колыбель зимнего неба

Не было слышно ни звука, свинцовое небо тяжелым грузом висело над головой. Зимний лес был прекрасен, но сейчас эта красота больше пугала — казавшееся раньше особо очаровательными огромные еловые ветви прогибались под толстым слоем снега и мешали идти, царапали лицо, казались дверцами темницы. Весь лес, где бы он не находился, был девственно чистым — никто кроме неё не ступал на этот ярко, не смотря на пасмурную погоду, сияющий снег. Никто более не бродил по этому лесу. И это было странно. И это было страшно. Все чувства бунтовали, кричали и тянули. Они изнутри жестким кнутом хлыстали, заставляли бежать, бежать и не останавливаться ни на секунду. И она бежала, бежала, бежала. Падала, но не останавливалась, а поднималась и вновь бежала. Она едва была одета по погоде — казалось, она промёрзла до самых костей. Вместо тёплых красочных варежек у неё были разбитые костяшки и розовые разводы — облака — на обоих ладонях. Коленки неприятно садили, видимо в одно из своих падений она всё же разбила их в кровь. Дыхание было сбито, по телу катилась дрожь. Но было непонятно от мороза ли дрожь или от страха. Воздух морозен и свеж. А потому и больно. Больно дышать — каждый вдох ощущается как тысячи и тысячи маленьких и острых игл, вонзающихся в тело. В горло, в лёгкие, в живот… Она бежит, не разбирая дороги, цепляется ногой за скрытый под снегом корень, не успевает сориентироваться и падает. Катится вниз по склону, цепляясь абсолютно обо всё всем своим телом — царапин на лице становится всё больше и больше. Наконец-таки она перестаёт катиться и оказывается на поляне. Раскинув руки так, будто бы сейчас будет как детстве делать снежных ангелов (а делала ли она их в детстве?..), она замерла. Тут, на этой поляне, небо было открыто. И на секунду она ослепла от этого яркого великолепия. Теперь снег ранил не только своим холодом, острыми гранями, но ещё и блестящим светом. И небо. Небо было чистым и прекрасным до слёз, которые уже собирались в уголках глаз. Небо чистое и голубое-голубое! как море во время штиля, как добрые глаза… Глаза?.. Чьи глаза?.. Добрые, яркие и голубые-голубые глаза Атрея! Янтарь широко раскрыла глаза своим мыслям, которые теперь шумным роем вращались в её разуме, и задохнулась от неожиданного озарения. На какое-то время она даже забыла о страхе, преследующем её в этом лесу, но страх вернулся с едва доносящейся звонкой нотой трелей соловья. Янтарь вновь задохнулась, но уже от страха. Она, едва помня себя, попыталась встать, но встать у неё вышло только на колени. Хотя большого внимания на это она не обратила, а бросилась бежать дальше. Как можно дальше от этих проклятых звуков. Как можно дальше от проклятых соловьев! Она бежала вновь и по лицу её катились слезы, смешанные с кровью из царапин. Янтарь задыхалась, но бежала, стремясь вырваться из этой клетки, из этой ледяной тюрьмы. Сейчас, когда она хоть что-то вспомнила, Янтарь боится всё больше и больше. Она не помнит, но знает, знает!, что уже это всё не впервые. И она не желает этого всем сердцем — только сердцем она и желает. И всё, чего она желает — это помнить. Помнить всё то, что происходит в её жизни вне этих проклятых снежных пространств; вспомнить всё, что было до этого. И говорить. Возможность говорить всегда и обо всём на свете. Сейчас Янтарь кажется, что если у неё появится возможность говорить свободно, то она будет говорить и говорить до того момента, пока не охрипнет, пока говорить ей больно не будет. Если раньше было просто очень больно бежать, то сейчас было почти невозможно. Но Янтарь не останавливалась, не давала себе замереть ни на секунду. Сейчас, когда она почти вырвалась из ледяной темницы, нельзя было терять ни секунды. И бежать, бежать, несмотря ни на что. И Янтарь бежит. Задыхается, но бежит. И всё же вырывается. Падает на многострадальные коленки, тяжело дышит. Но наконец-таки выдыхает. Потому что замечает, как меняется обстановка вокруг. Больше не было леса, больше не было зимы, больше не было морозов… И ещё была тишина, прерываемая не трелями соловья, а далёкими криками чаек. Янтарь выдыхает, плачет, но улыбается, валится на спину. Она наконец-таки может отдохнуть. Но долго ли продлится её отдых?.. Этого она, к сожалению, не знает.