перезагрузка

утром субботы донхёк просыпается в спальне марка и громко и красноречиво выругивается. у донхёка дома отец, который обязательно напомнит донхёку о том, какое он разочарование, и пустая мамина спальня, потому что мамы нет уже три года, а ещё увешанные постерами с аниме стены и разбросанные по всему полу учебники по математике и органической химии, которые донхёк ни разу не открывал. у марка дома нет ни разочаровавшегося в донхёке отца, ни пустой маминой спальни, ни постеров с аниме, ни учебников — есть только марк, белые стены и редкие поцелуи в висок. марк — минхён по-корейски — всего на год старше, но ведёт себя как самый настоящий взрослый: носит очки, которые ему не идут, пьёт чай вместо кофе, учится на заочном в сеульском государственном, но живёт в каком-то пригороде, чтобы ближе к океану и чистому воздуху, ходит в спортзал дважды в неделю, пишет какие-то программы и коды, сгорбившись над компьютером, и курит. донхёк эту его привычку терпеть не может, потому что после марка от донхёка пахнет сигаретным дымом, а не леденцами, летом и беззаботностью, благодаря которой ему почему-то всё прощают: и пропущенные школьные занятия, и пьяные сообщения в два часа ночи. больше курения донхёк не может терпеть только ночевать дома — постоянно сбегает и обещает себе, что в этот раз останется у джено или ченлэ, но каждый раз оказывается у марка: когда ссорится с отцом или напивается. у марка дома пахнет чаем со смородиновым листом и мятой, сигаретным дымом и взрослением. в этот раз донхёк обещает себе не ночевать у марка, потому что ренджун сдержанно кивает и запрокидывает голову к небу, чтобы скрыть обиду и слёзы вечером пятницы, когда донхёк упоминает своего хёна, а донхёк ренджуна расстраивать не хочет, потому что ренджун почему-то ему внезапно интересен: может, дело в его спутанных осветлённых волосах с отросшими почти на сантиметр корнями натурального цвета или в его звонком смехе, или в редко отправляемых эмодзи в виде сердечек в конце сообщений в два часа ночи. донхёк обещает себе у минхёна не ночевать, чтобы не расстраивать ренджуна, но просыпается на смятых простынях в спальне марка утром субботы и громко и красноречиво выругивается. он пропускает по несколько ступеней на лестнице, ведущей на первый этаж, и выползает на кухню. марк сидит за столом и пьёт чай — этого донхёк тоже терпеть не может, потому что знает, что марк любит кофе: со взбитыми сливками, сахаром, ванильным сиропом и прочей бурдой — но строит из себя взрослого и пьёт водянистое нечто из листьев чёрной смородины и мяты. донхёк плюхается на стул напротив него. — доброе утро, — марк подпирает щёку кулаком и листает ленту в социальных сетях, держа телефон левой нерабочей рукой. — как спалось? — ты со мной не церемонься, хён, — советует донхёк и тянется за его чашкой. — прости меня. я не хотел снова на тебя сваливаться. — но свалился, — хмыкает марк, передвигает чай ближе к донхёку и встаёт из-за стола, пряча телефон в карман домашних клетчатых штанов. — всё окей. я привык. донхёк познакомился с марком на какой-то вечеринке, на которую донхёка не приглашали, три года назад, когда марк заканчивал первый класс старшей школы где-то в другом районе их маленького города, — увидел его с противоположной стороны подсвеченной неоном комнаты, почти как в той глупой сцене с аквариумом из «ромео + джульетта», и прилип к нему, потому что «хён, ты такой милый, давай дружить» — и с тех пор они дружат. донхёк вообще со многими дружит, он в этом плане очень даже полиаморный, только в себе никак не разберётся: дружит со всеми, но «дружить» хочет только с марком. и с ренджуном с недавнего времени, но марку об этом знать необязательно. — зря, хён, — донхёк роняет голову на стол. чай со смородиновым листом и мятой расплёскивается. — ты же понимаешь, что я к тебе от проблем сбегаю? это нездорово. — ага, — марк копается на кухонной полке и, кажется, пропускает его слова мимо ушей. — какие планы на сегодня? — мне надо в школу, — донхёк поднимает голову, когда марк с глухим стуком ставит перед ним коробку с хлопьями. — мне нужно сдать несколько работ по математике, чтобы меня аттестовали. — тебя подбросить? — марк машину не водит, но зато его хёны — да, и «тебя подбросить?» в мире марка, где есть только чай, белые стены и редкие поцелуи в висок, значит «мои хёны тебя подбросят, а потом будут обсуждать, какой ты маленький, но уже безответственный, за твоей спиной». донхёк качает головой и зачёрпывает хлопья из коробки рукой, отправляя в рот сухими. — ты поедешь со мной в сеул? джено говорит, что донхёк никогда не строит планов, но это неправда — он строит, просто эти планы часто меняются и зависят от марка. донхёк вообще от марка зависит, и сам не понимает, почему: может, дело в случайном краше, появившемся три года назад, и, как донхёку кажется, выветрившемся, но всё равно периодически напоминающем о себе, или в том, что марк — самый близкий «взрослый» человек после мамы, которой нет уже три года. марк собирается в сеул ещё с января, просто покататься и «подышать городским воздухом», и зовёт донхёка с собой. донхёк жуёт сухие хлопья, запивает их остывшим чаем и встаёт из-за стола. — а когда? — донхёк спотыкается на гладком полу и ловит насмешливый взгляд марка на себе. — в следующую пятницу, — он опирается о край разделочного стола поясницей и складывает руки на груди. в чистой мятой футболке, с очками, сползающими на кончик носа, — взрослый. — у меня выпускной в следующую пятницу, — донхёк стоит в дверях кухни и держится за косяк рукой так, будто бы собирается поскользнуться на гладком полу снова и упасть, если что-то пойдёт не так. а пойти не так может всё что угодно. — с кем пойдёшь? — марк достаёт пачку сигарет из кармана домашних клетчатых штанов и шарит по разделочному столу ладонью в поисках зажигалки. — с другом, — донхёк следит за тем, как он зажимает сигарету губами и хмурит брови, не находя зажигалку ни на столе, ни в кармане. — а что? — с джено? — марк игнорирует его вопрос, натыкается на коробок спичек где-то за пустой сахарницей, потому что сахар — это вредно, и закуривает, выпуская дым прямо в пахнущий чёрной смородиной и мятой воздух. — с ренджуном, — донхёк ищет во взгляде марка хоть что-то, отдалённо напоминающее ревность, но видит только противное безразличие. марк стряхивает пепел в кухонную раковину и смотрит куда-то мимо донхёка, невыспавшийся и хмурый — взрослый. — тот парень, который довёз тебя сюда в прошлое воскресенье? — донхёк кивает. лицо марка не выражает ни одной эмоции. — он кажется милым. — он и правда милый, — соглашается донхёк, но мысленно кричит о том, что марк не должен так считать. ренджун милый, безусловно. может, даже самый милый парень из тех, кого донхёк знает: смущающийся, но старающийся этого не показывать, маленький, кутающийся в свою идиотскую безразмерную толстовку, пахнущий кондиционером для белья и черничной газировкой, — донхёк хочет держать ренджуна за руку, шептать ему на ухо что-нибудь неприличное и напоминать ему о том, какой он милый, — хочет делать с ним всё то, что марк с донхёком никогда не делает. но марк не должен думать, что ренджун милый. марк должен ревновать и злиться, и говорить о том, что в ренджуне нет ничего особенного. нет ничего такого, чтобы донхёк шёл с ним на выпускной и держал его за руку, и шептал что-то неприличное ему на ухо, и вообще донхёк должен наплевать на выпускной и уехать с марком в сеул, «дышать городским воздухом». но марк не ревнует и не злится. только смотрит куда-то мимо и курит. — я поеду на последнем поезде, в любом случае, — сообщает он. глаза донхёка предательски слезятся из-за сигаретного дыма. — если всё же захочешь присоединиться, приходи. — окей, хён, — говорит донхёк, но мысленно добавляет, что вряд ли захочет. донхёк обещает себе не разрушать чужие чувства только из-за того, что марку каким-то образом удаётся разрушать его. но донхёк — беспорядок — нарушает себе же данные обещания. ренджун — звёздный мальчик, невыспавшийся и хмурый, как марк, но по-другому. от ренджуна веет юностью, которая вот-вот закончится, но превратится не в противный водянистый чай со смородиновым листом и мятой и не в сигаретный дым, а во что-то космическое, звёздное и настоящее. во что-то, что можно потрогать и почувствовать — дождь, блёстки и сладкую газировку. донхёк по секрету говорит йеджи, что обязательно поцелует ренджуна как-нибудь, и она смеётся и просит его сделать это после экзамена по математике, чтобы не портить их дружбу до того, как ренджун поможет ей с логарифмами. донхёк обещает себе сделать это на выпускном, потому что в голове донхёка — одна сплошная рефлексия на тему старшей школы, в которой он почти не учился. он думает о том, как заменил юность на марка, думая, что это и есть взросление. но теперь донхёку кажется, что марк — совсем не взросление, а жалкие попытки казаться взрослым, когда ты совсем маленький, когда любишь пить сладкий айс-латте со взбитыми сливками, но пьёшь чай, куришь, учишься в университете, жалуешься на бумажную волокиту из-за поздно оплаченных счетов за жилищно-коммунальные услуги и разрешаешь старшекласснику ночевать у себя в комнате, потому что когда-то три года назад между вами что-то было и иногда это «что-то» продолжается до сих пор, если ты перебираешь с алкоголем. донхёку кажется, что ренджун — настоящее взросление: знание математики и глиттер в виде звёзд на щеках. и, может, влюбляясь в ренджуна, донхёк взрослеет тоже. марк безусловно влюблённость, но влюблённость три года назад. ренджун — влюблённость снова, как влюблённость на перезагруженном сервере. донхёк знает, что ренджуну нравится: замечет, как он на него смотрит, как вздрагивает от каждого встречного взгляда из-под ресниц и улыбается на улыбку донхёка. донхёк знает, что не должен разрушать его чувства, как башню из разноцветных кубиков, потому что ренджун — всё то, от чего донхёк бегал все свои неполные восемнадцать лет и из-за чего пропускал занятия, но к чему он так отчаянно стремится сейчас, поэтому влюблённость в ренджуна кажется хорошей идеей. но донхёк не знает, что рефлексия на тему школьной влюблённости и старшей школы, когда ты всё ещё в ней учишься, — плохая идея. страница «настоящие школьные годы» не найдена — перезагрузить? в субботу на улице пасмурно, влажно и совсем нет воздуха, будто бы марк отравил сигаретным дымом не только свою кухню с белыми стенами, но и весь пригород в провинции на юге, в которой выросли донхёк, йеджи и джено, и в которую когда-то переехали семьи ренджуна и ченлэ. где-то у горизонта плещется полоса чистого неба, как ванильный сироп в прозрачном пластмассовом стакане с неразмешанным айс-латте. в коридорах старшей школы пусто, но донхёк всё равно натыкается на джемина, который пришёл сдавать долги по математике так же, как и донхёк. — всем кискам пис, всем пискам кис, — донхёк садится за парту рядом с джемином и подпирает щёку кулаком с потрескавшимся чёрным лаком на ногтях. — ты же с ренджуном дружишь, какие у тебя могут быть долги по математике? — джемин окидывает донхёка хмурым взглядом и вздыхает. — ладно, я вот что хотел спросить, — донхёк достаёт телефон из кармана рюкзака и протягивает джемину, открывая вкладку с заметками. — можешь написать адрес ренджуна? пожалуйста, — джемин сонный, с торчащими во все стороны голубыми волосами, вскидывает бровь. — мне для науки. — опять? — голос у джемина хриплый. донхёк гадает, из-за курения ли это или из-за того, что он только недавно проснулся. — не опять, а снова, — глубокомысленно изрекает донхёк и вкладывает свой телефон джемину в руку. джемин смотрит на мигающий на экране значок ввода и хмурится. — донхёк, — в аудитории кроме донхёка и джемина никого нет. за окнами у горизонта плещется чистая полоса света, голубая, как торчащие во все стороны волосы джемина. — зачем тебе ренджун? — донхёк непонимающе вскидывает бровь. — ты разве не встречаешься с кем-то? йеджи говорила, что у тебя кто-то есть. какой-то выпускник или что-то в этом роде. донхёк молчит и смотрит на внезапно совсем не сонного джемина, который смотрит на донхёка в ответ, внимательно и серьёзно. донхёк думает, что для человека, который не любит сплетни, йеджи слишком много болтает. — у меня никого нет, — донхёк смахивает выпавшие на лоб русые пряди пальцами с потрескавшимся чёрным лаком на ногтях и кивает для убедительности. — йеджи что-то напутала. я ни с кем не встречаюсь. — окей, — не очень уверенно соглашается джемин и печатает что-то в заметках на телефоне донхёка. — если обидишь инджуни, я натравлю на тебя рю. будешь потом себя по частям по всей южной корее собирать. донхёк нервно сглатывает, но благодарно кивает, когда джемин отдаёт ему телефон. математику они сдают со второго раза. донхёк и джемин идут до остановки вместе и молчат. на улице пасмурно и душно, как перед грозой. джемин пинает камушки носками кед и курит. донхёк смотрит на джемина и думает о том, что они с ренджуном совсем не похожи. ренджуну бы дружить с кем-нибудь как джено или йеджи, с кем-то, кто любит строить планы и вести ежедневники, а не с парнем с торчащими во все стороны голубыми волосами, которые скоро выцветут и превратятся во что-то пасмурное, как небо над их головами. — честно, — подает голос джемин и выпускает дым в и до того горький воздух. — ты мне не нравишься. — я никому не нравлюсь, — хмыкает донхёк. он в лёгкой футболке, оголяющей ключицы, которую не переодел с вечера пятницы, когда вернулся из школы домой и сразу же поссорился с отцом. донхёк даже не помнит, из-за чего: из-за учёбы или мамы, или из-за будущего. — это потому что я близнецы по гороскопу. — нет, — джемин делает затяжку и слабо улыбается. — это потому что ты проблемный по жизни. они снова молчат. донхёк пытается построить маршрут до дома ренджуна через навигатор на телефоне. джемин бросает недокуренную сигарету на асфальт и наступает на неё подошвой кед. — ты когда-нибудь влюблялся безответно? — донхёк не понимает, кому джемин задаёт вопрос: донхёку или самому себе. донхёк закидывает телефон куда-то в карман рюкзака и проводит ладонью по русым спутанным волосам. в ванной в доме марка есть запасная зубная щётка, специально для донхёка, но нет ни одной расчёски. марк всегда ходит со спутанными волосами. донхёк всегда ходит со спутанными мыслями. — да, — донхёк кивает больше для себя, чем для джемина. джемин молчит и смотрит на донхёка так, будто бы он только что признался в том, что убил человека и закопал его труп где-то у марка на заднем дворе. донхёк отводит взгляд и достаёт из кармана пластинку недавно купленной черничной жвачки. — если ты про инджуни, — медленно проговаривает джемин, продолжая пристально смотреть на донхёка. — то у вас всё взаимно. он на тебя слюни всю неделю пускает. — нет, — донхёк качает головой и отправляет пластинку черничной жвачки в рот. — я не про него. джемин снова молчит и изучает донхёка взглядом. донхёк надувает большой фиолетовый пузырь, и он громко лопается. пахнет приближающейся грозой и летом: долгими прогулками на закате, холодным чаем с подсластителями из круглосуточных супермаркетов и солнцем. — и что ты сделал? — донхёк вскидывает бровь. джемин достаёт руки из карманов олимпийки и вцепляется в лямки своего рюкзака, будто бы ища в них опору. его взгляд почти нечитаемый, но где-то за радужкой плещется какая-то ничем не передаваемая тоска, как ванильный сироп в прозрачном пластмассовом стакане с неразмешанным айс-латте, и донхёк почему-то вспоминает джисона с пёстрыми волосами, с которым джемин ссорился на баскетбольной площадке в понедельник. — ну, чтобы справиться с этим. донхёк ночует у марка каждый раз, когда напивается или ссорится с отцом, — каждые выходные. он залезает к нему в спальню через всегда открытое окно второго этажа, хотя марк живёт один в доме, доставшемся ему от каких-то корейских родственников, с пластмассовой облицовкой, такой же, как и у всех остальных домов в этом спальном районе, и донхёк мог бы просто попросить у марка запасные ключи. они никогда не спят вместе, только если марк не пьян. обычно марк уходит спать в гостиную и оставляет донхёка в комнате одного, даже если донхёк не может раздеться самостоятельно или плачет. они никогда не целуются, только если марк не пьян, хотя донхёку очень хочется делать это постоянно — раньше он списывал это желание на разыгравшиеся подростковые гормоны, но потом понял, что просто влюблён, безответно: убил человека — самого себя — и закопал труп где-то у марка на заднем дворе. они никогда не обсуждают, что между ними, хотя донхёк уверен, что друзья не ведут себя так, как марк ведёт себя с донхёком. донхёк дружит с джено, йеджи и ченлэ — это дружба. то, что у донхёка с марком и ренджуном, дружбой назвать сложно, хотя донхёк использует это слово как универсальное. он так же, как и ренджун, панически боится слова «любовь». — что я всё ещё делаю, — поправляет джемина донхёк и смотрит на пасмурное небо с тонкой чистой голубой полосой света у горизонта. — пытаюсь убедить себя в том, что, как бы я ни был влюблён в человека, если он не испытывает того же ко мне, я должен уважать его чувства и не пытаться их изменить, — донхёк крепче сжимает лямку своего рюкзака. — и, если я по-настоящему влюблён в человека, я должен быть счастлив, когда он счастлив. если он будет счастлив с кем-то другим, я не в праве ему мешать, — донхёк сглатывает сладкую черничную слюну. — я должен за него порадоваться и отпустить. — порадоваться и отпустить, — задумчиво повторяет джемин. — и как? получается? донхёк думает о ренджуне в идиотской безразмерной толстовке, с прозрачными блестящими звёздами глиттера на щеках, а потом думает о марке в чистой мятой футболке, со сползающими на кончик носа очками. донхёк думает о чернике, чёрной смородине и сигаретах, надувает ещё один пузырь черничной жвачки, мысленно достраивает маршрут до дома ренджуна у себя в голове и утвердительно кивает. — кажется, получается, — джемин не верит, но всё равно кивает и отворачивается. ренджун открывает донхёку после второй попытки позвонить в дверной звонок. донхёк стоит на крыльце и облегчённо вздыхает, когда понимает, что ему открывает не кто-то из родителей ренджуна, — было бы неловко, хотя приходить к кому-то в дом в первой половине субботы неловко в независимости от того, кто открывает тебе дверь. ренджун в огромной футболке с логотипом star wars, украденной у отца, без своей любимой толстовки выглядит ещё более маленьким, сонным и сбитым с толку, чем обычно. его мама готовит хого на кухне. ренджун смотрит на донхёка снизу вверх, хотя донхёк ненамного его выше, и вопросительно вскидывает бровь. — ты был грустным вчера, когда мы разошлись, — донхёк протягивает ренджуну пластмассовый контейнер с черникой, которую нашёл в супермаркете недалеко от автобусной остановки. — джемин дал мне твой адрес. — джемин не слишком дорожит моей конфиденциальностью, как я посмотрю, — хмыкает ренджун и опирается о косяк двери плечом. донхёк довольно улыбается, когда ренджун забирает контейнер из его рук, и выглядит так, будто бы спас мир от нападения инопланетной расы и конца света, пока покупал эту недозрелую чернику. — дорожит, — заверяет ренджуна донхёк. — только когда дело не касается меня. ренджун закатывает глаза, но всё равно улыбается и открывает дверь шире, чтобы донхёк смог зайти внутрь. в доме пахнет чем-то цветочным и сладким, а ещё тем самым кондиционером для белья, которым пахнет от ренджуна. он кричит что-то на китайском, чтобы мама на кухне услышала, хватает донхёка за руку и тащит его к лестнице на второй этаж. в комнате ренджуна чисто и светло — донхёку кажется, что даже светлее, чем на пасмурной предгрозовой улице. ренджун ставит контейнер с черникой на письменный стол, уставленный стопками учебников и тетрадей с конспектами, и плюхается на кровать. из-под края его огромной футболки с логотипом star wars торчат смешные фиолетовые шорты. донхёк смотрит на стопки книг и cd-дисков на подоконнике, на полароидные фотографии джемина, рюджин и джисона, приклеенные к стене у кровати декоративным скотчем, на незаконченный пазл с изображением парада планет на письменном столе и на стройный ряд пустых банок из-под ягодного энергетика под кроватью и присвистывает. — у тебя миленько, — он ловит вопросительный взгляд ренджуна на себе и добавляет. — ты миленький. ренджун смеётся. донхёку этого, кажется, достаточно для того, чтобы порадоваться и отпустить. они лежат на кровати ренджуна и едят немытую и недозрелую чернику из пластмассового контейнера. к потолку над кроватью ренджуна приклеены звёзды из светящегося в темноте винила. донхёк думает, что ренджун правда самый настоящий звёздный мальчик, инопланетянин, которого отправили на планету земля, чтобы он дал донхёку по лицу и напомнил о том, что такое взрослая жизнь или, наоборот, детство. — так, ты чего пришёл-то вообще? — ренджун упирается босыми ногами в стену и рассматривает звёзды на потолке так, будто бы видит их впервые. за открытым нараспашку окном начинается дождь. — хотел увидеться, — у донхёка полосатые носки. он переплетает свою ногу с босой ногой ренджуна. — я сдавал математику утром. писал тест два раза, потому что первый завалил из-за того, что слишком много думал о тебе. — придурок, — фыркает ренджун, но улыбается и поворачивается на бок. — ты волнуешься из-за экзаменов? — нет, — донхёк поворачивается ему навстречу и слабо улыбается. — совсем нет. между ними чуть больше десяти сантиметров — пропасть. протяни руку — не дотянешься. они молчат и рассматривают друг друга так, будто бы видят впервые. осветлённые пряди спадают ренджуну на лицо, но он их не убирает. у него в глазах тысячи мерцающих звёзд, сладко пузырящаяся черничная газировка, плейлист, состоящий из песен луны и one direction, которых донхёк обычно не слушает, но добавляет в избранное на spotify, потому что ренджун говорит, что они ему нравятся, и сообщения, отправленные в два часа ночи. ренджун — тот, кто был рядом всё это время, как джено, ченлэ и йеджи, но кого донхёк не замечал, — поэтому между ними пропасть — boy next door и инопланетянин одновременно, звёздный мальчик. из-за него донхёк начинает слушать луну — hi high на повторе — гуглит, кто такой бенуа мандельброт и не пропускает последнюю неделю занятий в старшей школе. ренджун — это влюблённость снова, перезагруженная и настоящая, потому что донхёку кажется, что он достаточно взрослый для обновлений. он старается не думать о марке и вспоминает, что забыл воспользоваться своим любимым ягодным бальзамом для губ сегодня. дождь за окном становится сильнее. тонкая чистая голубая полоса неба у горизонта тонет в пелене грозовых туч. ренджун подкладывает руку себе под голову. — из-за чего ты поссорился с джено? — он редко моргает и переводит взгляд с одной родинки донхёка на другую, мысленно соединяя их в созвездия. — на вечеринке. — я сказал, что, если я захочу, я могу бросить школу в последний день занятий, и мне это ничего не стоит, — донхёк смотрит на губы ренджуна и сглатывает сладкую черничную слюну. — джено не любит, когда я говорю такие вещи. ему легче признать, что я был ужасно пьян, чем осознать то, что не все люди такие же как он, — ренджун медленно кивает и смотрит донхёку в глаза. донхёк смотрит на его скулы и щёки, и нос и мысленно рисует на них мерцающие звёзды. — не все строят планы на тысячу лет вперёд и не все знают, что будут делать завтра, послезавтра или через час, так же, как и не все знают, как поменяется их отношение к чему-либо — мы же правда не знаем. зачем строить планы в таком случае? — донхёк поправляет рукав сползшей с плеча лёгкой футболки. где-то за нараспашку открытым окном гремит гром. — то, что нравится мне сейчас, может перестать мне нравиться уже завтра, и я ничего не могу с этим сделать. я не знаю, как изменятся мои решения со временем, и как изменюсь я. единственное, что я знаю наверняка, это то, что в один прекрасный день я умру, и джено умрёт тоже. только после меня останется нигде не записанный перечень того, что я успел за свою жизнь сделать, а после джено — планы и списки, и заметки, и правила, которые будут напоминать всем о том, что люди могут строить любые планы, но никогда не могут предугадать, когда их планы разрушатся. ренджун смотрит на донхёка и редко моргает. от него пахнет ягодным энергетиком, черникой и кондиционером для белья. за окном шумит гроза. дождь косыми каплями царапает книги и cd-диски на подоконнике. поднятые жалюзи металлически звякают от сильных порывов ветра. небо становится темнее, как размешанный айс-американо без ванильного сиропа в прозрачном пластмассовом стакане. над головами ренджуна и донхёка мерцают светящиеся в темноте виниловые звёзды. — хорошо, что сегодня не прекрасный день, — одними губами шепчет ренджун, вслушиваясь в звуки грозы за окном. донхёк вопросительно вскидывает бровь. — ты сказал, что умрёшь в один прекрасный день. донхёк улыбается и думает, что вообще-то умирать не хочется никогда, каким бы прекрасным день ни был. ренджун смотрит на донхёка расслабленно и немного сонно, но вдруг будто бы вспоминает что-то, что вспоминать не хотел, и хмурится. за открытым нараспашку окном мигает молния. — донхёк, — он двигается к донхёку ещё ближе, сокращая расстояние между ними до семи сантиметров, или до пяти, — донхёк не силён в математике. — марк-хён, — ренджун внимательно смотрит на спадающие на лоб донхёка спутанные русые волосы, будто бы ища в них вплетённые мерцающие серебряные пряди, как на вечеринке у джено. донхёк физически ощущает его желание протянуть руку и заправить спутанную чёлку ему за уши. — вы с ним, ну? — донхёк отрицательно мотает головой, из-за чего его волосы и мысли ещё больше путаются. — ладно. я просто надумал себе всякого и уже успел расстроиться. — я заметил, — шепчет донхёк и добавляет. — с марк-хёном всё сложно. — сложнее, чем математика? — ренджун слабо улыбается. донхёк качает головой — нет ничего сложнее математики. — я понимаю математику, значит, и это «всё сложно» с марк-хёном пойму. и тебя, — он чуть приподнимается, смотрит на донхёка сверху вниз, а потом снова кладёт голову себе на руку. — и тебя пойму тоже. донхёк благодарно улыбается. они молчат, и донхёк почему-то думает, что это молчание и есть то молчание, которое называют комфортным в глупых подростковых романтических фильмах. когда донхёк молчит рядом с марком, ему всегда неловко и хочется заговорить, чтобы разрядить обстановку. с ренджуном молчать совсем не неловко и не скучно, и даже как-то спокойно, будто бы ренджун понимает, что донхёк ему ничем не обязан. не обязан говорить, чтобы заполнить время и тишину собой. донхёк слушает размеренное дыхание ренджуна и думает о том, что совсем не волнуется об экзаменах и о поступлении, и о взрослой жизни, потому что, кажется, это всё — одна большая выдумка, как инопланетяне, reddit или любовь. — ты мне нравишься, — вдруг говорит ренджун и выглядит при этом так, будто бы говорит не о чувствах, а сообщает донхёку какой-то общеизвестный факт: «сейчас идёт дождь», «хого — самое лучшее блюдо на свете», «донхёк завалит математику на выпускном экзамене». — а джемин сегодня сказал, что я ему не нравлюсь, — хмыкает донхёк и тоже подкладывает руку себе под голову. — это потому что ты близнецы по гороскопу, — замечает ренджун и двигается ещё ближе к донхёку, хотя ближе уже, кажется, некуда. — а он лев. у львов с близнецами плохая совместимость. донхёк молчит и думает, что марк, вообще-то, тоже лев по гороскопу. за открытым нараспашку окном ветер срывает листья с клёнов, и дождь барабанит по металлическим карнизам так, словно пытается смыть из их маленького города всё противное и ненастоящее: сигаретный дым, ревность, обиду, слёзы и списки в заметках на телефоне. донхёк не уверен, что его мнение и отношение ко всему происходящему не поменяется завтра или послезавтра, или через час, но сейчас ему кажется, что ренджун — кем бы он ни был — всё то, в чём донхёк по-настоящему нуждается: не в марке, не в сигаретах, не в выдуманной кем-то взрослой жизни, а в юности, когда ты лежишь на кровати в чистой и светлой спальне на втором этаже, пока мама готовит хого на кухне, рядом с человеком, которого знаешь всего неделю, но уже хочешь быть с ним всю оставшуюся жизнь — до выпускных экзаменов — а за нараспашку открытым окном гроза, а над твоей головой — звёзды, и не хочется громко и красноречиво ругаться. хочется держать этого человека за руку и напоминать ему о том, какой он милый. — будет совсем глупо, если мы сейчас поцелуемся? — спрашивает ренджун. донхёк обещает себе поцеловать ренджуна на выпускном, но донхёк — беспорядок — нарушает себе же данные обещания. ренджун — звёздный мальчик, влюблённость снова — лежит прямо напротив, через пропасть в пять сантиметров, в огромной футболке с логотипом star wars, украденной у отца, и смотрит на донхёка своими мерцающими, как тысячи звёзд, глазами. они целуются на кровати ренджуна в его чистой и светлой комнате — донхёку кажется, что в ней даже светлее, чем на пасмурной грозовой улице — и поцелуй на вкус как немытая и недозрелая черника. у донхёка в голове hi high на повторе. ренджун улыбается в поцелуй и быстро отстраняется, смеётся и закрывает лицо ладонями, потому что на первом этаже его мама готовит хого, а он давится улыбкой, переворачивается на спину и говорит что-то, отдалённо напоминающее «о боже, что же ты со мной делаешь? так глупо», и донхёк улыбается тоже, потому что не улыбаться не получается. улыбка ренджуна — светящийся в темноте винил, и донхёку этого, кажется, достаточно, чтобы порадоваться и отпустить. за открытым нараспашку окном гроза. донхёк не знает, что рефлексировать на тему школьной влюблённости и старшей школы, когда ты всё ещё в ней учишься, — плохая идея. error 404 — перезагрузить?