Между этажей меркнут лучи

Наруто устало смотрел на непроницаемое ватное полотно грязно-серого неба и не думал ни о чем. Тренировкам Пейна оказалось по силу выбивать из головы любые мысли, а из тела — желания и даже потребности. Наруто сидел на полу у двери, откинувшись затылком на обшитую металлом стену. Серый свет едва-едва проникал сквозь узкие окна под потолком в тщетной попытке осветить небольшую комнатушку с мало удобной железной кроватью и шкафом у стены. В шкафу, помимо прочего, висел черный плащ с алыми облаками. Рукава и подол были слишком длинными для четырнадцатилетнего подростка, но Конан уверила Наруто, что он будет впору, когда тому исполнится шестнадцать. Зачем было вешать плащ сейчас Наруто догадывался смутно, где-то на краю сознания, как и обо всем происходящем, но насильно запихивал эти мысли как можно глубже и старался не фокусироваться на них. Благо, тренировки Пейна помогали в этом, как ничто иное. Дверь неслышно приоткрылась, и в комнату скользнула тень. Наруто уловил тонкий запах пороха и горьковатый вкус гари, и повернул голову, тут же натыкаясь на ладонь, которая легла ему на лоб. Узумаки отпрянул, моргнул, фокусируя взгляд. — В постель, — нарочито строго скомандовал Дейдара, глядя сверху вниз. — У тебя жар, — констатировал он мрачно. Наруто поднялся, опираясь на стену, и сделал то, что от него просили. У него не было ни сил, ни желания сопротивляться — так было всегда после возвращения от Пейна. В плечах ныло болью, ватно-тряпичное тело почти не слушалось, и, честно сказать, Наруто даже не знал, утро сейчас или вечер — по небу Деревни Скрытого Дождя этого было попросту непонятно. Наруто упал на подушку, и на секунду ему показалось, что его голова — тупой булыжник, предназначенный для пробивания стен, который слегка перегрелся на солнце, и он совсем не предназначен для каких бы то ни было мыслительных процессов. Легкие выпустили весь воздух тихим и сухим выдохом. Наруто прикрыл глаза, облизал пересохшие губы и вновь попытался вспомнить, как дышать. Сосредоточился исключительно на этом, но набрать нужное количество воздуха все никак не получалось. Боль, как и всегда, приходила медленно, наступающе. Наруто знал, что его ждет в ближайшие пару часов, если он не уснет. — Вот черт, — со злостью выругался Дейдара, хмурясь. Он стоял рядом с кроватью, уперев руки в бока и явно не совсем понимая, что ему делать дальше. — Почему именно я должен присматривать за тобой, м? — с легким недоверчивым удивлением, изогнув бровь, он смотрел на Наруто. Наруто знал ответ на этот вопрос той частью мозга, что сейчас пульсировала, придавленная окаменевшим сознанием, а потому ответ ускользал, расплывался, никак не хотел формироваться. Дейдара был самым младшим в организации после Наруто, и старше последнего всего на четыре года. Четыре года пропасти. Дейдара что-то еще проворчал, хмурясь, и вскоре ушел. Наруто был благодарен ему за это, провалившись в сон почти сразу после ухода подрывника, а очнулся резко и в ледяном поту, сжав кунай и направив его прямо в дрогнувшее горло. Дейдара опустил его руку достаточно резким движением, но никак это не прокомментировал. Наруто уставился ему в лицо, не понимая, как тот тут оказался. Немой вопрос отразился на его лице, и подрывник, закатив глаза, отозвался: — Меня не было пятнадцать минут, — он сидел на кровати Узумаки, в тусклом освещении одной единственной лампы, свет от которой расходился оранжевыми всполохами откуда-то из угла, из-за спины Наруто. Узумаки тяжело сглотнул и убрал кунай обратно под подушку. Очевидно, лампу зажег Дейдара, и Наруто слегка волновал тот факт, что он не заметил его присутствия ровно до того момента, как подрывник оказался в такой опасной близости. — Вот, — Дейдара протянул ему какие-то черно-серые пилюли и стакан воды. — Пей. Наруто посмотрел сначала на лекарство, потом в лицо человека перед собой. — Нет, — он отвернулся и лег обратно на постель, сразу же повернувшись к стене лицом и накрывшись одеялом с головой. Дейдара задохнулся гневом, но прикрыл глаза, пережидая приступ бешенства. — Я не собираюсь тебя травить, мелкий ты засранец! — рявкнул он все же, не сдержавшись. Наруто не отреагировал. — Ну и пожалуйста! — звук разбитого стекла красочно оповестил о том, что бокал полетел в стену. Дейдара вскочил и удалился, захлопнув за собой дверь. Наруто закрыл глаза. Отстранено подумал о непрактичности стекла, как материала. Вспомнились десятки разбитых по неосторожности окон домов в Конохагакуре, а вместе за ними и спокойные черные глаза, легкий отпечаток усмешки на бледных губах. Звонкий и строгий девчачий голос. Пронзающий взгляд и мягкая улыбка под маской. Разбитая фоторамка с фотографией четырех людей. Наруто зажмурился, подтянул колени к груди, сглатывая ком боли и пустоты. Дыра в груди заполнила всю комнату, засосала темнеющее небо и выплюнула назад прямо в лицо Наруто. Ты выбрал неверно, мой мальчик, — пульсировала тихим и сожалеющим голосом матери та часть мозга, что знала ответы. Наруто заглушил ее другой болью, сжав под подушкой лезвие куная. Пальцы залило бордовым и теплым, боль пронзила и принесла успокоение. Наруто сжал кунай еще сильнее. На утро Конан, сведя тонкие брови к переносице, сосредоточенно и молча, не задав ни единого вопроса, будет залечивать его до кости разрезанную ладонь. И Наруто тоже будет молчать. Он даже не поблагодарит ее за оказанную помощь, лишь будет пустыми глазами смотреть на зеленоватое свечение на своей руке и отгонять мысли о том, что в следующий раз этой боли может и не хватить. Через три дня температура достигает сорока, и Наруто задыхается в лихорадке. Отчаянно сжимая футболку на груди он пытается делать вдохи, но каждый дается с таким же трудом, как и тренировки Пейна. — Черт побери, — Дейдара ругается раздраженно, сквозь зубы и совершенно не знает, что делать. Его руки сжаты в кулаки, он смотрит с плохо скрытой за гневом паникой и зовет сначала своего напарника, но тот равнодушен настолько, насколько это вообще возможно для человеческого существа. Дейдара шлет его совершенно неприличными выражениями дальше, чем следовало бы, и теперь паника в глазах подрывника очевидна настолько, что брови Сасори в едва заметном микровыражении удивления дергаются вверх ровно на долю секунды. Почти неуловимо. Он неохотно говорит что-то про медицинские техники Суны, про то, что у него есть марионетки, которые обладают нужными навыками. Почему просто не позвать Конан? Мысль бьется на задворках сознания, словно раненная в крыло птица, но ее тут же хватают и сжимают, душа ледяными пальцами другие — цепкие и стальные, исходящие из той части сознания, которая знает, почему. Наруто сквозь бред слышит переругивание Сасори и Дейдары, чувствует теплые, слегка подрагивающие пальцы подрывника, которые кладут холодный компресс ему на лицо. Ледяные кукольные руки прижимаются к его груди и постепенно вливают чакру, глоток за глотком, словно пытаясь напоить водой изможденного странника в пустыне. — А вдруг мальчишка умрет? — у Дейдары голос ровный, но на последнем слове в нем чувствуется напряжение, и он с тысячами невыразимых эмоций смотрит на Сасори, вглядывается в абсолютно бесстрастное лицо напарника, тщетно пытаясь уловить там хоть какое-то подобие человечности. — Не умрет, — сухо отвечает кукольник, сосредоточившись на управлении марионеткой. Дейдара коротко кивает и отворачивается в сторону. Нет ни единой причины не верить Сасори, тот почти всегда оказывается прав. У подрывника нет такого самоконтроля, и уж тем более, такого контроля ситуации, поэтому он предпочитает довериться мастеру и в очередной раз восполнить свои недостающие качества за его счет. Он невольно вспоминает, как сам пришел в организацию, как был самым младшим, как и Наруто сейчас, и как важно было, чтобы рядом был такой, как Сасори — собранный, сдержанный, взрослый. Дейдара никогда не считал его равнодушным, напротив, он глубоко уважал напарника именно за эту непроницаемую сдержанность, которая порой раздражала, но была столь необходима в их дуэте. Утром Наруто очнулся с терпимой болью в висках и желанием пить. Он со стоном встал с постели и, пошатнувшись, осел обратно. Необходимо было восстановить контроль над чакрой и внутренним состоянием. Подросток прикрыл глаза, задышал ровно и медленно, отсчитывая каждый вздох и собирая свой мир заново по нитке. Открывшаяся дверь заставила открыть глаза. Дейдара подошел и, коснувшись рукой лба Наруто, протянул ему стакан воды. Он выглядел хмурым и молчаливым. Наруто посмотрел в ответ и принял воду. Выпил до дна и только затем почувствовал необходимое облегчение. — Спасибо, семпай, — хрипло произнес он и тут же прокашлялся. Глаза Дейдары засверкали, он ошарашенно уставился на Наруто, а затем быстро отвернулся. Проклятый ребенок с Девятихвостым внутри был первым, кто его так называл и нельзя сказать, что это не льстило. — Что чертов Пейн делает с тобой? — недовольно поинтересовался подрывник, возвращая взгляд на подростка. — Может, мне поговорить с ним? Чтобы он слегка сбавил свои обороты, пока его бесценный носитель биджу не подох, что скажешь? — Дейдара изогнул бровь и чуть наклонил голову, с легким оттенком любопытства изучая лицо Наруто. Узумаки опешил от такого внезапного проявления участия и мотнул головой. — Нет, я… — он опустил взгляд на свои сбитые руки и слегка нахмурился. — Я должен стать сильнее. Во что бы то ни стало, — его взгляд резанул решимостью. Дейдара возмущенно засопел. — Так ты скорее кони двинешь, а не станешь сильнее, — сложив руки на груди, проворчал он. — А я, между прочим, присматриваю за тобой! Наруто уловил напускную серьезность на его лице и растерянно моргнул, не совсем понимая как реагировать. — Ладно, — Дейдара прикрыл глаза и вздохнул. — Отдыхай, сегодня никаких тренировок, — он грубо потрепал Наруто по волосам интуитивным жестом, который говорил о том, что ничего подобного ранее он не делал, а затем удалился. Узумаки лишь удивленно смотрел ему вслед. Дейдара действительно поговорил с Пейном, как в последствии узнал Наруто, и на какое-то время тренировки перестали быть настолько изматывающими и долгими. Впоследствии Пейн отправлял Наруто на совместные задания с Сасори и Дейдарой, чтобы тот мог освоиться как следует и применить некоторые полученные навыки на практике. На каждой из таких миссий Узумаки ощущал, что за ним присматривают. Дейдара давал ему свои бомбы, тайком показывал запретную технику, что позволяла их делать и пришел в чуть ли не родительски-восхищенный восторг, когда Наруто взорвал свою первую глиняную лягушку. Они даже пошли показывать этот трюк Сасори. Наруто был жутко собой доволен, а потому улыбался широко и ярко, взрывая вторую лягушку. Лицо кукольника не выразило ровным счетом ничего, он лишь отрывисто кивнул и отвернулся, никак не прокомментировав. Даже не сказал про «настоящее искусство». А потом, дней пять спустя, наклонившись к Наруто и сузив кукольные глаза, замогильным голосом произнес: — Если ты захочешь научиться чему-то действительно настоящему, то ты знаешь, где меня найти. Наруто удивленно моргнул, не веря своим ушам и округлив глаза глядя на спину с достоинством удаляющегося кукольника. Он благоразумно решил, что об этом предложении не стоит рассказывать Дейдаре-семпаю, учитывая его взрывной, во всех смыслах, нрав. В какой-то момент Пейн отправил его на задание с Хиданом и Какудзу, и тогда Наруто с лихвой почувствовал разницу подходов к воспитанию «юного поколения Акацуки», как выразился Хидан. Служитель Джашина был куда опаснее, чем сама миссия, и в последствии именно он подвел Наруто к предсмертному состоянию, а Дейдару, по возвращению, к амоку. Однако Хидан все равно понравился Наруто. От Хидана сквозило искренней жаждой убийства, которую тот умело контролировал, и когда Узумаки, придя в себя после миссии с ним, попросил себя тренировать, служитель Джашина расплылся в такой кровожадной улыбке, что у подростка внутри все похолодело от страха. Впрочем, тренировки Хидана впоследствии не оказались болезненнее или смертельнее тех, которые устраивал ему Пейн. Однако в отличие от других, Хидан очень быстро понял, что к чему. Возможно, даже быстрее самого Наруто. — Сдохнуть хочешь, юнец? — спросил он, ухмыльнувшись, но глядя со сшибающей серьезностью в совершенно шальных дьявольских глазах. Наруто сплюнул кровь в сторону и посмотрел с вызовом. — Если и так, что с того? — он приготовил кунай и напал. Хидан блокировал, сломал ему руку с кольнувшим слух треском и вбил в землю лицом, сел сверху, прямо на спину. — Сначала спроси разрешения у хозяина, — процедил он, пригнувшись к самому уху Наруто. Узумаки замер, пронзенный, ошарашенный, с пульсирующими мыслями в голове, а затем начал остервенело вырываться, несмотря на боль в руке. — Тихо-тихо, юный суицидник, — засмеялся Хидан, вжав его крепче в землю и заломив руку еще сильнее. Боль стала невыносимой, словно вся рука от кончиков пальцев до плеча превратилась в нерв, который резали на живую. Наруто закричал, глотая горячие слезы, но тут же умолк, задышал ровно, вновь считая вдохи. Как учил Пейн. Любую боль можно перетерпеть. Любую, без исключений. Хидан посмотрел в небо, задумчиво нахмурился. — Я тоже хочу сдохнуть, — будничным тоном слегка лениво признался он. — Все хотят, на самом деле, — мужчина осклабился и отпустил руку Наруто, встал с него. Пронаблюдав, как Узумаки неуклюже поднимается, тяжело дыша и волком глядя в ответ исподлобья, он усмехнулся и отвесил ему подзатыльник, из-за чего подросток зашипел и грязно выматерился, прижимая к себе невыносимо ноющую руку. Хидан расхохотался. — Ладно тебе! — отсмеявшись, сверкая взглядом, отмахнулся Хидан. — У тебя ведь есть цель? Так иди к ней! Сдохнуть ты успеешь всегда, это, знаешь ли, неизбежно для вас, смертных кретинов, — он усмехнулся, но теперь совершенно без веселья, после чего отвернулся и уставился куда-то вбок, сдвинув брови. — Важна не сама смерть, понимаешь? Важна ее значимость. Нет никакого толку в том, чтобы умереть просто так. Смертные сотнями мрут и без того, и ничего, мир не рушится. В то время, как одна смерть может все перевернуть, поставить мир на уши, заставить его дрожать от ужаса и вот уже — та-да-да — мы получаем, — он, заулыбавшись, кивнул на Наруто, вернув взгляд ему на лицо, — маленького озлобленного джинчуурики, желающего продолжить этот сладкий порочный круг насилия. Разве не прекрасно? Разве такая смерть не достойна была случиться? Наруто побелел от внезапно накатившей ярости и, позабыв о боли в руке, напал, применяя те техники, которым его учил Пейн. Хидан вновь рассмеялся и вновь подвел его к линии, где жизнь почти перетекла в смерть. Многим позже, Наруто обдумывал эти слова раз за разом и понимал их значение в должной мере. Он мог бы убить тысячи и это было бы абсолютной бессмыслицей пока жив тот, чья смерть важнее всего на свете. Картина мира Наруто перевернулась: теперь смерть была куда приоритетнее, интереснее и, что главное, важнее в раз потерявшей всю свою нелепую ценность жизни. Наруто был почти благодарен Хидану за это знание, а потому продолжил тренировки с ним. — Этот чокнутый фанатик плохо влияет на тебя, — Дейдара лепил бомбу в комнате Узумаки. Скинув обувь и плащ, он сидел с ногами на постели подростка, и казался сам еще совсем юным, что, в общем-то, было правдой. Наруто был с ним полностью согласен. Он высунул язык от усердия, пытаясь копировать птицу семпая. Получалось что-то нелепое, уродливое и больше похожее на птичьи экскременты, чем на само пернатое. «Ну и хуй с ним, главное, чтоб взрывалось!» — сказал голос Хидана в голове Наруто, и тот подумал, что может, общение с семпаем и правда стоит слегка урезать. — Его безвкусные тренировки хотя бы полезны? — изогнул бровь Дейдара, бросив взгляд на глиняное нечто в перепачканных пальцах Узумаки. — Угу, — отозвался сосредоточенный Наруто. Дейдара еще с минуту, задумчиво хмурясь, смотрел на попытки подростка сотворить птицу, а затем забрал из его рук глину, не выдержав. — Смотри, — он изящным и медленным движением пальцев показал, как правильно лепить крылья. — У меня никогда так не выйдет, семпай, — честно признался Наруто, глядя за этими манипуляциями. — Ты гений, — абсолютно искренне заявил он. Дейдара косо усмехнулся. Конечно же, он знал об этой прописной истине и не собирался спорить с очевидным. — Тебе и не надо так же, — милостиво сказал он, все же невероятно довольный заслуженной оценкой своих способностей и вернул глину обратно. — Ты выработаешь свой стиль со временем. Наруто надул губу, продолжив мять глину. — Но я хочу так же круто, как у тебя… — буркнул он недовольно. Дейдара заулыбался этой непосредственности и взъерошил его волосы теперь уже совершенно привычным, естественным жестом. — Когда-нибудь, может, и получится, — произнес он достаточно мягко, и Наруто удивленно поднял на него взгляд. Это было намного больше, чем комплимент или признание способностей (которых изначально особо не было, надо все же отметить). — Для любого учителя честь, если ученик превзойдет его, — Дейдара расправил плечи и посмотрел с гордостью, заулыбался. — Господи, какие вы тошнотворные, оба, — закатил глаза Какудзу, поморщившись. Наруто и Дейдара синхронно повернули головы, в двух парах голубых глаз прочиталось искреннее удивление присутствием Какудзу здесь. — Надо бы намекнуть Хидану приструнить своего говорящего зомби, а то как-то уже жутковато. Не находишь, Наруто? — яда в голосе Дейдары хватило бы всем жителям Суны на пару десятков лет. Наруто спрятал улыбку и отвернулся. С Какудзу у него были самые прохладные отношения из всех семпаев. Хидан как-то раз даже предложил отрезать джинчуурики пару конечностей, чтобы Какудзу мог их пришить. По его авторитетному мнению, это поспособствовало бы налаживанию контакта. Стоя в дверном проеме, Какудзу пронзил Дейдару ледяным взглядом, но тот никак не отреагировал, вернувшись к глине. — Джинчуурики идет на миссию с нами, — вместо новой реплики выплюнул он и прошел дальше по коридору. Дейдара тяжелым взглядом уставился в туда, где ранее стоял Какудзу, после чего перевел взгляд на натягивающего куртку Узумаки. — Как вернешься, научу тебя делать съедобные бомбы, — сказал он. — Незабываемое зрелище, когда кого-то разрывает изнутри, знаешь? — подрывник заулыбался, в его взгляде мелькнуло то безумное и темное, что жило там всегда, и к периодическому проблеску чего Наруто уже успел привыкнуть. — Звучит впечатляюще, — засиял он. — Буду ждать! — бросил подросток прежде, чем выбежать за дверь вслед за Какудзу. Дейдара прикрыл глаза и выдохнул, борясь с приступом злобы. В мозгу маячила заманчивая мысль взорвать Хидана и Какудзу в этот раз, если Наруто снова вернется окровавленный и с отсутствующим взглядом, но он быстро подавил в себе это желание, ругая самого себя за непонятно откуда взявшуюся сентиментальность. Удивительно, но Наруто будил в нем эмоции и чувства, о наличии у себя которых Дейдара даже не догадывался — внезапная терпеливость, умение проявлять заботу и даже — почти удивительно — не пойми откуда взявшаяся ревность ко всем остальным, кого Наруто называл семпаями (особенно к Хидану, Дейдара даже не скрывал неприязни). Словно они забирали у него то, что должно было быть только его и к тому же еще и беззастенчиво вносили какие-то свои изменения. Это было бы схоже с чувством, если бы кто-то без разрешения взял одну из его бомб и прилепил ей пропеллер на спину, оправдывая это уродство тем, что так птица будет летать выше и быстрее. Вопиющее нахальство. Дейдара помотал головой, отгоняя такого рода ассоциации. *** — У вас с Сасори-семпаем хорошие отношения? — уточнил Наруто, заставив Дейдару поперхнуться воздухом и уставиться на себя в тотальном недоумении. — Что? — переспросил подрывник осевшим голосом. — С чего вдруг такой вопрос? Наруто сощурился по-лисьи и чуть наклонил голову. — Хидан-семпай сказал… — начал он, но тут же замолк под резко потяжелевшим взглядом Дейдары. Подрывник вздохнул, смягчившись уже через секунду. — Не все, что говорит Хидан правда, — буркнул он и отвернулся, хмурясь. Наруто помолчал прежде, чем все же решился продолжить: — Я в любом случае уже ударил его, — пожал он плечами. Дейдара удивленно вскинул брови. — Потому что посчитал, что то, что он сказал — оскорбительно? — он снисходительно улыбнулся. Наруто задумчиво поднял взгляд к потолку и поджал губы, пытаясь облачить свои мотивы в слова. — Потому что посчитал, что это не его дело, — наконец, решительно кивнул он, возвращая взгляд на Дейдару. Подрывник тихо рассмеялся. — Но сам при этом посчитал, что твое? — хитро улыбаясь, спросил он и в наказание потянул Узумаки за щеку. Наруто насупился, что-то неразборчиво пробурчал. Дейдара вновь засмеялся, а когда перестал, поймав тишину, задумчиво уронил: — Есть разного рода привязанности и… Уровни взаимодействия. Только и всего. Но Хидану это трудно понять в виду определенной скупости интеллекта, видишь ли, — он игриво подмигнул Наруто и улыбнулся. Узумаки почесал щеку с задумчивостью на лице, которая, возможно, свидетельствовала чуть ли не о большей «скупости интеллекта», чем у Хидана, и которую Дейдара с таким упоением не замечал. — Это что-то про секс, да? — наивно уточнил он. Дейдара посмотрел в ответ очень внимательно. — Не всегда и не всем нужен секс, — очень осторожно, но в то же время прямо сказал он, глядя в голубые глаза напротив. Наруто уловил что-то в его мимике и умудрился понять, что и озвучил: — О… Я понял, — он кивнул и тут же светло улыбнулся: — Ты обещал научить меня делать съедобные бомбы, — его взгляд сверкнул в предвкушении, и Дейдара с готовностью кивнул. *** Три трупа нашли в Деревне Скрытого Дождя и в этом не было бы ничего необычного, если бы не цифры, выжженные на них. Цифры, всегда одни и те же, располагались в разных местах: у одного на предплечье; у другого вокруг шеи, будто ошейник; у последнего вдоль позвоночника. Видимо, событие было настолько необычным, что потребовало упоминания на общем собрании с призывом от Пейна быть внимательнее к мелочам для тех, кто в данный момент находился в пределах деревни. Сасори, Дейдара и Наруто сидели в длинном тренировочном зале, расположенном в подвале Башни Бога. На сером потолке в самом центре красовался фиолетовый ринненган, и Наруто, задрав голову, с любопытством рассматривал огромный глаз. Сасори мастерил своих кукол в противоположном конце зала, а Дейдара заканчивал приготовления своих бомб для очередной тренировки с Наруто. Одна из бомб была в форме Девятихвостого демона лиса, что, честно сказать, не особенно нравилось самому Узумаки. Слишком хорошо он помнил день, когда Кушина сильно заболела и из нее в срочном порядке пришлось «эвакуировать» Девятихвостого. Ему было года четыре, но несмотря на столь юный возраст, воспоминания были пугающе-яркими. Как и ощущения. Жгучая, опаляющая внутренности чакра демона, алая пелена не свойственной ребенку ненависти и боли перед глазами. Наруто захлебывался в собственном крике, а потом еще пять месяцев приходил спать в постель родителей, раз за разом просыпаясь от кошмаров, где его заживо пожирал демон-лис. — Конечно, ты помнишь. Это естественно, — не выражающим эмоций голосом отозвался Пейн, когда Наруто рассказал ему об этом. Это было странно, потому что эти кошмары не мучили Наруто с его четырех лет, не мучили даже после смерти родителей, но вернулись через месяц после того, как он вступил в Акацуки. Пейн был тем, кому Наруто не доверял, основываясь на каком-то внутреннем чувстве, которое нельзя было обосновать логически, да Узумаки и не нужно было, но при этом он считал лидера одним из самых умных людей, которых ему доводилось встречать. А потому поговорить с ним об этом показалось чем-то правильным. — Это миф псевдоученых, что травмирующие воспоминания из детства стираются со временем, — холодно продолжил Пейн, глядя сквозь подростка. — Наоборот, травмирующие воспоминания забыть сложнее всего, они запоминаются намного лучше других, так что это естественно — помнить подобное, — слова звучали как приговор, и Наруто пожалел, что заговорил об этом. — Ты никогда не сможешь забыть, что случилось с тобой. Кто и что сделал с тобой. И это замечательно. За одно это стоит ценить человеческую память, не так ли? Наруто твердо решил для себя, что больше никогда подобных диалогов с лидером не заведет. Пейн говорил правду так, как никто другой — пугающе жестоко и бескомпромиссно, не взирая на то, готов ли собеседник ее принять или услышать. Тусклые лампы, вживленные в стены по бокам зала, освещали пространство слабым серым светом, из-за чего лица Дейдары, Наруто и Сасори казались землистее, чем были на деле. Особенно заметно это было на безэмоциональном лице Сасори, где глаза будто бы впали, превратившись в черные безжизненные пуговицы. — Как думаете, что значат эти цифры на телах? — спросил Наруто, задумчиво разглядывая неровные линии на потолке. От глаза отходили сотни рук, на раскрытых ладонях которых цвели такие же фиолетовые глаза. — Серийный убийца развлекается, — отозвался Дейдара, запуская в потолок птицу и проверяя тем самым ее работоспособность. — Скоро узнаем. Наруто задумчиво пожевал губу. — А вы что думаете, Сасори-семпай? — поинтересовался он громче, так и не оторвав взгляда от потолка. В одной из ладоней вместо глаза он внезапно обнаружил алый цветок камелии и сейчас усиленно пытался найти еще одну такую же руку. Сасори щелкнул суставом марионетки и прикрепил безвольную деревянную руку к туловищу. — Я слышал про это, — равнодушно отозвался он. — Еще когда не был в организации. Дейдара и Наруто, удивленные, посмотрели в его сторону. — И что же вы слышали, мастер? — поинтересовался Дейдара, глядя на чуть ссутулившуюся спину кукольника, сидящего на полу к стене лицом. — Это что-то вроде городской легенды, ничего интересного, — пожал плечами Сасори, принимаясь вкручивать очередной сустав. Он замолчал на некоторое время, но, почувствовав две пары глаз уставившихся на него в напряженном ожидании, обернулся, смерил лица коллег скептичным взглядом и отвернулся обратно. Но тем не менее, проложил: — Это не более, чем выдумка слишком впечатлительных придурков, — проговорил он сухо. — Куда более вероятен вариант, что на трупах передают зашифрованные послания… — Тогда почему цифры всегда одни и те же? — изогнул бровь Дейдара, мало убежденный этим утверждением. Сасори вновь обернулся через плечо и метнул в него максимально ледяной взгляд, на который был способен. Дейдара в ответ развел руками. — Всего лишь задаю логичные вопросы. — Это может быть код или сигнал, или… — Расскажите лучше о легенде! — бесцеремонно прервал размышления Сасори Наруто, на что кукольник лишь поджал губы и посмотрел теперь уже на подростка, недобро сощурившись. — Пожалуйста, семпай! — очаровательно улыбнулся Узумаки в ответ, точно зная, что это сработает даже с Сасори. — Детям не идут на пользу манипуляции взрослыми. Особенно столь открытые, — Сасори, меланхолично глядя на Наруто, подозвал его ближе указательным пальцем, и когда подросток подошел, отвесил ему небольшой щелбан. Узумаки отпрянул, нахмурился и потер лоб. Щелбаны у кукольника были особенно болезненные, в виду того, что были буквально тычками палок в голову. — Да расскажите вы уже, мастер! — закатил глаза так же подошедший Дейдара, явно начиная раздражаться. Они с Наруто сели за спиной Сасори, но тот не повернулся к ним лицом, вновь принимаясь к сбору своей марионетки. Наступила гулкая тишина. Наруто посмотрел на Дейдару, и тот кивнул ему, молчаливым жестом призывая набраться терпения. Сасори заговорил спустя минут пять. — Легенда гласит, — голос у него был тихим и, как подобает случаю, слегка вкрадчивым, напряженным. Дейдара едва сдержал улыбку, бросив взгляд на тут же заинтересованно подавшегося вперед Наруто. — Если найти башню высотой от тринадцати этажей и в три часа ночи зайти в лифт и проехаться по этажам с шестого на третий, с третьего на тринадцатый, с тринадцатого на пятый и с пятого обратно на тринадцатый, то в конце обязательно сможешь пересечь границу с миром мертвых. Согласно легенде, на одном из этажей в лифт зайдет проводник и тогда дороги назад уже не будет. Никто не знает, на каком именно этаже, но ты не должен говорить с ним и смотреть ему в глаза, — из-за того, что Сасори не оборачивался выражение его лица нельзя было толком рассмотреть, и это странным образом предавало его словам еще большую пугающую странность. Наруто нервно сглотнул тугой ком в горле, во все глаза глядя на затылок кукольника. По спине и шее пробежали мурашки. — Но, как я и говорил ранее, скорее всего это просто вымысел. И на деле, все это либо какой-то код, либо… — А что там, на границе с миром мертвых? — осипшим шепотом снова перебил его Наруто. Сасори медленно обернулся, посмотрел долгим и внимательным взглядом. В глазах Узумаки играло любопытство пополам со страхом. — Никто еще не вернулся, чтобы рассказать, Наруто, — серьезно отозвался кукольник. — У нас есть лишь три трупа, ты можешь попробовать расспросить их, — он опасно сузил глаза. Наруто вздрогнул. Холодок прошелся по спине невесомым прикосновением, под ложечкой засосало, а вены обожгло адреналином. — Только не вздумай проверять эту чертовщину, — Дейдара нахмурился и сложил руки на груди. Он и сам был сильно впечатлен рассказом Сасори, страх топтался где-то на границе подсознания, но подрывник упорно отгонял его в виду не рациональности. Почему? — запульсировала та самая часть мозга Наруто. Узумаки не ответил семпаю. Он знал, что если задаст вопрос вслух, Дейдара насторожится, а так же знал и то, что ответа на него все равно не получит. Они вернулись к тренировкам под бурное обсуждение с Дейдарой разного рода теорий того, чем на самом деле могли бы быть эти трупы, и в итоге все закончилось тем, что в час ночи они с подрывником оказались в морге, с каким-то священным ужасом рассматривающие тела с выжженными на них цифрами. Всегда одна и та же последовательность и почерк. Вернулись в Башню Бога они лишь через пару часов, веселые, ошалелые и в какой-то степени воодушевленные спором о том, серийный убийца ли это, или все же что-то еще. Наруто хотелось думать о втором варианте — это будоражило кровь. Наутро у Узумаки была запланирована тренировка с Пейном, а у Дейдары миссия с Сасори где-то вблизи Суны, а потому они разошлись в коридоре каждый по своим комнатам. *** Тренировка с Пейном, как и всегда, оказалась изматывающей. Наруто нашел себя словно в бреду уже в своей комнате с липкой от пота спиной и жаром в теле. Он машинально достал из тумбочки пилюли и запил водой сразу две. На фоне температуры тела вода показалась обжигающе-ледяной. В висках пульсировало и стучало. Раскинувшись на постели, Наруто смотрел в темный потолок, на который падал свет ночных фонарей. В голове настойчиво крутилась история, рассказанная Сасори. Она никак не хотела покидать разум и, словно шепот дьявола, вшивалась в сознание разрушающим кодом. Мир мертвых. Шанс увидеть то, что скрыто от глаз. Шанс пересечь черту. Наруто прикрыл глаза. Внутри разрастался страх, потому что он всерьез рассматривал этот вариант. Вдруг сделав это, он сможет увидеть родителей. Сможет спросить их, что ему делать. Потому что сейчас он откровенно сомневался в правильности некоторых своих решений. Да и если существовал хоть какой-то мизерный шанс вновь посмотреть в глаза Кушины и Минато, Наруто не мог его упустить. Он решил все для себя еще в тот момент, когда они с Дейдарой стояли в морге и смотрели на тела, серая кожа которых была испещрена цифрами. Башню выбрать труда не составило. Неудивительно, что подобного рода легенда зародилась именно в Деревне Скрытого Дождя — это место буквально состояло из мрачных строений выше тринадцати этажей. Наруто без особой надежды понадеялся, что ему удалось уйти незамеченным из Башни Бога. Впрочем, он собирался вернуться, и не возражал против слежки, которая наверняка была, но заметить которую Наруто пока не мог. Башню он выбрал одну из самых удаленных от той, где жил и тренировался и, судя по всему, одну из самых старых. Увитая толстыми проводами, лишенная окон, она слепым обрубком тянулась в черное небо. Воздух вокруг стоял холодный и влажный, Наруто дышал ровно и следил за обстановкой. В голове вертелись нужные цифры, и мысленно Наруто так же отсчитывал и время. По его подсчетам до трех ночи оставалось около пяти минут, однако Узумаки медлил, глядя в темный провал подъезда. Ночной влажный холод забрался ему под куртку, и Наруто застегнул молнию до подбородка. Он посмотрел по сторонам, желая еще раз убедиться, что вокруг никого нет. Внутри все дрожало странным чувством надвигающейся опасности, что было по-своему глупо. Наруто выдохнул, подобрался и шагнул в подъезд. Инстинкты взвились, ощетинились в незнакомой полутьме длинного коридора, где в самом конце тускло мигала одинокая серо-серебряная лампочка в решетчатом ржавом плафоне. Воздух пах спертой сыростью и железом, на виски слегка давило ощущение замкнутости пространства. Наруто, прислушиваясь к гудящей тишине подъезда, прошел мимо лифтов и свернул вбок, к лестнице, где свет обрывался. Он всмотрелся в темноту, но ничего не обнаружил, а потому вернулся к лифтам. Остановившись у стальных дверей, Узумаки вновь прислушался к гудящей ночной тишине. По его подсчетам до трех ночи оставалось около двух минут. Наруто покусал губу, потоптался на месте, а затем, решив, что достаточно выждал, и стрелка воображаемых часов заняла нужную позицию, нажал на кнопку вызова. Лифт грохотнул где-то сверху, заставив Узумаки невольно вздрогнуть и посмотреть в потолок, а затем с утробным скрежетом, словно спускающийся по паутине механический паук, поехал вниз. Наруто понял, что его дыхание беспричинно сбилось. Страх кольнул грудь и сдавил шею, когда лифт остановился и, выждав чинную паузу, тяжело и медленно распахнул старые железные двери. Внутри он был обычным, совсем ничем не выделяющимся, и это заставило Наруто выдохнуть. Он шагнул внутрь и, обернувшись к панели, нажал на цифру «6». Двери закрылись так же медленно и, спустя секунду, лифт поехал вверх. Узумаки засунул руки в карманы и напрягся, пытаясь подавить внутреннюю нервозность. В конце концов, возможно, эта байка вообще не сработает. Даже более того, исходя из логики — она не должна сработать. То, что произойдет вернее всего — он покатается на этом чертовом лифте и вернется в Башню Бога, чувствуя себя идиотом. Ну и может, слегка разочарованным. Двери лифта распахнулись, Наруто поднял взгляд на тускло освещенную площадку, где на железной серо-синей стене виднелся потертый росчерк с номером этажа, а прямо над ним листовка. Присмотревшись, Узумаки заметил, что на ней изображена фотография одного из пропавших мужчин. Того, которого в последствии нашли с цифрами на шее. Под фотографией висел текст с кратким описанием и красноречиво-выделенное: «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК!». Наруто застыл. Зрачки непроизвольно расширились, а тело пробил странный озноб. Мозг на мгновение подвис, словно сломанный радиоприемник и отказался формулировать мысли. Свет на площадке мигнул, и Узумаки быстро нажал цифру «3», мотнул головой, отгоняя внезапно накатившую тревогу. Двери лифта захлопнулись, и тот тяжело двинулся вниз. Через несколько непродолжительных секунд, двери распахнулись, и Наруто подавил в себе желание сделать шаг назад. На этаже, прямо под номером красовалась такая же листовка, но с фотографией второго пропавшего. Наруто смотрел на эту листовку, и мысли в его голове никак не хотели формироваться в нужную последовательность. В висках начало ломить. Он прикрыл глаза на мгновение, выдохнул, собираясь, а когда открыл их, услышал, что сбоку, со стороны ступеней раздаются шаги. Размеренные, неторопливые, словно кто-то поднимался с первого этажа. Узумаки поспешил нажать следующую цифру. «13» Двери лифта захлопнулись с противным лязганьем, и кабина с металлическим кашлем поползла вверх. Наруто прислонился спиной к стене, пытаясь успокоить и выровнять дыхание. В сущности, такие листовки могли быть развешены в каждой башне, и произошедшее могло быть всего-навсего случайностью. Однако… Пейн учил его, что случайностей не существует. Каждая случайность — отголосок намерения, которые ты пока что не понял. Каждая случайность преднамеренна. Кто-то издевается над ним? Специально расклеил листовки, узнав, что Наруто решил проверить это? Но как они узнали, какую башню он выберет? Или расклеили эти листовки на всех этажах всех близлежащих строений выше тринадцати этажей? Кто они? Сасори и Дейдара? Вряд ли. Наруто не мог представить, чтобы те занимались чем-то подобным добровольно. Тем временем лифт ехал неспешно, и в нарушаемой его движением тишине, казалось, будто бы мир давно умер, и эта узкая темная кабина единственное место, сохранившее жизнь. Под ногами Наруто низвергалась пропасть шахты, и в какой-то момент Узумаки почувствовал, что она бесконечна. Лифт остановился, двери открылись, и подросток предсказуемо встретился взглядом с третьим пропавшим мужчиной на очередной листовке. Он вжал цифру «5», и на этот раз двери лифта захлопнулись на удивление резко и быстро. Кабина рванула вниз, словно сорвавшись с цепи. Наруто выставил руку, опираясь о стену, чтобы лучше держать равновесие. Он сосредоточенно пытался найти логику во всем происходящем. Тот факт, что кто-то повесил листовки таким образом умышленно был логичным, Наруто даже готов был принять его, однако то, как его учил мыслить Пейн говорило, что правда может быть более глубокой и интригующей, чем кажется на первый взгляд. «Если найти башню или дом высотой от тринадцати этажей…» — вспомнились слова Сасори. Подразумевалось, что башня может быть любой, конкретного ничего не указывалось, а значит, важно было не само помещение и, скорее всего, даже не этажность, а определенные мотивы ищущего. Наруто подумал, что весь ужас кроется конкретно в этой формулировке. Расплывчатой, неточной, дающий варианты развития события и способы варьировать их под себя… — Цель Акацуки… — говорил Пейн спокойным, вселяющим уверенность голосом. — Создание и удержание абсолютного мира среди шиноби. Наруто не понимал. Цель казалась правильной, но та самая часть мозга, что пульсацией нашептывала, холодя затылок дыханием: «Ложьложьложьложь», никак не могла смириться с ней. Лифт резко остановился. Кабину тряхнуло, свет мигнул, и Наруто невольно вжался в стену сильнее, затаив дыхание. Двери распахнулись с остервенелым лязганьем, и Узумаки замер, расширившимися глазами уставившись на женщину на лестничной клетке. Она была облачена в плотное белоснежное кимоно. Ее голову скрывала коническая соломенная шляпа, наподобие тех, что носили члены Акацуки. Шляпа до середины закрывала лицо женщины, а из-под нее, спускаясь ровным кровавым водопадом, падали длинные волосы, не узнать которые Наруто просто не мог. Он инстинктивно отшатнулся, прекратил дышать и на мгновение ощутил, как сердце замерло в груди, пронзенное ледяным ужасом. Женщина бесшумно шагнула в кабину и медленно развернулась. Ее кисть, белая и почти прозрачная, потянулась к кнопкам и вжала цифру «13». В кабине запахло сладковатым запахом разложения и потянуло холодом. Двери закрылись с тягучим хрипом, схлопнулись, словно ножи гильотины, и Наруто услышал, словно сквозь пелену, собственный голос: — Мам?.. Женщина не отреагировала. Узумаки тяжело сглотнул. Лифт поднимался с мерным гудением, в висках пульсировало странным страхом. Наруто дышал тяжело, и чувствовал, как трудно становится формировать мысли. Свет мигнул. Наруто вздрогнул, и на секунду ему показалось, что двери, стены, пол и потолок украшены изображением окровавленного многорукого Бога с влажными глазами ринненгана по всему телу. Глаза, не моргая, как один уставились на Наруто. Образ Пейна, словно пощечина, отрезвил и заставил выдохнуть. Узумаки достал кунай и прокусил щеку изнутри. Вкус крови напомнил ему о плоти и крови, заземлил и позволил дышать ровнее. Боль и страх естественны. Их нужно принять, а не бороться с ними. Страх — часть тебя. Боль — часть тебя. Открой глаза. Женщина медленно повернула голову. Теперь ее профиль был хорошо различим, и у Наруто не осталось сомнений, кто перед ним. — Ты готов, мой мальчик? — губы Кушины растянулись в жуткой улыбке, обнажая сгнившие зубы и десны, но ее голос был мягок и ласков — именно таким его помнил Наруто — и этот контраст ударил по подростку неожиданным приливом страха. Это была не его мать. Лифт остановился, дернувшись. Двери распахнулись, и Кушина, почтительно наклонив голову, приглашающим жестом руки указала Наруто на них. — Прошу, — прошелестел ее голос почти неслышно. Наруто потребовалось несколько секунд, чтобы заставить себя сделать шаг. Страх сковывал, мешал думать и оставлял тело двигаться на условных рефлексах. Животный ужас смещал фокус внимания на собственный пульс, который, казалось, достиг своей предельной скорости ударов. Он вышел из лифта, пройдя мимо Кушины, и боковым зрением увидел, как исказилась улыбка женщины, как она переросла в оскал, а ее лицо потеряло человеческий облик, превратившись во что-то уродливо-жуткое, напоминающее маски древних демонов. Его встретил прохладный воздух крыши башни. Небо окрасилось алым, а сверху под углом в девяносто градусов, словно люк в асфальте, на него смотрела почерневшая луна. Двери лифта за спиной Наруто захлопнулись, и Узумаки почувствовал, что он в ловушке. Он резко обернулся, подошел к лифту и нажал на кнопку вызова, но это не принесло никакого результата. А затем он услышал, как из-за спины кто-то начал напевать. Знакомая мелодия из детства. Та, которую напевала Кушина, укладывая его спать. Наруто распахнул глаза и резко обернулся. — Саске, — выдохнул он ошарашенно. Учиха замолчал и обернулся через плечо, расплылся в лукавой улыбке и затянул в черноту бездны своих глаз. Наруто буквально ощутил, как страх отступил, сменившись уверенностью. Узумаки никогда не боялся своего лучшего друга и не видел ни единой причины начинать сейчас. Даже в текущих обстоятельствах. Саске сидел на перилах спиной к нему, немного сгорбившись. Он был одет в несоразмерно большой черный плащ с красными облаками. — Добро пожаловать, усуратонкачи, — Учиха ловко перепрыгнул через перила и приземлился на крышу. Услышав привычное слегка надменное обращение, Наруто нахмурился, вглядываясь в Саске и пытаясь понять, что сейчас перед ним. Это не было похоже на иллюзию, по крайне мере, не на ту, которую подросток мог бы осознать и уж тем более развеять. Плащ Саске не был застегнут, под ним сидел цельный черный комбинезон, а сам Учиха был того же возраста, что и Наруто, однако из-за несоразмерного плаща казался меньше. Кисти его рук были скрыты под длинными рукавами, а подол слегка стелился по крыше. — Подумать только, как далеко человек может зайти в своих суицидальных мыслишках, — Саске улыбался совершенно несвойственной ему улыбкой: хищной, немного злой и полной мрачного веселья. — И как тебе загробный мир, придурок? Нравится? — он развел руки в стороны, из-за чего кисти слегка обнажились, но вновь быстро скрылись под рукавами. — Какого черта происходит? — Наруто хмурился, пытаясь понять. Этот Саске, как и Кушина, не был настоящим, что было вполне себе очевидно. Лицо Учихи вдруг перестало выражать эмоции, на секунду его глаза лишились блеска, он всмотрелся в Наруто без какого-либо выражения, а затем вновь заулыбался. Прищурился, игриво протянув: — А то ты не знаешь, Наруто, — он сделал несколько шагов к нему и стряхнул с плаща невидимую пыль. — Очень милая вещица. Правда. Тебе пойдет, когда окончательно подрастешь для нее, — он подошел к подростку почти вплотную, и Наруто не стал делать шаг назад. Он по-прежнему не боялся Саске. — Как смело, — хмыкнул Учиха, с интересом рассматривая его лицо и продолжая улыбаться. В следующее мгновение он ловким движением снял с себя плащ и накинул его на плечи Наруто, за воротник жестко подтянул подростка ближе к себе. Узумаки вздрогнул, невольно опустил взгляд на чужие губы, оказавшиеся в необычной близости. Саске взгляд заметил и чуть наклонил голову, словно для поцелуя, потянулся еще ближе. Неприлично удивленный, полный вопросов взгляд Наруто и его руки, тут же возмущенно толкнувшие в грудь заставили Саске рассмеяться. — Боже! — воскликнул он, бросив взгляд на лицо Узумаки. — Ты бы себя видел! Наруто нахмурился, инстинктивно сделав шаг назад, невольно все же смутившись. — Идиот, — буркнул он и зачем-то вытер губы тыльной стороной ладони. Взгляд Саске смеялся и был почти что теплым, если бы не разливающаяся там густая тьма. — Знаешь, какой существует самый сильный рычаг манипуляции и давления? — Учиха посмотрел на луну и озорно улыбнулся. Он стоял, расслабив плечи, засунув руки в карманы шорт, и весь язык его тела говорил о том, что он полностью контролирует ситуацию, в отличие от напряженного Наруто. — Что? — Саске вновь перевел на него взгляд. — Не смотри так удивленно, ты постоянно им пользуешься! Все эти твои улыбки, большие круглые глаза, наивность, граничащая с безрассудством… Заметь, я не сказал с идиотизмом, — он усмехнулся. — Неужели, ничего не приходит в голову? — Учиха чуть наклонился вперед и вновь прищурился. — Эмоции, — отозвался Наруто неохотно, буравя Саске настороженным взглядом. — Да, а если еще точнее, — Учиха театрально указал на себя и склонил голову, прикрыв глаза в ожидании ответа. — Привязанность, — Наруто жадно смотрел за его движениями, стараясь не думать о том, что соскучился по человеку, которого считал лучшим другом, куда сильнее, чем можно было бы себе позволить. Саске расплылся в довольной улыбке, посмотрел остро и с любопытством. — Общение с Пейном явно идет на пользу твоему интеллекту, — милостиво констатировал он, а затем развернулся и прошел к перилам, облокотился на них и шумно вдохнул прохладный влажный воздух. — А теперь… Скажи мне, усуратонкачи, как сделать так, чтобы привязанность появилась? Не торопись с ответом. Посмотри внимательно на свой плащ. Посмотри на себя. И скажи мне то, что и так знаешь. Наруто хотел было возмутиться, послать этого Саске к черту, но вместо этого опустил взгляд на свой плащ, раскрыл его и заметил, что с внутренней стороны булавкой к плащу прикреплен белый бумажный цветок. Его сделала Конан и прикрепила тоже она, и такой был только у него. Булавка при этом была слегка ржавой, возможно, сказывался климат Деревни Скрытого Дождя. А значит, этот плащ был ни чем иным, как тем же самым, что висел в шкафу Наруто. Тем же, что ему предстоит надеть в скором времени. Наруто выдохнул и прикрыл глаза, пережидая волну накатившего отчаяния и тонкого страха, что сжал внутренности. — Пейн манипулирует мной, — констатировал он тихо, но спокойно. — Я и так знаю это, Саске. Учиха резко обернулся и оскорбленно процедил: — Знать и признавать — совершенно разные вещи, кретин. — Я… — Наруто осекся и сглотнул. — Позволяю ему это. Саске сардонически расхохотался, не выдержав. Наруто в очередной раз нахмурился, раздражаясь. — Еще скажи, что контролируешь! — всплеснул руками Учиха, и несмотря на смех и показную веселость, тьма его глаз горела злобой и ненавистью. — Плащ, что висит у тебя в шкафу, как напоминание, как форпост для твоей предстоящей цели, чтобы ты ни на секунду не выкинул ее из головы. Дейдара, которого насильно приставили к тебе — юный гений-пироман с нереализованным комплексом Бога — честно, мне даже предположить трудно, кто подошел бы на эту роль лучше, чем он, правда! Роль папочки-мамочки-братика для почти озлобившегося, нуждающегося в помощи и, предположительно, зависимого от него милашки джинчуурики. Вы с ним даже внешне похожи, святая воля огня, десять из десяти попаданий в цель! Я склоняюсь в почтительном поклоне для Пейна с его способностью к манипуляциям, — Саске зло усмехнулся и повел плечом. Наруто мотнул головой. — Это не имеет значения. Я здесь, чтобы стать сильнее. — И убить моего отца, — размашисто кивнул Саске и поманил его пальцем. — Иди сюда. Вид отсюда просто прекрасен, — он улыбнулся, глядя в глаза Наруто. Узумаки помедлил, но все же подошел и тут же завороженно уставился на раскинувшуюся пред ними в ночном свете красного неба Конохагакуре. Наруто жадно смотрел на знакомые рыжие крыши, на петляющие улицы, деревья, ворота и… Лица Хокаге в самом дальнем конце. Взгляд Наруто заострился и окрасился ненавистью, лицо побелело, он сжал зубы, и даже его дыхание изменилось. — Ты-то может и понимаешь, что происходит, — Саске встал перед ним и обнял за плечи, притиснувшись ближе и обдавая ледяным, могильным дыханием шею. Наруто продолжал смотреть в лицо на скале. — Но твой эмоциональный фон все же не поддается логике и не корректируется. Эмоции не рациональны, Наруто. Привязанность тоже. И при этом и то и другое можно сымитировать, воссоздать искусственно. Там у тебя был я. Седьмая команда. И твой совершенно потрясающий Итачи-сан… — Наруто коротко усмехнулся, и Саске замолчал, бросив на него взгляд. — Что? — удивился он, чуть отстранившись и заглядывая в глаза Узумаки, но так и не расцепляя объятий, из-за чего их лица оказались на том же расстоянии, что и ранее. — Саске никогда бы так не сказал, — в глазах Наруто вдруг заплескалась веселость, не свойственная ситуации, он не предпринял попытки вырваться. Учиха закатил глаза и отвесил ему легкий подзатыльник. — Сосредоточься хоть на чем-то кроме Саске, — фыркнул он. — Сказал тот, кто буквально скопировал его внешность, — в ответ сыронизировал Наруто, изогнув бровь. — Видимо, это как-то должно было помочь? Саске непринужденно пожал плечами. — Это твоя воля, — отреагировал он и вдруг отстранился, тоже обернулся к Конохагакуре, чтобы всмотреться вниз. — Ты в любом случае, понимаешь, к чему я веду, — задумчиво уронил Учиха. Наруто кивнул. — Пейну нужно было дать мне кого-то, кто заменит мне тех, кого я потерял в Конохагакуре. Так я стану более… Покладистым. — И преданным, — поддержал Саске, развернувшись к нему. — Но единственного он не учел, — он вновь указал на себя, косо улыбнувшись. Наруто фыркнул, но не стал спорить, лишь бросил на Учиху короткий взгляд. — Уверен, настоящему Саске мысль о том, что он для тебя абсолютно незаменим была бы так же приятна, как она сейчас приятна мне, — он запрыгнул на перила и сел так же, как сидел, когда Наруто вошел, опасно свисая ногами в пропасть над Конохагакуре. Наруто повернул голову и тоскливо всмотрелся в его профиль. Саске тут же посмотрел в ответ, улыбнулся, понимая без слов, как и всегда. Как и настоящий. — Я знаю, усуратонкачи, — он протянул руку и коснулся лица Узумаки, но тут же прекратил касание, заметив, что тот не совсем понял этот жест. — Вы с Пейном уже говорили о пространстве и времени? — Саске болтал ногами, сидя над пропастью. Наруто поморщился и страдальчески посмотрел в ответ. Учиха вновь тихо рассмеялся и достал кунай, подкинул его вверх пару раз, наблюдая с улыбкой. — Как ты думаешь, что это за место? — невинно спросил он. Наруто задумчиво окинул взглядом крышу башни и Конохагакуре. — Мир мертвых? — предположил он неуверенно. Саске скосил на него ироничный взгляд, который красноречиво декларировал, как сильно Узумаки сейчас неправ. Наруто хмуро сложил руки на груди, уставившись на Учиху в ожидании ответа. Саске нагло усмехнулся. — Я смогу попасть в луну, как считаешь? — вместо ответа задал он вопрос, который показался Наруто абсолютной нелепицей. Учиха прицелился, откинувшись на перила, прикрыл один глаз. — Что? — не успел произнести Наруто, когда Саске метнул кунай, и тот со звучным свистом устремился ввысь, к луне, а вскоре исчез из поля зрения. Саске внимательно смотрел вверх, Наруто тоже. Прошло несколько минут, пока Наруто, до этого с ожиданием рассматривающий плоский черный диск, чертыхнулся. — Что мы вообще?.. — начал было он, но услышал резкий надсадный треск и тут же вновь поднял ошарашенный взгляд в небо. Губы Саске резала ухмылка. Луна трескалась, расходясь от центра кровавыми трещинами и осыпалась вниз. Наруто, завороженный зрелищем, смотрел, как огромные куски, словно разбитое зеркало, падают вниз, оставляя за собой светящиеся в алом небе следы. Восхищение дрожало в голубых глазах всполохами, и Саске засмотрелся на Наруто вместо того, чтобы наблюдать самолично устроенный лунопад. — Ты уничтожишь свой свет в этих башнях, — прошептал Саске, спрыгнув с перил и касаясь его лица и шеи. — Ты померкнешь. Исчезнешь. Ничего не останется, — шептал он болезненно, встав вплотную, обхватив подростка за шею и прижимаясь виском к его виску. — Ты уничтожишь все, что любишь, — Наруто вздрогнул под аккомпанемент его слов и резкого падения огромного куска луны прямо в центр Конохагакуре. Их обдало взрывной волной, что откинула назад волосы и плащ Наруто, заставила задержать дыхание. Узумаки смотрел, как одно за одним, здания сносит взрывом и осколками, как все полыхает пламенем и чувствовал боль, ужас и дикое, бьющееся где-то в груди сожаление. С неба, вместо луны, на них смотрел кроваво-алый шаринган. Саске отстранился, медленно поднял взгляд, и в его глазах тоже отразилась алая радужка его проклятого клана. Наруто сфокусировал на нем дикий взгляд и судорожно выдохнул. Учиха огладил полоски на его щеках большим пальцем и мягко коснулся губами губ в целомудренном поцелуе. Наруто невольно вздрогнул и вновь отпрянул. Глаза у Саске были шальные, дикие, не принадлежащие тому Учихе, которого он знал, на губах играла хищная улыбка. А затем Саске толкнул его в грудь, и Наруто, сделав интуитивный шаг назад, понял, что под ним пропасть. Саске столкнул его с крыши, и сейчас подросток падал вниз, в глубокий черный кратер, раскинувшийся там, где раньше была Конохагакуре. Дышать стало невозможно. Цепляясь руками за воздух, Наруто попытался кричать, но из его горла вырвался лишь хрип. Жар и темнота заглотили его в свою пасть, окутав все тело болезненной судорогой. Наруто не дышал, чувствуя, как приближается неминуемое падение. Внутренности застыли и превратились в желе заранее, словно ожидая удара о землю и перекатываясь скользкими колтунами нервов. Наруто распахнул глаза с резким вдохом и уставился в потолок комнаты в Башни Пейна. Он тут же сел, дрожа всем телом, дыша тяжело и глубоко. Сердце билось так громко, что казалось будто бы его стук можно было услышать в коридорах. Одежда прилипла к спине от жара и пота, и Наруто потянулся, чтобы ее снять, но застыл, понимая, что он не в привычной куртке и футболке. На нем надет плащ Акацуки. Наруто тут же распахнул его и увидел, что цветка, сделанного Конан, больше не было. Осталась лишь ржавая булавка и небольшой клочок бумаги на ней, оставшийся от сорванного подарка. Сердце Наруто билось с ужасающей скоростью. Губы, лоб и лицо пылали от лихорадки. Прохладные руки Дейдары вывели его из оцепенения, коснувшись щек. — Семпай, — пробормотал Наруто, невидящим взглядом уставившись перед собой. — Чертов Пейн, — буркнул в ответ подрывник, — Сейчас, — Он убрал руки и отошел к тумбочке, чтобы найти таблетки. Наруто отрешенно наблюдал за ним, прокручивая в голове диалог с «Саске». Привязанность. Эмоции. Слабость. Утрата. Боль не часть тебя. Ты и есть боль. — Я не хочу умирать, — безэмоционально прошептал Наруто, глядя перед собой в пустоту расширенными зрачками, заполнившими чернотой всю радужку. Дейдара замер, а затем обернулся, тревожно посмотрел в ответ, поджав губы. — Ты не умрешь, — тихо отозвался он. — Я принесу воды, — подрывник встал и быстрым шагом направился за водой. И как только дверь закрылась, Наруто продолжил, ведя диалог с собственной тьмой: — Но и жить тоже.