Пахнет ли жизнь?

У медсестры был чистый нежнейший запах цветущего ландыша. Он единственный не раздражал Рэймонда. Эта омега не вздыхала, когда видела Смита в реанимации. Она приносила ему какую-то нехитрую еду, потому что тот отказывался покидать палату в часы посещения ни под каким предлогом. Её эмоции не пахли душащим Рэймонда сочувствием запаха болотной воды. Она не жалела Тренера, как половина другого обслуживающего персонала. Она просто делала свою работу, с должной долей сострадания, но без оханий и аханий. Приходила, проверяла приборы и комфорт альфы, разминала ему мышцы, втирала какие-то мази, колола лекарства и меняла капельницы, не подпуская Смита, что, кажется, только на приближение к альфе посторонних в те моменты и реагировал, и уходила. Чудесная женщина. Ни причитаний, ни глупых вопросов, ни соболезнований. Еще запах лечащего врача не выводил из себя. Кажется, того звали Кевин? Рэй все еще не мог нормально сосредоточиться на окружающем мире. Он пах сандалом и терпким чайным деревом. Очень необычные запахи для альфы, но Смит обычно не успевал додумывать эту мысль, переключая все внимание на Тренера. Этот альфа вроде как был лично знаком с Тренером. По крайней мере, Смит видел его на том бое. И вроде как он, после признаний победы Тренера русскими, рыкнул на толпу, расчищая путь для двух бригад скорой. Карапузы ему оперативно помогали. Но этого Смит почти не видел. Стоило русской кивнуть китаянке, а той огласить победу Тренера и позволить тому не добивать Аслана, как Джей начал оседать. Рэймонд поймал его слегка рассредоточенный взгляд, что отражал ликование от сдержанного обещания, и, наверное, первый тогда крикнул: «Врача!», понимая, что счет может идти на мгновения, особенно в случае серьезных травм, а такие явно были. А то последнее бессвязное признание в любви и вовсе чуть по ввергло его в ступор. Конечно, Смиту было безумно приятно, но Тренер поступил эгоистично, ведь у Рэя даже не было возможности ответить. Эта иррациональная обида, пожалуй, единственная позволяла ему не падать в омут отчаяния, пока Тренера везли в больницу. Воспоминания заполняют все мысли омеги, погружая его в замкнутый круг поедания себя, и лишь теплая рука Тренера в ладони дает связь с реальностью. Дверь открывается, и Рэй, даже не поворачиваясь, знает, что это Розалинд. Они с Майклом чередуются. Очередь Пирсона была вчера. Вчера, когда Смита трясло от одного понимания того, что они в больнице, что Тренер без сознания в медикаментозной коме и что тело его похоже на что-то, что собирались перемолоть в фарш, но остановились на половине пути. Омегу снова несет. — Рэй, — женщина опускает руку ему на плечо, останавливая поток деструктивных мыслей. Её запах — уверенная и успокаивающая нейтральность сухих трав, так интересно гармонирующая с заботой вереска и стойкостью хвои. — Пора. — Я могу выкупить эту больницу к чертям, поставить здесь свою кровать и делать, что захочу, — бурчит омега, недовольно выпуская теплую ладонь Тренера из своих рук. — Можешь, — соглашается Роз. — Только для этого тебе придется уйти отсюда днем, найти юристов, заставить кучу народу подписать бумаги, и хорошо если за день-два ты управишься. А то эта бюрократия затянется на неделю. И тебе придется быть где-то не здесь. — Уела, — Смит впервые за последние сорок восемь часов улыбается, и омега считает это личной победой. Правда вместо кнопки вниз, в лифте, Розалинд нажимает верхнюю. Рэй не обращает на это внимания, погруженный в свои мысли, пока двери лифта не открываются в незнакомой обстановке. Последний этаж. Тут почти не пахнет болезнью, а пахнет жизнью и свежестью уличной прохлады. Смит вопросительно смотрит на женщину, но та лишь уверенно идет вперед. Рэймонд вздыхает, но следует за ней. Розалинд выходит к лестнице и начинает подниматься выше, к самой крыше. Сам выход на крышу оказывается открыт, и женщина ведет омегу дальше. На площадке ветрено, но Смит совсем не обращает на это внимание. Он завороженно замирает, вмиг отпуская и забывая все свои переживания. Будучи эстетом с очень тонким цветовым вкусом (это просыпается в нем всегда внезапно, и никто не знает, что может стать поводом для срабатывания триггеров и включения режима «Рэймонд — критик цвета»), омега поражен красотой неба. Он уже давно не видел ничего столь прекрасного, что могло выбить его из колеи собственного настроя. Солнце едва касалось горизонта, окрашивая небо возле себя алыми, красно-оранжевыми всполохами. Тучи, что подбирались к нему с разных сторон контрастировали темно-синим, создавая причудливые тонкие линии. Небо дальше от солнца утопало в перистых облаках разной степени освещенности и окраса, от бледно-желтого до красно-розового. И все оттенки были до того теплые, что даже ветер не может заставить мерзнуть. Город же темным следом оставлял волшебный контур, делая картинку более завораживающей. Они провели на крыше почти полчаса. Все это время Рэймонд просто смотрел на оттенки неба и глубоко дышал. Сознание, утомленное беспокойством, самоедством, невидимыми укорами, измотанное ожиданием и ощущением вины, очищалось и перезагружалось. У Смита расправлялись плечи, а в глаза по капле возвращалась жизнь. Омега словно сбрасывал невидимый груз с плеч, освобождая себя от всего того, что успел сам же на себя и повесить. Стоило солнцу полностью скрыться за линией горизонта, а небу окончательно потемнеть, Роз, невидимой тенью стоявшая рядом, так же тихо двинулась обратно. Они в молчании преодолевают крышу и путь до парковки. Женщина уверенно ведет машину, пока Смит бездумно смотрит в окно, но маршрут все равно подмечает. Они останавливаются перед поместьем Пирсонов, и Роз уже собирается выходить, когда Рэй аккуратно перехватывает её за руку. — Спасибо. — голос мужчины звучит искренне и наполнен признательностью. Смит выглядит много лучше, чем в палате. С лица наконец исчезла вина и обреченность. — Мы всегда будем для них слабым местом, Рэй. Но слабыми мы можем быть только с ними, а никак не … — та машет рукой, обозначая сложившуюся ситуацию в целом. — Помни об этом. Смит серьезно кивает, и они, наконец, выходят из машины и идут в дом. Майкл ожидает их на кухне. К легкому удивлению Рэя, стол накрыт на троих, а еда выглядит так, словно её только подали. — Вижу, ты сегодня получше, — Майкл легко подмечает изменения в Рэе, да Смит и сам с этим согласен. Он бурчит что-то неотрицательное и отправляется мыть руки. В шикарной ванной, тщательно смыв с ладоней всю грязь и сполоснув лицо, Рэй пару долгих мгновений вглядывается в собственное отражение. Все слова укора, которые могли бы произнести Майкл или Роз (Карапузы бы просто не осмелились таким образом его поддержать) в духе: «Посмотри на себя, Рэймонд? Разве, очнувшись, Тренер был бы рад видеть тебя таким? То, что ему хреново — не повод гнобить себя! Да ты похож на того, у кого кто-то умер!», омега прекрасно способен сказать себе сам. Теперь способен. Он ведь действительно выглядит хреново. И круги под глазами, и осунувшееся лицо, и потускневший взгляд. Почти исчезнувший собственный запах, и … Смит резко расстегивает верхние пуговицы рубашки, оголяя левое плечо, и внимательно рассматривая кожу. Нет, метка все еще свежа. Она все еще держится и отзывается на прикосновение легкими мурашками и приятным томлением. Мужчина выдыхает. Все наладится. Все станет еще лучше, чем прежде. Нужно только подождать. *** — Аслан-старший пришел в себя, — Майкл нарушил уютную тишину за столом, но, вопреки ожиданиям, Рэймонд не напрягся ни на йоту. — Это хорошо, — к удивлению всех сказал омега. Майкл вопросительно изогнул бровь, смотря на своего помощника. Тот же, спокойно дорезая свой стейк, продолжил: — Тренер будет рад услышать, что тот жив и даже в сознании. — Кхем, — Майкл прочистил горло и задумчиво перевел взгляд обратно на стол. — Знаешь, наверное, ты прав, в своем спокойствии. — Это не совсем верно, — Рэй все также меланхолично был занят поздним ужином. — Я не спокоен и совершенно не способен что-то с этим сделать. — омега тяжело вздохнул и, наконец, поднял взгляд от тарелки. Его глаза совсем не соответствовали ровному тону голоса и расслабленной позе. Мужчина словно переживал какой-то внутреннее потрясение и никак не мог выбраться из этих мыслей. — Я все еще не отошел от боя, и совершенно не представляю, как мне спать. И все это спокойствие и комфорт, ужины и работа — все это, пока он там лежит один…. — Я понял, — Майкл прервал Рэя понимающим, но твердым голосом. Он поднялся из-за стола и под взглядами двух омег вышел из комнаты. Рэй лишь вопросительно взглянул на Розалинд, но та пожала плечами. Пирсон вернулся через несколько мгновений с бутылкой коллекционного виски в руках. Один из немногих, который Смит пил с истинным удовольствием. Альфа поставил перед каждым по бокалу, разлил напиток и лишь потом сел на свое место. — Тебе надо выговорится, — он поднял свой бокал, салютуя. — Можешь начинать. *** Разошлись они глубоко за полночь. К тому моменту чета Пирсонов и их гость переместились в гостиную, где диваны были удобней, а обстановка более расслабляющей. Следом за первой бутылкой и неиссякаемым монологом Смита, в котором были как его вопросы и переживания, так и весьма неоднозначные комментарии в сторону Майкла, на которые тот со всей серьезностью отвечал, пошла вторая. Рэй говорил и говорил, анализируя себя и выплескивая накопившееся. Следом за Рэем в сторону Майкла и Розалинд высказала пару ярких претензий. Альфа, смотревший на все это благосклонно, стойко выдержал и упреки жены, и её волнение за себя. Розалинд и Рэймонда не оставила без внимания. Потому что очень уж ей не нравилось, что Смит потакал руководству, частенько при этом теряя в безопасности для обоих. Гостевая спальня Рэя встретила запахом свежего белья с лимонной отдушкой. Никакой ромашки. Никакого топленого молока. Вчера он даже не обратил на это внимание, просто мешком упав на кровать. Ночевать в квартире Тренера или же у себя в доме не было никаких моральных сил. А запах Тренера везде казался словно потухшим и неестественным. Даже в больнице Смит ощущал себя неуютно еще и от того, что собственный запах Тренера был едва различим — последствия лекарств и комы, в которую его ввели медикаментозно, для более безболезненного и менее травмоопасного лечения. Сутки — для того, чтобы провести полное обследование, удовлетвориться, что нет необратимых повреждений мозга. Сутки — чтобы провести полное обследование внутренних органов и исключить серьезные повреждения. Рэй помнил, как альфе прилетело в голову. Аслан знал, куда бить, чтобы дезориентировать. Помнил, как альфа открылся, пропуская ощутимый удар в корпус, перед финальным захватом. Как безвольно висела левая рука, а нога казалось и вовсе не слушалась. Кевин сказал — не больше двух дней. Шли третьи сутки. Кроме нескольких переломов и выбитого плечевого сустава (Смит был уверен, что тогда позорно заскулил. Рука Тренера повисла плетью, а тело содрогнулось от болевой волны. Карапузам действительно пришлось силой его держать, чтобы он не вылез в клетку), было огромное количество синяков и ушибов. Разбитое лицо. Сбитые костяшки. Ушибы по всему телу. Гипс и фиксирующие повязки. Отвратительный аппарат искусственной вентиляции легких и полное отсутствие реакции на окружающий мир. Рэй не следил за прогрессом, ему было важно видеть Тренера, держать его за руку, ждать рядом. Мозг начисто игнорировал все медицинские термины и обозначения. И без врачей он приблизительно знал и размер физического ущерба, и последствия. Но сейчас было важно другое. Чувствовать, что тот жив, все еще дышит, его рука теплая, а пульс размеренный. Но Розалинд, показав ему закат, напомнила, что жизнь продолжается. И ему стоило исправлять свою нерасторопность. Тренер придет в себя. Его придется поставить на ноги и обеспечить правильную реабилитацию. Нужно будет организовать дела зала и не давать карапузам сачковать. Поэтому Рэймонд Смит должен, наконец, взять в себя в руки и начать действовать. Чтобы Тренер не разочаровался в нем. Чтобы Тренер гордился им. Все эти мысли позволяют аккуратно повесить костюм и оценить его состояние. Понять, что утром нужно заехать и его сменить и, наконец, наведаться в зал. Уверенность и рациональность придают сил и внутреннего баланса. Сон поглощает Рэя, стоит его голове коснуться подушки. *** — Мне очень жаль, Рэймонд, — голос Майкла звучит сухо, а альфа не смотрит ему в глаза. Рэй непонимающе смотрит на застывшего перед палатой Тренера мужчину, и дикая догадка посещает его голову. — Нет, — тихо шепчет Рэй, резко бросаясь к палате. — Нет-нет-нет-нет-нет! — коридор кажется бесконечным, хотя на первый взгляд казалось, что до двери всего пара метров. Рэй слово увязает ногами в ставшем зыбким полу, а перед дверью появляются фигуры. Много фигур. Огромное количество людей без запаха, с пустыми серыми лицами, которых омеге приходится расталкивать. Он все еще твердит себе: «Этого не может быть! Нет!». Когда он, наконец, добирается до двери и хватается за ручку, толпа за его спиной начинает говорить. — Это ты виноват. — Это твоя вина. — Он верил тебе. — Он дрался за тебя. — Он умер из-за тебя. — Ты виноват. Десятки разных голосов, кто шепотом, а кто криком направляют на Рэя боль и вину. Смит дергает за ручку и не может открыть дверь. Она не поддается. Зато недовольство сзади перестает быть пассивно-агрессивным, становясь активным. Его хватают сначала за плечо. Потом за руку. И следом за другую. За бока, за шею и даже за ноги и тянут назад. Тянут в темноту, потому что Рэй позволил себе оглянуться. Позволил неуверенное: «я не виноват». — Виноват, Рэймонд, — говорит ближайшая фигура почему-то голосом Флэтчера.  — Виноват, — голос Аслана-младшего отзывается тень справа. — Ты, Рэй, допустил это, — это уже голосом Розалинд. Рэй продолжает дергать ручку палаты, в то время как руки тянут его назад. — Ты, виноват, — шепчут фигуры с разных сторон, а Смит чувствует, что темнота накрывает. Из последних сил он дергает ручку двери в палату, и та наконец поддается. Быстро протиснуться внутрь и захлопнуть за собой дверь кажется отнимает меньше секунды. И тем страшнее контраст. В палате абсолютная тишина, едва различимый свет и сухая стерильность. Рэймонд не чувствует даже собственного запаха, не говоря уже про медицинский или запахи врачей. А еще он не слышит. Не слышит жизни в этой комнате. Обернуться становится сложно и страшно. Кровать с Тренером стоит у противоположной стены. Альфа будто бы сидя спит на постели. Нет никакого медицинского оборудования и датчиков, что раньше оплетали его тело словно сотни нитей жизни. Нет ни стула, ни тумбочки. В комнате, кажется, даже нет окна. Только стерильно белая кровать. Неестественно сидящей на ней Тренер с закрытыми глазами и Карапузы. Они стоят, словно монументальные изваяния, вдоль постели Тренера. На их лицах написана сухая скорбь, а головы опущены. Стоит Рэю выдохнуть, как Джим поворачивает в его сторону голову. Его лицо вдруг искажается чистой ненавистью. — Он мог поставить на ноги еще сотни парней, мистер Смит. — голос звучит почти шёпотом, но от него ужас начинает прокрадываться в тело омеги. — А теперь его нет. — Нет, — Рэй неверяще делает шаг вперед. — Он мог дать всем нам сотни ценных советов, мистер Смит. — Бенни с презрением поворачивает в сторону Рэя голову, и тот видит только ненависть. — А теперь его нет. — Это не так, — Смит делает еще один шаг к постели. — Он бы еще долго ругался на нас, давая по шее и не давая вписаться во всякий беспредел, мистер Смит, — Мэл выплевывает слова сквозь сжатые зубы и смотрит на Рэя как причину всего. — А теперь его нет. — Нет, — почти шепчет Смит, с трудом делая еще один шаг к постели. — Он мог найти себе нормальную омегу, завести семью и детей. Быть счастливым, мистер Смит, — Праймтайм кидает на Рэймонда полный ненависти взгляд. — А теперь его нет. — Я не верю, — Смит сокращает расстояние на ее один шаг. — Он мог бы жить, мистер Смит, — Эрни последним поворачивается в сторону Рэя. — А теперь его нет. — Это не правда, — Рэй делает последний шаг к кровати, падая на колени. Он не сразу понимает, что глаза застилает пелена слез, а ему жутко холодно. — Это ваша вина, мистер Смит. — в один нестройный хор голосов сливается шепот всех Карапузов, и этот звук переполнен ненавистью и обидой. Тренер на постели выглядит бледным, почти сливаясь с белой стеной комнаты и больничной постелью. — Ты не умер, ты не умер, — твердит Рэй, руками вцепляясь в одеяло. — Его больше нет, — говорит кто-то из карапузов. — И это твоя вина, — подхватывает кто-то следом. — Ты виноват. — Тренера больше нет. — Из-за тебя. Смит не реагирует на все это, с трудом перемещаясь к краю кровати. Его взгляд прикован к бледному лицу, на котором не дергается ни единый мускул. Тренер похож на статичную куклу, которую просто посадили в позу и оставили. — Тренер, — Рэй зовет, прикасаясь к ледяной руке, лежащей поверх одеяла. — Тренер, — кажется, его голос срывается, но никакой реакции нет. — Джей? — Смит зовет со всей надеждой, утыкаясь лбом в одеяло, придавленный волной отчаянья и боли. Какое-то изменение в волне негатива, направленной на него заставляет омегу поднять голову, переводя взгляд на лицо альфы. Голова того оказывается повернутой в сторону омеги, но заставляет Рэя в ужасе замереть совсем не это. Глаза альфы абсолютно черные, без зрачка и радужки. Из приоткрывшихся бледных губ вырывается черный пар, так резко контрастирующий с общей белизной. — Рэй, — омега слышит сиплый голос, и его охватывает иррациональный ужас. — Я, — с большими паузами, каждый звук с губ Тренера срывается с черной дымной пылью. — мертв, — страх и безысходность не дают Рэю пошевелиться. — из-за тебя, — руки Тренера, теперь уже совсем не бледные, а какие-то черные, словно измазанные в дегте, тянутся к Рэю. — И я, — Смит пытается отшатнуться или хотя бы сдвинуться с места, но у него ничего не выходит. — заберу, — альфа наклоняется к нему. — тебя, — и пропорционально сокращающемуся расстоянию, Рэй ощущает животный ужас, — с собой. — альфа резко приближается, и Рэй замирает в беззвучном крике. Омега просыпается рывком, с заполошно бьющимся сердцем и ощущением дикого ужаса. Его губы пересохли, а тело потное и дрожит, словно он убегал от самой смерти. Сон слишком свеж, и темнота приносит практически физический дискомфорт. Мужчина зажигает светильник на тумбочке, разгоняя темноту, и смотрит на часы. Что ж, он проспал всего два часа, и не уверен, что вообще сегодня еще уснет. *** За оставшееся до нормального, признаваемого всеми утра Рэймонд проверяет оставленные дела. Сил хандрить и убиваться у него больше нет. Вопреки дурному сну он не впадает в апатию, а наоборот полон решимости. После кошмара он не может находиться в постели, как и оставаться в тишине наедине с собой. Едва нормализовавшееся эмоциональное состояние снова пошатнулось, и хрупкий обретенный баланс снова нарушен. Рэй умывается и не узнает свое отражение. На него смотрит кто-то похожий на зомби: бледная кожа, темные круги под глазами и совершенно неухоженная борода и волосы. Смит ставит напоминание доехать до своего барбера, связавшись с ним, едва это позволят приличия утренних звонков. Нехитрый завтрак нет сил готовить в тишине, поэтому он включает что-то из классики, наугад запуская плеер. Горячий чай и теплый свет окончательно отгоняют дурные мысли. Поэтому Смит усаживается тут же с рабочим ноутбуком, решив занять себя делами. Работа успокаивает, отвлекая от дурных мыслей. Дом Пирсонов он покидает с рассветом, оставив на столе благодарственную записку. Сегодня у него много дел. В половину седьмого он пишет барберу, чтобы в восемь стоять у него на пороге. Перед этим заезжая домой и, наконец, сменив свой костюм, а также приведя себя в относительный порядок. Мастер, встречающий его, даже не спрашивает, почему визит столь внезапный и столь ранний. Но для Рэя это первый раз за последние трое суток, когда он в это же время не начинает оббивать порог больницы или палаты Тренера. Это немного нервирует, и хотя Смита не пускали в палату к альфе до десяти, проводить это время в больнице было спокойней. Мистер Крас, что не спеша орудует ножницами, приводя Рэймонда в надлежащий джентльмену вид, лишь скептически изгибает бровь, наблюдая за некоторой суетливостью клиента. Рэймонду приходится извиниться и все же немного поторопить мужчину. Чувство опоздания буквально зудит у него под кожей, и Смит ничего не может с собой сделать. Больница встречает его специфическим запахом и желанием скорее из нее выйти. Приезжает он туда в половине десятого, по дороге позвонив и, видимо, чуть не напугав Эрни. А ведь он всего лишь хотел спросить, как у ребят дела. В зале оказывается все спокойно, а карапуз в ответ осторожно интересуется состоянием Тренера. Рэймонд знал, что парней в больницу дальше регистратуры не пускали, а у него такое послабление было по большей части за счет связей и влияния Майкла. Больнице оказали существенную спонсорскую помощь, игнорировать которую было очень сложно. Рэй не говорит ничего конкретного, но, в целом, успокаивает парня, обещая позвонить вечером. Эрни это вроде устраивает, и тот даже говорит что-то подбадривающее лично для Рэймонда напоследок. Вопреки собственным чувствам и желаниям, Рэй не проносится молнией по коридору. Сегодня он идет спокойно и обстоятельно. Здоровается с удивленными медсестрами и сначала интересуется состоянием Тренера, прежде чем пройти в отделение интенсивной терапии. Это почему-то кажется важным. Важным разобраться, в каком состоянии находится Джей, и сколько Рэймонду еще мучиться безвестностью. Он даже решает заглянуть к тому врачу, что явно был кем-то из Тренерских отпрысков, по совместительству являясь его лечащим на данном этапе. — О, мистер Смит, — голос альфы, а Кевин оказывается альфой, звучит удивленно. — неожиданно увидеть вас здесь столь поздно, — он кивает на часы, явно намекая, что Смит достал весь обслуживающий персонал своими ранними визитами. — Доброе утро, — голос Рэймонда достаточно скептичен и серьезен, а взгляд проницателен и сосредоточен. Этого хватает, чтобы врач непроизвольно выпрямился и, кажется, даже с некоторым восхищением посмотрел на него. — Я хотел бы узнать о самочувствии вверенного вам подопечного, а также о планируемом лечении и прогнозах. — Вы же понимаете, что я не обязан? — Кевин тянет время, чем, в общем-то, раздражает, но Смит понимает, что достаточно спокоен, чтобы не психовать. — Понимаю. Поэтому и не пытаюсь вас купить и даже не пытаюсь пригрозить увольнением, хотя мог бы, или устрашить угрозами, и даже не запугиваю. — Рэймонд скрещивает руки в замок, опуская их перед собой. Ему не хватает перекатиться только с пятника на носок и для пущей убедительности укора в своем голосе придирчиво и неодобрительно цыкнуть. Но на театральщину не тянет. Рэй не хочет производить никакое впечатление, как и не собирается оправдываться перед юнцом, который явно винит его во всех злоключениях своего бывшего наставника. — Я хотел бы узнать о его самочувствии и ваших планах на лечение и реабилитацию, — чуть понижая голос, но с совершенно не предвещающей ничего хорошего интонацией говорит Смит. Он пристально смотрит на молодого мужчину перед собой, и взгляд его не предвещает ничего хорошего, в случае неудовлетворения этой просьбы. Альфа первым отводит взгляд, не выдерживая незримого давления, и чертыхается. — Ладно, — говорит он. — возможно я не прав в своем гневе к вам, мистер Смит, — голос врача звучит уже лучше. — Все не так плохо. Сегодня к вечеру, если состояние будет таким же подающим надежды, мы отключим его от ИВЛ. Тонус грудной клетки и некоторые другие показатели говорят, что в аппарате уже нет необходимости. Однако, делать это стоит, пока мы не закончили седацию, чтобы по выходу из медикаментозного сна он не чувствовал дискомфорта от процедуры, и не перегружать почки еще большим наркозом. Ему уже закончили давать препараты, поддерживающие это состояние, но период полувыведения достаточно долгий. Мы планируем, что очнется он к завтрашнему дню. — Кевин переводит взгляд от истории болезни на Рэймонда. — Прогнозы тоже достаточно оптимистичные. Сотрясения мозга не было. Внутренние органы повреждены незначительно — разрывов и кровотечений не было. — мужчина тяжело вздыхает. — Больше всего досталось левой руке и ноге, но думаю вы и сами это видели. Выбитый плечевой сустав и тазобедренный, как вы помните, я вправил еще на ринге, иначе транспортировка могла вызвать осложнения. И хорошо, что он тогда был без сознания — такие штуки всегда делают под анестезией. Переломы мы тоже загипсовали. К счастью, они не в критичных местах были. На ребрах пару трещин — но тут будет достаточно и фиксирующих повязок, как в случае с вывихами, ну и ушибы тоже много где. Меня напрягали две гематомы по позвоночнику, одна в шейном отделе, другая в поясничном, но тут только время покажет, задели ли нервы. В целом, могло быть намного хуже, учитывая подготовку русского и его желание Тренера убить. — Каковы последствия всего этого? — Рэй махнул рукой в сторону истории болезни, что была у Кевина в руках. — Это не первый бой Тренера. Да, на моей памяти столь кровавых столкновений не было, но он отделался малой кровью. Если с позвоночником все окажется в порядке, то физио, грамотное распределение нагрузки и питание вернут его в строй через пару месяцев. Из больницы сможет выписаться через недели две, если он не свалит раньше. — Не свалит, — уверенным голосом говорит Рэй, и врач ему охотно верит. — По-хорошему, конечно, лучше месяц, но что-то мне подсказывает, что это нереально. — Смит, что-то прикинув в голове, скорее положительно кивает, соглашаясь с невозможностью подобного. Месяц он больницу точно переваривать не сможет. — Возможно ему понадобится массажист, но это будет известно только когда он очнется. — Хорошо. Это все, что я хотел знать. Спасибо. — Рэймонд кивает и собирается уже покинуть ординаторскую, когда его все же окликает врач. — Хэй. — Рэй оборачивается, вопросительно изгибая бровь. — Я надеюсь, что это, — Кевин кивает на медкарту. — единичный случай и больше подобного не повторится. Тренер никогда и никому не желал зла и не был конфликтным. Он не должен отвечать за чужие косяки. Рэймонд кивает, решив оставить заявление без комментариев, и все же покидает кабинет. В палате Тренера без перемен. Мерно пищат приборы, но капельниц стало меньше. Аппарат качает воздух, но делает это с другим ритмом. Рэй садится на стул с правой стороны, и осторожно касается расслабленной теплой руки. Если бы не трубки — он мог бы представить, что Тренер просто спит. — Здравствуй, — Смит с улыбкой смотрит на спокойное лицо, отмечая бледность синяков и здоровый цвет кожи. — Надеюсь тебе лучше. Кевин сказал, что они перестали давать то лекарство, что поддерживало твою кому, и ты можешь скоро очнуться. — Рэй пару мгновений молчит, но все же решается продолжить. — Сегодня мне приснился кошмар с твоей смертью. И все вокруг винили в этом меня. Да что там, я сам был в этом уверен. И это было так страшно. Не чувствовать твоего запаха. Не слышать твоего обычного голоса. — омега наклоняется к кровати, лбом касаясь теплой ладони. — Я так соскучился. Даже не думал, что к кому-то можно настолько прикипеть так быстро. Я не ночую дома. В твоей квартире слишком много тебя, в моем доме — слишком мало. Живу у Пирсонов, но им так вроде спокойней. Уверен, Майкл опасается, что я могу поехать головой. И знаешь, не зря опасается. Я совсем растерял хватку. Вон уже даже твоего врача не могу должным образом поставить на место. Приходится играть роль хорошего полицейского. — Рэй поднимает голову, всматриваясь в родное лицо. — Я очень жду тебя здесь, Джей. Я совсем не знаю, как вести себя с твоими карапузами, а оставлять их без присмотра черевато. Сегодня уже понедельник. Вечером поеду к ним с проверкой. Надеюсь они не разнесли зал. Говорил с Эрни, они передавали тебе привет. Тебе только надо очнуться и все. Дальше уже мы все сделаем. И от этой штуки тебя отключат и на ноги поставят. — Рэй откинулся на спинку стула. — просто очнись. Время тянется медленно. Рэй проводит в палате еще один день. На обед его выгоняют раньше, аргументируя это снятием с ИВЛ. Смит все же настаивает на присутствии, хотя бы за кабинетом. Он не хочет оставлять альфу одного так долго. Правда и наблюдать за процедурой сил нет. В палату Рэй заходит, когда аппарат уже отключили, а Тренера снабдили кислородной маской, для восстановления и нормализации дыхания. Без аппарата альфа выглядит намного лучше. Живее, что ли. А может Рэй себя просто накручивает. В любом случае теперь он чувствует запах альфы лучше, и это придает сил. Ему кажется, что он даже смог бы ночевать дома. Дома у Тренера. Потому что омега понял, насколько сильно соскучился по живому запаху мужчины. И хоть то, что он чувствует — лишь притупленная и замешанная лекарствами едва похожая тень того, что он чувствовал раньше, это все равно обнадеживает. Рэймонд звонит Майклу, сообщая, что сегодня ночевать будет не у них. Альфа конечно же рад это слышать — видеть Смита совсем поникшим и выбитым из колеи ему было непривычно. Тем не менее Пирсон говорит, что место для Рэя всегда будет в их доме, за что омега искренне благодарен. Рэй еще сидит какое-то время, а затем вспоминает, что обещал заехать к карапузам. — Я приду завтра, — Рэй с улыбкой, осторожно гладит ладонь Тренера. — Обещай мне, завтра очнуться? Потому что я чертовски задолбался тебя ждать, Джей. — Смит вглядывается в расслабленное лицо альфы, и старается тяжело не вздыхать. — Поеду проведать твоих карапузов. Завтра расскажу, как у них дела. А ты отдыхай тут и поправляйся. — Рэй все же решается и наклоняется, оставив на лбу мужчины нежный поцелуй. — Я очень скучаю, Джей. И жду тебя тут, — говорит омега напоследок и, не оборачиваясь, выходит. Зал встречает его уже привычным звуком тренировок и своим особым запахом. У этого места есть своя атмосфера: она вселяет в омегу спокойствие и уверенность. Здесь все еще отчетливо пахнет Тренером, и это вызывает у Смита искреннюю едва заметную улыбку. На ринге как раз спаррингуются Эрни с Праймтаймом, когда Рэй застывает в проходе арки. Движения ребят техничные, но дерутся они как-то без особого задора. Словно с отсутствием Тренера и из этого места ушла жизнь. Праймтайм пропускает какой-то совсем предсказуемый удар в корпус, а Эрни, вместо того, чтобы добить, так глупо подставляется на контратаку. Рэй, что в зале часто был только последнюю неделю, уже немного разбирался в уровне ребят, и кто в чем был силен. Да, он мало что смыслил в боксе, предпочитая вольную борьбу, но все же он был правой рукой Майкла Пирсона и заслужил это место не за красивые глаза. Умение подмечать детали, складывать факторы и события в голове и делать выводы помогали ему и делу его босса процветать. Однако пользовался ими Смит не только во время работы (а вот с Тренером это не работало). — Если бы вас сейчас видел Тренер, он бы очень расстроился. — голос Рэймонда звучит достаточно громко, чтобы и сидящие у ринга и совсем без задора следящие за поединком остальные карапузы, и дерущиеся (или скорее пытающиеся драться) Эрни и Праймтайм его услышали и тут же обернулись. Рэй мысленно себе поаплодировал — удивление со смесью страха, надежды и уважения так легко читались на лицах парней, что их в пору было фотографировать и слать Тренеру. Он бы определенно оценил. — Праймтайм, кто так держит защиту? Ты мало того, что не пользовался своей подвижностью в бою с Эрни, так еще и так глупо подставился на предсказуемую комбинацию. А что за контратака? Ты же мог как минимум пробить связку. А ограничился скользящим в корпус. Я видел — Эрни совсем не пытался тебя вырубить, — Рэй переводит взгляд на Эрни. — А зря, между прочим. Праймтайм был открыт. А ты что? Вместо комбинации или связок, которым вас учил Тренер, ты лишь делаешь какие-то жалкие попытки настигнуть соперника и все. А что за отвратительное подставление на контратаку? Кого, скажи мне, пожалуйста, Тренер учил уходить сразу после удара? Это никуда не годится. И вам не стыдно будет в глаза Тренеру смотреть? Да когда… — О, Рэя определенно понесло, и если бы парни, сначала удивленно замершие и выслушавшие половину его отповеди, ни кинулись к нему с объятьями и криками: «Мистер Смит!», он бы мог и не остановиться так просто. Рэй совершенно обескуражен тем, как парни его окружили, действительно обнимая со всех сторон. Столько разных запахов, не только естественных, но и эмоциональных, наваливается на него, что омега с трудом может сосредоточиться на реальности. Уважение, беспокойство, волнение, забота, сопереживание, восхищение, удивление, испуг — все это мешается в непередаваемый коктейль, и Рэю немедленно хочется на воздух. Но карапузы крепко держат и приходится тактично прокашляться, чтобы его наконец отпустили. Парни выглядят радостно и смущенно, беспокойно и испуганно, и Рэй решает начать сам. — С Тренером все хорошо. — синхронный выдох облегчения заставляет сбавить тон голоса с официального до более дружелюбного. — Если все будет хорошо, то в ближайшее время он очнется. Через пару дней его переведут в общую палату и вы сможете к нему сходить. — парни радостно переглядываются, но Смит их одергивает. — если прекратите страдать тут фигней и будете нормально работать. Я совсем не шутил со своими замечаниями, — Рэй переводит взгляд на Эрни и Праймтайма. — Вы, ребята, просто отвратительно дрались. И остальные? Почему я не слышал комментариев с проработкой? Мэл, расслабился потому что бой выиграл? Джим, Бенни — в зале больше негде спарринговаться? — Но, мистер Смит. — попытался возразить Мэл, но был остановлен предупреждающим взглядом. — Никаких но, — Рэй был непререкаем. — А теперь вернулись на исходные — день еще не закончился. Парни, хоть и раздосадованные взбучкой, все же более оживленно вернулись к Тренировкам, а Рэй отправился в кабинет Тренера. Чтобы не концентрироваться на запахе и не остановиться в центре, просто дыша, он решает разобрать заваленный бумагами стол. Это здорово отвлекает, и когда Смит добирается до середины, в дверь неуверенно стучат. Карапузы заглядывают сразу всей толпой и Рэй их впускает. Парни просятся уйти домой — Смит только сейчас замечает, что за простой сортировкой бумаг провел практически два часа, и просят держать их в курсе по поводу состояния Тренера. Рэй их отпускает (у него есть свой ключ, чтобы закрыть зал), а сам возвращается к бумагам. Когда с сортировкой закончено, Смит чувствует себя таким уставшим, что ехать никуда не хочется. Вспомнив, как они ночевали в его кабинете с Тренером, Рэй решает остаться. Спит он крепко, и высыпается, просыпаясь раньше будильника. Ему даже кажется, будто все как всегда, а Тренер просто вышел на пробежку, когда настигают воспоминания. К приходу карапузов Смит, размявшийся и позавтракавший, выглядит посвежевшим и решительно настроенным. Вопреки желанию мчаться в больницу, он проводит мотивационно-воспитательную беседу, после которой парни, вроде как, тоже приходят в себя и такими пришибленными в отсутствие Тренера, как видел их Рэймонд накануне, не выглядят. В больнице все без перемен. Сегодня смена другого врача, и Рэймонд, сухо с ним поздоровавшись, сразу идет в палату. Тренер выглядит посвежевшим, но состояние его не изменилось. Да, уже без препаратов, но он все еще продолжает находиться в состоянии комы, и это Рэймонда пугает. Едва наладившееся настроение медленно начинает опускаться. Тем не менее до обеда он занимает себя тем, что просматривает последние новости и особенно интересные с емкими комментариями зачитывает вслух. Он надеется, что Тренер, если не слышит его и не понимает суть, то хотя бы чувствует себя лучше из-за его присутствия и интонаций. В обед приходит Майкл, утаскивая Смита в ближайший приемлемый ресторан. Они как раз переходят к чаю, когда телефон Рэя звонит. «Больница» высвечивается на экране и Рэй незамедлительно берет трубку. — Слушаю. — «Джеймс пришел в сознание, вы просили сооб…» — у омеги перехватывает дыхание, и он замирает, совершенно пропуская мимо ушей еще какую-то информацию. Лишь на повторяющееся «Алло? Вы слышите меня? Алло?» — Рэй реагирует согласием и заверяет, что скоро будет. Майкл вопросительно и с легким беспокойством смотрит в ответ, но тот находит силы кивнуть, мол все в норме. — «Сейчас мы проводим тесты и анализы. Так что еще час его будут обследовать и вас туда не пустят. К трем мы со всем закончим, так что тогда можете приезжать». — Хорошо. Большое спасибо. — Рэй заканчивает разговор и тяжело вздыхает. Майкл терпеливо ждет, не задавая вопросов, и Рэй благодарен ему. Смиту нужно несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Пару глубоких вздохов, пару свободных выдохов и осознание, что все наконец начало налаживаться. — Звонил врач. Тренер очнулся. — Наконец-то. — в голосе Майкла сквозит облечение и радость. — Сейчас его обследуют, просили еще час не приезжать, но состояние вроде не критическое. — Это отличные новости. Значит смогут перевести в палату реабилитации, а там и до выписки недалеко. — Майкл кивает. — Но ты все еще здесь, потому что…? — Мне сказали, что им нужна пара часов, чтобы провести обследования. Я не хочу стоять за стеклом и смотреть на его мучения. Думаю, и ему это легче пройти без меня. Я и так буду рядом все оставшееся время. — Смит философски смотрит на свою кружку чая и осторожно отпивает горячий напиток. Хоть кончики пальцев подрагивают от нетерпения и желания сорваться в больницу, вопреки словам, хочется прямо сейчас, он титаническим усилием воли удерживает себя на месте. Майкла хватает ровно на десять минут созерцания своего консильери в этом странном пограничном раздрае. — Рэймонд, — он выводит помощника из задумчивости. — Да, Майкл? — Поезжай в больницу, не мучай себя. Банни тебя завезет, — Пирсон кивает Банни, и тот тут же поднимается. — Я не. — Рэй пытается протестовать, но натыкается на строгий взгляд босса. — Отправляйся. В эту чертову. Больницу. — твердо и раздельно повторяет Майкл. — не испытывай моего терпения. — уже спокойней добавляет альфа. — Вечером Банни заберет тебя. Смит благодарственно бурчит «Спасибо», и быстро покидает помещение. Майкл с едва заметной усмешкой смотрит ему вслед, а потом переводит взгляд на телефон. Ему определенно стоит поговорить с женой. *** Разумеется, в больницу он приезжает раньше, чем просил врач. Тот взглядом недовольно морщится, когда Смит появляется за стеклом, но ничего не говорит. Наоборот, поворачивается к Тренеру и что-то говорит ему, затем отступая в сторону и позволяя Рэймонду увидеть своего альфу. Темные карие глаза так контрастно выделяются на бледном лице, но взгляд у альфы осмысленный. Он немного морщится при дыхании, но это не мешает ему внимательно всматриваться в сторону Рэймонда. Смит машет рукой, и Тренер в ответ шевелит кистью здоровой правой, от чего тут же явно получает словесный нагоняй от врача. Тот грозит и Рэймонду, и Тренеру кулаком и продолжает дальше что-то химичить с оборудованием. Смита пускают в палату через полтора часа. Перед этим ему еще читает лекцию врач, о том, что можно и что нельзя, и вкратце рассказывает о состоянии Тренера. Правда они оба понимают, что Рэймонд головой совсем не здесь. Заходит в палату Рэймонд со смесью предвкушения, облегчения и страха. Он чувствует, что альфа дико устал, и едва ли держит глаза открытыми. Врач что-то говорил про общую слабость. Тем не менее он с явным трудом поднимает здоровую руку и все же машет ему, на выдохе произнося тихое: — Рэй. — Здравствуй, — Смит тут же проходит к кровати на свое излюбленное место, обхватывая теплую ладонь своими. — Не говори ничего, Джей. — Смит целует ладонь, поднимая теплый взгляд на Тренера. — Врач сказал, тебе не стоит так сильно напрягаться и двигаться пока. Твое тело только. — Тренер прижимает палец к его губам, заставляя замолчать, и немного хмурится. — Рэй, — снова произносит он, уже уверенней и громче, и очень красноречиво смотрит на всего Смита целиком. Оказывается одним словом можно высказать сотни вопросов и даже укор, но омега лишь счастливо улыбается. — Все хорошо. Я просто очень переживал за тебя. — он видит, как Тренер с укором хочет покачать головой, но тот сам же сбивается, звонко зевая. Смит замечает, что тот прилагает усилия, чтобы держать глаза открытыми, и улыбается. — Отдыхай, Джей, — он меняет положение кровати, делая его удобным для сна. — И не спорь со мной. Я буду рядом, столько, сколько мне позволят, и не уйду не попрощавшись. Спи, Джей, — Рэй с улыбкой возвращается на свое место. Альфа скептически смотрит, но все же кивает, пытаясь устроиться поудобней. Он старается не выпускать руку Рэя из своей слабой хватки и вскоре засыпает. Рэймонд чутко улавливает изменившееся дыхание и наконец понимает — все будет хорошо.