***
— Тебе резко разонравился Кайло? — с хитрющим видом уточняет Фазма, потягивая коктейль через трубочку в следующую пятницу. — Или в чем причина, что вы снова бросаетесь друг на друга как сорвавшиеся с цепи псы? Хакс фыркает. И шмыгает носом — очень ожидаемо, что после того случая под дождем он слегка приболел. — Мне резко разонравились его нецивилизованные друзья, зажимающиеся по подворотням, — со всем возможным пафосом бросает он, слегка проворачиваясь на барном стуле так, чтобы можно было закинуть ногу на ногу. Фазма, оценив его неуверенные попытки, расплывается в мягкой (неожиданно) усмешке. — Брось, — низко смеется она, и Хакс натужно улыбается ей в ответ, потому что это единственный человек, с которым он до конца откровенен и которому позволяет быть откровенным с собой. — Признай, Генерал, ты завидуешь. Хакс спокойно принимает из рук бармена глинтвейн и тут же ощутимо дергается, едва не выронив бокал из пальцев. — Прости? — кажется, ему послышалось. Но Фазма ухмыляется уже во все тридцать два, и теперь-то ее коварный план становится ему понятен. — Ты за-ви-ду-ешь, — по слогам чеканит она и мощно облокачивается о стол, выгибаясь и выставляя напоказ все женственные округлости своего тела. — Как мальчишка. Тому, что Финн и По не стесняются своей любви, а вы с Кайло — очень даже. Хакс морщится, отмахивается. — Какая любовь, Фазма? Мы всего лишь периодически трахаемся. Хакс думает добавить к своим словам что-нибудь еще: например, про то, что Кайло — это великовозрастная ляля, не умеющая контролировать эмоции, что у него на страничке куча нелепых фоток, а на работе он иногда ведет себя как заправской идиот. Но Фазма будто предугадывает ход его мыслей и качает головой, выглядя при этом абсолютно незаинтересованной. — Скажешь, что он ребенок, — снимает с языка и тут же запрокидывает подбородок, и Хакс видит красивую длинную шею и слышит, как она звонко гогочет, — ну, да. Зато ты — жуткий сноб, и лично мне непонятно, кем быть хуже. — Фазма одним движением осушает свой бокал и наклоняется вперед, и она так близко, и Хакс чувствует, будто ему собираются приоткрыть завесу чего-то очень важного. — Я тебя удивлю, аккуратист, — говорит Фазма, — но у Финна и По все тоже началось с простого траха. Хакс с отвращением фыркает. Стоит ли ему оскорбиться? Фазма снова смеется.***
Будто продолжая гнуть свою (к слову, не совсем ясную для Хакса) линию, на следующих общих посиделках Фазма деловито берет под ручку Рэй. И тащит ее куда-то по парку, не оставляя ему шансов, ровно в тот миг, когда Хакс уже готов улизнуть вместе с ней по ближайшей же темной улочке. Черт. Вот тебе и дружба. Хакс с секунду протестующе дышит, приходя в себя после предательства; где-то справа, прямо над его ухом, милуются По и Финн, и это сладко и приторно настолько, что Хакса почти воротит. Но он все же рискует оглянуться — лишь чтобы удостовериться, что к ним нельзя, например, присоединиться с беседой (потому что даже с ними говорить сейчас проще, чем с Кайло) — и понимает, что просчитался. Финн и По позируют на камеру, мимолетом целуясь. Зачем, — мысленно удивляется Хакс. Они уже успели сфотографироваться в баре, и за баром, и по пути к парку с какой-то левой собакой... Впрочем, он сразу же получает ответ: — Выложу в Инстаграм, — по-детски радуется Финн, разглядывая явно удавшееся фото, а По держит его за руку все то время, что он редактирует кадр и заливает к себе в профиль. — Кру-у-уто вышло. — Ага, и правда круто. Даже лучше той фотографии, где ты в моей куртке. Хакс приподнимает брови. Серьезно, куртка? Та самая, которую Финн стянул у По примерно в первые дни их знакомства? Они что, решили сделать из нее алтарь для своих отношений?! Наверное, со стороны он смотрится удивленным, и на его лице попеременно отражаются глубокий шок и искреннее непонимание — так что в том, что к нему через долю мгновения подходит Рен, нет ничего поразительного. — Что? — максимально недружелюбно спрашивает Хакс, внутренне догадываясь, что вовсе не этого ожидала от него Фазма, когда оставляла с Кайло наедине. Но вы посмотрите на Рена — рожа кирпичом, руки в карманы. Он то ли драться собирается, то ли кричать, и ни тот, ни другой вариант Хакса не устраивают. И нет, поговорить как люди они, видимо, не могут. Потому что не умеют, не научились. — Морду проще сделай, — басит Кайло и протягивает свой включенный телефон. — Вот. Экран пестрит фотками в уже упомянутом Инстаграме, но он слишком яркий и практически слепит Хакса, застывшего посреди полуночного парка. — Что? — откровенно ошарашенно требует конкретизации Хакс. — Я удалил нашу переписку, — помявшись, хрипит Кайло, и как-то это слишком просто, слишком легко у него получается: говорить о мелочах, но вроде как о чувствах. Хакс недоверчиво ведет плечом. — А твое фото я удалять не собираюсь. Ты там такой бесючий, так что оно очень прикольное. Оно... Кайло не договаривает, но Хакс почему-то интуитивно угадывает окончание фразы: оно мне нравится. Оно — фото, где есть Хакс. Настоящий Хакс, с живыми эмоциями. Простите, но. Что, блять? Хакс хочет сказать, это нелепо. Недостойно взрослых людей, как они. Не красит тех, кто работает вместе в именитой фирме, а по выходным отправляется тусить в общей (не всегда приятной благодаря сахарным влюбленным) компании. И вообще должно быть не так: потрахались — разбежались. А не вот это вот все, что происходит ровно в эту минуту. Хакс хочет сказать что-то неприятное и вразумляющее, честно. Но вместо этого он лишь бормочет: — Ага, — и уходит домой. Ему точно нужно проспаться. И протрезвиться. И смыть пугающе яркие чувства с собственной кожи.***
Понедельник начинается со смешливого голоса Кайло. — Ты выложил в Инстаграм поздравление для Фазмы? — он заливисто ржет, стоя на пороге кабинета Хакса с телефоном в руках. — "Лучшую сотрудницу года... от лица всего коллектива... желаем...". Хакс, ты что, не личность? — Не понял, — сбивается Хакс, перепроверяющий отчеты перед утренней планеркой. — Почему ты пишешь о себе во множественном числе и называешь коллективом? Чувак, — смеется Кайло и ворошит аккуратно сложенные стопки бумаг, когда пытается оседлать стол, — да что с тобой не так, а? Хакс слышит в вопросе подвох. И потому предпочитает не отвечать. — Совещание через десять минут, — сверившись с часами, переводит тему он и поднимается, оправляя рукава пиджака. — Стоит проверить зал для заседаний. Сегодня начнет твоя мать или мне подготовить вступительную речь? Кайло на секунду морщится, но его губы с опустившимися было уголками вновь растягиваются в невыносимо широкую улыбку. — Да, Лея откроет планерку, — заговорщицки произносит он, а потом запирает Хакса где-то между ультрасовременным шкафом для документов и дверью в холл. — Поэтому мы можем опоздать. — Ты ненормальный? Спермотоксикоз? Шизофрения? — издевается Хакс. — Если мы опоздаем на планерку к твоей матери, нам как минимум сделают выговор. — А как максимум — вид, что ничего не случилось, если увидят засосы на твоей шее, — рокочет Кайло, и это что, откровенно возбуждающий тон или он придуряется? Хакс осторожно отступает назад. Ищет пути обхода, но Кайло большой и его всего ни обхватить, ни обойти. Конечно, что-то подсказывает Хаксу, что если он действительно захочет выйти из комнаты, никакой Рен (ни по частям, ни целиком) его не остановит, но... хочет ли он? Блядский боже, кажется, за воскресенье Хакса совсем не попустило. — Кайло, — он предупреждающе выставляет вперед руку и все еще пытается вести себя разумно и здраво, как и подобает мужчине, — если ты пришел потрахаться, это плохая идея. — Ну, вообще-то, — Кайло трясет головой, и его взлохмаченные волосы дрыгаются будто под музыку, и невольно Хакс теряется, забывая, с чего начал и для чего все затеял, — я пришел посмеяться над тобой из-за тупого поста, только и всего, но уже передумал. Хакс возражающе стонет, и, если честно, этот короткий звук задумывался как демонстрация пренебрежения по отношению к Кайло, но отчего-то работает по-другому. Кайло словно прошивает током, и он замирает; на щеках проступает румянец, глаза насыщаются светом, взгляд становится глубже, притягательнее. Хакс понимает: тупик. Кажется, не осталось шансов. Но он все предпринимает последнюю попытку остановить Рена, когда тот семимильными шагами начинает приближаться. — Мы же на работе, — Хакс надеется, что его голос звучит звонко и хлестко, как пощечина, — и мы не в отношениях. Но Кайло, видимо, все равно. Он двигает челюстью, облизывается, и от жестов несет опасностью и силой, но вопреки логике Хакса это не напрягает, а будто засасывает. Он прикипает глазами к губам Рена, чтобы заметить, как темно-красный язык раздвигает кромку зубов: — Поправимо, — говорит Кайло, как режет. А затем целует. Мокро и мощно.***
На следующий день в профиле Кайло появляется красноречивый кадр с кусочком их переписки (которая предшествовала незапланированной вечерней встрече и крышесносному сексу). Конечно, Кайло не дает паролей и явок, но все, кто знал о них хоть самую малость, наверняка догадываются. И поэтому Хакс совершенно не удивляется, когда на входе в офис Фазма в знак приветствия дружески хлопает его по плечу и ухмыляется при этом крайне подозрительно. — Рада, что у вас наладилось. — Угу, — сухо соглашается Хакс. А внутри разгорается, словно фитиль, жаждой мести — изощренной, поучительной, такой, чтобы у Рена упала челюсть, остановилось чертово сердце и он больше никогда не думал выставлять фото с ним на своей страничке. Надо будет отправить ему что-нибудь на грани эротики, очень провокационное и многообещающее. Сегодня же (после работы). Обязательно. А потом (так и быть) запостить к себе в Инстаграм хотя бы один из их редких совместных снимков. Пускай удивится и побесится. Ха. Хакс самоуверенно улыбается, заранее ощущая себя победителем, и вопреки утренней подавленности входит в офис с высоко поднятой головой. Они еще посмотрят, кто будет смеяться последним.