Перемена

Одно из правил Гусу Лань гласило: «Запрещено лгать» и подразумевало, что лгать нельзя не только другим, но и себе. Потому Ванцзи не оставалось ничего, кроме как признать: он стал скучать на занятиях, мысли его занимала не учёба. И дело было вовсе не в том, что он уже знал всё, что они проходили. Лань Чжань с детства был богат терпением и давно научился внимательно относиться к повторению — всякий раз знания можно было углубить или по крайней мере закрепить. Нет, дело было в другом. Если быть точным — в другом ученике, Вэй Усяне. Тот… словно перестал быть собой. Лань Чжань отчётливо увидел перемену в первый же день. Да что там — сразу, как Вэй Ин вошёл в комнату для занятий. От его внимательного взгляда не укрылось, что молодой господин Вэй держится совсем не так, как прежде. Спокойный ровный шаг, спина совершенно прямая, взгляд устремлён вперёд, а губы не размыкаются ни в улыбке, ни для привычных перешёптываний с Не Хуайсаном, с которым Вэй Усянь, как заметил Ванцзи, успел сблизиться. «Убожество», — так Лань Чжань тогда мысленно прокомментировал появление Вэй Ина. Он не сомневался: тот опять что-то задумал и сейчас лишь притворяется тихим, чтобы привлечь больше внимания к своей очередной нелепой выходке. Лань Чжань решил, что ему стоит быть повнимательнее. И он был — потому заметил, как разительно Вэй Усянь изменился во всём. Он больше не жаловался на скуку, не шалил на занятиях и почти всегда оказывался первым желающим ответить на вопрос — и отвечал основательно и исключительно вежливо, он много времени проводил в библиотеке, не ворчал на еду, приготовленную безо всяких специй, не пытался пронести в Гусу алкоголь — во всяком случае, Ванцзи больше не приходилось ловить его на этом. Даже спать Усянь ложился ровно в девять, о чём Лань Чжань узнал, невольно подслушав разговор Цзян Чэна и Не Хуайсана: Ваньинь сетовал, что вечера теперь стали пустыми и унылыми, ведь Вэй Ин, следуя правилам Гусу, слишком рано отходит ко сну. Цзян Чэн тогда начал было говорить, что сам в этом и виноват, но в чём именно дело, Лань Чжань не успел узнать — в тот момент вошёл Лань Цижэнь. Наставник тоже отметил изменения, произошедшие в Вэй Ине, — Ванцзи видел это. Видел, как сначала дядя был недоверчив, даже испытывал Вэй Усяня, задавая больше вопросов, чем другим, выискивая то, чего бы он не знал, чтобы проверить, будет ли юноша выкручиваться. Однако тот оставался предельно почтительным и прилежным, покорно признавал своё незнание и просил пролить для него свет на неизвестное с такой искренностью в голосе, что не поверить ему было едва ли возможно. Так что Лань Цижэнь спустя две недели оставил его в покое, видимо, решив, что благотворная атмосфера Облачных Глубин смогла усмирить непокорный нрав молодого господина Вэя. Бдительность Ванцзи было не так легко усыпить. Он продолжал наблюдать — и недоверие в нём продолжало расти. Что-то было не так. Такое поведение не могло быть искренним. Этот новый, идеально правильный Вэй Ин не был настоящим. Однако что же он задумал, раз пошёл на такое притворство, наверняка очень неприятное для его свободолюбивой натуры? Или же он получал удовольствие от того, что дурачит всех вокруг? Так или иначе, Ванцзи не собирался позволить одурачить себя. *** Быть прилежным оказалось не столько сложно, сколько скучно. Точнее, в скуке и была вся сложность. Вэй Ину легко давалась учёба, но вот рутина, не раскрашенная привычными шутками и мелкими проделками, быстро надоела, и порой ему приходилось призывать на помощь всё своё самообладание, чтобы не вернуться к прежнему поведению. Тогда он вспоминал слова Цзян Чэна: «Думаешь, спустя годы ты будешь равным Ханьгуан-цзюню? Ха! Он ведь раз в сто прилежнее тебя. Хорошо, если через десяток лет ты не растеряешь все свои способности, пустив потенциал по ветру, — Вэй Ин ясно помнил, как тут Цзян Чэн сделал паузу и покачал головой. Затем добавил: — Всё-таки ты совсем не можешь быть как он. Совсем. И судьба тебя ждёт соответствующая». Он сказал это спьяну, когда Вэй Ин в очередной раз пронёс в Гусу пару бутылей вина — увы, не «Улыбки Императора» — и они, нарушая сразу целую кучу правил, втроём — вместе с Не-сюном — засиделись допоздна. Предавшись мечтаниям, Вэй Ин тогда заговорил о том, как замечательно было бы когда-нибудь выходить на ночную охоту вдвоём с Ванцзи, — и Цзян Чэн не замедлил ответить. Брат не раз прежде шутил, что с таким несерьёзным подходом к жизни Вэй Ина ждёт печальное будущее, и он как будто бы даже привык к подобному, однако в этот раз жестокие слова задели особенно глубоко. Вероятно, это и побудило его принять решение, услышав которое, Цзян Чэн только рассмеялся, а Не Хуайсан взглянул на него с недоверием: Вэй Ин заявил, что до окончания обучения в Гусу он будет вести себя образцово и даже в следовании правилам не уступит Ванцзи. И он был твёрдо намерен не отступаться от задуманного. Это, конечно, оказалось не так-то просто. Но очень скоро Усянь, к своему удивлению, обнаружил неожиданный положительный эффект, который почти делал скуку стоящей того. Если раньше Ванцзи не удостаивал его и взглядом, то теперь Вэй Ин постоянно ощущал, что тот наблюдает за ним. Такое внимание одновременно и несколько нервировало, и льстило. Сам Второй Нефрит Гусу Лань заинтересовался им! Как тут не быть польщённым? Впрочем, пусть ощущение и было сладким, горечи в нём оказалось тоже немало. Мысли о том, что Лань Чжань интересуется вовсе не им настоящим, а лишь образом, приближенным к идеалам Гусу, но имеющим так мало общего с истинным Вэй Ином, отдавались глухой удушающей тоской. Усянь не мог до конца понять её природу, и оттого она была ещё мучительней. Такие размышления особенно докучали вечерами перед сном. Пусть прошло порядочно времени с тех пор, как он стал ложиться рано, а уснуть сразу всё ещё не получалось. И он вспоминал прошедший день, вспоминал каждый цепкий взгляд Ванцзи, который мог бы поймать, но вместо того лишь отмечал боковым зрением. Представлял, как сам мог бы открыто посмотреть на него в ответ, улыбнуться — и видел, как Лань Чжань, даже воображаемый, тут же отворачивается, хмурясь, а после — прямо как раньше — игнорирует его. Не раскиснуть совсем помогала шицзе. Если Цзян Чэн даже спустя недели смотрел на него недоверчиво, то глаза Яньли светились мягкой поддержкой. В первые дни она только спросила, уверен ли он, что ему это нужно, а получив утвердительный ответ, сказала: «Мой А-Сянь может справиться со всем» и ласково коснулась щеки. Лишь с ней Вэй Ин позволял себе расслабить плечи и лишь с ней улыбался — как прежде. *** Дни сменяли друг друга, а подозрительность Лань Чжаня сменяло беспокойство. Поначалу он не мог отличить одно от другого, но постепенно внутренний взор прояснился. Ведь если бы Вэй Ин задумал что-то каверзное, то давно бы это сделал. А он продолжал быть образцовым адептом — настолько образцовым, что иной раз Лань Цижэнь приводил его в пример вместе с Ванцзи менее радивым ученикам. И Лань Чжань хотел бы принять, что Вэй Ин просто осознал всю важность соблюдения правил и потому ведёт себя соответствующе, однако что-то в таком положении вещей казалось категорически неправильным. Он также хотел бы просто отбросить все мысли об этом, как обычно и поступал с личными делами других, но не мог. Самодисциплина, взращиваемая с малых лет, оказалась бессильна. Ванцзи видел, что с каждой неделей Вэй Ин выглядел всё более уставшим, а глаза его, казалось, становились всё тусклее. От этого в груди беспокойно ныло, и в конце концов Лань Чжань вынужден был признать, что волнуется за Усяня. Однажды на входе в библиотеку он столкнулся с девой Цзян и, когда прошёл в помещение, успел заметить на лице Вэй Ина тень улыбки. Та растворилась, стоило Усяню увидеть его, и сердце пронзило болью. Лань Чжань пришёл, чтобы взять книгу о музыкальных боевых техниках и затем совершенствоваться в игре на гуцине, но покинул библиотеку с пустыми руками. Ему нужно было подумать, понять, что с ним происходит, и он отправился бродить бесконечными тропами Облачных Глубин. Лань Чжань уже признал, что Вэй Ин небезразличен ему. Но что крылось за этим небезразличием? Какое чувство? Он снова увидел, как помрачнело лицо Вэй Ина, когда тот заметил его, и снова картина эта отозвалась болью. Лань Чжань хотел видеть улыбку Вэй Ина. Хотел, чтобы тот улыбался ему. Мысли сами собой потекли дальше — и принесли осознание: он желает не только этого. Воображение рисовало, как он касается щеки Вэй Ина, убирая с лица выбившуюся прядь — наверняка мягкую, такую приятную на ощупь, как берёт за руку, переплетая пальцы, как обнимает и целует в губы, искрящиеся улыбкой; и в груди всё переворачивалось, как никогда прежде, наполнялось теплом. Лань Чжань резко остановился, чувствуя, как кровь приливает к кончикам ушей. Он влюблён. Влюблён в Вэй Усяня. Секунду это казалось невозможным, а затем вдруг стало очевидным фактом. И тем не менее Ванцзи не знал, что с этим фактом делать. *** Вот уже третий день Лань Чжань как будто избегал его. Вэй Ин всё ещё ловил на себе его взгляды, но гораздо реже. И ощущались они иначе. За эти дни он ни разу не пересёкся с Ванцзи в библиотеке, куда они оба приходили почти ежедневно, не столкнулся во дворе, как случалось раньше. Сначала Вэй Ина это обеспокоило, но он быстро нашёл причину. Конечно, Ванцзи потерял к нему интерес. Пусть в последнее время он, Вэй Ин, вёл себя так, точно вырос среди Ланей, но на самом деле он другой. И Лань Чжань сумел разглядеть это, понял, что обманывался, а потому не желал больше иметь с ним ничего общего. Впрочем, было ли у них прежде что-то общее? Вэй Ин вздохнул. Сосредоточиться на историческом трактате никак не получалось, мысли кружили вокруг Лань Чжаня. Отчего его так ранило, что тот вновь стал холоден? Вновь?.. Вэй Ин усмехнулся. Ванцзи был холоден всегда — но некоторое время интересовался им, только и всего. Да что там, интересовался Лань Чжань тоже не им, а тем, кем он пытался быть. Такие мысли отравляли горечью, лишали сил, и если прежде Вэй Ин улыбнулся бы, даже рассмеялся, чтобы прогнать их, то теперь не мог. Впрочем, сидеть и унывать было не в его характере, и скоро Вэй Ин придумал, что делать. Он ведь может заново завоевать внимание Ванцзи, и для этого ему вовсе не придётся нарушать правила. Они соученики, так почему бы не предложить заниматься вместе? Если он будет достаточно вежлив и настойчив… На следующий день Вэй Ин после занятий поспешил за Ванцзи — конечно, не переходя на бег — и во дворе окликнул его — негромко, но тот обернулся. Они встретились взглядами, и Вэй Ин с удивлением заметил, что кончики ушей Лань Чжаня порозовели. — Мгм? — он смотрел вопросительно. — Лань Чжань, я тут подумал… — Вэй Ин запнулся, разволновавшись вдруг, — может быть, ты научишь меня играть на гуцине? — На гуцине? — повторил тот задумчиво и словно бы удивлённо. — Да, — Вэй Ин закивал. — Говорят, тебе в этом нет равных. Так что было бы просто замечательно… — Хорошо, — согласился Лань Чжань, перебивая его. А Вэй Ин не знал, чему поражаться больше: тому, как легко Ванцзи дал согласие, или тому, что он только что сам нарушил одно из правил, к которым относился столь ревностно. — После пяти приходи ко мне в цзинши, я всё подготовлю, — добавил Лань Чжань и ушёл. Вэй Ин озадаченно смотрел ему вслед. *** — Тебя что-то беспокоит, я вижу, — заговорил однажды вечером Сичэнь. — Вэй Усянь… изменился, — Лань Чжань не готов был сказать всё, а потому поделился частью правды. — Это заметили все, — качнул головой брат. — Думаешь, с ним что-то не так? Ванцзи не ответил, только коротко взглянул на него, почти сразу отводя глаза. — Почему бы тебе не поговорить с ним? — Сичэнь положил руку на плечо Лань Чжаня, слегка улыбнулся. — Поговорить? — Ванцзи снова посмотрел на него — так, словно ему самому эта мысль в голову не приходила. Что, конечно, было далеко от истины. Он обдумывал такой вариант, но не был до конца уверен, как нужно поступить. — Полагаешь, мне следует? Сичэнь кивнул, мягко улыбнувшись. Некоторое время они провели в молчании. Ванцзи погрузился в раздумья, так что Лань Хуань попрощался и покинул его. Лань Чжань в который раз продумывал стратегию разговора, когда на следующий день Вэй Ин окликнул его с внезапной просьбой. Ближе к вечеру Ванцзи собирался сам подойти к нему в библиотеке — в это время Усяня всегда можно было найти там, но обучение музыке показалось даже лучшим вариантом. Так что он согласился. Он нашёл книгу с мелодиями для новичков, выбрал, с какой начать. Хотел было взять один из гуциней, на которых практиковались юные адепты их клана, но передумал: решил обучать Вэй Ина на собственном. Отчего-то казалось, что так будет правильно. Вечер наступил быстро, и Вэй Усянь не заставил себя ждать. *** Вэй Ин замер у цзинши. — Проходи, — послышалось из-за закрытой двери, и он вздрогнул. Как Ванцзи понял, что он уже здесь? Усянь вошёл и невольно затаил дыхание: он впервые оказался в жилище Лань Чжаня. На самом деле, он вовсе не ожидал, что когда-либо побывает у него. Ванцзи не был похож на человека, который приглашает гостей. Комната была обставлена аскетично и тем не менее показалась уютной. Впрочем, возможно, дело было попросту в том, что внутри оказалось тепло — всё-таки в компании осеннего ветра Вэй Ин успел несколько продрогнуть, пока шёл сюда, — и приятно пахло благовониями. Усянь глубоко вдохнул тонкий аромат сандала и позволил себе небольшую улыбку. Лань Чжань стоял у столика с гуцинем и, когда Вэй Ин подошёл, жестом предложил сесть, а затем и сам опустился рядом. Вэй Ин почувствовал, как на мгновение чужой локоть коснулся его собственного, и сглотнул. Взглянув на Лань Чжаня, он заметил, как тот будто бы нахмурился мимолётно, прикрыл глаза. А затем немного отодвинулся и повернул голову к нему. — У тебя есть базовые навыки? — спросил он. — Мгм, — Вэй Ин чуть кивнул, не сразу понимая, что едва ли не в точности повторил обычный жест Ванцзи. Тот смотрел, явно ожидая продолжения. — Я знаю музыкальные основы, — стал пояснять Вэй Ин, — и даже когда-то начинал разучивать игру именно на гуцине. Но в Юньмэне не было хорошего мастера, и дело не пошло, — он улыбнулся, вспоминая свои детские попытки. Сколько бы учитель ни показывал ему, как делать правильно, а у него получалось совсем не то. — А может, я оказался недостаточно способным. — Вэй Ин способный, — услышал он голос Лань Чжаня и удивлённо всмотрелся в его лицо. То словно бы ничего не выражало, однако Вэй Ин заметил кое-что другое — кончики ушей Ванцзи порозовели. Снова. Неужели Второй Нефрит Гусу Лань смутился? Вэй Ин сдержал усмешку: Лань Чжань всего лишь счёл его способным из-за того, каким прилежным он показал себя в последние недели. Только и всего. С чего бы тут взяться смущению? Вэй Ин кивнул в знак благодарности за похвалу и не стал говорить, что была и ещё одна причина, почему тогда он бросил занятия: его просто не увлекла игра на цине. Недосказанность — это ведь ещё не ложь. *** Увидев, что Вэй Ин улыбается, Ванцзи ощутил облегчение. Это была совсем не та открытая широкая улыбка, по которой он скучал, но всё же — улыбка. Они приступили к занятиям, и Вэй Ин схватывал всё на лету. Он сразу понял, как делать щипки, и оказалось, что у него очень цепкая память — каждый отрывок, что Лань Чжань показывал ему, он повторял с первого же раза. Не вполне уверенно, но правильно. Однако что-то подсказывало Ванцзи: Вэй Ину не так уж и нравится играть на цине. Может быть, его выдавало что-то в том, как он двигался, а может быть, Лань Чжань просто чувствовал это. — Тебе не интересно, — сказал он в итоге. Вэй Усянь замер, точно его застали врасплох, ответил, не поднимая головы: — С чего ты взял, Лань Чжань? — и повторил разученную только что последовательность нот. — А разве нет? — настоял Ванцзи. — Это ведь полезное умение, Лань Чжань, так почему бы мне не научиться? — увильнул Вэй Ин и наконец посмотрел в лицо. Во взгляде его угадывалась обеспокоенность. Ванцзи убедился, что был прав. И наконец решился спросить о том, что волновало его уже давно: — Что с тобой происходит, Вэй Ин? — О чём ты? — тот казался удивлённым, но обеспокоенность в глазах стала явной. — Ты изменился, — пояснил Ванцзи, пусть и был уверен, что Вэй Ин понял его сразу. — Но ведь я изменился к лучшему, разве это не замечательно? — Вэй Усянь улыбнулся, но в этот раз улыбка не согрела Ванцзи, напротив, в ней угадывалось столько печали, что сердце болезненно сжалось. — Нет, — Лань Чжань качнул головой, — ты другой. Поколебавшись мгновение, он взял Вэй Ина за руку, мягко сжал её. Тот вздрогнул, посмотрел на него настороженно, но руки не вырвал. Некоторое время он молчал, а затем со вздохом ответил: — И что же, что другой? У другого нет будущего… — он словно бы хотел продолжить, но не стал, отвёл взгляд. — Отнюдь, — не согласился Ванцзи. Он чувствовал: что-то ускользает от него, но не мог понять, что именно. — И каким будет это будущее, Лань Чжань? — Вэй Ин повернулся к нему, посмотрел прямо в глаза, и Лань Чжань поразился тому, сколько боли отразилось в его взгляде. — Каким ты захочешь, — он вновь сжал его руку. — Каким захочу? — переспросил Вэй Ин с горечью. — А если я желаю то, чего не могу получить? Ванцзи заметил, как он перевёл взгляд на их руки, лежащие на столике, как отразилась в его лице тоска. Значит ли это?.. — Что же это? — Лань Чжаню показалось, что у него вот-вот закружится голова. — Ты, Лань Чжань. *** Только когда повисла тишина, Вэй Ин понял, что именно сказал. И осознал, что это значит на самом деле. Вот почему его настолько задели слова Цзян Чэна. Вот почему было больно, когда Лань Чжань перестал одаривать его вниманием. Вот почему он пришёл сюда. Вэй Ин прикрыл глаза, выдохнул. И почувствовал, как Лань Чжань сжал его ладонь. — Вэй Ин, — голос прозвучал неожиданно нежно. Он открыл глаза. Лань Чжань улыбался — едва уловимо, но это определённо была улыбка. Кончики ушей его налились розовым. — Ты… — Вэй Ин сам не знал, что хочет сказать, спросить, потому не закончил. Вместо того он подался вперёд и поцеловал Ванцзи. Это всё ещё казалось безрассудным, но он так долго был преувеличенно рассудительным, так долго подавлял себя и свои чувства, что теперь, когда Ванцзи смотрел на него так, не мог сдержаться. Лань Чжань ответил, притянул его ближе, и Вэй Ин ощутил, как напряжение, которое сковывало его последние недели и которое он даже не осознавал до конца, уходит. Он уткнулся в изгиб плеча Ванцзи, глубоко вдохнул аромат сандала, расслабляясь. Его чувства — взаимны, Лань Чжань принял его. В это было так сложно поверить! Однако тёплые объятия, рука, мягко поглаживающая по спине, горячее дыхание у виска оказались убедительными доводами. Но что если в действительности Ванцзи всё же привлёк не он, а тот правильный Вэй Усянь? Ведь именно на него он стал обращать внимание. Эта мысль обожгла. Казалось, Лань Чжань хочет, чтобы он стал прежним, но если он ошибся? Вэй Ин отстранился. — Знаешь, ты был прав, мне не интересно играть на гуцине, — признал он и вгляделся в лицо Ванцзи, желая видеть, как изменится его выражение. Лань Чжань лишь качнул головой. — Значит, ты пришёл не ради циня, — сказал он, и в голосе его Вэй Ин не услышал ни недовольства, ни осуждения. — Нет, — Вэй Ин чуть улыбнулся, — не ради него. Лань Чжань снова взял его за руку, погладил тыльную сторону большим пальцем. *** Теперь Лань Чжань понимал, что делать с тем простым и очевидным фактом, что он влюблён. Быть рядом. Поэтому он держал Вэй Ина за руку, поэтому спросил: — Почему ты так изменился? Ведь это — не ты. Вэй Ин вздрогнул, улыбнулся — немного нервно. — Я… хотел быть лучше. Больше походить на тебя, — сказал он смущённо, снова отводя взгляд. Лань Чжань чувствовал, что что-то осталось несказанным, однако не хотел давить. Вэй Ин не был прежним, но начинал открываться перед ним. — Тебе не нужно, — серьёзно сказал Лань Чжань, пряча ладонь Вэй Ина в своих. — Настоящий Вэй Ин прекрасен. — Ты ненавидел меня, — выдохнул тот, но положил вторую руку поверх его руки. — Я не понимал тебя. И себя тоже, — признал Лань Чжань. Теперь он видел, что так оно и было. — И я не понимал, — Вэй Ин качнул головой. Улыбнулся и добавил: — Зато понимаю теперь. Это была та самая, прежняя улыбка, открытая и беззаботная, она искрилась на губах, как в видениях Ванцзи, и он склонился к Вэй Ину, поцеловал, надеясь выразить так всю радость от того, что оба они — поняли. Поцелуй получился коротким, но полным нежности. На щеках у Вэй Ина выступил румянец, и Ванцзи показалось, что сейчас он прекраснее, чем когда-либо. — Вэй Ин станет сам собой? — спросил Лань Чжань. Усянь не спешил с ответом, казалось, он задумался. — Стану, — согласился он в итоге, кивая, и лицо его озарила улыбка. Лань Чжань улыбнулся тоже — от облегчения и радости — и притянул Вэй Ина в объятия. *** Заключённый в объятия, Вэй Ин наконец чувствовал себя свободным — как никогда прежде. Добровольно взятая на себя обязанность во всём быть прилежным и сдержанным тяжким грузом упала с плеч, и он ощутил, как прекрасно снова дышать полной грудью. Прекраснее этот вечер могло сделать лишь одно… — Лань Чжань, — начал Вэй Ин и повернул голову так, чтобы смотреть в его лицо, — значит ли это, что я могу приносить алкоголь? — Правила запрещают алкоголь в Облачных Глубинах, — ожидаемо ответил Ванцзи, но в голосе его совсем не было категоричности, а глаза продолжали улыбаться. — Верно, — рассмеялся Усянь, — но прежнего Вэй Ина это не останавливало, помнишь? — Мгм, — подтвердил Ванцзи, и даже в этом коротком звуке слышалась улыбка. — Вот и замечательно, — Вэй Ин поцеловал его в уголок губ и откинул голову на плечо. Солнце уже клонилось к закату, и в цзинши стоял сумрак, но вставать, чтобы зажечь свечи, не хотелось. Они говорили, пока не стемнело совсем, а после Вэй Ин отправился к себе. Когда утром он, насвистывая, вошёл в комнату для занятий, все взгляды были устремлены на него, однако его волновал лишь один. Найдя глазами Лань Чжаня, он остановился, не доходя до своего места, широко улыбнулся и помахал рукой. Ванцзи ответил кивком, и улыбка Вэй Ина стала ещё шире. Сзади его толкнул Цзян Чэн, и он пошёл дальше. Уже сев, Вэй Ин вспомнил, как вечером брат удивился, когда он не лёг спать в девять, а услышав, что он забросил идею с образцовым поведением, очевидно обрадовался. Однако у Усяня не было настроения на долгие посиделки с Ваньином, и, едва выдалась возможность, он ускользнул от него любоваться ночным небом. Утром Цзян Чэн поддразнивал его, что задачка оказалась непосильной, но объясняться Вэй Ин не захотел. Поймав на себе любопытный взгляд Не Хуайсана, Вэй Ин лишь улыбнулся и пожал плечами, однако тут же почувствовал, что краснеет, и невольно посмотрел на Ванцзи. Лицо его было невозмутимым, но когда они встретились глазами, те тепло засияли. Осознав, что Не-сюн наблюдает за ними, Вэй Ин совсем смутился, однако Хуайсан ответил понимающей улыбкой, легонько кивнул и отвернулся. А Вэй Ин снова обменялся взглядами с Лань Чжанем. В рукаве у него был припрятан бумажный человечек.