Битва над Каракурой

Мы стоим напротив друг друга, наши взгляды пересекаются. В его глазах отражается бесконечные ненависть и ярость ко всему, в моих же — холод. Его обесцвеченное лицо с морщинкой от нахмуренных бровей давно стало идеалом красоты для меня. Но что я для него? Мне неведомо. И, если честно, даже знать не хотелось бы. Он сделал шаг навстречу. И мое сердце замерло в томительном ожидании: что он будет делать? С оглушающим скрипящим криком бросится на меня или же чувственно подойдет ко мне, положит руку на лицо, бархатно обводя скулу… Вздор. Он, в теле своего хозяина, бросился на меня, точь в точь как тогда, в нашу первую встречу на несостоявшейся казни младшей сестры. Мы дрались: на выносливость, хотя он с лёгкостью мог бы убить меня, чтобы защитить своего драгоценного хозяина. Кажется, он назвал его Королем. Не важно. Я изящно поднял руку, вслед за ней, повинуясь движению тонкой кисти, взмыли в воздух миллионы нежно-розовых лепестков сакуры. И он отразил их все — поразительная грациозность. От наших движений поднялась пыль на какой-то там улице в городе Каракура. Множество прямо стоящих высоток, которые устремлялись в небо, захватывая, загораживая его. И ни один луч надежды не доходил до утопающего в безнадежности асфальта. Все они разбивались остаточными пучками о стены высоченных зданий. В итоге я был ранен, истекая кровью лежал спиной на камне, прижимаемый ногой к нему. Удивительно, что я продержался так долго против столь грозного оппонента. Я не осмеливался поднять взгляд на него, боясь натолкнуться на презрение. Но это лишь мысли. Вздор. Я оставался холоден даже на пороге смерти. Его катана упиралась мне в горло. Ни капли страха. Но тело Ичиго ослабевает, он падает. Чудом успев встать, я подхватываю его. Носитель пустого. Тяжёлого бремени пустоты. Моей пустоты. Все началось тогда, давно, когда я использовал вторую вариацию моего банкая, когда Ичиго проигрывал. Было так странно видеть впервые его вторую личность, вылезшую, словно благородный паразит, чтобы спасти своего бесценного хозяина. Тогда я проиграл: взмах мечом; я думал о его грации, пленившей меня, окутавшей неснимаемой пленкой мои глаза; удар ногой в грудь — сбилось дыхание, его сила выше моей. Во время боя я думал не о том, как же одержать победу или остаться в живых, а об эстетике. Эстетика — это идеальный баланс прекрасного, гармония мира. И всё это было в нем: бесконечная решимость и безрассудство, уверенность в победе и невероятное стремление к ней. Все сливалось в одном человеке. Нет, пустом. Он в нашу первую встречу использовал то, что не знал сам Куросаки. Кто его научил? Никто — он сам. Обычный минус, стремящийся к силе. Но теперь я сидел на том камне, рядом тело бессознательного временного шинигами. Я думал почему же возникла опасная привязанность? Возможно, потому что рыжий мальчишка показал мне, что не обязательно следовать правилам, чтобы остаться праведным. Иногда это бывает вредно. Я впервые… Нет, во второй раз нарушил правила. Но оправданны ли мои действия? В первый раз — я спас человека, посланного на смерть, от кончины; во второй раз — я почти убил человека, чтобы просто увидеть… Его вторую личность. Такое определение, возможно, будет верным, как минимум не ошибочным. На небо уже взошла луна, когда я был в родовом поместье. На даже спустя столько времени я продолжал думать о выбеленной маске, наверное, такой же, как и сам пустой. Кто он для меня? И почему не доложил о нем уже второй раз? Я ненавижу лгать себе, ложь — это единственное, что вызывает во мне такие насыщенные эмоции. Потому скажу честно: меня гложет симпатия. Было бы совсем неплохо, если тот пустой являлся точной копией Ичиго и жил в его теле, тогда бы нормально бросать косые взгляды на бывшего риока, а не в пустоту. Если честно, я бы хотел быть вместе с ним. Будь он человеком, конечно. Однако, судьба сыграла злую шутку, сделав его пустым, потому что теперь моим долгом является не допустить появление этого чудовища на свет. И если Ичиго не справится с пустотой, то с этим справлюсь я, какой бы она не была.