Признание

      Цзинъи шёл по торговым улочкам Пристани Лотоса в поисках своих друзей. Лань Сычжуй и Цзинь Лин отправились на рынок без него, пока тот увлечённо наблюдал за сбором лотосов из озера. В итоге парень изрядно задержался, и сейчас, бродя в поисках товарищей, уже отчаялся их найти, думая, что, скорее всего, они вернулись во дворец.        Время близилось к вечеру, и Цзинъи, побродив немного, направился в сторону главной пристани, и совершенно неожиданно для себя, проходя мимо одной из харчевен, заметил сидящего там главу ордена Юньмэн Цзян, перед которым на столе стояло несколько бутылок вина. Цзян Чэн, осушив бокал, начал с чувством что-то втолковывать сидящему напротив пожилому мужчине. Тот тоже заканчивал свою порцию, внимательно поглядывая слегка хмельным взглядом на своего главу.        Цзинъи был очень удивлён этой картине. Что здесь делал глава Цзян, да ещё в компании обычного крестьянина!? Конечно это было одно из лучших в Пристани Лотоса заведений подобного рода, но Цзян Ваньинь, если их и посещал, то только после каких-либо политических мероприятий, сопровождая своих гостей. И вообще Цзинъи никогда не слышал про то, чтобы глава ордена Цзян любил выпить. Но глаза юношу не обманывали - Цзян Ваньиня невозможно спутать ни с кем другим. Такой как он - только один.         По расслабленному взгляду Саньду Шеншоу Цзинъи показалось, что тот уже достаточно пьян. Он решил зайти и подождать его, чтобы потом сопроводить до дворца, а то мало ли что может приключиться: каким был этот мужчина в нетрезвом состоянии не известно. А Цзинъи совсем не хотелось, чтобы его репутация подорвалась. Парень решил заказать себе что-нибудь перекусить, пока глава Цзян продолжал свое общение.        Входя, Цзинъи непроизвольно услышал, как собеседник Цзян Чэна, обращаясь к тому без всяких формальностей, пытался втолковать:       – Послушая меня, парень, говорю уже в который раз, жениться тебе надо. Тогда сразу все твои проблемы словно речным гулем под воду утянутся. Вот увидишь,  – отцовским тоном, продолжал крестьянин, слегка запинаясь. Цзинъи решил, что мужчина был уже довольно сильно пьян, иначе вряд ли бы он себе позволил так по-товарищески общаться с Саньду Шеншоу. – Хочешь, я найду тебе подходящую невесту. Мне кажется, тебе подойдёт простая, весёлая и добродушная девушка. – И почесав подбородок, задумчивым тоном добавил, – хм, я, кажется, даже знаю с кем тебя познакомить, – но договорить ему не дал серьёзный голос главы Цзян:       – Нет, дядюшка, спасибо, но не надо - у меня уже есть на примете кандидатура. Причём именно такая, – совершенно серьёзно произнёс Цзян Чэн. А устремив свой взгляд на входящую фигуру невысокого юноши, усмехнулся, – а вот и она.        Цзинъи замер в замешательстве: на него был направлен пристальный взгляд Саньду Шеншоу, а на лице появилась довольная улыбка дикого зверя, почуявшего приближение пиршества.        Собеседник Цзян Чэна тут же повернул свою голову, желая узнать о ком это говорил сейчас глава Цзян, уже  мысленно представляя своим затуманенным алкоголем разумом милую красотку подстать самому хозяину Пристани Лотоса. Но при входе стоял молодой адепт ордена Гусу Лань, нерешительно поглядывающий в их сторону. И что это могло значить? Но на ум приходила лишь одна мысль: глава Цзян был уже настолько пьян, что перепутал девушку со смазливым юношей. Он внимательно вгляделся в лицо напротив, которое показалось ему расслабленным и довольным. Было очень необычно видеть его таким. И он явно смотрел на юношу трезвым взглядом, несмотря на выпитые бутылки вина.        Пожилой мужчина был в недоумении, в точно таком же как и Цзинъи, всё прекрасно слышавший. Глава Цзян только что говорил о нем? Или он что-то не так понял?       Цзян Чэн продолжал изучать гостя взглядом, вызывая непонятное, тревожное чувство у молодого адепта. Почему Цзян Ваньинь так смотрит? Вроде бы Цзинъи последнее время вёл себя тихо, не влипал ни в какие истории. Что ему тогда нужно? Появилась мысль о том, что зря он сюда зашёл, и, возможно, если ещё не поздно, нужно идти дальше своей дорогой. Но как только Цзинъи решил развернуться, Цзян Чэн быстро расплатился за двоих и, вежливо поклонившись пожилому крестьянину, направился в сторону выхода, подхватывая за руку гусуланьского адепта.        – Глава Цзян, куда Вы меня тащите? Что случилось? – опешил от неожиданности Цзинъи, понимая, что уже стоит на Саньду, крепко прижатый спиной к груди его хозяина. И когда только успел? Цзинъи был в небольшой панике: он летел над городом в сторону дворца с нетрезвым главой Цзян на его мече. В любой момент тот мог потерять концентрацию, и тогда они полетят вниз.        – Вы же пьяны, – слегка оборачиваясь процедил юноша. – И объясните уже, зачем Вы меня схватили? – переводя встревоженный взгляд вперёд, недовольно добавил он.        – От двух сосудов вина ни один истинный юньмэнец не пьянеет. Так что успокойся, – немного усмехаясь, проговорил Ваньинь. Но вслед за этим со странной улыбкой на устах немного тише, но хорошо различимо, добавил, бегло взглянув на юношу, крепко прижимающегося к нему, - я тебе никогда не причиню вреда.        От бархатистого, глубокого голоса мужчины, прозвучавшего над самым ухом, у Цзинъи всё сжалось внутри. Красивый голос главы Цзян и так всегда будоражил в молодом сознании непонятные, тревожащие чувства, а сейчас он прозвучал, как показалось юноше, слишком уж интимно. Цзинъи на мгновение зажмурился, ещё сильнее вцепившись в руку Саньду Шеншоу в попытке совладать со своими мыслями. Понять их именно сейчас он точно был не в состоянии. У него все перемешалось в голове от волнения: его прежнее особое отношение к главе Цзян, его теперешнее ощущение от столь непозволительно близкого контакта с этим заклинателем, которое всё подтверждало, взбудоражив все его старые тревоги. И теперь Цзинъи было страшно: впервые он испытывал возле главы Цзян пугающий и, в то же время, вожделенный трепет. И это было непозволительно, особенно для адепта Гусу Лань. Но Цзинъи был уже давно известен как самый неправедный Лань, который позволял себе слишком многое, с вытекающими за этим последствиями.        Пушистая макушка Цзинъи упиралась в подбородок Цзян Чэна, приятно щекоча своей мягкостью и ванильно-сладким ароматом.        Ваньинь совершенно ясно представлял, что сейчас делает и что будет дальше. И если бы не расслабляющее действие вина, вылившееся в нежелательный для себя разговор о женитьбе и столь неожиданное появление единственного, кто смог обратить на себя внимание Саньду Шеншоу, то никогда бы не решился на подобное. Чувствовать согревающее тёпло, исходящее от тела столь милого создания было очень приятно. А милым этот парень ему показался с первой их встречи, и это было очень странно и необычно для Ваньиня, чьё сердце словно окаменело после трагических событий прошлого, разучилось видеть и чувствовать всё прекрасное и хорошее этого мира. Но с появлением Цзинъи всё изменилось.        Цзян Чэн ощущал, как бешено колотилось сердце парня. Он явно был взволнован, может быть даже напуган. Хотя Цзинъи никогда не боялся главу Цзян, и всегда смело высказывал при нем абсолютно всё, что творилось в его молодой голове. Но сейчас Цзян Чэн понимал, что возможно переборщил со столь бесцеремонным "похищением". Но он больше не мог сдерживать себя. Всё, что так долго копилось в его душе по отношению к этому неординарному молодому Ланю, вырвалось наружу - стоило лишь вновь его увидеть. И одурманенный алкоголем разум подтолкнул к, возможно, отчаянному решению, о котором потом придётся жалеть. После того, как Цзинъи всё узнает, он, скорее всего, будет смотреть на главу Цзян с отвращением, стараясь вообще избегать его. А если Цзян Чэн сейчас не сдержится и позволит себе выплеснуть все свои потаенные и сокровенные желания, связанные с этим молодым адептом, то Цзинъи его по-настоящему возненавидит, будет проклинать до конца жизни, желая самой страшной кары.        Путь до дворца был недолог. И вот они уже стояли на центральной площади. Цзян Чэн не долго думая, молча взял тонкое запястье парня в свою руку и потянул за собой, направляясь в сторону покоев хозяина Пристани Лотоса. Цзинъи не сопротивлялся - он всегда доверял этому молодому мужчине, слепо верив в него. Эта вера исходила глубоко из его подсознания, всегда подсказывая и направляя в отношении своих действий, поступков и слов, нацеленных на главу Цзян, с самой их первой встречи на горе Дафань. Давая смелости и безрассудности идти по своему пути, невзирая ни на что. И именно сейчас Цзинъи понимал, что от Цзян Ваньиня он примет всё без колебания. Юноша знал точно, что Цзян Чэн не сделает ему ничего плохого. И ещё, в глубине души ему было очень приятно столь неожиданное внимание Саньду Шеншоу к себе. И не важно, что за этим последует.        Цзян Чэн молча зашёл в свои покои, только теперь позволив себе отпустить хрупкую руку. Его сердце бешено стучало. Хотелось наконец открыться, даже просто для того, чтобы знать: есть ли у него шанс или нет, и не мучиться больше. И если даже Цзинъи ему откажет, а в этом он был полностью уверен, и мысленно высмеет и начнет призирать, то Ваньинь точно знал, что этот юноша никому ничего не расскажет про чувства главы Цзян к себе.  Задвинув за собой дверь, глава Цзян медленно обернулся. Цзинъи сразу обратил внимание на то, как в него впился взор невероятно красивых сиренево-лазурных глаз, похожих на утренний небосвод в ожидании неизбежно прекрасного. Этот взгляд  проникал в каждую отдаленную частичку тела и разума, наполняя силой, воодушевляя на что-то дерзкое, но в то же время заставляя непроизвольно пятиться назад. Цзинъи не было страшно, но ноги не слушались, продолжая отступать, зачарованно следя за всё ещё не сдвинувшимся с места Саньду Шеншоу, который будто готовился к важному шагу, также неотрывно наблюдая за своим гостем. И только, когда Цзинъи упёрся в вертикальную поверхность, Ваньинь дернулся, моментально прижимая парня к стене, преградившей ему путь, удерживая его за руки.        Цзиньи смотрел на него, как и всегда, смело, энергично, даже немного нагло, молча ожидая своей участи. Но долго ждать он никогда не мог, особенно сейчас, когда Ваньинь позволял себе подобные действия, так приятно прижимаясь к нему. Он чувствовал чужое тёплое дыхание на своём лице. Это распаляло и без того смелый нрав юноши. Ему давно хотелось оказаться вот так близко к Цзян Ваньиню, но он не мог позволить себе подобных вольностей. И вот теперь Цзян Чэн сам это сделал, и не важно сейчас с какой целью, главное - те невероятные ощущения, которые расплывались по всему телу от такого горячего и сильного мужчины, давно нравящегося ему. Цзинъи, как никогда прежде, был полон смелости и решительности, он готов был принять от Ваньиня всё.        – Глава Цзян, если вы хотите меня наказать за что-то, то давайте, действуйте уже наконец. Но вы ведь прекрасно знаете, что меня уже не исправить, - смело глядя в глаза напротив, с чувством заявил парень. И следуя своему внутреннему порыву, вплотную приблизив лицо к краю уха Цзян Чэна, игриво прошептал, – я Вас не боюсь.        Глаза Ваньиня расширились - парень оказался ещё смелее и безрассуднее, чем он предполагал. От горячего шепота молодого адепта по всему телу распространилось приятное ощущение, неизведанное никогда прежде. Было очень приятно и хотелось большего.         – Не провоцируй меня, Цзинъи. Я и так еле сдерживаюсь, – наклонившись чуть ли не с рыком, произнес Ваньинь, опаляя горячим дыханием уже давно желанные губы. В этот самый момент Цзинъи заметил несколько ярких фиолетовых вспышек в глазах Саньду Шеншоу, которые также неожиданно исчезли как и появились. Именно так и чувства Цзинъи когда-то вспыхнули: молниеносно, ярко, красиво и испепеляюще. Но и тогда он не испугался, осознавая, что все что касается этого слишком темпераментного, вспыльчивого, прямолинейного, но при этом до безумия красивого и необычного мужчины, ему нравилось. Он готов был принять и любить его таким, каким он был - его абсолютно всё в нем привлекало и устраивало. Но единственное, что сейчас не мог понять парень, так это за что на него так взъелся Цзян Ваньинь, ведь он уже давно вёл себя насколько мог тихо и смирно, не втягивая его любимого племянника ни в какие передряги. И это непонимание раздражало.       – Вы хотя бы для начала объяснили, что я сделал не так, прежде чем припечатывать меня к стене. Разве я что-то натворил? В чем я виноват, ответьте мне! - широко распахнув свои светло-карие глаза, возмущенно вскрикнул парень, заставив тем самым главу Цзян машинально отпрянуть чуть назад от лица напротив. Цзян Чэн поморщился от слишком громких слов и наглой интонации молодого адепта. Но именно это ему в нем и нравилось: непредсказуемость, храбрость, пылкость, прямота. Казалось, что Цзинъи каждый раз лишь одним своим дерзким взглядом словно бросал вызов главе Цзян, провоцировал, пробуждая в нем дикую волну желания.        И сейчас было точно также. Цзян Ваньинь хотел этого парня, очень сильно, его всего распирало изнутри от этого порыва, до ломоты в теле. Но Ваньинь понимал, что нужно сдерживаться, иначе непременно случится беда: он просто мог "сломать" парня своей напористостью, несдержанным влечением, испугать своими чувствами, на первый взгляд кажущимися неправильными. Нужно действовать потихоньку, не спеша.        Но только вот Цзинъи был не таким как все. Он был слишком неординарен и не любил ждать. Ему нужно было всё и сразу. И он всегда действовал, не задумываясь о последствиях. Не понимая, что своими словами и действиями может спровоцировать настоящий ураган, в центр которого сам же и попадётся.        – В чем ты виноват, спрашиваешь! - Цзян Чэн был на пределе. – В том, что ворвался в мою жизнь, так внезапно.., – хрипло прокричал глава, вызывая подобными словами боль в сердце парня. Цзинъи перебил главу Цзян, не дав ему договорить.        – Пустите, – Цзинъи пытался вырваться из крепкой хватки Саньду Шеншоу. Его взгляд поник, он больше не пытался в открытую смотреть в лицо напротив. Он был расстроен и одновременно зол: теперь он знал, что все это время только лишь мешался главе Цзян. – Пустите. Я уйду и больше не появлюсь ни здесь, ни в Вашей жизни, – быстро проговорил юноша. Цзинъи не мог сдерживать нахлынувшие на него чувства. От одной мысли, что он не сможет хотя бы просто иногда быть рядом с Цзян Ваньинем, сердце больно сжималось в тугой узел. Но Цзян Чэну он был не нужен и все это время тот обращал на него внимание, видимо, только из-за его слишком неспокойного, докучающего характера. – Глава Цзян, да отпустите же вы меня наконец, – злобно прокричал парень.        Цзян Чэн замер. Он впервые видел на всегда живом, искрящемся счастьем лице Цзинъи подобные эмоции. Эта картина причиняла боль. Обижать или каким-то ни было образом ранить любимого человека Ваньиню совсем не хотелось. И он просто отпустил руки Цзинъи из своих. Парень, до этого находящийся в напряжении от попытки вырваться, вдруг вздрогнул - он совсем не желал, чтобы Ваньинь его так быстро и легко отпустил. Хотелось обратного. Душу моментально окутало ледяным инеем.       Но Цзян Чэн отстранился от Цзинъи только для того, чтобы тут же заключить его в крепкие согревающие объятия.        – Какой же ты всё-таки нетерпеливый, – Цзян Чэн еле сдержался, чтобы не выругаться. – Несдержанный, слишком шумный. Заполонивший собой все мои мысли. Ты хоть понимаешь, что ты сделал, Цзинъи?! - Цзян Чэн с нежностью провел рукой по лицу юноши, внимательно вглядываясь в широко распахнутые глаза напротив. Мягкий и заботливый взгляд Саньду Шеншоу по отношению к себе Цзинъи совсем не ожидал увидеть. И его слова: о чем говорит глава Цзян было непонятно. Цзинъи лишь молча повертел головой в отрицательном жесте.        – Ты заставил меня влюбиться в себя. И, что самое удивительное, меня это абсолютно устраивает. Я хочу, чтобы рядом со мной был именно ты. И если бы все это оказалось взаимно, то наверное, впервые в жизни я был бы по-настоящему счастлив.        Он  прижал это миниатюрное тело к своему. Казалось, что надави ещё чуть-чуть и юноша рассыпется - таким нежным и хрупким он ему казался. Хотелось всегда быть рядом с ним, защищать и оберегать от любых невзгод.        Цзинъи, чувствуя успокаивающее тепло, исходящее от любимого, тут же немного расслабился. Было приятно. И от услышанных слов он сам впервые в жизни почувствовал неописуемое ликование и счастье, расплывающиеся по всему телу. Оказывается, все те чувства, которые он испытывал к Саньду Шеншоу, так долго терзающие его своей неправильностью и заставляющие чувствовать себя таким же образом, оказались взаимны. Можно было больше не терзаться, не скрывать всё, что таилось глубоко в душе.       – Значит, Вы должны быть счастливы, начиная с этого момента. Со мной и до конца наших жизней. Ведь я чувствую к Вам тоже самое.         Цзинъи смело прильнул к самому устрашающему заклинателю Поднебесной, аккуратно и нежно касаясь его горячих губ своими. Цзян Чэна моментально окатила волна чего-то неповторимого, окрыляющего, нового и неизведанного. Осторожно оторвавшись от столь сладких на вкус уст любимого, с нежностью во взгляде он произнес:       – Какой же ты все-таки Цзинъи… Я так долго из-за тебя мучился.        – Я тоже очень переживал из-за своих чувств. Вы ведь не просто какой-то там заклинатель, а сам Саньду Шеншоу. Представляете, какого мне было? Я думал, что не выдержу и раньше времени отправлюсь к праотцам, – возмущенно выпалил юноша. Но тут же почувствовал, как сильные руки Ваньиня нежно и успокаивающе оглаживают спину, заставляя все тело расслабиться от удовольствия. – Глава Цзян, теперь Вы просто обязаны всю жизнь заботиться обо мне.        – Если ты не по-боишься остаться со мной, то я сделаю даже больше, - Цзян Чэн открыто любовался красотой и открытостью своего слишком замечательного парня, который теперь будет принадлежать только ему.        – Я Вас никогда не боялся. И это Вы должны хорошенько подумать, прежде чем идти дальше со мной - я ведь теперь от Вас просто так не отстану, - Цзинъи с задорной улыбкой вновь потянулся к губам столь любимого мужчины. Скоро он получит то, что так долго желал. Саньду Шеншоу.