействием студентов и преподавателей, он расписывал извращенные истории, за которые можно не только уволить, но и смело отправить на казнь без суда и следствия. — Во-первых, Лю Цингэ бы за такую выходку сломал пару ребер и оставил истекать кровью в грязных лужах. Ты же знаешь, он терпеть не может, когда кто-то действует импульсивно в отношении него. Хотя сам совершенно такой же бестактный. Во-вторых, ты используешь какие-то слишком примитивные фразы для описания атмосферы, от них блевать тянет. — Блевать тебя тянет от водки, которой ты выжрал полбутылки. Там на донышке осталось немного, но я спрятал в рюкзаке ещё одну. Как у тебя вообще говорить складно получается, господин литературный недокритик, — Шан Цинхуа влил в себя непонятно какой по счету импровизированный шот. Он не математик, чтобы считать их. Совершенно неважно, что он преподает экономику. Речевой аппарат у обоих пока работал исправно, но зрение подводило и окружающее пространство казалось крайне неустойчивым. Словно комната в любой миг могла стать центрифугой и переквалифицировать их в космонавтов. Орущая за дверью музыка с неразборчивыми словами била по мозгам, но не будут же они упрекать своих любимых выпускников в праздничный день, раз уж сами вызвались организовать совместную вписку. Ещё и раскрыли бережно хранимую тайну, что Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ — преподаватель и студент — живут в достаточно просторной и по-домашнему уютной квартире вместе, совсем как семейная пара. Шэнь Цинцю прилег на более-менее прохладный пол, потому что застоявшаяся духота, от которой не помогал избавиться даже ночной воздух, льющийся из распахнутых настежь окон, лишала остатков рассудка, не убитых алкоголем. Его в щеку ткнули острым уголком какого-то очередного шедевра, который его ни разу не уважаемый друг-автор выудил из своей сумки с запасными вещами. Цинцю недовольно нахмурился, потому что ему с избытком хватило предыдущего сопливого фанфика и пытать себя новым он был морально не готов. — Читай. Но Цинхуа ведь не отстанет, пока его не проклянут, верно? — «Лю Цингэ задыхался от недостатка кислорода. Сильные руки с выступающими фиолетово-синими венами душили его, и даже хриплые мольбы остановиться...» — Шэнь Цинцю прикусил нижнюю губу, совершенно ошалевшим взглядом смотря на коллегу. — Это что? — Да не это, — Цинхуа ткнул пальцем в небо из клякс, но Цинцю не был намерен продолжать, пока не узнает ответ на свой вопрос. — Ладно-ладно. Он тогда сломал очередную доску и раскрошил все мелки, а деканат отчитал меня! Хотя я преподаватель экономики, а не завхоз, Исюань его подери! — Шан Цинхуа прочистил севшее горло. — А теперь читай. — То есть и со мной подобные... фрагменты есть? — Шэнь Цинцю глухо сглотнул. — Уверен, ты не хочешь знать. Ещё шот? Шэнь Цинцю, помедлив несколько секунд, кивнул. Ярко выраженный вкус водки и ананасового сиропа, припрятанных от ненасытных до спиртного выпускников, притуплялся, и у обоих словно открылось второе дыхание. Цинцю, освещая криво написанные строки фонариком телефона, продолжил оценивать работы своего лучшего друга, коллеги и по совместительству автора, чьи произведения редактировать сущее наказание. Но каждому свое. — «Сложно было представить Лю Цингэ обездвиженным, связанным прочной веревкой, по толщине похожей на кнут, и совершенно беззащитным. Но именно в таком бесстыдном виде он лежал на смятых простынях, когда над ним нависал Ян Исюань. Его ассистент медленно и игриво, с каждым сдержанным вздохом и трепетом длинных ресниц возбуждаясь все сильнее, водил маленьким перышком по росчеркам искусанных ключиц и напряженным мышцам. Кто же знал, что..» Дверь в комнату громко хлопнула, и Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю крупно вздрогнули. От переполняющего ужаса последний не глядя кинул тетрадку с отрывком, который ему даже понравился, куда-то в сторону — как оказалось позже, в открытое окно. Возможно, это бы обеспечило им целость и сохранность конечностей, если бы за их спинами стоял разозленный (он вечно зол) Лю Цингэ. Цинцю и Цинхуа, мысленно пообещав Небесам праведное существование, обернулись. Почти синхронно. К их огромному облегчению, у порога топтались пьяный Ло Бинхэ и нахмуренный Мобэй, с подозрением смотрящий в сторону улетевшей в последний путь тетради. — А как вы открыли дверь? — Цинхуа с трудом поднялся на ноги и шатающейся походкой дошел до супруга. Его сразу же поймали надежные руки, которые сжали маленькое тело настолько крепко, что рёбра заболели. Цинхуа, однако, лишь сдавленно вздохнул и повис на широких плечах, уткнувшись лицом в мятый воротник белой рубашки. Он почувствовал сильное облегчение, что в комнату вторгся не Лю Цингэ, который мог бы прыгнуть в окно за доказательством преступления, совершенного против своей нравственности. Он также был безмерно счастлив, что его любимый муж пришел к нему с медвежьими объятиями. — Табличка с надписью «не входить», приклеенная на дверь, — не самая надежная защита, — ответил Мобэй, отрывая Цинхуа от земли и кружа его, смеющегося, по комнате. Несомненно, они оба были пьяны. — Да, нужно было вешать замки, — чуть обиженно произнес Шэнь Цинцю, не нашедший в себе сил подняться с прохладного пола. Он хотел встать и упасть на Бинхэ, но затекшие ноги и пустая голова заставляли чувствовать собственное бессилие. Нахмурившись, он смотрел на Мобэя и Цинхуа и завидовал, ощущая острую потребность уткнуться в грудь своего Бинхэ. — Цинцю, ты в порядке? — Бинхэ присел перед ним на корточки, осторожно убирая пряди волос от лица и гладя возлюбленного большим пальцем по щеке. Шэнь Цинцю, совершенно не похожий на себя обычного, строгого и отстраненного, тянул к нему свои руки. Его прикушенные губы дрожали, словно от неожиданно нахлынувших чувств нежности и необъятной любви он мог расплакаться. Бинхэ застыл, пораженный. Прежде ему не доводилось видеть возлюбленного настолько жадным до объятий. Шэнь Цинцю в принципе не терпел физических контактов, и редким исключением были моменты, когда он сам проявлял инициативу, робко цепляя большую ладонь любимого пальцами. Бинхэ, не дождавшись ответа, поднял недоумевающего Цинцю с пола, придерживая его под коленями и лопатками. Цинцю вцепился пальцами в напряженные плечи и прильнул в горячей груди. — Стучит. — Что? — Сердце, — Шэнь Цинцю выглядел очень отстраненным и потерянным, словно бьющееся сердце — самая большая странность в этом мире. — Ради тебя, — Бинхэ, не упуская момент, прижался щекой к макушке бывшего преподавателя. Он и мечтать не смел о том, что когда-нибудь сможет носить своего Цинцю на руках, да ещё и с полного согласия и одобрения последнего. Убаюканный мерным покачиванием, Цинцю резко очнулся от полудремы и, наклонившись, дернул размякшего Цинхуа за рукав голубой толстовки. Тот недовольно глянул на друга, молча спрашивая, какого демона он его потревожил. Через мгновение озарение снизошло и на него. — Мы должны их свести! — Кого? — Бинхэ и Мобэй переглянулись, вспоминая про пропавшую в ночной мгле тетрадь. — И что вы выкинули в окно? — Цинхуа заставлял меня читать его фанфики про... — Цинцю закашлялся, — ... преподавателя Лю Цингэ и Ян Исюаня. — Надеюсь, с высоким рейтингом? — Бинхэ ухмыльнулся. Если свести Лю Цингэ, вечно маячащего возле его возлюбленного, с третьекурсником Исюанем, то устранение потенциального соперника произойдет в несколько раз быстрее, чем он планировал. — Я бескорыстно помогу устроить похороны холостяцкой жизни преподавателя Лю. — Ло Бинхэ, как не стыдно! Конечно, с рейтингом... — закрыв глаза ладонями, прошептал Шэнь Цинцю. Пьяный мозг наконец-то понял, на какой постыдный грех его совратил коварный Цинхуа. Чтение фанфиков про своего коллегу и его ассистента вызывает зависимость. Наклонная, по которой он скатывался вниз почти тридцать лет жизни, закончилась, дно достигнуто — поздравляем, Шэнь Цинцю, вы выиграли это позорное и презренное существование. — А можно почитать? Все четверо резко повернули головы в направлении двери, из-за которой осторожно выглядывали три любопытные девушки. Нин Инъин, которая и задала неожиданный вопрос, смущенно улыбалась, скребя неоново-оранжевыми ногтями по деревянной поверхности. — А по преподавателю Шэню и Бинхэ есть? — Ша Хуалин не уступала подруге в бесстыжести. Она прислонилась к дверному косяку, чтобы устойчивее стоять на высоченной шпильке кожаных сапог, идеально вычищенных и вымытых перед вечеринкой. Она пришла в белых кроссовках, но выпускной — время сиять, оттого громкое цоканье весь вечер отдавалось мучительным эхом в головах всех перепивших. — Есть. Ошарашенные новоявленные герои порно-фанфиков и явно удовлетворенные выпускницы не знали, на кого из супругов смотреть. Мобэй, бесстрастно раскрывший самую страшную тайну мужа, чувствовал себя отмщенным. Теперь Цинхуа под угрозой отсутствия, как ни банально, секса не сможет принуждать его оценивать столь занимательное чтиво. Желающих накопилась целая комната. — А ссылку на профиль дадите? — Лю Минъянь, поправляя складки на огромной чёрной футболке, размера на три больше обычного, отвела глаза в сторону. И спросила словно между делом, пока разглядывала идеальную фигуру Хуалин, подчеркнутую облегающим черным платьем. — Только если для научного проекта, девушки, — Цинхуа пнул ногой одну из тетрадей, разбросанных по комнате. — Совсем забыл, что вы выпустились! Как жаль. — А если мы поможем свести их? — Ша Хуалин кивнула в сторону гостиной, явно намекая на оставшихся наедине Лю Цингэ и Ян Исюаня. — Выгодная сделка? — Вполне. Он согласен, — Бинхэ, все ещё не опуская Шэнь Цинцю на неустойчивую землю, протянул лучшей подруге ладонь в знак заключения договора на словах. — Но я... — Он согласен, — подтвердил Мобэй. Самый короткий путь избавления от страданий сам пришел к нему в руки, не дурак же, чтобы отказаться. — Но вы оставляете ему отзывы. Все трое синхронно подмигнули преподавателю. Шан Цинхуа обреченно вздохнул. — Нас уже восемь, поэтому все точно получится, — логично заключил Цинхуа. — Но нас семеро, — возразила Минъянь. — У меня просто Инъин в глазах двоится. Есть идеи? — Цинхуа обхватил горячими ладонями невозмутимое лицо мужа, чмокая в нос. Он поерзал на крепких бедрах, усаживаясь удобнее, но его талию сильно сжали, предупреждая. Было бы забавно возбудить Мобэя в такой неловкой ситуации, но первоначальная миссия важнее. — «Правда или действие». Работает безотказно, — для пущей убедительности Инъин кивала после каждого своего слова. Минъянь придержала её за талию, чтобы та не упала, когда закружилась голова. — Не будем медлить, переползаем в гостиную, — скомандовал Цинцю, пытаясь слезть с уютных рук, чего ему, конечно, сделать не позволили. Эти своевольные выпускники... Лю Минъянь убавила звук орущей колонки, извергающей песни, слова которых в нынешнем состоянии алкогольного опьянения разобрать не мог никто. Лю Цингэ, допивая третью бутылку ликера, напряженно сидел на противоположном конце дивана от Исюаня. Цинхуа подозрительно сощурил глаза, но промолчал, в мыслях начиная продумывать очередной драббл с горячей концовкой. Задница Лю Цингэ ответит ему за все причиненные за год неудобства. — Не хотите сыграть в «Правду или действие»? — вежливо спросила Хуалин, присаживаясь на пол и со вздохом снимая шпильки, от которых за ночь дико устали ноги. Лю Цингэ, нахмурившись, собрался ответить категоричное «нет», но Лю Минъянь, чувствуя ответственность за судьбу брата и его личное счастье, сидящее напротив, взяла ситуацию под контроль. — Хотят. Да, брат, хотят, — надавив на плечи, она намекнула Цингэ спуститься с дивана на пол. То же самое сделал и Ян Исюань. — В приложении иногда выпадают глупые и скучные задания, поэтому придется импровизировать. Все имена я уже вбила, так что начнем, — Ша Хуалин заняла свое почетное организаторское место рядом со столиком, на котором стояли полупустые бутылки с выпивкой. Первая жертва игры — Шан Цинхуа. — Правда. Каждый раз, когда кто-то предлагал эту игру, Цинхуа выбирал «правду», чтобы не совершать лишних телодвижений и не слезать с нагретых собственной тощей задницей коленей Мобэя. «Любимая поза в «Камасутре»? — Очевидно, что преподаватель Шан слишком ленив, чтобы отвлекаться от миссионерской. Новый вопрос: в Ваших фанфиках я сверху? Вопрос Бинхэ прозвучал как угроза, и Шан Цинхуа, пообещав себе удалить аккаунт и таким образом избежать всех вытекающих из-за него проблем, сглотнув, сипло произнес «да». Ша Хуалин цыкнула, закатив ярко подведенные глаза, но Ло Бинхэ остался удовлетворен. Подтверждая все вышесказанное, он сжал бедро Цинцю, тут же получив по ладони, но не убрав её. Очередь перешла к Ло Бинхэ, и его «действие» вызвало восторг у половины присутствующих, успевших достать телефоны для фото и видеосъемки. Шэнь Цинцю, прикрыв бамбуковым веером поалевшие щеки и шальной взгляд, не моргая смотрел на то, как намокает от воды белая рубашка, обтягивающая мышцы и рельефный пресс. И особенно грудь. Хотя его грудь была для Цинцю в свободном доступе, онлайн и без регистрации круглые сутки. Девушки, за исключением не особо разговорчивой Лю Минъянь, радостно визжали и подбадривали бывшего одногруппника, обещая скинуть друг другу получившиеся кадры. Ян Исюань медленно перевел взгляд на свое тело, которое ему нравилось, но было недостаточно крепким, если сравнивать с Бинхэ. Исюань пообещал себе возмужать за лето, чтобы поразить Лю Цингэ подкаченной фигурой. Потому что сам преподаватель был сложен, как бог войны. Правда, запястья, щиколотки и шея были тонкими, черты лица — утонченными, а движения — изящными. Так и не скажешь на первый взгляд, что он способен за долю секунды уложить на лопатки, сломав при этом половину костей. От придумывания очередного провального плана по завоеванию сердечка Лю Цингэ Исюаня отвлекло очередное задание, выпавшее на долю любимого преподавателя. Тот, конечно, выбрал «действие». — «Раскрасить засосами шею любого игрока». Звучит занятно, да, брат? — Лю Минъянь хитро глянула на Цингэ. Появилось опасение, что он выберет кого-то, кто не является Ян Исюанем. И не напрасно. — Цинцю. — Рискни, — Бинхэ почти прорычал это слово, заслоняя любимого своим мокрым из-за прошлого задания телом. Лю Цингэ был бы не Лю Цингэ, если бы не принял вызов, однако погром квартиры, вызов правоохранительных органов соседями и два трупа в планы Шэнь Цинцю не входили. — Цингэ, я сегодня шею слегка застудил. Невероятно больно. Сам понимаешь, в мои годы это почти смертельно. Выбери кого-нибудь другого. Лю Цингэ смерил его подозрительным взглядом, сразу же отметая варианты «Ло Бинхэ», «Мобэй-цзюнь», «Шан Цинхуа» и «Лю Минъянь». Остались трое, однако Нин Инъин, заранее выставив вперед руки, громко закричала: — Меня трогать нельзя! Я храню свою невинную чистоту до свадьбы! — С кем? — Цингэ тяжело вздохнул, приложившись к бутылке с ликером. Почти пустая. — Со мной, — безапелляционно ответила Ша Хуалин, скрестив руки на груди и показательно цокнув. — Именно так, — подтвердила Инъин, спрятавшись за спиной «будущей супруги» и подмигнув уважительно кивающим товарищам по сговору. — Исюань, иди сюда. Его дважды просить не надо. Он расстегнул несколько пуговиц черной рубашки и отодвинул воротник, сдерживая мечтательную улыбку. Но Лю Цингэ не спешил, пялясь на загоревшую кожу. Он со вздохом отвел глаза. — Я не умею. Девушки уже почти расстроились, но пояснительная бригада в лице Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа быстро помогла разрешить проблему. Цинхуа увлеченно объяснил, что необходимо начать с нежных и легких поцелуев, а после отдаться страсти, кружащей голову, и приступить к делу. Когда Лю Цингэ разомкнул губы, придав им форму буквы «о», женская часть чуть не попадала на спины от умиления. Впервые на их памяти преподаватель выглядел настолько беззащитным и невинным. Когда Цинцю посоветовал плотно прижаться губами к шее и секунд тридцать «сосать» кожу, Цинхуа не выдержал и прошептал другу про то, что после этой ночи «сосать» Цингэ придется чаще. Оба чуть не задохнулись, зажимая друг другу рты, чтобы не рассмеяться в голос. Исюань и сам слегка подрагивал телом, контролируя смех. Лю Цингэ выглядел невероятно очаровательным. Теплый и близкий, он даже старался не сделать больно. Мечты наяву. На первый раз Лю Цингэ решили помиловать, чтобы не сильно устал, и пытку ограничили тремя засосами. Рубашку Исюань больше не застегивал. — Один я чувствую это напряжение в воздухе? — Цинхуа пьяно двумя глазами подмигнул Лю Цингэ, удостоившего коллегу испепеляющим взглядом. Шан спрятался за широкую спину мужа, обиженно показав Цингэ язык из засады. Нин Инъин выбрала «правду», после чего расплакалась от безысходности и жестокости заданий. Она должна была определить обладателя самого шикарного мужского тела, но «красота» — понятие субъективное. В конкурсе обнаженных торсов в финал вышли Лю Цингэ и Шэнь Цинцю, потому что Инъин пускала слюни на их тонкие талии и белоснежную кожу. Но выбрать победителя было выше её сил, и она не нашла решения лучше, чем заплакать. Ошарашенный Цинхуа, пытавшийся успокоить выпускницу, бурчал что-то про своеобразный выход алкоголя из организма через слезы. Исюань без сожалений попрощался с жизнью, когда ему выпало «отшлепать игрока слева». По иронии судьбы, счастливым «игроком слева» оказался Лю Цингэ. Пошлой ухмылки не было на лице разве что Мобэя, который в принципе редко показывал свои эмоции. «Правда или действие» тоже на стороне участников тайного сговора. — Нет, — Лю Цингэ был категоричен. Если бы Исюань был щенком — что, в принципе, недалеко от правды — его хвостик и ушки бы опустились. Он старался не показывать своего разочарования от утерянных надежд, но пьяные люди обычно выглядят не так, как они себе представляют. Всем было предельно ясно, что Исюань расстроен. — Брат, ты не можешь отказаться от задания. Все на свой страх и риск исполняли то, что им выпадало, и ты не исключение. Получить выговор от младшей сестры было, как минимум, неприятно. Но она была права. Действительно, Бинхэ пришлось какое-то время сидеть в мокрой рубашке, сковывающей движения, а Цинхуа трясся под напором Бинхэ, выдавая секреты своего творчества. Если за вечер опозорится каждый, то велика вероятность того, что любые упоминания об этой странной вечеринке будут добровольно избегаться в разговорах. А если вдруг в университете станут распространяться слухи о том, что старшекурсник Исюань поставил раком неприступного преподавателя Лю Цингэ, на одно бюджетное место в вузе станет больше. — Вы можете лечь мне на колени, — предложил Исюань. Семь пар глаз воззрились на него с восхищением. Стойкость и мужество ещё пригодятся ему в отношениях с таким упрямым мужчиной, как Лю Цингэ. Цингэ молчал, и если бы искры, воспламенившиеся в тот момент, когда он посмотрел Исюаню в глаза, вдруг материализовались, квартира Бинхэ и Цинцю сгорела бы к демонам. И оно бы того стоило. После того, как все присутствующие наслушались сдавленных вздохов Лю Цингэ и резких в разряженной тишине шлепков по плоской заднице, стало общей необходимостью сделать перекур. Девять пьяных, возбужденно дышащих тел непонятным образом уместились на балконе, и даже Нин Инъин, до сего момента ни разу не пробовавшая курить, не глядя стрельнула сигарету. Квартиру Бинхэ и Цинцю с той ночи окрестили логовом разврата. Деление на преподавателей и студентов было стерто, ровно как и любые известные ранее приличия. Оказалось, что ледяной король университета — Мобэй-цзюнь — умеет танцевать самый горячий стриптиз, на который девушки с удовольствием растратили половину своей последней стипендии. Цинхуа радовался, что супруг пополняет семейный бюджет даже во время заслуженного отдыха. Бинхэ и Цинцю — хотя изначально в задании назвали Исюаня — рассасывали вдвоем леденец, после чего Цинцю пришлось экстренно тушить пожар в штанах любимого в ближайшей комнате. Остальные на это время включили громкую панк-музыку. Ян Исюань пять минут держал планку над попивающим из трубочки виски Лю Цингэ, а Лю Минъянь, Ша Хуалин и Нин Инъин вслух зачитывали фрагменты из опубликованных фанфиков некого Самолета, стреляющего в небо. Шан Цинхуа почему-то начал икать. С наступлением рассвета уставшие от сумасшедших впечатлений выпускницы под присмотром с балкона ушли «ночевать» к Ша Хуалин, которой отец подарил квартиру в соседнем доме. По этой причине Бинхэ, расстроенный отсутствием внимания любимого преподавателя, мог с жалобами и нытьем вломиться к подруге в любое время дня и ночи. Отдав Мобэю и Цинхуа гостевую комнату, Бинхэ скрылся за дверью не тронутой развратом спальни, где уже сладко сопел Шэнь Цинцю. Ян Исюаню и Лю Цингэ пришлось тесниться на диванчике в гостиной. Изначально Исюань со словами «Неважно, что кто-то вылил на него пол-литра текилы» изъявил желание поспать на ковре. Лю Цингэ, заметно измотанный и замученный пьянкой, каких у него не было никогда, сказал ему не глупить и отодвинулся к спинке дивана. Исюань ощущал себя человеком, страдающим тахикардией. В уютной тишине утра, подернутого пеленой мягкого света, его сердце стучало непозволительно громко. Лицо того, кого он преданно любит уже три года, напротив... Изящное, спокойное, не нахмуренное... — Что не так? — голос Лю Цингэ звучал недовольно. — Слишком мало места, простите. — Ну так обними меня. Неожиданная фраза, кажется, смутила и самого Лю Цингэ. Он не открыл глаза, не сказал больше ничего. Лишь уткнулся Исюаню в грудь и закинул на него ногу, стремительно краснея от собственных действий и от ощущения тепла, которое дарило чужое тело и прижимающая к себе рука. — Приятных снов. Впервые за долгое время Лю Цингэ улыбнулся.