Аметист

Браслет из белого золота с россыпью синевато-розового полудрагоценного камня украшает тоненькое запястье девушки. Подарок любимого мужчины. Сара с трепетом относится ко всем сувенирам, коими щедро одаривал её Аарон. Неважно, были ли это баснословно дорогие ювелирные украшения или же простые букеты лилий и ромашек, собранные собственноручно. Стоимость, ровно как и сам подарок — не имела значения. Главное — он рядом, он любит, и она, впервые за долгое время, чувствует себя счастливой. Сегодняшний день наполнен любовью, пропитан нежностью и необходимостью. Глаза — цвета миндаля — заворожëнно рассматривают глаза напротив — цвета неба. Этой прекрасной голубизной Аарон готов любоваться всю жизнь. Сколько времени прошло с того момента, как он впервые ощутил это странное, но вместе с тем до безумства приятное чувство теплоты, щемящее грудь? Он и не вспомнит. Кажется, будто они знакомы целую вечность. Там, в самом сердце, сейчас невероятно тепло и уютно. Любовь ли это? Несомненно. Аарон не был романтиком, не давал ложных надежд, не подпитывал неразделенную любовь и искренностью не отличался. Сложный, замкнутый, чрезмерно серьёзный. И как его угораздило? Длинные пальчики с любовью выводят узоры на кольце с аметистовой огранкой, плавно переходя на колье, усыпанное мелкими аметистами. Невероятно красивый камень. Фаворит Аарона. Красное коктейльное платье идеально очерчивает хрупкую фигуру юной нимфы, а украшения — лишь подчеркивают её красоту.       — Ты всегда красива, но сегодня — особенно, — он подаёт ей руку, как истинный джентельмен, она заглядывает в драконьи омуты и утопает в медной трясине, не в силах противиться чувствам. Аарон безумно привлекателен, невероятно мужественен, а сила и стойкость в нём поистине соизмеримы с драконьей. Они проходят через номер отеля, забронированного двумя часами ранее, и по пожарной лестнице поднимаются на крышу. Аарон лукаво улыбается, щурится, и пропускает даму первой, открывая роскошный вид на лес.       — Здесь так красиво! — восхищённо шепчет брюнетка, заворожëнно разглядывая невидимое полотно, на котором яркими мазками запечатлены полуголые деревья и ковёр жëлто-оранжевых листьев. Аарон с любовью наблюдает за детским восторгом, чувствуя прилив гордости. Ему тоже нравилось смотреть на лес с высоты многоэтажного отеля. Он кивает головой и быстро проходит вперëд, Сара — за ним.       — Поиграем?       — Очередная безумная игра? — Аарон усмехается, игриво выгибая бровь, и дотрагивается до предплечья девушки, ласково проводя ладонью сверху вниз.       — Да, — уверенно произносит Сара. Намеренно игнорируя настойчивый взгляд мужчины, она достаёт из кармана кожаного клатча небольшой нож, серебряная рукоять которого усыпана крупными аметистами. Очередной сюрприз Дракона. — Но в этот раз игру веду я.       — Вот как? — он искренне поражен её смелостью, ведь раньше подробные игры пугали возлюбленную. Они казались Саре отталкивающими и неприятными. Однако последние несколько раз перед ним представал совершенно другой человек, готовый в прямом смысле слова на всё.       — Ты доверяешь мне?       — Безоговорочно и полностью, — ни секунды не колеблясь, ответил Аарон. Какие могут быть сомнения? Конечно, он доверяет. Даже если она заиграется и причинит ему вред — его вера не угаснет ни на йоту. Огоньки азарта мгновенно вспыхивают в небесно-голубых глазах. Предвкушëнно и вместе с тем до дикости возбуждающе прикусывая нижнюю губу, девушка бережно вынимает холодное оружие из ножен, с неподдельным интересом осматривая угрожающе поблескивающее лезвие.       — Идём, — нежно беря Аарона за руку, она ведëт его с крыши отеля. И слов больше не нужно. Достаточно лëгких невесомых касаний, нежных, полных любви поцелуев, достаточно одного лишь взгляда. Взгляда — от которого потеют ладони, а по спине пробегает табун непрошенных мурашек.       — Меня заводит твоя смелость, — едва слышно шепчет мужчина, прижимаясь к ровной и изящной, словно кипарис, спине. В двухместном номере отеля слишком ярко, пастельные тона визуально увеличивают апартаменты, делая и без того просторную комнату прямо необъятной. Взгляд Аарона падает на незадернутые жаккардовые шторы с небольшими шелковыми вставками цвета слоновой кости, щуря глаза и выпуская руку любимой, мужчина подходит к панорамному окну. Нарочито медленно задернув шторы, бросает взор на скрестившую руки девушку, чья лисья полуулыбка не оставляет ни единого шанса на спасение.       — Пора бы уже приступить к десерту. Как считаешь? — томный, чарующий голосок обволакивает, даруя небывалое спокойствие, одурманивает, усыпляя бдительность. И, чëрт бы её побрал, эта дьяволица ведает, что творит. Одно лишь действие — вместо бессмысленно брошенной фразы. Она знает ответ, а потому слова здесь излишни. Делая широкий шаг вперёд, сокращает расстояние меж ними и, вытягивая руки, жестом подзывает девушку к себе. А она не спешит кидаться к нему в объятия, лишь притворно хмурит брови, крепче сжимая хрупкой ладонью рукоять ножа.       — Хилл, игру веду я, помнишь? — деланное недовольство лишь распаляет возбужденного мужчину и, шутливо закатывая глаза, он согласно качает головой.       — Как скажешь. Соблазнительно покачивая бедрами, Сара быстро сокращает расстояние, успевшее надоесть им обоим, потому как находиться поодаль друг от друга — немыслимо сложно, пусть и недолго, пусть и преднамеренно. Две искрящиеся души горят желанием, умирают от любви и возрождаются из раза в раз, подобно фениксам, чтобы вновь испытать ощущения, голова от которых идёт кругом. Одним движением Сара скидывает с себя лёгкое платьице, длинные волосы рассыпаются по плечам, а на юном теле остаются чëрные кружевные трусики и бюстгальтер, облегающий упругие груди. Каждый её шаг возбуждает до предела, его взгляд скользит от загадочной улыбки девушки ниже по еë телу — и останавливается прикованным к еë ногам, обутым в чëрные босоножки на острых шпильках. Она совсем близко, буквально в миллиметре от его лица, и теперь слышно её размеренное дыхание, ощутима вздымающаяся грудная клетка. Недолго думая, Аарон тянет к Саре руку, предлагая пройти к кровати, но девушка качает головой, откинув шелковистые волосы на плечо и, склонив голову, выдыхает ему в губы:       — Я хочу видеть тебя на коленях. Проводя острыми ноготками по жëсткой щетине, тянется к заветным губам, нежно касается их поцелуем, но Аарона такой расклад совсем не устраивает, пусть она и главенствует сегодня. Он, конечно, готов быть паинькой, послушной собачонкой на привязи, и даже если суженой взбредëт в голову одеть на него намордник, он не станет противиться. Ничуть. Но эти лёгкие касания устами, едва ощутимые, уничтожают последние капли самообладания, вынуждая Аарона сцеплять пальцы на её затылке и настойчиво углублять поцелуй. Пылкость, чувственность, долбанная страсть — вот, что должно присутствовать в поцелуе. Ему так и хочется собрать в кучу всю недосказанность и выплюнуть ей в лицо, вкушая её слёзы и отборную брань, а потом безбожно трахать, проходясь лезвием по её бесподобному телу, но… Слишком важное «но».       — Сядь на колени, милый, — шепчет Сара, отрываясь от губ Аарона. И он не смеет отказывать. Послушно садится на пол, не поднимая глаз на любимую. Рука мягко касается бёдер, затем скользит по напрягшемуся животу, собираясь подцепить пальцами трусики, чтобы снять их… И лишь резкая, жгучая боль отрезвляет его, заставляя испытывать самые неприятные чувства. Правую половину лица нестерпимо щиплет, так же как и глаза — от внезапно подступивших слёз. Но Драконам не свойственно проявлять слабость, а потому, сжав крепче зубы, он незаметно для неё подавляет собственную бессильность, коря себя за неспособность стойко переносить физическое проявление боли. Рассеченную щеку саднит, а кровь, струйкой прокладывающая дорожку до подбородка, вызывает странный поток возбуждения?..       — Тебе больно? — от этого издевательского тона просто распирает изнутри, хочется повалить эту несносную девчонку на кровать, предварительно разорвав кружевные трусики — грубо, прокладывая дорожку кровавых царапин от лобка до внутренней стороны бёдер. И он не может отказать себе в таком удовольствии, а потому резвым, умелым движением перехватывает запястье занесëнной для очередного удара ножом руки и, пользуясь минутной растерянностью Сары, сцепляет пальцы на втором, соединяя руки между собой.       — Хилл, если ты думаешь, что это спасёт твою жалкую задницу, то ты ошибаешься! — рычит Сара, отчаянно брыкаясь и пытаясь высвободиться из стальной хватки Дракона.       — Так вот почему ты так рьяно хотела главенства сегодня: это месть? — он не может подавить смешок, смотря на раздосадованное лицо девушки. — Храбрая принцесса решила избавится от своего Дракона?       — Нет, просто храброй принцессе надоело чувствовать себя вещью, — голос становится мягче, сопротивление сходит на нет, и только пляски зловещих огней в глазах девушки не позволяют Аарону разжать запястья. Тихо усмехаясь, он мягко, но властно укладывает Сару на кровать, приподнимая её руки над головой и, приближая своё лицо так, чтобы дыхания обоих переплетались, шепчет, едва касаясь губ:       — Чувствовать? Ты и есть моя вещь, моë сокровище. Как эти аметисты на кинжале. Ты — мой Аметист. Слова горько ранят девушку. Сердце горит, разметая искры от огня в разные стороны, что, коснувшись ковролина, способны мгновенно вспыхнуть, сжечь всё дотла. Сжечь его дотла. И если раньше ей казалось, что на всех мероприятиях, бизнес-встречах и посиделках с друзьями она рядом, как дорогой аксессуар, придающий владельцу большей важности, спеси и статуса, то сейчас сомнений нет — она лишь украшение. Любимое украшение. Он не даёт ей возмутиться, примыкая к губам грубым, требовательным поцелуем, и даже жалкие попытки вдохнуть пресекаются моментально. Сара отчаянно трясёт головой, пытаясь увернуться от настойчивых манипуляций бойфренда. Массивная ладонь до синяков сжимавшая бёдра, плавно перемещается к горлу, слабым кольцом смыкаясь на тоненькой шее, слегка сдавливая, желая доставить себе как можно больше удовольствия, но при этом не причинять боль возлюбленной. Не переходить рамки допустимого.       — Только попробуй сказать, что тебе не нравится, — уголки губ приподнимаются в усмешке, когда лицо Сары полыхает огнём… злости?.. Сомнений в том, что это не румянец — не было. И это единственное, в чем Аарон сейчас уверен.       — Не нравится! — и в следующую секунду в лицо мужчины летит плевок, а за ним — ослепительная вспышка острой боли в правом предплечье. Холодное острие ножа в очередной раз обжигает кожу, срывая сдавленный стон с губ. Он напрочь позабыл о рассечëнной щеке, думая лишь о новом потоке удовольствия, вызванным её яростью. И как ей удаётся быть такой ангельски невинной и дьявольски безумной одновременно? Она — как бомба замедленного действия, готовая взорваться в любую секунду, и Аарон клянется — это лучшая женщина в его жизни. Рукав рубашки продолжал впитывать кровь, обильно сочащуюся из глубокой раны, но Аарон, кажется, не придавал этому никакого значения. Он провёл рукой по её груди, обхватив ладонями, сжал, и Сара, закинув ручки за его шею, прижалась к нему сильнее.       — Неужели совсем не больно? — прищурившись, поинтересовалась девушка, проводя концом кинжала по макушке мужчины.       — А хочешь, чтобы было больно?       — Да. Он усмехнулся.       — Тогда можешь вонзить этот нож мне в бочину — и разойдёмся. Ты — домой, а я в преисподнюю — к Люциферу, — рука вновь метнулась к груди, лаская кончиками пальцев соски, пока они не напряглись и не затвердели. Склонив голову, он впился в её губы, схватив их, кусая, оттягивая. Юное тело извивалось, билось в сильных руках.       — Если кто и отправится к красавчику Люциферу, то только я, — хмыкнула девушка.       — Он латентный гомосексуалист. И вообще, у него наверняка вместо члена какая-нибудь ядовитая гадюка, — Аарон коснулся её губ ещё раз. Задыхаясь, она впилась пальцами правой руки в его плечо, а левой — поднесла острие к губам Дракона, надавливая, оставляя лëгкий порез, затем пробуя его на вкус. Их губы слились в долгом, страстном поцелуе. — Он уже твёрдый, Сара, — хрипло шепчет мужчина, игнорируя пощипывание в губе.       — Боже. Заткнись!       — Показать? — он лукаво выгнул бровь и, взяв её руку, прижал к паху. Пытаясь скрыть улыбку, Сара ощутила вздрагивающее чрево, почувствовала, как оно напряглось от её касаний.       — Мистер Хилл, вы долбанный извращенец! Спустив молнию, она просунула руку под брюки и трусы, провела пальчиком по уздечке и, поглаживая сверху вниз по всей длине, прислушалась к учащëнному дыханию Аарона. Улыбнувшись, Сара изменила способ ласки, двигая ладонью по чувствительным местам снизу головки. Никто не говорил ей, как это надо делать, но инстинктивно она чувствовала, что мужчины приходят в восторг от такого массажа, поэтому продолжила, стараясь довести Аарона до оргазма.       — Ненавижу тебя.       — Ага. Продолжай… — выдохнул Аарон, и она усилила свои движения, ещë больше возбуждая его. Отдернув руку, Сара медленно сняла с себя кружево и, оседлав его, игриво заерзала на изрядно возбудившемся члене. Его беспомощность пьянила, а холодный металл, угрожающе поблескивающий в руках, добавлял уверенности. Словно обезумев, она яростно впилась в губы мужчины, быстро перемещаясь на скулы и оставляя кровавые отметины от зубов. Сара приподнималась и опускалась, имитируя секс, напрягала каждую мышцу своего тела. От её громких, пошлых стонов голова шла кругом, а от умелых взмахов задом член раздувался до невероятных размеров.       — Как ты там сказал? «Ты — мой Аметист?» — болезненный рёв вырвался из груди Аарона, когда его в очередной раз полоснули ножом сверху вниз, порез шел наискось от плеча почти до локтя. — Я не вещь, Хилл. Не вещь! Кровь мгновенно окрасила белую простыню в алый цвет, глядя вниз на его бледное лицо, Сара почувствовала, как её переполняет энергия. Экстаз. Медленно, очень медленно она начала насаживаться на его торчащий конец, направляя его в своё горячее и жаждущее лоно. Аарон сдавленно простонал, замотал головой, а она безжалостно понеслась на нём вскачь, поднимаясь на всю длину члена, а потом до упора вгоняя его в себя.       — Ты сумасшедшая, — пробормотал Хилл, пот ручьями стекал по коже, размывая засохшую местами кровь. Сильные мышцы влагалища сжимали его член, грудь Аарона вздымалась, воздух со свистом вырывался из горла, он едва не выл от этих ощущений.       — Мы — сумасшедшие… — с диким, душераздирающим криком Сара вонзила острие ему в грудь. Рукоять сверкнула, обагрившись кровью. Девушка зажмурилась, подавляя приступ тошноты: запах крови был слишком осязаем. — Мне жаль, — склоняясь к его лицу, прошептала Сара, тёплым дыханием опаляя аккуратную щетину. Деланное сожаление на лице сменилось выражением абсолютного блаженства. — Правда…