Могу предоставить услугу

От белых и неприветливых стен больницы веяло холодом. Противный скрип старых пружин кровати действовал на нервы. Пристальный взгляд голубых глаз был прикован к приоткрытой двери, из щели которой лился белый свет ламп в коридоре. Где-то вдалеке послышалось постукивание колёс. Рейчел вздрогнула, а Кэтрин застыла на месте. Обе девушки замерли в ожидании чего-то. Уже стало различимо какое-то поскрипывание, которое усиливалось по мере приближения к палате.  Вот дверь распахнулась и в помещение втолкнули медицинскую каталку. На переносной койке с закрытыми глазами лежала истощенная женщина. Гарднер соскочила с кровати и, трясясь всем телом, отошла к подруге. Двое юношей в белых халатах аккуратно приподняли больную и перенесли её на матрас, застеленный накрахмаленной простыней. Пружины кровати отозвались протяжным стоном, принимая форму лежащего на них тела. Пока санитары что-то настраивали и подключали возле кровати, Рейчел подошла к медсестре, стоявшей позади каталки и робко спросила: — С ней всё будет хорошо? Смерив блондинку высокомерным взглядом, она произнесла: — Всё узнаете у врача. Я не имею ни малейшего понятия о судьбе этой женщины. И, фыркнув, медсестра вышла в коридор, демонстративно хлопнув дверью.  В уголках глаз никак не ожидавшей такой резкости в обращении девушки собрались предательские солёные капельки слез. Над её ухом раздался мужской голос: – Мисс?... Тряхнув головой, Гарднер смерила медбрата вопросительным взглядом. — Вы что-то хотели? — Только предупредить, что доктор Диккенс навестит вашу мать через пару часов. — Хорошо — сухо ответила голубоглазая и направилась в сторону кровати, на которой лежала изможденная женщина, казалось, практически окруженная бесчисленным количеством аппаратов и различных трубочек. Звук захлопнувшейся двери отозвался гулким эхом от стен палаты. Грохот колёсиков медицинской каталки стремительно удалялся. *POV* Рейчел Я посмотрела на маму. Половина её лица была закрыта кислородный маской. Веки и ресницы слегка трепетали от прерывистого дыхания. Я провела рукой по спутавшимся волосам пшеничного цвета и с горечью отметила, что на висках некоторые пряди выгорели, а кое-где уже пробивалась еле заметная седина. Я смотрела на мать, а в голове метались мысли, подобно обезумевшим от света насекомым. Они, не осознавая, что их ждёт, летели на источник тепла и в итоге обжигались. Также болезненные воспоминания снова и снова возвращились к тому дню, который изменил всё, постепенно убивая во мне остатки какого-то жалкого оптимизма, который до сих пор заставлял меня чем-то заниматься и не сдаваться. ...А ведь, всё могло быть иначе, чем сейчас. Наша жизнь могла бы сложиться по-другому, мама сейчас улыбалась бы и суетилась на кухне в нашей уютной квартире, я бы получила достойное образование и не была бы вынуждена спать со всеми подряд, если бы... если бы тогда ты не согласился на раскрытие этого дела... Единственный день и час, одно решение и лишь мгновение и... жизнь идёт под откос... Конец *POV* Рейчел Не в силах больше смотреть на слабо дышащую мать, девушка отошла к окну и обняла себя. На голубом небе сияло осеннее солнце. На улицах уже было полно людей: вот какая-то женщина заскочила в отъезжающий автобус, вот парочка подростков скрылась за углом здания, очередная дворняга, помахивая хвостом, перебежала дорогу, засигналил автомобиль. Там, за холодными стенами больницы, кипела жизнь и никому не было дела до стоящей перед окном на втором этаже блондинки, смахивающей слезинки с лица. Кэтти подошла к подруге и обняла её за плечи. Гарднер повернулась к зеленоглазой и слабо улыбнулась. Она не знала, как отблагодарить Уорд, которая всё это время оставалась рядом, поэтому просто крепко обняла в ответ. За дверью раздался стук. Обе девушки переглянулись и блондинка, недоумевая, направилась к источнику звука. Голубоглазая нажала на ручку и в палату вошел Дэниэль Диккенс. — Добрый день — Здравствуйте — робко ответила блондинка. — Рейчел, верно? — улыбаясь, непринуждённо спросил доктор. Она кивнула. — Как бы я не был рад вас видеть, мисс, но вынужден попросить ненадолго покинуть палату, не составит труда? — А... — С какой стати она должна уходить? Это её мама! — вклинилась в разговор Кэтрин. — Девушка, я, кажется, вас не спрашивал и вы, собственно, кто? — сурово произнёс он. Любезность Диккенса резко куда-то пропала, а на смену ей пришло недовольство, даже враждебность. Кэтти, открыв рот, попыталась что-то возразить, но брюнет угрожающе указал пальцем на дверь и ей пришлось повиноваться. Блондинка удивлённо посмотрела на Дэниэля. — Рейчел, я думаю, с вами не нужно разговаривать на повышенных тонах? Вы же и так все понимаете, правда? — растягивая слова, произнёс мужчина. — Объясните, почему я не могу быть здесь? — совладав с собой, произнесла девушка. — Ну что же вы? Не переживайте, я не сделаю ничего такого, что не пошло бы на пользу вашей матери. Я же всё-таки врач. Мне нужно провести осмотр, не более. Просто лично мне не нравится, когда кто-то следит за моими действиями, а когда ещё и пытаются что-то советовать, то просто ненавижу, поэтому прошу вас оставить меня с больной наедине, буквально на 10 минут. — Ну хорошо — сдавшись, сказала Гарднер и вышла в коридор. Эти мучительные 10 минут казались вечностью. Девушка, хмурясь, ходила взад-вперёд по коридору, мелькая перед глазами Кэтрин. — Рейчи, ну в самом деле! У меня уже глаза болят, ты можешь сесть? — Нет, не могу, чёрт возьми! Этот врач слишком долго проводит свой осмотр. — Прошло всего лишь пять минут — пробурчала подруга. — Да хоть минута! Я видела свою маму несколько часов назад, фактически, при смерти, и вот, когда я наконец-то могу быть рядом, меня выперли из палаты! — блондинка сорвалась на крик, — Ты хоть понимаешь, как я переживаю?! — слёзы заструились по бледным щекам. — Ох, милая, иди сюда. Кэтти прижал голубоглазую к себе, поглаживая её по голове. Гарднер довольно быстро пришла в себя и, изредка всхлипывая, села на соседнее кресло. Через несколько минут в двери палаты показалась голова Диккенса. — Вы можете войти. Рейчел вскочила и забежала в комнату. Уорд хотела последовать за ней, но Дэниэль, сурово взглянув на девушку, захлопнул дверь перед её носом. Возмущение зеленоглазой не знало границ. Она готова была уже пойти и написать жалобу, но, вспомнив про подругу, опустилась обратно на свое место, сложив руки на коленях, и принялась ждать. Блондинка увидела свою мать, которая, слабо улыбаясь, лежала на подушках и рассматривала свою дочку слегка приоткрытыми глазами. — Мама... — только и смогла выдавить из себя девушка. — Девочка моя, подойди ко мне. На негнущихся ногах Гарднер направилась к кровати своей матери. Она стиснула слабую руку и разрыдалась. Впервые за всю ночь голубоглазая могла себе позволить выплеснуть наружу всю боль и страдания, которые ей пришлось пережить за этот небольшой промежуток времени, но, к сожалению, для неё всё только начиналось. Робким покашливанием Дэниэль напомнил о своём присутствии. Девушка повернула заплаканное лицо в его сторону. Доктор поманил её пальцем. — Рейчел, нам нужно поговорить. Это важно. — Д-да, конечно. Блондинка отошла к окну, где стоял врач и он спокойно, но довольно серьёзно произнёс: — Рейчел, лекарства для лечения вашей матери очень дорогие... — Причём здесь это? Я смогу заработать достаточно. — Дорогая, нет! — Мама, что?... — Кхм, позвольте объяснить. Я знаю, как вы зарабатываете и, простите, но вы не сможете обеспечить нужными лекарствами вашу мать с такой заработной платой. — И... Что вы предлагаете? — дрожащим голосом спросила Гарднер, хотя она уже знала ответ. — Отключить пациентку от аппарата жизнеобеспечения. — отчеканил Диккенс, даже бровью не поведя. — Ч-что? Н-нет, нет, нет! Ни за что! — Поймите же! Если у вас не будет препаратов, вы не сможете поддерживать состояние женщины! Она не сможет без этих лекарств, состояние тяжёлое! — Не хочу и слышать, доктор! — Вы её убьёте! — Мистер Диккенс — послышался слабый голос женщины с кровати. — Оставьте нас ненадолго. Я хочу поговорить с дочерью. — Надеюсь, вы вразумите её, миссис Гарднер. — он развернулся к двери и, взглянув в глаза девушке произнёс, — Если вы примите верное решение, то от вас потребуется всего лишь отключить питание. — Я ни за что это не сделаю. Выйдете! Хлопнула дверь и Рейчел подошла к кровати мамы, переплятя свои пальцы с её слабыми и тонкими. — Мама, ты сама согласна на это? — Девочка моя, я это предложила. Сердце пропустило несколько ударов, стало тяжело дышать, из горла блондинки вырвался удивлённый возглас, больше похожий на хрип. — Н-но зачем? — прошептала голубоглазая. — Я не хочу, чтобы ты зарабатывала на лекарства, торгуя своим телом. — А как же? Как тогда, если не так!? У меня нет образования для другой работы и денег на престижный ВУЗ тоже. — Я знаю, но поверь, даже после выписки из больницы, мне долго не прожить. — Н-не говори так — захлебываясь слезами, произнесла девушка — Ох, милая, этими словами ты утешаешь только себя. Поверь, я умерла уже давно, на данный момент я просто существую... — Нет, мама, нет! — Да. Сообщение о смерти твоего отца и убило меня. Я любила его больше жизни... — женщина запнулась, — всё ещё люблю. Мне не нужно какой-то замены, мне нужен только он, но он мёртв уже как 10 лет... — М-мама, не надо... Она не слышала слов дочери, ей нужно было высказаться, донести всю свою боль, о которой умалчивала столько лет. — Я держалась целых 4 года. Мне нужно было вырастить из своей маленькой дочурки умную и красивую девушку, на которую я могла бы положиться. С этой задачей я справилась как нельзя лучше. — мать, слабо улыбнувшись, посмотрела в бледное лицо девушки, — Милая, тебе пора отпустить меня. Голубоглазая разразилась рыданиями. Осипшим голосом она повторяла, что не согласна. Обрывки фраз терялись в беспрерывных всхлипах. Слезы душили её, а она продолжала доказывать, хотя бы себе, что все это неправда и что мама долго ещё будет с ней. Но реальность обрушивалась на неё проливным и холодным дождём. Блондинка уронила голову на грудь матери и, часто всхлипывая, вдохнула знакомый с детства запах родного человека, который сейчас перебивался медикаментами и хлоркой. Женская рука, перебирая сбившиеся пряди, успокаивающе гладила Рейчел по волосам. *POV* Рейчел Я, уткнувшись в её грудь, безудержно рыдала. Я не могла ничего с собой поделать. Обида, боль, осознание всего происходящего - всё это сыпалось на меня, словно град ударов. ... Хотя, наверное, даже это было бы не так ужасно. Когда тебя бьют и пинают люди, ты страдаешь физически, но раны и ссадины потом заживают. А вот когда тебя сильным толчком отбрасывает к стене сама жизнь, то ты понимаешь, что изранненое сердце уже не заживёт. Да, может, какие-то раны затянутся, но не навсегда. Любая ниточка, связывающая тебя с прошлым, снова принесёт адскую и мучительную боль... Всё моё тело содрогалось от рыданий. Я дрожащими руками обвила шею мамы. Она обняла меня так сильно, насколько у неё хватало сил. ... Прямо, как тогда, после того звонка... Солнце уже склонялось за горизонт. Мы сидели на кухне, часы пробили 8. И тут я поняла, что папа не вернётся с работы. Не сожмёт меня в своих объятиях, не потрепет по голове, не спросит, как дела в школе и на выходных мы больше не побежим есть мороженое в тайне от мамы. Тогда я очень долго плакала, стараясь прижаться к маме как можно ближе, чтобы она спрятала меня от этого ужасного чувства отчаяния... ... Прямо как сейчас, только больше мне не к кому будет поплакаться в плечо, больше никто не успокоит меня тихими словами и никто не прогонит мрачные чувства, которые подобно чёрной грозовой туче будут следовать по пятам... Но даже в данный момент, обнимая её на больничной койке, окруженную разнообразными трубками и аппаратами, тяжело дышащую, я надеялась, что это всё один ужасный и длинный сон, от которого я никак не могу проснуться. ...Поэтому и не могу проснуться, потому что это моя жизнь... Наконец-то, всхлипы стали реже, но я не успокоилась, а просто выплакала все слёзы. Я взглянула на мать, её глаза опухли, несколько слезинок скатилось по щекам. — Давай закончим... — голос женщины сорвался, она не смогла завершить начатую мысль. — Мама... я-я не могу, нет. — Господи, Рейчел... Моя милая Рейчел, что же ты с собой делаешь?... ... Мучаю и заставляю страдать не только себя, но и тебя... — Похоже, это наш последний вечер... — я не знала, что ещё сказать, просто не знала. — Я люблю тебя, знай это. И всегда буду рядом. — Я тоже люблю тебя... И запомни, я делаю это только поэтому. Я привстала и дрожащей рукой потянулась к вилке, воткнутой в розетку. Конец *POV* Рейчел Женщина последний раз взглянула на свою дочь и прикрыла глаза, словно примиряясь с тем, что ей придётся оставить здесь, на земле, 19-летнюю девушку, о которой она заботилась ещё с того момента, когда девочка только зарождалась внутри неё. Гарднер взяла в руку ледяную резину, по проводу пробежал лёгкий электрический импульс. Словно в замедленной съёмке, дрожащие пальцы нащупали вилку. Волна паники захлестнула девушку, она отдернула руку и в ужасе посмотрела на мать. Женщина спокойно лежала на кровати с закрытыми глазами, казалось, она уже умерла, но вдруг она приоткрыла глаза и посмотрела на дочь. — Милая? — Да как ты можешь быть такой спокойной?! — сорвалась голубоглазая. — Ох, дорогая, для меня это избавление от душевной муки, возможность закончить моё существование, наполненное призраками прошлого и воспоминания, которые приносят боль, несравнимую с болью в груди во время кашля. — Мама, я не смогу без тебя. — снова заплакала блондинка, — Я не хочу оставаться одна! — Когда-то меня все равно не станет — мягко заговорила женщина, — Никто не вечен, Рейчел. — Я-я знаю, знаю! — Сделай это, поверь, легче будет и тебе и мне — её руке легла на плечо девушки. Она снова потянулась к розетке и теперь, уверенно ухватившись за вилку, потянула на себя. Громкий писк аппарата, линия, показывающая сердцебиение, стала прямой и экран потух. Женская рука скользнула вниз и безвольно повисла. Рейчел почувствовала холод, разливающийся по всему телу и ноющую боль в груди. Она последний раз взглянула на мать и, прошептав: " Я буду скучать", вышла из палаты. В коридоре больницы гулким эхом раздавался стук каблуков Кэтрин. Она повернулась в сторону скрипнувшей двери и ужаснулась, увидя свою подругу: спутанные волосы, дрожащие руки, потекшая тушь и самое пугающее — её потухшие голубые глаза. Бесконечный океан превратился в синюю бездну, окутанную туманом. Она еле держалась на ногах, заметя Кэтти, девушка кинулась в её раскрытые объятия и затряслась всем телом. – Рейчел, зайка, что случилось? Как мама? — М-мама? О-она никак... о-она... её — блондинка запнулась, не решаясь произнести это страшное слово "умерла", — её больше нет. — К-как нет? — Я... она... — Мисс Рейчел, что такое? Что?... — раздался голос Диккенса, — А, понимаю. Я рад, что вы приняли верное решение, ведь... — Так это вы?! — перебивая его, воскликнула Кэтти. — Дэниэль Диккенс? — задыхаясь от душивших её слёз, пролепетала Рейчел. — Да, мисс, я говорю, что рад... — Я всё прекрасно слышала, незачем это повторять. Да, я сделала это! Хватит! — прошипела Гарднер, глотая очередные слёзы. — А, д-да конечно, я-я просто хотел узнать, как вы. Не выдержав такого напора со стороны доктора, голубоглазая закрыла лицо руками и уткнулась в плечо подруги. — Замолчите! Вы не понимаете, что просто издеваетесь над ней?! — повысила голос Уорд — Она сама над собой издевается — ухмыльнулся Диккенс. — До свидания Кэтрин развернулась и, увлекая за собой девушку, направилась к выходу. Когда они вышли из здания больницы, им в лицо дунул холодный осенний ветер. Оказалось, что в больнице подруги провели почти весь день. Вечерело. На улицах зажглись фонари. В окнах замаячили огоньки света. — Может, у меня переночуешь? — Нет, Кэт, я к себе поеду. — Давай тогда я с тобой останусь. — Не нужно, правда. Со мной все будет в порядке. — Рейчел произнесла это довольно громко, но сама не была в этом уверена. Давайте будем честными, она вообще не представляла, как она вернётся в пустую квартиру, где всё напоминает о матери и о том, что теперь она одна. Подъехала машина и девушки, хлопнув дверями, сели внутрь. Дорогу до дома Гарднер не помнила. Не помнила она и как вошла в подъезд, поднялась по ступенькам, поддерживаемая Кэтрин, и как открыла дверь старым ключом. Очнулась от своих мыслей блондинка только тогда, когда переступила порог и в нос ударил до боли знакомый запах затхлости и лекарств. Она заглянула в комнату матери и увидела теперь уже пустую кровать. Сдерживая слёзы, голубоглазая повернулась к Кэтти. — Спасибо, что проводила. — Рейчел, может, я всё-таки останусь? — Нет, не нужно, все будет нормально — как заведённая произнесла Гарднер. — Ну смотри. Если что, звони в любой момент. — К-конечно, Кэтти, спасибо. Уорд обняла подругу. Блондинка даже не подняла руки, она просто положила голову ей на плечо. Зелёные глаза уже были полны слёз, но Кэтрин продолжала сжимать в объятиях девушку, она боялась не то что уйти, а отпустить её. — Кэт, тебе пора. Увидимся ещё. — раздался тихий голос Рейчел. — Д-да, конечно — разжимая руки, произнесла розововолосая, — И, мне правда жаль, что это случилось. Голубоглазая ничего не ответила и отошла от подруги, помахав ей рукой. Кэтти перешагнула порог и скрылась в тусклом свете подъезда. Хлопнула дверь и блондинка осела на пол. *POV* Рейчел Я сидела на холодному полу посреди пустой квартиры. Мысли путались. Я до сих пор не осознавала, что её больше нет, хотя пустая кровать и тишина квартиры говорили об обратном. Казалось, не только комната матери, но и стены, и пол, и потолок — всё это просто кричало о том, что помещение лишилось своей значимой части. Вдруг от стен эхом отозвался звук телефона, оповещающий о новом сообщении. Я сделала над собой усилие и встала с колен. Отыскала телефон в кармане пальто, которое даже не сняла, и нажала на кнопку включения. На экране высветилась фраза: "Новое сообщение от контакта Грей". Я сощурилась и трясущимися пальцами нажала на иконку. Открылся чат, в котором висело одно непрочитанное сообщение: "Сегодня ты даже не явилась на работу. Ты уволена. И не смей мне звонить". После прочтения взгляд упал на строку для ввода текста:" Абонент запретил отправку сообщений". Я в ужасе стала набирать номер босса. Тишина, короткие гудки, а потом: — Абонент заблокирован. Телефон выпал из моих рук. — Нет, неет. Не может быть. — зашептала я. Я сползла по стене и уткнулась носом в колени. Слёз не осталось. Только пустота внутри. Я не имела ни малейшего представления, что дальше делать и стоило ли что-то делать. На борьбу за справедливость у меня не осталось сил. Я просто свернулась калачиком в пыльном углу коридора и замерла. ...Что же со мной будет? Теперь у меня никого нет. Ни папы, за спиной которого можно было спрятаться. Ни мамы, к которой можно было прибежать, когда страшно или грустно. Теперь я одна. Одна против всей жестокой жизни... Конец *POV* Рейчел