Не верим в Богов - верим в любовь.

Рассевшись под корнями дерева, Джонни прогонял в голове недавнюю церемонию. Его ученик действительно показал себя достойно: мало того, что произнес речь о просьбе стать учеником громко, с толком, с чувством, с расстановкой, так еще и практику не завалил. Прекрасное воспоминание, с послевкусием гордости на кончике языка.. Фильченков держал в правой руке внушительных размеров палку, которая заранее была освобождена от небольших веточек. Поджигая ее край, Роман был сосредоточен, четко читалась на лице уверенность и вера. Вера, которой два главных человека деревни наглым образом пренебрегали. Суть не в этом, но все же, ученик прекрасно сыграл свою роль, действительно создавалось впечатление, что для него большая честь служить Богам, во что бы то не стало. Уроки актерского мастерства не прошли для него даром, талант это или наработанный успех - не важно. Главное, что это работает. Деревянный шест уверенно перекладывается из руки в руку, вращаясь, создавая на мгновения круг из дыма. Местные верили, что в этот момент свое дозволение стать учеником юноше дает главный Бог войны и огня. Если пламя на конце этого шеста погаснет, то кандидат достаточно силен, чтобы нести тяжелое бремя шамана в будущем. В любом случае, если бы Джонни почувствовал, что Роман не справляется, то по одному взгляду на Андрея, появился бы ветер, который исходил из механического оборудывания ученого, поставленного ниже и скрытого в запретной зоне еще за неделю до праздника. Но один миг свечения этих голубых глаз из-под белой челки... Пылающий огонь, который не смогли затушить океаны радужки Фильченкова, аура устремленности и непобедимости.. В общем, Колбая сразу поверил в его силы, словив мельком этот взгляд на себе, который кричал: "Смотри, учитель! Я на многое способен, я справлюсь со всеми трудностями, что могут мне помешать, ничего не остановит нас." И в это шаман поверил. Гораздо лучше, чем было на репетициях. Сейчас же обладатель столь решительного взгляда мирно посапывал в палатке, наверняка, он проспит еще часа два, поэтому Джонни может вдоволь насладиться прогулкой по забытым местам. К сожалению, они не связаны с счастливыми воспоминаниями, нет. Но, приземляя себя на землю, юноша часто приходил сюда, чтобы напомнить одну деталь самому себе. Жизнь беспощадна. Люди умирают от естественной смерти так редко, что хватит пальцев, чтобы посчитать, сколько таких было за последний год. Люди сходят с ума, если сильно уходят в какое-то дело, не вылезая из него. Люди сильно страдают, когда что-то происходит с человеком, к которому они привязались. Его бывший учитель тому пример, он собрал все три суждения, что молвил себе кареглазый, укладываясь на траве, с которой еще не сошла роса. После несчастного случая, на еще маленького, неумелого мальчика с черными как смоль волосами, обрушилось слишком много требований, обязанностей, ответственностей. В угоду сильного характера, он преодолел все, став Джонни, которого все знают сейчас. Страшно и представить, что было бы, если в том возрасте шаман сломался. Зная то, что многие люди стремятся занять это почетное место, он не позволял никому усомниться в своем благополучии и благонравии, стойкости и мудрости. Любой повод тогда мог дать плодородную почву для разборок в племени, разгрома и даже войны. Конечно. Это. Было. Страшно. Пройдя через это, никому подобного не пожелаешь. Вот почему Колбая честен, но не строг с учеником. Они оба юны. Но насколько долго кареглазый был юн, что чувствовал себя на все сорок с лишним. Сейчас, когда есть тот, кто сможет подсобить, он облегченно выдохнул, расслабился, но бдительность держал. Позволяя шалости и шутки, Джонни оберегал ученика от преждевременных сложностей и забот, все же не забывая о воспитании, чтобы тот в будушем смог принять поистине тяжелое бремя, а не всю эту душноту про Богов. Как же похожи и как же разнятся два учителя. Шаман неоднократно сравнивал себя и ученого абсолютно во всем, пытался понять что же так тяготит его, разбирался и в себе, но всегда приходил к выводу, что цель у них общаяя - воспитать хорошего ученика. Лишь только понятия хорошего, да и сами способы разные. К сожалению, очередную таблицу с заглавиями шапок "Колбая" и "Коблов", выстроенную в голове, прервал шум кустов, заставив насторожиться и взять за рукоядку небольшой клинок, спрятанный в складках одежды. Шаман приподнялся, грозно в них всматриваясь, пока не увидел белую макушку. -Ай.. Колючие, зараза, - прошипел ученик, наконец подбираясь к концу своего пути. -Почему ты все время окольными путями ходишь? Тут так-то есть тропинка, справа от тебя, - Колбая усмехнулся, рассматривая недовольного Рому, в чьих волосах запутался листик, - Ну что ты так смотришь? - в голосе ни доли сожаления. -То есть, ты знал об этом и ни разу ранее мне не сказал?! - возмущенный голос соответствовал эмоции на лице. Фильченков плюхнулся рядом, - Ты обычно в это место приходишь грустным каким-то. Что-то тебя с ним связывает? Вопрос был прямо в лоб, без какой-либо подводки иди чего-то подобного. Ощущение, что он специально целился, будто у учителя мишень там. Холодным камнем душа рухнула вниз. О прошлом такому человеку как Джонни.. Говорить не стоит. Оно не скандальное, оно не пугает, но оно было и когда-то считалось как тяжелый груз для него. Не хотелось бы, чтобы тот, кому нужно равняться на него, увидел пустой, размытый взгляд, а после услышал разбитый голос. Ведь это совсем не соответствует тому образу, к которому привык ученик, привыкло племя, привык сам Колбая. -Рома, - голос похладел, прозвучал серьезно и внушительно. Оба ни раз поднимали тему прошлого, но все сходилось на том, чтобы любопытство было заглушено работой, - Мы договаривались, что ты не будешь выпытывать это. -Воооу... - парень и правда испугался происходящего, подняв руки вверх, словно он сдается. Защитная реакция от безобидного шуточного жеста, не более, - Я понял, я понял, молчу, - к слову, долго он молчать вообще не умел, - Кстати, ты перед уходом не поел, поэтому я вынес тебе перекусить, - гордо улыбнулся Фильченков, словно тут же забыл о проишествии. -Знаешь же как меня задобрить с утра пораньше, - усмехается Джонни, подыгрывая, также делая вид, что ничего и не было. Булка с козьим молоком постепенно исчезают, а шаман находит в себе силы наконец проснуться до конца, - А ты чего так рано? -Да что-то не спится, знаешь. Тишина какая-то.. Громкая, - почти тут же послышался низкий смех, приковывающий взгляд к его обладателю, - Эй, ну чего ты смеешься! -Ты слышал вообще, что сказал? Громкая тишина? Хаха, а ты логичный парень, я смотрю, - отмахиваясь от ученика, которой по-смешному махал руками в протест насмешки, старший улыбался. Вот черт. Этот малой испортил место для грусти хорошим воспоминанием. *** -Дмитрий. С осуждающего вздоха, Коблов перешел на сжимание листов в руке и грозное произношение имени своего ученика, что разорвало громкую тишину в его отсутствие. Он снова сквозь стыд читает что-то, напоминающее дневник Ломова. Это стало привычкой, которая имела место быть лишь по одной причине - любопытство. Обычно, некоторые писательские зарисовки Андрей читал с удовольствием, пытаясь понять природу сравнений с метафорами, откуда у ученика ученого вообще такая тяга к красочным описаниям?. Сейчас его абсолютно не радовало то, что он увидел. На одной из страниц был нарисован портрет. Детализированный, хоть и выполненный в одном цвете, он изображал юношу с темными волосами, что рассматривал колбы с камнями. Лицо его было задумчиво, а брови опущены и сдвинуты. Не сложно догадаться о том, кто же этот человек. Тем более подпись внизу явно гласила: "Андрей Коблов. Сосредоточенность." На соседней странице Дима сделал примечание, подробно расписывая как выражается данная эмоция учителя, ее частота, как это ощущается и даже насколько опасно накосячить, когда он таком состоянии. И все бы ничего, но это была уже третья работа с его учителем в главной роли. Дальше была пара вырванных листов, но на следующем пустом внизу было написано: "Андрей Коблов. Улыбка. Попытка №7." Ученый и сам не знал, почему был зол. Вроде бы, все неплохо складывается, это обычный интерес со стороны Дмитрия, но почему-то было.. Обидно, что ли? Его рисовали без всякого на то согласия, так еще и каждую линию лица точечно описывали рядом. К сожалению, претензию предъявить ученику не получится, ведь он не знает о неумышленной подлости своего наставника. Андрей вновь вздыхает и прячет тетрадь на ее законное место, надеясь лишь на то, что он не смял листы достаточно сильно, чтобы это было заметно. Нельзя допустить того, чтобы Ломов просто... Просто... Самовольничал и вытворял что попало вместо обучения. Мнение главного ученого о "безобидном хобби" изменилось. Возможно, стоит и придать огласке свои недовольства, но для начала нужно придумать как. Но в русую голову приходит неплохая идея, чтобы просто завалить подопечного работой, не оставляя времени на глупости. Возможно, Диме будет сложно, Коблов не отрицает. Но только так его ученик станет сильнее и способнее. Это его метод.