* * * * *
Ах, воскресенье, замечательный и столь любимый всеми день, особенно когда все домашние дела успел сделать до него. Остаётся лишь наслаждаться тишиной и получать от окружающего тебя порядка удовольствие. Можно заварить чайку, рассесться на царском ложе, которое, как правило, ввиду нехватки сбережений заменяется на диван или кресло, тут уже зависит от вкуса. В особо запущенных случаях трон заменяется на табуретку. Однако суть от этого не меняется, к слову, вовсе. Сидишь на нём, смотришь телевизор, наслаждаешься бездельем и пустым поглощением информации. Она просто, как правило, не задерживается надолго, не для того он включён. Просто наблюдаешь за гоняющимися внутри коробки человечками, краем уха слушаешь реплики. Смеёшься время от времени. Весело, вроде, играют. Но всё это просто специально созданный задний шум. Не телевизор интересует, а одно лишь спокойствие. Артём не является исключением, он также любит отдохнуть таким образом. Сидит на диване, пьёт свой чай, мельком слушает телевизор. Но вот только глаза смотрят в совсем другое место — часы. Единственное отличие его воскресенья от воскресенья других людей — томительное ожидание определённого часа. О, это уже стало, в некотором смысле, традицией. Каждый выходной, всё же не обязательно, чтобы это было воскресенье, и день отпуска он, сидя, ждёт злополучных пяти часов. Ему кажется, что от этого неудачи станут куда меньше, нежели чем когда что-либо делаешь. Кто знает, быть может это так и он спас свою голову от нескольких шишек. В тот день всё было по-обычному. Как я уже говорил, сидит за диваном, пьёт чай, слушает телевизор, смотрит на часы. Пять. Ровно. Странно, но как-то тихо в квартире. Слишком тихо. Очень подозрительно. Чашка чая была поставлена на пол. Вдруг подавится ещё. Тут лучше не рисковать. По недавнему случаю стало прекрасно понятно, что произойти способно многое. Даже самое неожиданное. Пять часов три минуты, а в квартире всё ещё чересчур тихо. Наверняка уже что-то произошло в других комнатах. Лампочка перегорела, туалет сломался и из него вода потекла, или… о нет… газ не выключен! Артём быстро побежал на кухню, но плита была выключена. Но это ещё не значит, что газ не может выходить через маленькие отверстия в трубах. Каждый уголок всей комнаты был быстро обнюхан, а потом снова, поскольку сразу нос ничего не смог учуять. Однако это не дало ожидаемого результата. Никакого запаха газа на кухне не ощущалось. Перекрестившись левой рукой, он достал из настенного шкафа коробку спичек и, сжав со всей силы лицо в достаточно странную гримасу, зажёг одну из них. Ничего. Левый глаз приоткрылся. Посмотрел на огонь, осмотрелся вокруг. Достал и сжёг вторую, третью и, наконец, четвёртую спички. Результат оказался неизменным. А что, если соседи сверху затопили? Надо проверить. Голова поднялась вверх. На кухне ничего. Держа так голову ещё несколько минут, он прошёлся по каждой комнате и осматривал потолки и верхи обоев. Сухие. Может затопили соседи снизу? Конечно, обстоятельства совсем бешеные, но что тогда ещё могло произойти? Пять часов, никакой мелкой пакости. Значит что-то большое и противное. Руки заходили по линолеуму. Так, в гостиной пол тёплый, в спальне тёплый. Хорошее отопление, стоит признать, даже полы тёплые. Так, в остальных комнатах тоже всё хорошо. Была бы вода, почувствовал бы сразу прохладу. Нет, соседи снизу не могли затопить. Вообще глупая была идея. Слишком уж многое должно было совпасть. Ну невозможно это… Или они затопили тёплой водой? В целом, это многое объясняет. Артём взял из швейного набора иголку и начал аккуратно протыкать ей случайные места в линолеуме, после чего нажимал на них, ожидая пока выступит вода. Все четыре угла и пять-шесть точек в каждой комнате были проколоты, но из них ничего не сочилось. Пусто, неоткуда там взяться воде. Сердце застучало ещё сильнее, холодные руки страха прошлись своими ноготками вдоль спины. Что тогда случилось? Где? Как это можно исправить? Может, может дети дверь изрисовали? Может быть, вполне. Надо проверить! Туша выбежала на лестничную клетку, быстро осмотрела дверь, но она оказалась чистой. Абсолютно. Ни одного рисунка на ней, даже самого маленького намёка на какую-либо грязь вообще. Чистая, как будто только что привезли из магазина. Странно, очень странно. А что если это… ловушка. Точно! Это ловушка самой судьбы! Сейчас придут милиционеры и по ошибке посчитают за ужасного вора, или какого-нибудь другого преступника. Надо спрятаться, срочно! Туша вбежала обратно в квартиру, закрыла дверь ключом на два оборота, цепочкой, защёлкой, которую он на ней до этого не использовал, от слова, совсем, и под конец подпёр её стулом. Вдруг. Всё может быть, в конце концов. Сам же он спрятался в шкаф для курток, который находился совсем недалеко от двери. Зарылся среди одежды как можно глубже, поближе к стенке. Добрался до неё, обложил себя вещами, сидит и ждёт. Но всё ещё тихо. Пять минут прошло, десять, а ничего так и не случилось. В дверь никто не стучит, шагов за нею слышно не было. А слух хороший, услышал бы точно. Хотя… вдруг у них особая подошва, которая помогает очень тихо ходить? Это многое объясняет. Как можно аккуратнее он сбросил с себя всё, открыл дверь и на цыпочках подошёл к глазку. Вроде никого. Хотя почему вроде, точно. За дверью абсолютно пусто. Но что тогда произошло? Пять часов, всегда случается неудача. Просто что? Может быть, пока он сидел в куче курток, дети выбили стекло в гостиной? А услышать не получилось, ткань всё заглушила, комната находится дальше всех остальных, сконцентрировался на другом, к тому же дверца тоже способствует всему этому. Проверить, обязательно проверить. Пять часов, наверняка что-нибудь да произошло. Другого и быть не может. Ноги понесли в гостиную, но окна оказались целы. Ничего не произошло, тишина всё так же сохранялась. Чёрт, что же произошло? Когда? Не может же этого быть. Долгими годами в пять часов ровно начинались неприятности. Где они? Какие? Глаза забегали по комнате в поисках. Диван, кружка чая, полки шкафов, потолок. Кажется, кажется он приближается. Он всё ближе, и ближе… Чёрт, да он сейчас обвалится! Надо прятаться! Под стол, быстро! Артём в один прыжок переместился со своего прежнего места под стол, где лежал, не двигаясь и почти не дыша. Страх. Нет, даже ужас окутал его бренный дух. По венам текла уже не кровь, но ожидание беды. Оно сводило его с ума, заставляло пальцы у висков сжиматься всё сильнее и сильнее, пока ногти не пробьют кожу и из ранок не начнёт сочиться кровь. Заставляло глаза извергать потоки слёз, а губы шептать сумбурные и придуманные на ходу молитвы. Ожидание. Не столько беда привносит боль и страдания, сколько предвкушение неизбежного. Несчастие грядёт, ты не способен отвернуть его от себя, нет сил его предотвратить. Просто ждёшь. Беспомощность способна быстро сломить, наверное, любого, заставляя всё больше и больше превращаться в полубезумное нечто. Это не животное, но что-то между им и человеком. И ничего не произошло. Потолок остался на своём прежнем месте, какая-либо другая беда не произошла. В воздухе всё ещё летает разъедающая душу и мозг тишина. Артём высунул из-под стола голову, осмотрел комнату, и только когда убедился в полной безопасности, вылез оттуда полностью. Часы, надо срочно посмотреть на часы. Так, время, грубо говоря, шесть часов тридцать минут. Шесть? Странно. Очень странно. Он подошёл к часам, снял их со стенки и чуть ли не в упор начал смотреть на них. Уже давно не пять, и ничего не произошло. Нет, этого не может быть, просто не может быть. Столько лет! Столько бед! И всё кончилось так быстро? В одно мгновение? Невозможно… Невозможно! Глаза забегали по комнате. Они искали всё, даже самую мелочь, которая могла хоть как-то сойти за пакость. Не беду или проблему, а именно мелкую пакость. Что-то да должно быть. Обои? Целы, нигде не отлипли, ничего. Потолок? В полном порядке. Окна чисты и нетронуты как природой, так и людьми. Мебель как и раньше. Не могло ничего не произойти! Просто не могло! Невозможно! Телевизор? Он обязательно сломан! Обязательно! Что-то произошло, это точно, он сломан, именно в нём беда! Освободившаяся от часов рука схватила пульт и начала жать кнопки. Включается и выключается, каналы поменять удаётся, звук в порядке. Нет. Не может быть… Не может быть! Замах, бросок и часы врезались в телевизор. Стекло разбилось, осколки разлетелись по всему полу комнаты. Стрелки вывалились, заглохло тиканье часового механизма. Искры летят во все стороны, коробка издаёт неестественные для неё ранее звуки. — Будь проклят свет, будь он проклят, — шептал Артём. Он опустился на колени, всё повторяя одни и те же слова. Руки закрыли лицо. Сломленный дух сдерживал поток слёз и ждал своей судьбы. Страшит не столько сама беда, сколько гнетущее тихое ожидание. Оно пожирает изнутри, прогрызает кончики души, постепенно направляясь всё дальше вглубь. И в конце концов доходит до самой сердцевины. На корню меняет человека, его основу. Ожидание…Пять часов вечера
3 июля 2020 г. в 23:04
Примечания:
Если ищите юмор и позитив, то ни в коем случае не читайте эту работу.
— Нет, ну наверное, наверное. Конечно, далеко не факт, это же просто мнение. Но, как мне кажется, скорее всего так оно и будет, — задумчиво говорил Артём, медленно шагая по улице вместе со своим новым знакомым. — А вот что ты думаешь?
— Да то же самое.
Повезло же встретить такого человека, который, к тому же, отныне работает вместе с тобой. Крайне приятно. Невольно начинаешь ценить таких сотрудников, особенно после нескольких лет работы в одной компании, где таких людей ценят дороже золота. И, соответственно, подобных кадров там единицы. Это вполне можно было бы терпеть, тем более, что такое имеется почти везде. А в редких исключениях просто меньше, откровенно говоря, противных людей, но всё же они никуда не испаряются.
Однако сама политика привлечения кадров компании, в которой работает Артём, достаточно необычна. Постоянно нанимаются новые люди. Для кого-то появление двух-трёх новых работников за один месяц уже достаточно много, но тут же в самом худшем случае набираются пара человек в неделю. И, как правило, это не самые приятные люди. Не ужасные орки, разрушающие абсолютно всё на своём пути, и не подобие закоренелых зеков, которые просто всем телом и душой отвергают наличие любого общения. Деловое предложение, дружеский задушевный разговор, культурная дискуссия, поливание человека грязью, так сказать. Всё, кроме жаргона.
Хочешь того или нет — неважно. Ты должен при любых обстоятельствах вести себя дружелюбно и держать улыбку на лице. Тебя задерживают с документами, полчаса не могут поставить одну единственную нужную тебе печать, даже если распяли на кресте прямо посреди офиса. Просто виси и умирай с улыбкой на лице и ясными, полными ума глазами. В конце концов, если все вставшие на твоём пути проблемы выяснятся, а они обязательно выяснятся, и если докажешь свою невиновность в возникших проблемах с выполнением работы, то тебе наказания ждать не стоит. К тому же справедливость нагрянет на нехороших товарищей. А вот за отсутствие улыбки, которая здесь считается доброжелательностью, дружелюбием, любовью ко всем и всему окружающему, да и в принципе никого не удивит, если, по мнению компании, правильная улыбка в принципе является главным, а может быть и единственным критерием по прохождению души прямиком в рай, ни к чему хорошему не приводит. Какое совпадение, но остаются на своём насиженном месте лишь благодаря доброжелательности, дружелюбию и прочих хороших качеств человека.
За этим следят. Люди с самыми естественными улыбками и самыми красными румянцами на щёчках видят всё. Они везде. Камеры стоят в каждом углу. Только туалетные кабинки избежали этой участи. Работники проходятся между столов, всматриваются в лица толпы и находят неблагонадёжных по мнению компании людей. Такие долго не остаются тут. Три-четыре раза в год «неблагонадёжные» увольняются, а на их место приходит новая порция работников. Ни с чистками, ни с наймом проблем нет. Система, хоть и является довольно спорной, но всё же прекрасно выполняет свои обязанности, что не даёт поменять её. «Не пытайся починить не сломанную вещь» — говорят достаточно «благонадёжные» для высоких постов люди, восхищаясь её новизной и простотой в освоении, которая, впрочем, является достаточно большим показателем. Разумеется, время от времени лицевые мышцы некоторых людей верхушки устают и опускают уголки губ вниз. К сожалению, и таких «неблагонадёжных» надо менять. Остальные же не могут критиковать систему, как минимум потому, что некому. Остаются лишь самые дружелюбные.
И в таком царстве фальши, где каждый держит на лице ненастоящую улыбку, в тайне шепчется за спиной о тебе и других людях, где сам имеешь такие же по-настоящему подлые черты характера, ты находишься в нём не месяцами. Нет, целыми годами. Действительно начинаешь считать простую правду и искренность жизненно важными. Они становятся как глоток свежего, чистого воздуха. Когда после долгих лет жизни в зловонии вдыхаешь его, то не можешь не запомнить этот момент. Ты держишь его в голове, часами мечтаешь вновь сделать хотя бы один подобный тому поступок. В этом глотке видишь чуть ли не полное избавление от проблемы, он приманивает к себе внимание, заставляя извратить желание в безумную одержимость.
И собеседник действительно является тем самым спасительным глотком правды. Он непритворно дружелюбен, хотя улыбку на работе и подделывает, действительно является таким. Артём же после тех долгих лет притворства почти стал его полной противоположностью. А теперь просто идёт со своим новым знакомым, наслаждается жизнью, морально возвращается в прежнее русло, когда был по-настоящему человеком.
Парк, по которому они шли, с каждой минутой разговора всё расцветал и расцветал в глазах Артёма. Он начал чувствовать счастье. Судьба, целый мир дал ему шанс на исправление, то, чего он недостоин, ведь и не думал о своей испорченности. Слёзы радости медленно начали наворачиваться на глазах, но дабы не смутить людей и избежать лишних вопросов, этот крик души сдерживался всеми силами. Медленно, однако всё же уверенно чувства грозились взять своё. В горле застрял тяжёлый вязкий ком, который сжимал всё внутри, делал если не больно, то неприятно, подталкивая к плачу.
Но вдруг, неожиданно, как снег в сентябре, на плечо Артёма упала с неба какая-то желтовато-белая жижа. Вязкая на вид и пахнет далеко не розами. Глаза обратились к небу, а там спешно улетал жирный и, явно, довольный голубь.
— На удачу, говорят, — сказал товарищ, пытаясь утешить его.
Но он не ответил, лишь отодвинул рукав левой руки и посмотрел на дешёвые пластиковые часы. Остановившиеся стрелки показывали четыре часа пятнадцать минут.
— Чёрт, остановились. А я-то думал, почему это нам пораньше с работы дали выйти.
Артём посмотрел в глаза товарищу, который ничего не понимал. Причём здесь часы, зачем он это сказал, да и отреагировал слишком спокойно. Появилась потребность в объяснении ситуации.
— Ты не знаешь, никто не знает из коллег… ну да, лучше сразу к делу. Сколько сейчас время, посмотри.
Товарищ достал из кармана телефон и нажал кнопку разблокировки. В верхней части экрана белыми цифрами высветилось: 17:00.
— Пять часов ровно.
— Мда, не удивлён, не удивлён… Никто не знает, но в пять часов мне не везёт. Ничего серьёзного не происходит, просто обидные пакости, голубь этот, к примеру. Или часы сломались. Потому, кстати, дорогие часы и не покупаю, вдруг. Но всё же хотя бы мы за полчаса до этого с работы выходим. Так что это не сильно отражается на мне.
— А с чего ты взял что именно в пять часов? Ну, просто слишком странно, согласись. В одно время всегда…
— Послушай меня, послушай. Так уже много лет происходит. Как сейчас помню, началось, когда мне двенадцать было. Тогда ещё свой любимый кораблик сломал и поймал от его обломков несколько заноз. И да, я смотрел, всё начинается именно в пять и длится несколько минут. Когда как. Но начало ровно в пять. Это точно.
— Как интересно.
— Конечно интересно. В одно и то же время начало… Только не знаю почему.
Товарищ не нашёл, что ответить. Ситуация действительно далеко не самая обычная и понятная. Воцарилось неловкое молчание. Слова, конечно, были, причём так много, что в карман за ними лезть не понадобилось бы очень долго. Были и темы, которые хотелось обсудить. Товарищ желал побольше узнать своего нового знакомого, Артём же чувствовал вместе с ним спокойствие и умиротворённость. Хоть он и не является достаточно общительным человеком и не очень любит говорить о своей жизни, но этот случай — исключение. Тут буквально самому хотелось завести разговор по душам. Невиданная редкость для него. Но абсолютно каждая тема, как им казалось в этот момент, будет неуместной после таких слов и станет выглядеть нелепо. В то же время обоим было по дороге, прямиком через этот парк, закончить разговор — не лучшая идея. Оставалось одно лишь молчание. Ничего более.
Однако вероломный голубь вновь прервал всё. Новая порция всё так же упала на плечо, только уже левое.
— А ты не думаешь хотя бы вытереть это? — спросил товарищ, пытаясь понять его логику и ход мышления.
— Нет-нет, что ты, зачем? Вдруг ещё что-нибудь произойдёт. Да и где, к тому же, вытереть?
— Ладно, понятно.
Молчание возобновилось и, может быть, продолжилось бы. Но Артём поднял голову вверх. О ужас. Вдали, из-за крон деревьев, показался косяк птиц. И ещё, и ещё. Вся эта орава летела прямиком к ним. Прятаться было бессмысленно. Артём лишь глубоко вздохнул, закрыл глаза, задержал дыхание и, положив все свои вещи позади себя, широко расставил руки в разные стороны. Он принял свою судьбу, понял бессмысленность борьбы с ней. Гордо, с высоко поднятой головой положил на мощные свои плечи это бремя. Стоял и просто ждал. Прохожие ничего не поняли и лишь смотрели на него, как либо на дурака, либо наистраннейшего чудака. Но через несколько секунд, которые превратились для него в долгие часы раздумья о жизни и насущном, эта огромная масса полетела на него.
Он чувствовал надвигающуюся беду. Не столько носом, сколько духом своим. Однако со спокойствием мертвеца, как Сократ, в момент, когда тот выпивал свою чашу с ядом, просто стоял и ждал. Не более, но это уже поступок. Хоть и спорный, но требующий большой воли.
Огромная зловонная лавина поглотила его. Не сумев противостоять ей, Артём отлетел в сторону, после чего быстро достиг земли. Она навалилась на него всей своей массой, всей мощью, содержащейся в ней. Бедное тело прижало к плитке парка. Самый большой удар приняла на себя грудная клетка. Её сжало так сильно, что весь воздух моментально вышел из организма.
Кончилось всё так же быстро, как и началось. Одежда и тело покрылись птичьим помётом. Он залился в самые неожиданные места, в уши, карманы, некоторые складки на животе.
Артём полежал несколько секунд, не дыша вовсе, из-за чего все подумали, что тот так странно отдал душу богу. Но нет. Вскоре он, нажав на левую ноздрю, резко выдохнул правой. Оттуда вытек весь помёт и он начал ровно дышать. Так спокойно, как будто всего этого не было и вовсе. Даже не страшный сон. Не было в принципе.
— Вот так и живём, — сказал он, после чего встал и пошёл дальше.