Дорогой друг, привет! Пишу тебе письмо впервые за столько лет. Мы повзрослели и времени на что-то, кроме обмена короткими посланиями в мессенджерах, кажется, не осталось, но сегодня я рискну.
За окнами падает мелкий дождик, тихо стучавший по подоконнику и медленно стекающий на асфальт. Еще пару минут назад было солнечно, но теперь тучи затянули небо и оно приобрело серо-голубоватый оттенок, столь непривычный для мая в Пусане. Что же, хорошо бы, если прогноз погоды, вещавший полчаса назад, что дождь будет недолог, оказался прав. Погода сегодня должна быть приятной и солнечной, просто обязана. Надеюсь, вид на улице тебя не потревожил, а внутри твоей квартиры привычно тепло, оживленно и весело. Я закрываю глаза и могу представить, как ты суетливо собираешься со своими волнительными мыслями по поводу предстоящего дня, вот-вот уже готов выйти из дверей дома, выбежать из них, и такой легкой, летящей походкой дойти до самой сцены торжества. Сегодня твой праздник.
Твой день. Я и сам взволнован. Даже не потому, что никогда раньше не бывал на таких мероприятиях, нет. Не потому что давит груз прошлого, связавший нас двоих некогда. Не потому, что боюсь испортить твой день и не из-за каких-то моих глубоких личных проблем, связанных лишь со мной. Я думаю, что проблема масштабнее. Мне невыносимо больно будет встречаться с тобой, желать тебе и невесте долгой и счастливой жизни, произносить заранее заготовленную речь, в которой нет той правды, которую мы с тобой пережили. Я боюсь видеть твою улыбку, твою радость, но искренне их тебе желаю. Разве может быть иначе? Ты же мой друг, оставшийся еще с далеких школьных времен. Я не могу разрушить все вмиг, подставить тебя. Свой никчемный эгоизм я, скрепя сердце, оставлю при себе. Твой день я портить не буду.
Я одеваюсь: до начала мероприятия осталось не более сорока минут. Благо, я живу рядом и вполне способен дойти пешком до зала его проведения. Мне интересно: думал ли ты об этом, когда выбирал место для проведения своей свадьбы? Часто ли ты вообще думаешь обо мне? Раз в пару дней, в неделю? Снюсь ли я тебе? Думаешь ли ты о прошлом так часто, как это делаю я? Что до меня, я никогда и не переставал это делать. С того момента, как ты стыдливо попрощался со мной, немало воды утекло. Другой бы и забыл уже. В моей голове же всегда находилось место для тебя. То и дело я вспоминаю наши ночные прогулки, наши долгие поцелуи, наши разговоры о всяком. Я любил тебя слушать, даже если ты говоришь что-то невразумительное или нелепое, любил, когда ты дурачишься и веселишься. Я был с тобой и тогда, когда тебе было тяжело и тобой овладевали тяжелые думы. В то время таких дней было немало и я прекрасно помню, как ты, еле сдерживая слезы, с надрывом рассказывал мне о том, что тебя гложет. Я хороший слушатель, мне все так говорят. Тебя я слушал с особенным вниманием.
Если бы любовь можно было сравнить, скажем, с морем, то меня бы уже давно бы постигла участь утопленника. Удивительно, каким дураком я был. Я знал, кто я, где я живу и какие люди нас окружают, но все равно рвался к тебе, к тебе единственному. Пускай все началось нелепо, почти что в шутку, но мы быстро привязались друг к другу. Конечно же для всех мы оставались просто друзьями. Это было очень удобно, но все же несколько постыдно для меня. Иногда и я высказывался тебе по этому поводу, что хочу большего, но ты не думал слушать. Я не виню тебя, это было довольно давно и во мне еще играла молодость, более того, даже хочу извиниться за такую поспешность. Мне не стоило торопить события, возможно мы бы пришли к этому сами. Я часто думаю об этом до сих пор. У тебя, наверное, другое мнение насчет этого. Ты всегда ценил семью, устои, традиции и тебе тяжелее расстаться с предубеждениями насчет нашей любви. Ты не хотел терять семью, ведь «таким», по твоим словам, они тебя никогда не примут. Что же, я сирота и мои родители теперь мне уже ничего не скажут, а мнение общества не играет для меня решающей роли. Бывало, ты называл меня безумцем за то, что я мог вести себя «неподобающе» на людях. Взять тебя за руку, например. В нашем городке даже такое считается постыдным, ведь так? Нужно делать вид, будто любви, подобной нашей, не существует и существовать не может. Я привык к этой мысли со временем. Маскироваться я приучился, так тому и быть. Уверен, что тогда никто не видел страсть, вспыхнувшую меж нами и сейчас это никак не помешает твоей карьере успешного юриста. Не переживай, никакой разнузданный журналист не вытащит из меня и слова. Наши отношения для всех останутся под грифом «крепкая мужская гетеросексуальная дружба» раз ты того хочешь.
Молчать на публике я умею, но в письме я хочу быть предельно честным. Все это время я держал подобные мысли в себе, но теперь понимаю, что это мой последний шанс высказать тебе что-то. Я не призываю тебя разорвать брак на месте и сбежать со мной куда-нибудь, где нас примут. Во-первых, не таю надежд по поводу того, что твоей любви ко мне уже не осталось. Во-вторых, слишком хорошо тебя знаю, чтобы утверждать, что такие поступки тебе абсолютно несвойственны. Ты всегда был рациональным, немного простоватым и привыкшим скрывать собственные чувства, к тому же тебя заботит, что о тебе думают люди. Иными словами, ты хороший сын, о котором бы мечтала любая корейская мать, полная противоположность мне. Даю слово, что в вечер нашего первого поцелуя, с которого все и началось, ты не думал ни о чем серьезном. Не более, чем случайная шалость, обернувшаяся полным переворотом твоих знаний о себе. Ты не мог и подумать, что полюбишь парня, тем более такого, как я: неуравновешенного зазнайку, вечно спорившего с кем ни попадя. Мы были такими юными: ты и я. Такими непохожими, но почему-то во многом сходившимися мнениями. Каждый день я все больше и больше видел в тебе родственную душу, любовь всей жизни. Несмотря на то, что отношения я заводил и не раз, ни одна из моих пассий не сравнится с тобой по глубине твоей внутренней силы и твоему умению понимать меня как человека. Я уже немолод, так что прекрасно понимаю, о чем говорю. Возраст, в котором мне было интересно и легко знакомиться с людьми, давно прошел, поэтому я часто думаю о прошлом, а все мои думы всегда удивительным образом возвращаются к тебе.
Мне интересно, любишь ли ты эту девочку? Я видел ее фотографии. Юная, такая юная — совсем еще девчонка. Уж не знаю, где ты ее нашел, но надеюсь, ты не разобьешь ей сердце когда-нибудь. Я бы хотел верить, что твоя любовь к ней — не симуляция искренности, а ее проявление. Но все же мысли о том, как ты ласкаешь ее и называешь «любимой» не дают мне покоя. Старые воспоминания все еще сильны. Как долго вы с ней встречались перед свадьбой? Прошло ли хотя бы полгода, прежде чем ты встал на одно колено и спросил у нее тот самый вопрос? Как это произошло, кто тебя вдохновил на такой резкий шаг, не твоя ли мама, так отчаянно ждущая внука? Столько вопросов скопилось у меня, но я бы не хотел слышать ответ на них. Порой я думаю, что даже к добру, что мы так редко общаемся по-настоящему.
Всего лишь год мы провели вместе: в горе и в радости. Тогда я думал, что это был тяжелый год, я только начинал писать в разных газетенках и перебивался никчемной работой, а ты старался прилежно учиться и бороться со своими внутренними демонами, шептавшими тебе на ухо гадости о неполноценности нашей связи. Как я был неправ! Молодость прекрасна в ее несовершенстве и наша любовь тому доказательство. Я бы отдал все, что у меня есть, в обмен на то, чтобы вернуть те времена хоть на день. Хотел бы я исправить все свои ошибки и давать тебе больше добра, теплоты и нежности. Тогда я не знал, как жестоко жизнь обернется и что ты выберешь семью и карьеру вместо любви, а я просто смирюсь с этим. Я не виню тебя за то, что мы не общались вплоть до недавнего времени, мне и самому было стыдно тебе звонить. Жалею лишь, что мое счастье оказалось таким хрупким, а ныне и вовсе безвозвратно утерянным.
Я люблю тебя. Люблю тебя так же искренне, как и пять лет назад. Это чувство доставляет мне немало боли, но я решился признаться тебе впервые с того злосчастного дня, когда ты неожиданно решил порвать со мной. Глупая юношеская любовь перевернула мой мир с головы на ноги. Без тебя я бы не смог писать книги, не смог бы чувствовать так тонко и отчетливо, не смог бы понимать других людей. Я люблю тебя, но не жду от тебя ответа. Я устал лгать себе и тебе. Хочу, чтобы ты все понимал, а уже общаться со мной после этого или нет -- дело твое. Пускай это письмо вовсе будет сувениром, может я когда-нибудь прославлюсь на весь мир, и ты сможешь его продать на аукционе за приличную сумму. Ради твоего же блага, я ни разу не упомянул твое имя, так что можешь не переживать за анонимность.
Что же, пора мне выходить из дома. Я так увлекся письмом, что не заметил, как разошлись тучи. Весь город утопает в солнечных лучах. Уверен, что тебе и твоей будущей жене это поднимет настроение.
Желаю тебе счастья.
Искренне твой,
Пак Ч.
***
В банкетном зале сидело немало знакомых Чимину лиц: Чонгук решил не приглашать множество гостей и ограничился членами семьи и близкими друзьями. Перед глазами, будто в театре, разыгрывались сценки: кто-то смеялся над нелепыми анекдотами, кто-то поздравлял новобрачных, кто-то с нетерпением ждал, когда уже вынесут закуски. Судя по тому, как на него все пялились, Чимин понял, что немного опоздал. Чонгук с распростертыми объятиями вышел из-за центрального стола:
— Друг! Чимин, привет, — пожав Чимину руку, он обернулся на гостей торжества и громко заявил, — друзья, это мой друг, которого и представлять не надо. Он мой одноклассник и талантливый писатель, уверен, многие о нем слышали.
— Привет, Чонгук, искренне тебя поздравляю, но твоя свадьба — не повод сыпать такими пошлостями
— Разве? Мне казалось, тебе нравится такой пафос.
— Только в книгах.
— Пак Чимин, — послышался тонкий женский голос, — Чонгук так много о вас говорил. Я даже сначала и не поверила, что он с вами знаком. Очень рада видеть вас вживую! — судя по белоснежному платью с открытыми плечами, это была невеста.
— В самом деле?
— Да, я огромная фанатка. Мы и познакомились с Чонгуком тогда, когда он увидел меня в кафе, читающую ваш «Полдень в Сантьяго». Начал мне рассказывать, что знает лично автора, а я не поверила! Ну и не верила, наверное, до сегодняшнего дня, так что очень рада. Я читала ваше интервью в GQ, вы мне так близки во всем… Ужас, боже мой, я просто в восторге!
— Юна, не скажи, что ты еще и согласилась жениться на мне ради этой встречи, — после этой демонстративно громкой шутки Чонгука столики рядом залились громким смехом.
— Очень рад, Юна, — Чимин из вежливости улыбнулся, — поздравляю с праздником. Не обращайте внимания на мужа, мы давно знакомы и он всегда опускал такие колкости.
— Спасибо! Боже, я так рада. Давайте сфотографируемся вместе?
— Юна, что ты такое говоришь, фотосессия будет в конце мероприятия.
— Ну и что? Я на мобильник сфоткаю, только сбегаю за ним, — девушка отошла к столику, на котором лежал ее телефон.
— Чимин, ты не против? Прости ее за эту возню, не знаю, что и делать. Я тоже рад, что ты пришел, дружище.
— Нет, все нормально. Я сфотографируюсь.
— Так, — Юна вернулась с телефоном, — давайте селфи, чтобы выглядело натуральнее? Приготовьтесь… Раз, два, три!
Вспышка ослепила Чимина на долю секунды. Он постарался улыбнуться для фото, но не был уверен, что это вышло натурально.
— Ага, спасибо вам большое! Выставлю в Инстаграм, вы же не против?
— Выставляйте, все хорошо. Не думаю, что я так узнаваем внешне, впрочем…
Юна его уже и не слушала. Пока она возилась в телефоне, на столы начали накрывать и девушка, удачно запостившая фотографию, умчалась к соседнему столику болтать с родственницами:
— Где сядешь, Чимин? Все хорошие места уже разобрали, но там рядом с подружками Юны есть кажется одно. Ты не против?
— Ну мне же ничего не остается.
— Хорошо. Извини уж меня, но они как набежали все за полчаса до установленного времени… Я бы тоже хотел, чтобы ты сидел рядом.
— Я посижу за дальним столом, не переживай.
— Хорошо, тогда пойдем?
— Ну вообще-то… Я бы хотел отойти ненадолго, можно?
— Да, конечно, туалет ниже по коридору сле…
— Чонгук, отойти с тобой.
— А, извини. Да, на минутку можно, думаю
Парни прошли пару метров и сели за пустой стол, расположенный достаточно далеко, чтобы никто их не слышал. Чимин достал из кармана пиджака письмо:
— Что это? — Спросил Чонгук, только завидя его.
— Письмо тебе. Прочитай дома как-нибудь, — Чимин протянул письмо Чонгуку.
— Хорошо, — Чонгук засунул письмо в карман, — новый рассказ?
— Что-то вроде. Главное не показывай никому.
— Мы не виделись так долго, а ты будто и не изменился — Чонгук расплылся в теплой улыбке, — весь из себя загадочный.
— Да, только секреты хранить любил ты. Пойдем?
— Пойдем. Но сначала хочу сказать, что рад, что ты пришел. Что мы общаемся и все в этом духе. Правда благодарен тебе и надеюсь обиды между нами остались в прошлом.
— Я не мог пропустить твою свадьбу, Чонгук. Это событие века.
— Надеюсь, ты не язвишь.
— Прочитай письмо и узнаешь, — улыбнулся Чимин и встал с кресла.
— Так вот оно что… Там про меня? — Чонгук последовал к другим столикам вместе с Чимином, — тогда я прочитаю сейчас.
— Возможно про тебя. Но лучше прочитай дома и чтобы никто не видел. Покажи-ка мне мое место.
— Вон там, слева от центрального. Ты же подготовил речь?
— Да. Ничего лишнего там нет.
— Хорошо. Спасибо тебе еще раз. Я надеюсь, что будем общаться чаще. Ты до сих пор очень близкий мне человек.
— Не за что. Можешь на меня рассчитывать.
Чимин сел за свой столик и к своей радости обнаружил, что подружки Юны не обращают на него никакого внимания. Лишь когда она сама подошла к ним и объяснила, кто это сидит рядом, они начали расспрашивать дежурные вопросы: «Как так вышло, что писатель, которого переводят на самые разные языки мира, сидит тут в Пусане на чьей-то свадьбе?» или «Почему с таким лицом вы решили не пойти в модели, а начали писать книги?» или «Есть ли у вас подружка?». Церемония шла своим путем, немногочисленные закуски были подана свежие и даже пришлись Чимину по вкусу. Взгляд его то и дело натыкался на Чонгука с его избранницей: они выглядели радостно и беззаботно.
Когда пришло время для речей от гостей, первой выступили мамы новобрачных. Чимин почти не слушал их речи, уж очень она была клишированной и скомканной на его вкус. Дальше выступили отцы, их речь показалась ему не лучше. И вот, настал черед самого Чимина. Поднявшись с места, он направился к небольшой импровизированной сцене с гудящим микрофоном:
— Добрый день, дамы и господа. Меня зовут Пак Чимин и я писатель. Не буду говорить о собственных достижениях, кто-то, может, меня знает, а кто-то нет, ну и хорошо, тем даже лучше. Я рад присутствовать на торжестве любви сегодня, это большая честь для меня. Чонгука я знаю с детских лет, мы учились в одной школе, а после продолжали тесно общаться в годы обучения в университете. Это волевой, прагматичный и честный молодой человек, который горы может перевернуть ради людей, которых любит. Я горд, что могу называть его своим другом и весьма польщен, что такой человек, как он хочет со мной общаться. Юну я впервые встретил сегодня, но она произвела на меня очень приятное впечатление: умная, красивая и воспитанная девушка. Трудно представить себе пару, которая бы гармоничнее смотрелась вместе! Прекрасная девушка как Юна и мужественный парень как Чонгук достойны жить вместе долго и счастливо. Желаю молодоженам крепкой и верной любви, которую они пронесут в себе всю жизнь. Я уверен в том, что это сбудется. Давайте от души сегодня повеселимся в честь них! Спасибо за внимание!
Зал залился аплодисментами. Чимин осмотрел столики: подружки Юны перешептывались, глядя на него, родители хлопали громче всех, Юна, кажется, пустила слезу счастья, друзья Чонгука были увлечены чем-то своим.
Лишь Чонгук смотрел на оратора проникновенно глубоко, будто хотел что-то ему сказать. Не издавая звука, но открывая рот, он произнес: «прости», рассчитывая что Чимин сможет прочитать по губам.
Чимин лишь печально улыбнулся, глядя на него в ответ, и молча пошел к своему столику.
