Бурю сменит рассвет

Раскат грома. Второй. Давно не было в лесу такой грозы. Последний раз был, наверное, когда они познакомились. Далёкое, хорошее время... Впереди было много трудностей, но друзья преодолели их вместе. Сейчас же... Мэй один. Один на поляне, один в лесу, один во всем мире. Один на один с этой страшной грозой, когда на сердце бушует буря куда страшнее. В том сарайчике, когда все и началось, Мэй, сворачиваясь в комок с замирающим сердцем от каждого громового раската, думал, что ничего на свете не может быть страшнее грозы. Ну, разве что, может быть, волк. И то, как оказалось, не каждый. И козлёнок говорил себе: "этот раскат последний, после него все... Ах..! Этот точно последний... Последний... Посл.. " И сердце снова выпрыгивало из груди, ведь гроза... Не заканчивалась. Бесконечная ночь, бесконечная буря. Почему Мэй сейчас вспоминает все это? Он ведь уже решил... Не вспоминать о нем. Не думать. Ведь, кажется, довольно просто взять и выкинуть что-то (кого-то) из головы, да?.. Да только как же выкинешь, когда давно привык просыпаться рядом с влажным носом, привык дышать совсем непохожей на козью шерстью, привык... Быть рядом с... другом. Другом ли? Когда козлёнок с волком нашли Изумрудный лес, все было так прекрасно. Солнце вставало каждое утро, прерываясь лишь на время коротких и теплых дождей. Все в лесу дышало покоем и умиротворенной жизнью. Жизнью... Наверное, было ошибкой остаться там. Ведь Мэй питается травой, которая никогда не закончится, которая создана для того, чтобы ее есть, которая пахнет спокойствием и свежестью, а покачиваясь, навевает приятные сны... Но то - козлёнок. Гав же... Волк. *** - Сколько ты сегодня съел? Волк, застигнутый врасплох спокойной фразой, застывает на месте, и, неловко прокашлявшись, неохотно отвечает: - Двух... А может, трех... Полевых мышек. Вздох. Мэй, только что притворяющийся спящим, тихо проговаривает самому себе неприятные слова: - Каждую ночь, когда я засыпаю, ты уходишь охотиться... - Я голоден как и ты, между прочим! С чего волк должен оправдываться перед козленком? С каких пор? Да никто не смог бы ответить. Этот вопрос навсегда останется непонятным, как и все, что когда-либо происходило между ними. Начиная с той ночной бури и странного стечения обстоятельств, навсегда изменившего две жизни. Мэй потом извинился за свои слова. В конце концов, Гав - хищник, ему нужно мясо, как ни крути. Мэя в стаде называли простодушным, неуклюжим и наивным. Так оно и было. Доверившись волку однажды, козлёнок больше не сомневался в нем, и привык доверять Гаву во всем. Если вспомнить, даже после потери памяти, забыв собственное имя, Гав не съел его... Хотя и собирался. Но, каким бы ни было доверие, на уровне инстинктов в груди Мэя спиралью свернулась тугая струна. И козлёнок давно уже забыл о ней, когда настала эта ночь... И струна распрямилась, болезненно стянув горло. Это случилось не сразу. Все просто шло к этому моменту. Да, сначала Мэй закрывал глаза на кровь полевок на земле, потом не обращал внимания на птиц, хорьков, сурков... Но он и вообразить не мог... Что однажды увидит козу. Все как на повторе. Мэй возвращается поздним вечером, собирается гроза. Знакомая дорога, шелест листьев, свет луны, начинающей скрываться за облаками... А дальше все очень неясно. Какой-то странный силуэт на земле, испачканная белая шерстка, недвижно лежащие рога, волк. Затуманенный взгляд, пасть - в крови, примятая грязными лапами трава. Хищный оскал. Настоящий волк. Мэй бы рад ошибиться... Да только не мог. Этого волка он из тысячи узнает. *** Козлёнок не знает, куда идёт. Не знает, зачем. Самое необычное - это то, что гроза не пугает. Она не перестала быть страшной, просто мысли оказались страшнее. В памяти проносятся обрывки прошлого. Страшного, спокойного, светлого... Но никогда не такого безнадёжного. Мэй думает о них с Гавом. О том, как называли друг друга друзьями, и в голову не приходило сказать как-то иначе - после того, как отреклись от самих себя, как не дважды и не трижды рискнули жизнью - кто, как не друзья? Козлёнок, видя волка, иногда чувствовал что-то неясное. Далеко не страх и не доверие, скорее... Да никак это не опишешь. Рождалось в сердце что-то теплое, и хотелось сказать ему приятно - о том, как рад, что встретил Гава, какой он хороший, как козлёнок хочет навсегда остаться с ним... Друг. Друг ли?.. Теперь... Уже наверное нет. Теперь он совсем один, идёт под ночной грозой, а в душе становится все темнее, и ни одна вспышка молнии не может прорезать эту темноту. *** - Мээээээй!!! Козлёнок замирает и резко вскидывает голову. Гав... Зовёт его? Зачем? Неужели думает, что после того, что Мэй только что видел, он захочет вернуться? Козлёнок ускоряет шаг. Где-то далеко слышится хруст ветвей, а знакомый до боли голос снова зовёт его по имени. Гав, зачем... Зачем ты зовешь меня? Вскоре копыта сами переходят на бег. Гав учуял его и теперь бежит по козьему следу. И тут Мэю бы испугаться... Но страха нет. Как и доверия. Просто... Пустота. Просто бежать. Не оглядываясь. Вспышки молнии озаряют весь лес. А козлёнок все равно ничего не видит... Слезы мешают. Вскоре мягкий, еле слышный стук лап раздается совсем близко. Вот он за спиной... Мэя сбивают с ног. А ему не хочется ничего делать. Жить, по большому счету, не хочется. Его убьет лучший друг? Ну и ладно. Мэй ведь давно разрешил Гаву сделать это... Он всего лишь получил отсрочку. Только непонятно, почему волк вместо нападения без конца повторяет его имя. - Мэй, Мэй, Мэээй! Ответь мне, ну! Что с тобой? Мэй, прошу тебя, скажи что-нибудь. То, что ты видел, все не так... МЭЙ! Козлёнок медленно поднимает лазурные глаза и расплывающимся взглядом смотрит на волка. - Что? Тихо-тихо. Так, что его едва слышно среди раскатов грома. - Мэй... Что это?.. Гав вдруг оказался совсем близко, а козлёнок почувствовал, как его крепко обхватили сильные, но сейчас очень осторожные лапы. Это отчаянное объятие вовсе не похоже на хватку хищника. Гав не хочет причинять ему вред... Едва ли когда-то хотел. Козлёнок медленно поднимает копытца, обхватывая Гава в ответ. Гроза не прекращается, но больше она не существует. Слезы смешиваются с дождем, падая на темную и светлую шерсть. *** Когда Мэй ушел на поле, Гаву захотелось немного вздремнуть. Погода была солнечной, ничто не предвещало ничего плохого. С тех пор, как они с Мэем стали жить в Изумрудном лесу, волку не нужно было все время быть настороже, но его сон все равно оставался чутким, свойственным его породе. И поэтому он сквозь дрёму смог уловить еле заметный, но слишком знакомый запах, после чего сразу проснулся, а шерсть на загривке сама собой встала дыбом. Осторожной трусцой, мягко перебирая лапами, Гав приблизился к поляне, с которой доносились звуки, нарушающие спокойствие вечернего леса, и тот самый запах. Гав никогда не жаловался на обоняние. И все же сейчас ему очень хотелось думать, что он просто ошибся... Но он от природы был награждён хорошим нюхом, и, приблизившись к поляне, увидел волчью шерсть, а в ушах раздалось козье блеяние. Коза, как и волк, непонятно как попавшая сюда, уже теряла последние силы, а взгляд ее покрывался туманной дымкой. Не зная зачем, Гав выступил вперёд и встретил взгляд своего собрата. Битва была долгой и изнурительной, но Гав победил. А потом... Потом небо потемнело, облака закрыли луну, и он на мгновение потерял власть над инстинктами, не в силах смотреть на мясо прямо перед собой. Коза ведь была уже мертва... Он же может совсем немного... Да?... *** - Я не понял этого. Тихий голос козленка звучал и спокойно, и виновато, и в нем ещё слышался пережитый за одну ночь ужас. - Мэй... Я... - Тебе не нужно передо мной извиняться. В конце концов... Ты же волк. - Мэй! Но я давно... Мэй, я... Я же... Козу... - Гав. Синие глаза встречаются с изумрудными, и дрожь, бьющая тело волка, постепенно утихает. Козлёнок на удивление спокоен, хотя и видно, что ему понадобиться время, чтобы все забыть. - Давай просто забудем все это. Эта ночная буря не должна оставаться между нами. - Да, ты, наверное, прав... Мэй... Ты ведь не будешь бояться меня?.. Он спрашивает, будет ли бояться козлёнок - а у самого в голосе такой страх, будто его вот-вот съедят. Какой же он смешной волк... Мэй не сдерживает улыбку, мягко отвечая: - Не буду, Гав. Ты же мой... "Друг" повисает в воздухе. Сначала Гав боится того, что Мэй не произнес это слово, но потом понимает его раздумья и так же позволяет рассвету, наступающему после ночной бури, назвать то, что было между ними.