-' your instant '-

☼☼☼

      громкая музыка ударяет по ушным перепонкам. играет очередная попса, под которую дёргаются пьяные студенты, им уже было всё равно под что танцевать, прямо сейчас они звёзды импровизированного танцпола. помещение освещают лазерные проекторы, они отражаются всеми цветами радуги на лицах присутствующих. у каждого второго в руках красные пластиковые стаканчики с алкоголем, традиция же, куда без них.       подобные вечеринки, в честь сданных экзаменов, проводят каждый год. наконец-то можно было забить на пары, домашку и контрольные, не ебать себе мозги перед сессией в страхе того, что какая-нибудь пмсная грымза завалит тебя, а ты её только в мыслях, одним словом — каникулы. долгожданное лето, можно оторваться по полной, а потом рассказывать однокурсникам где побывал, с кем познакомился, сколько раз успел набухаться до звёздочек перед глазами и тому подобное.       минхён вздыхает уже в пятый раз за две минуты, пробегает безразличным взглядом по толпе, в попытках отыскать нужную белобрысую макушку. собственно сам ли джено его сюда и притащил, а потом смылся по-быстрому на поиски своего ненаглядного парня, от этого тошно становится. друзей на сиськи не меняют, в этом случае на хуй.       этим вечером канадец собирался засесть со своей любимой гитарой, он как раз нашёл новую композицию, которая ему очень понравилась, поэтому хотелось побыстрее её выучить. но одно безобразие — ака лучший друг — силком вытащил из дома, распаляясь о том, что в этом году вечеринку устраивает джонни со, а это значит, что точно будет весело. и он повёлся, повёлся как последний дурак.       нащупав в кармане пачку сигарет и зажигалку, парень начинает прокладывать дорогу к спасительному выходу. попутно с ним здороваются ещё пару знакомых ребят, он даже находит потерявшегося друга, который зажимает в углу джэмина, закатив на это глаза, марк выходит на улицу.       в лицо сразу же ударяет прохладный ветер, приятно охлаждая разгорячённое тело, сдвигается чуть в сторону, пропуская в дом новоприбывших. между губами зажимает фильтр сигареты, тут же поднося к её кончику огонёк от зажигалки, глубоко затягивается и задерживает горький дым в лёгких, неспешно выпуская тот через нос. на языке приятно оседает привкус манго, перебивая вкус пива.       оглядевшись по сторонам ли замечает стоявшего у перил юношу, в одной руке тот держал красный стаканчик, другой что-то печатал в телефоне, голубоватый свет освещал его симпатичное личико. их взгляды ненадолго встречаются, оба смущённо улыбаются, тут же отворачиваясь. минхён делает ещё пару затяжек, выкидывая окурок куда-то в сторону, мнётся немного на месте, обдумывает стоит ли подойти и поговорить.       канадец давно наблюдает за ним, если быть точным то, с того самого дня, когда увидел младшего на совместной лекции по истории музыки. донхёк тогда опоздал на неё, как, в принципе, он сам, не переставал извиняться и кланяться перед преподавателем. а потом чуть не пересчитал носом ступени, пока поднимался к свободному ряду парт, минхён в тот момент быстро с ориентировался и схватил его за локоть. по кабинету разнеслись улюлюканье, но их сразу прервал мужчина, повышая голос на шумных студентов. джен потом ещё долго приставал по этому поводу, но кроме постоянного «пшёл нахуй» ничего так и не добился. однако, стал подмечать, что друг постоянно выискивает этого парнишку в коридорах, в столовой и на общих лекциях, даже успел расспросить одного из сокурсников.       глубоко вздыхает, пятёрней поправляет растрепавшиеся волосы, наконец делая первый шаг к предмету своей влюблённости. на него смотрят с яркой улыбкой, в больших глазах читается удивление и интерес. парень невнятно здоровается с младшим, получая в ответ не менее дружелюбное «привет, хён», темы для разговора находятся сразу, они прыгают с одной на другую, в шутку спорят, громко смеются, напрочь забывая о том, что пришли вроде как повеселится. в компании друг друга куда комфортнее и спокойнее, чем в стенах шумного дома. — привет. знаю, мы давно не виделись. и давно не разговаривали друг с другом. но хочу, чтобы ты знал, я много думал в последнее время… и я скучаю.       их первое свидание проходило в кино, за премьерой какого-то фильма. минхёну по правде тогда было всё равно, что происходило на большом экране, он даже не пытался вникнуть в сюжет. сердце стучало так быстро только от одной мысли, что вот, рядом с ним сидел донхёк, нервно покусывал нижнюю пухлую, слегка вздрагивая от очередного взрыва. ли считал, что это куда лучше фильма. ловил каждое изменение на лице младшего, улыбался своим мыслям. спустя ещё пять минут бесстыдного залипания, канадец засунул свои страхи куда подальше, аккуратно переплёл пальцы с чужими, в ответ крепко сжали, стало куда легче. — я сожалею о том, что произошло. очень хочу увидеть тебя снова. просто… я скучаю.       неловкое касание губ, на пробу. старший мягко обхватывает нижнюю, посасывая, неуверенно прикасается к ложбинке между верхней и нижней, просовывая язык немного дальше — протеста не следует. у обоих сердце билось как бешенное, грозясь вот-вот прорваться сквозь решётку рёбер, руки потели, а дыхание стало рваным.       они забрели в самую отдалённую часть огромного парка. вокруг было очень тихо и красиво. насыщенная зелень высоких деревьев, маленькие подстриженные кустики, пахло скошенной травой, ветер тревожил гладь озера и маленькие розовые кувшинки. небо голубое-голубое, с белыми плывущими облаками, за которым спряталось летнее солнышко, переставая греть двух, сидящих на старом пирсе, парней.       ненадолго отстраняются, чтобы вздохнуть побольше воздуха, которой так неожиданно закончился в лёгких. во взгляде напротив отражалось робость, нежность, счастье и теплота, в этих чувствах хотелось утонуть, в этом человеке хотелось утонуть и всё на этом. марк проводит большим пальцем по пухлой розовой щекой, притягивая для нового поцелуя, углубляя, проходясь по ряду зубов, встречаясь с чужим юрким язычком. — я скучаю. так странно думать, что кто-то, кого я знал так хорошо, теперь совершенно незнакомый мне человек. иногда провожу целые дни не думая о тебе. большую часть времени я даю себе забыться. потому что так проще, но когда нахожу что-то: фотографии, подарки, глупые любовные письма, которые мы отправляли друг другу. и всё, что было потеряно, обрушивается на меня со всей силой.       спустя год отношений парни решают съехаться, находят недалеко от университета маленькую, но уютную квартирку. они часто засиживались в гостиной, развалившись в обнимку на старом, казалось бы, повидавшем не одно десятилетие, скрипучем диване, в сотый раз пересматривая «друзей» — любимый сериал обоих. на кофейном столике стояли десятки свечей, для придания атмосфере романтики, так ли-младший утверждал, и пустая стеклянная тарелка из-под попкорна.       когда начинало клонить в сон парочка перебиралась на мягкую кровать в спальне. окно, в которой всегда было открыто, минхёну нравилось вдыхать ночной воздух, он ощущался как-то иначе. донхёк поначалу ворчал, ибо существо теплокровное, и вовсе не любит мёрзнуть. поэтому пришлось заменить тонкое одеяло на пуховое, а ещё греть по ночам своим же телом, но марк и не возражал, ему нравилось. нравилось, когда младший подползал близко-близко, согревая свои замёрзшие ноги об его, когда чувствовал под руками тощее тельце и обнимал крепче, когда еле ощутимые поцелуи покрывали шею и ключицы. ему нравился весь ли донхёк.       он часто задерживался допоздна на занятиях, по приходу домой его уже ждал вкусный и горячий ужин, а ещё домашний хёк, с вороним гнездом на голове, в круглых очках на переносице, в его серой футболке — которая была большевата младшему, поэтому периодически спадала с плеча, оголяя медовую кожу — и в растянутых трениках, на ногах всегда были носочки с милыми мишками, любимые.       канадец подходил тихо, обнимал со спины, прижимаясь как можно ближе, чтобы и миллиметра между ними не оставалось, укладывал руки на маленьком животике и заглядывал через плечо. юноша на эти действия начинал ворчать по типу привычного: «хён-и, ты мешаешься!», «уйди, противный. или я тебя ногой пну по одному месту, понял?», «ты тяжёлый, придавил меня к плите, я ж расплющусь, что делаешь!»       бывали такие дни, когда марк притаскивал сорванные ромашки, ловя в любимых глазах счастливые искры, ли-младший безумно их любил. и как же хорошо, что не знал то, как старший их доставал, сразу бы лещей надавал. а пока он находился в неведенье, можно было дальше воровать их у старой аджумы, — всё, что находится за забором, государственное, как считал минхён, поэтому продолжал бессовестно срывать цветы — радуя любимого.       каждый выходной проходил за игрой в монополию. каждый раз ли выигрывал. каждый раз донхён на это дул губки и обижался, потому что: «ты дурак! мог бы для приличия и подыграть мне, нет в тебе уважения». после канадец, по традиции, бежал в ближайший магазин за ведёрком шоколадного мороженного, которое, по приходу домой, сразу же забирал младший, показывал язык и уходил смотреть сериал. парень только улыбался, не спеша раздеваясь, следуя в гостиную, чтобы устроиться под чужим боком, иногда воруя ложечку шоколадного. — часть меня хочет увидеть тебя снова, обнять, поцеловать ещё раз. но все эти чувства превращаются в пустые мысли, когда я оглядываюсь назад, вспоминаю, что любить это не всегда то, чем кажется — это так просто забыть.       одна бутылка дешёвого вина на двоих. поздние летние ночи, такие тихие и тёплые. вдалеке мелькают разноцветные огни огромного мегаполиса, шум машин в этом районе не слышен вообще — и это волшебно. громко о чём-то переговариваются, смеются, по очереди прикладываясь к горлышку с алкоголем. до квартиры идти всего минут пятнадцать, но они подольше задерживаются на каждом шагу, обнимаясь, страстно целуясь. крепко сцепив руки танцуют под музыку, раздающуюся откуда-то сверху, у кого-то вечеринка.       такие вечера любили оба. в них было что-то незабываемое, уютное и атмосферное, личное, только их, только для них. — это не сожаление. у нас были причины, чтобы закончить всё это. и они были весомы как-никогда, но возвращаясь в начало пути нам никогда не требовалась причина, чтобы влюбиться. мы просто сделали это.       старший уверено тянет за собой по ступенькам, на любые расспросы просит подождать немного, уже скоро. преодолевают ещё пару лестничных пролётов, толкает тяжёлую железную дверь, выходя на залитую закатным солнцем крышу. справа раздаётся восхищенное: «ва-ау», хёк медленно подходит к ограждению, тянет руки к солнцу, играясь пальцами с лучами. минхён смотрит на всё это с нежной улыбкой, стоит на месте наблюдая за эмоциями младшего.       пришлось долго упрашивать у домовладельца ключи, спасибо всем богам за то, что он коллекционер маленьких бутылочек алкоголя, потом ли всё же смог их получить. и на данный момент даже не жалеет об этом, оно определённо того стоило, стоило счастливой улыбки на любимом лицо, радостного смеха.       сгребает худое тельце в крепкие объятья, оставляя лёгкие поцелуй на носике. в тот день закат был безумно красивым и красочным. словно по небу кистью прошёлся художник, вдалеке — оранжево-красные мазки, с пробелами ярко жёлтого, уже ближе — нежно розовый с сиреневым. они тогда простояли на крыше до самой ночи, живописный закат сменился на тёмное, почти чёрное, небо с насыщенными белыми звёздами. — причины появились потом. всё с тех пор было о причинах и это хорошо. значит, однажды я найду кого-то, кому не придётся говорить «прощай». но… часть меня просто скучает по любви к кому-то и взаимности. это всё. кажется, я пытаюсь сказать: надеюсь, что у тебя всё хорошо. надеюсь, что всё отлично. надеюсь, что ты найдёшь любовь. и всё те вещи, которые не смогли стать нашими, но… во мне теплится надежда, что ты до сих пор помнишь, как это было, до всех причин и, что ты скучаешь по мне тоже.       знаете, в жизни наступает такой момент, когда понимаешь, что между вами пропали те светлые чувства, которые все называют любовью, остаётся только привычка и привязанность — больше ничего. ссоры происходили всё чаще, по поводу и без, мириться стало тяжелее, в какие-то моменты и вовсе не хотелось. совместное проживание больше походило на соседское, марк спал в гостиной, на том самом диване, ли-младший оккупировал комнату. больше не было долгих и веселых завтраков, — как и обедов с ужином, — просмотра любимого сериала и монополии, ромашек в вазе на комоде, ленивых поцелуев, прогулок — ничего из этого не было.       осознание того, что отношения пришли к логичному завершению ударило в тот самым момент, когда донхёк собрал все свои вещи в большой чемодан. тихим голосом сообщив, что его на улице ждёт такси, которое должно отвезти к родителям, что останется у них, пока не найдёт квартиру. попросил, чтобы старший берёг себя и своё здоровье, кушал побольше, жил счастливо и поменьше грустил. дверца громко хлопнула, машина двинулась с места, ярко мигая фарами, увозя когда-то любимого человека.       внутри что-то оглушительно упало вниз, разбиваясь на маленькие кусочки, раня душу и сердце. ли хватается за грудь, там, где так сильно болит и разрывается. медленно оседает на пыльный асфальт, не веря, что такое могло случится. непрошенный слёзы текут по щекам, падая вниз. на одежде ещё ощущается запах младшего. такой сладкий, такой любимый.       ведь правда, всему действительно приходит конец.