your empty hands I will complete

Минхао просыпается из-за громкого хлопка створки распахнутого окна и морщится; головная боль догоняет ее, как скорый поезд, и ощущается точно так же — будто бы целый состав по мозгам проехался. Приподнявшись на локтях, она осматривается — рядом на кровати спит незнакомое тело, но они оба в своей одежде, в кресле в какой-то чудовищной для позвоночника позе свернулся парень, которого Минхао узнает только из-за того, что память подсовывает воспоминание, как они пьют шоты на скорость. Во рту сухо и мерзко, словно глотку и небо вышаркали наждачкой, Минхао снова морщится и отрывает себя от кровати. Пол холодный, и это ощущение расползается от босых стоп до мгновенно покрывающихся мурашками плеч. Минхао чертыхается и оглядывается в поисках чьей-нибудь кофты, а затем замечает, что тело — понять, девушка это или парень, сложно — накрыто толстовкой, кажущейся смутно знакомой, а потому, не особо стесняясь, Минхао забирает кофту себе. Мягкая теплая ткань приятно обнимает плечи, а также, сползая, обнажает чужие татуировки на костяшках и предплечьях, и по ним Минхао узнает в до того незнакомом теле Чонгука. Это немного успокаивает, и Минхао, поправив кофту на плечах, пошатываясь — все еще головная боль — выходит из комнаты. В комнатах по пути проснувшихся не обнаруживается, зато на кухне у плиты стоит Мингю, улыбающийся слишком светло для человека, на спор залпом осушившего бутылку соджу. Минхао кривится в ответ на улыбку — сейчас семь утра, они легли в четыре, какого черта — но ее взгляд меняется, когда Мингю чуть отклоняется в сторону, показывая настоящее сокровище за своей спиной — кофемашину. — Боже, храни Юнги, — бормочет Минхао, нажимая на кнопки, а заодно вспоминая имя хозяина квартиры. — Давно встал? — Смело предполагать, что я ложился, — усмехается Мингю. — У меня первой парой контрольная, я бы точно проспал. — А у меня, — Минхао листает расписание на телефоне, игнорируя светящийся красным индикатор заряда, — эм, теория перевода? Или языкоз? Какой сегодня день недели? Мингю протягивает ей чашку с двойным эспрессо: — Вторник. — Лекция по языкознанию, — кивает Минхао и блокирует телефон. — Пойдешь? — Мингю выгибает бровь в изящном жесте удивления. Минхао пожимает плечами и отпивает кофе — горький и напоминающий нефть по вкусу, но прокатывающийся теплым комком от языка до желудка и словно запускающий все механизмы в теле: — Все равно уже не усну. — Хоть в порядок себя приведи, — советует Мингю в своей почти не мятой рубашке, светлых чистых джинсах и с белоснежной улыбкой, пахнущей эспрессо — сильно — и мятой зубной пасты — слабо. Совсем тонко от рубашки и волос тянет табаком — Минхао чувствует, когда тянется поставить чашку обратно на подставку кофемашины, чтобы приготовить еще порцию — и это единственное, что выдает проведенный веселый вечер. Сам Мингю не курит вообще. — Подождешь меня? — Тогда давай быстрее, я планировал у кого-нибудь взять конспект полистать. Минхао грустно смотрит на чашку кофе, которая ее точно не дождется, и уходит в ванную. Пальцем почистив зубы и избавившись от мерзкого привкуса, Минхао, наконец, смотрит в зеркало. Чуть грязные волосы, потекшая тушь и смазавшиеся серебристые тени — не катастрофично. Минхао собирает волосы в короткий хвостик, снова мысленно благодарит Юнги — на этот раз за мицеллярку на полке — и стирает потоки туши и теней. — Ты все? — спрашивает Мингю, когда Минхао выходит из ванной. — Почти. Не видел мой рюкзак? Мингю кивком головы показывает на тумбу со сваленными в кучу сумками и рюкзаками, и Минхао кое-как находит там свой. Вернувшись в ванную, она заново быстро рисует себе лицо — биби-крем, тушь, вишневая помада, длинные тонкие стрелки почти кончившейся подводкой — и брызгает подмышками дезодорантом, а на шею и запястья — духами. — Ну вот, хоть на человека похожа, — улыбается Мингю. — Заткнись, — бормочет Минхао, влезая в кеды, не расшнуровывая. — Сколько кофе ты выпил? — Думаю, литр? Полтора? По ощущениям, я мог бы подраться с богом. — Юнги убьет тебя, — хмыкает Минхао. — Да, вероятно, — беззаботно разводит руками Мингю. — Или я куплю ему новую пачку кофе. У порога университета они расстаются — Мингю заходит внутрь, а Минхао сворачивает к курилке, игнорируя шепотки «на ней толстовка Чонгука-оппы» вокруг себя. Немного сложно, когда твой друг — краш половины однокурсников и однокурсниц, но Минхао, вроде, справляется. Подкурив — в мысленный список покупок к подводке добавляется еще и зажигалка, потому что та, что есть, чихает искрами и зажигается только с четвертой попытки — Минхао пишет в чат группы «у кого-нибудь есть портативка», не особо надеясь на ответ, но почти сразу прилетает «да, одолжить?». Минхао улыбается — глупо и тепло — когда видит отправителя, и едва не забывает ответить. «Ага. Ты уже в аудитории?» «Да, на втором ряду» Минхао торопливо докуривает и, добросовестно потушив окурок, бросает его в урну, а сама вливается в поток студентов, заходящих в широкие двери университета. Не дожидаясь лифта — бесполезно в такой толпе — Минхао на своих двоих поднимается на четвертый этаж и даже не выплевывает легкие, а затем, сориентировавшись по знакомым лицам, находит нужную аудиторию. Джунхуэй сидит с краю второго ряда, подперев щеку свободной рукой, а другой маркером выделяет в тетради написанное. Минхао на мгновение — секунды карамелью тянутся в бесконечность — замирает в шаге, оглядывая светлое лицо, плавную линию губ, тронутых тинтом, светло-розовые волосы, перекинутые через одно плечо; затем кто-то, пытаясь пройти, задевает локтем бок Минхао, и мгновение обрывается, осыпаясь осколками. Минхао неловко шагает вперед, будто в последний момент не падая, и, одернув себя, подходит к одногруппнице: — Привет. Джунхуэй поднимает взгляд и улыбается — словно свет собирается в ее изгибе губ: — Привет, Минхао. Не против сесть рядом, а то у меня без зарядки телефон тоже вряд ли лекцию переживет? Джун произносит ее имя совершенно по-особенному — певуче-правильно — так, как Минхао уже отвыкла слышать, привыкнув к корейскому «Менхо». — Конечно. Спасибо, что поделилась. Минхао занимает свободное место и достает тетрадь, шнур и подключает радостно пиликнувший телефон. На дне рюкзака она находит ручку и, посчитав на том подготовку к лекции законченной, потягивается и оглядывается. Аудитория заполнена хорошо если процентов на тридцать — не удивительно, что в восемь утра не так много желающих узнать что-то новое. Минхао косится на Джунхуэй — та поправляет волосы и возвращается к конспекту, красивая и свежая, как рассвет, забавно-сосредоточенная на том, чтобы ровно обвести или выделить нужное в тексте. Минхао любуется, почти залипает, но успевает отвести взгляд прежде, чем Джун могла бы заметить. В коридоре после лекции Минхао ждет Чонгук, смешно нахмурившийся с претензией на правдоподобность эмоций. — Ты забрала мою кофту, — начинает он обвиняюще. — Я проснулся от холода. — Юнги-оппа не согрел тебя? — бормочет Минхао весело, но тихо — так, чтобы услышал только Чонгук. Последний чуть розовеет и передергивает плечами. — Чонгук-оппа, но ты же не позволишь девушке разгуливать по университету вот так. Минхао тянет молнию вниз, чтобы показать, что под толстовкой только серебристый топ на тонких лямках. — Я принес твою куртку, в которой ты была вчера, — парирует Чонгук. — Так что давай меняться, я реально замерз. — Оппа такой злой, — притворно вздыхает Минхао, снимая толстовку и накидывая вместо нее кожаную куртку. Мимо проходит Джунхуэй — Минхао ловит краем глаза светлое пятно на периферии — огибая их, словно речной поток. — Ладно, я пошел, — Чонгук машет рукой, но останавливается вопреки своим словам. — Кстати, ты не в курсе, почему Юнги-хен попросил меня открутить голову Мингю, как только я его увижу? Минхао смеется и врет: — Без понятия. *** — Жизнь всегда такой отстой или только на аттестационной неделе?* Минхао хмыкает, улавливая отсылку, и отвечает: — Лучше молчи, у тебя хотя бы долгов нет. Чонгук пожимает плечами с бессовестной улыбкой, а Мингю и Минхао синхронно вздыхают. — Вы собираетесь спать сегодня? — спрашивает Минхао, лениво водя карандашом по строчкам английского текста, сливающимся в неразличимую тарабарщину. — Да, я еще пару глав прочитаю и пойду, — кивает Мингю. — Я уже все, его жду, а то ключи от комнаты потерял. — Ненавижу вас, — вздыхает Минхао. — Оставишь мне кофту, Чонгук-а? Я не ожидала, что в библиотеке будет так прохладно. — Хватит таскать мою одежду, — ворчит Чонгук, тем не менее послушно стягивая толстовку. — И не забудь вернуть. — Да когда я забывала? — вскидывается Минхао, но Чонгук выразительно смотрит на нее, и она тушуется. — Ладно-ладно. Спасибо. Вскоре парни уходят, и Минхао остается одна — условно, потому что за соседними столами есть еще несколько человек, точно так же пытающихся успеть и пробелы в ведомости закрыть, и к контрольным подготовиться. Без друзей скучно и тянет спать еще сильнее, поэтому, с горем пополам закончив перевод текста, Минхао встает, с кряхтением разминает затекшие мышцы и, спрятав телефон и карточку в необъятных карманах, выходит из библиотеки, направляясь к ближайшей кофейне, на счастье всех обитателей университета работающей круглосуточно. Стоя на пороге и глядя на нежно-розовые волосы, собранные в высокий хвост, Минхао на секунду пугается, что у нее галлюцинации. Но вот галлюцинация оборачивается и сначала точно так же удивляется, а после улыбается — свет и тепло — в знак приветствия. — Не знала, что ты тут работаешь, — тянет Минхао, подходя к стойке, а затем добавляет запоздалое. — Привет. — Привет. Я недавно устроилась, — Джунхуэй тянет себя за прядь, — но не волнуйся, я хорошо делаю кофе. — Я и не сомневалась, — ободряет Минхао. — Ты ведь молодец, за что бы ни взялась. Джунхуэй смущенно фыркает, и Минхао улыбается чуть шире. — Что будешь пить? И почему ты тут так поздно? — Американо, — Минхао, не сдержавшись, зевает на последнем слоге. — Долги доделываю, если не принесу завтра, преподка по переводу меня сожрет. Или не допустит до зачета, и я не знаю, что хуже. Джунхуэй хихикает — этот звук пластырем ложится на уставшее сердце Минхао — и ненадолго, пока Джун перемалывает зерна и колдует над кофемашиной, между ними воцаряется тишина. Минхао листает инстаграм и лениво лайкает фотографии, добавившиеся с утра. Джунхуэй ставит стаканчик на стойку и поворачивает терминал для оплаты, одновременно с этим говоря: — Я могла бы помочь тебе с переводами, — снова тянет себя за прядь. — Я свои давно сдала, но в целом помню, что там и как, да и вдвоем быстрее будет. — Правда? — Минхао даже подается вперед, но одергивает себя. — Не заставляй себя, если что, я как бы сама виновата, что все дедлайны про… срочила, кхм. — Все равно тут скучно, — улыбается Джун. Затем она склоняет голову к плечу, и в ее взгляд прокрадывается какое-то затаенное любопытство. — Но… Чонгук-ши не будет против? Минхао едва не давится кофе: — При чем тут… а, ну да, — она вспоминает о надетой толстовке и едва удерживается от фэйспалма. — Нет, эти предатели — он и Мингю — бросили меня одну и ушли спать. Я забрала у Чонгука толстовку, потому что мне было холодно, а еще потому что я надеюсь окончательно присвоить ее себе, только чш-ш, не рассказывай ему об этом. Джун смеется и согласно кивает. Вместе — Минхао забирает вещи из библиотеки, провожаемая завистливыми взглядами остающихся — они справляются быстрее, чем сама Минхао могла бы, даже вколов себе кофеин внутривенно; все переводы готовы к пяти утра, когда небо за окном кажется светлым до болезненной прозрачности, а спать хочется так сильно, что страшно даже моргать. Хотя Джунхуэй при этом все еще выглядит цветочной принцессой, а Минхао в отражении стекла витрины с круассанами кажется сама себе не очень свежим покойником. — Поспишь? — спрашивает Джунхуэй, потягиваясь. Минхао опускает взгляд и нервно сглатывает, залипая на полоске светлой нежной кожи под задравшейся футболкой. — Нет, — мотает головой. — Лучше сдам с утра долги, а потом лягу. — Не пойдешь на пары? — чуть укоряюще тянет Джун. — У нас коллоквиум по языкознанию. — По последнему модулю? — Джун кивает, а Минхао пытается вспомнить хоть одну из тем. На удивление получается, и поэтому она обреченно вздыхает. — Ну, как раз успею подготовиться значит. Не против, если я тут останусь? — Конечно нет, — Джун нагибается, и из своего рюкзака достает нужный конспект, тоже намереваясь читать. — Если будут вопросы, обращайся. Минхао салютует ей с улыбкой и открывает на ноутбуке учебник, листает до нужной страницы. Глупое сердце — все из-за третьей порции кофе за ночь — бьется быстрой легкой птицей в груди. *** Минхао опирается на стену, сидя прямо на полу, и запрокидывает голову, допивая остатки соджу. Сбоку раздается щелчок фотокамеры, и Минхао спрашивает: — Зачем? — Гранж, — отвечает Мингю, не отвлекаясь от редактирования снимка. Свою бутылку он опустошил чуть раньше, а по второй они еще не открыли. В комнате они вдвоем — Чонгук опять ночует у Юнги — и Минхао нравится этот момент — балансирование на волнах опьянения, мысли, похожие на гладкие, вылизанные океаном камешки, заглядывающий в окно мягкий весенний вечер, отдаленно напоминающий своим цветом волосы Джунхуэй — она прикрывает глаза, отдаваясь мимолетному спокойствию. Мингю показывает фотографию на экране телефона — черно-белый фильтр, резкие линии острых узких плеч, локтей, длинных ног в темных драных скинни, и лицо, наполовину скрывшееся за поднятой бутылкой. — Гранж, — кивает Минхао. — Я выложу у себя? Она кивает. — Ты рассказывала, как провела ночь со своим крашем, — напоминает Мингю, не поднимая взгляд от телефона. Минхао фыркает: — Звучит ужасно. На чем я остановилась вообще… А, так вот, она напомнила про коллоквиум по языкозу, и оставшееся время мы молча готовились. Потом я ушла, а она осталась дожидаться сменщика. Ничего такого. — Мгм, — Мингю отзывается неопределенно, занятый выбором подписи к посту, а, опубликовав, достает из пакета пару бутылок, одну из которых протягивает Минхао, и говорит. — Не думала, ну, что-нибудь с этим сделать? Минхао невесело хмыкает: — Ты видел Джунхуэй? Она выглядит так, будто ее диснеевские птички по утрам в универ собирают. А теперь посмотри на меня. Мингю пожимает плечами: — Противоположности притягиваются? — Очень вряд ли, — Минхао делает глоток из бутылки. Фруктовое низкоградусное соджу приятным послевкусием оседает на языке. — К тому же, не факт, что ей нравятся девушки, верно? А уж кто-то вроде меня — и подавно. — Ага, а долги она за тебя делала из исключительного человеколюбия, — парирует Мингю, и, не позволяя Минхао возразить, продолжает. — Я вот тоже очень добрый, но вряд ли стал бы тратить время на рандомных одногруппников и их проблемы. — Значит, ты не добрый, — бурчит Минхао. — И диснеевские птички тебя уж точно не одевают. — Вряд ли они своими лапками поднимут мой пиджак от Гучи. — Позер, — хмыкает Минхао, игнорируя тот факт, что сама такая же. — Я просто хочу напомнить, что половина нашего курса уверена, что ты и Чонгук встречаетесь. Может, Джунхви в их числе? Поэтому и не, — Мингю задумывается, подбирая слово, — решается на что-нибудь. Минхао тянет невыразительное «м-м-м» и вновь отворачивается к окну, где мягкий и теплый закат сменяется чернично-синими сумерками. Думать не очень хочется, поэтому она отпускает все мысли и медленно моргает, наблюдая, как свет тускнеет. Мингю недолго наблюдает за ней и возвращается к телефону, периодически стучит пальцами по экрану, с кем-то переписываясь. Минхао, кажется, засыпает в какой-то момент — и вздрагивает, когда Мингю трогает ее плечо: — Тут будешь спать или...? — К себе пойду, — хрипит Минхао. — Ох черт. Спина, кажется, вот-вот отвалится. Минхао делает пару наклонов, продолжая чертыхаться, но замирает, выпрямляясь, когда Мингю спрашивает: — И что будешь делать? — Спать? — неуверенно отвечает Минхао, недоуменно глядя на Мингю. — Я имею в виду со своим крашем в Джунхви, — Мингю закатывает глаза. — А, — Минхао потягивается и оглядывается, проверяя, не забыла ли что-то из своих вещей. На Мингю она не смотрит. — Ничего. Все равно это не имеет никакого смысла. Мингю цыкает, но до того, как он успел бы что-нибудь добавить — что-нибудь точно такое же бессмысленное, как и ее глупые чувства — Минхао выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. *** Групповые проекты — полный отстой. Пока преподаватель перечисляет фамилии, распределяя людей, Минхао думает, почему коллективные формы деятельности еще не перестали существовать, как рудимент. Какого черта. Вряд ли в ее будущей работе нужно будет стоять толпой, как неуклюжие пингвины, и хором переводить. Нет, не то что бы их групповой проект подразумевает что-то такое, но… По издевке вселенной, не иначе, Минхао закидывают в группу смутно знакомых ей ребят — тех, которые ходят на все пары, ведут аккуратные конспекты, отвечают на каждом семинаре и презрительно смотрят на Минхао, сдающую долги через две недели после дедлайна. Джунхуэй тоже в группе, и это вообще не делает ситуацию лучше. — Я создам чат, — говорит Джун. — Добавлю всех, и мы распределим работу, хорошо? Все кивают — не слишком воодушевленные — а Минхао чувствует на себе их косые взгляды. Просто замечательно. Как только пара заканчивается, Минхао собирает вещи и уходит, скрипя зубами от случайно услышанного напоследок «на нее же нельзя положиться…». В зоне для курения Минхао, все еще злая, едва не перекусывает фильтр сигареты, пытаясь подкурить — надо ли говорить, что она так и не купила себе новую зажигалку — и спасает ее только какой-то первокурсник, любезно одолживший свою. Джун добавляет ее в чат, но Минхао отключает уведомления на час и отказывается туда заходить — потому что сейчас точно с кем-нибудь поцапается, а это последнее, что ей нужно. Еще хуже было бы увидеть, как Джунхуэй присоединяется к этим людям, не ожидающим от Минхао ничего хорошего, но так или иначе чат все равно придется открыть и прочитать, и Минхао обещает себе подготовиться к этому как можно скорее. Это как пластырь отрывать — лучше резко, чем растягивать боль по секундам в бесполезной попытке ее уменьшить. «я завалил контрольную, кто-нибудь хочет пойти со мной собирать бутылки или у вас еще типа остались какие-то надежды на высшее образование?» пишет Мингю. Минхао весело хмыкает — что-то есть обнадеживающее в том, чтобы страдать вместе — и отвечает: «я завалила жизнь, пошли отметим это?» В итоге они сидят в макдональдсе с кучей картошки фри и ванильными милкшейками, потому что алкоголь, вообще-то, сильный депрессант, а жизнь и без того горькая и было бы неплохо ее подсластить. Через полчаса к ним присоединяется Чонгук, и Минхао скармливает ему остатки своей картошки как какой-нибудь вечно голодной пляжной чайке — недалеко от истины на самом-то деле — а Мингю снова фотографирует их-стол-подносы-гирлянды на окне, будто бы память его смартфона бесконечная. — Менхо, только не злись, но, — начинает Чонгук, — я понимаю твоих одногруппников. — А я понимаю, что зря тебе стрихнин в сырный соус не намешала. — Эй, — тянет Чонгук. — Я хочу сказать, это вот мы знаем, что ты на самом деле молодец и ответственная, если возьмешься за что-то, но они-то нет, и я могу понять их волнение, потому что оценка в такой работе зависит от всех, и терять ее из-за другого человека обидно вдвойне. Это все, конечно, не отменяет того факта, что групповые проекты отстой и должны быть отменены. Мингю заинтересованно следит за ее реакцией поверх смартфона. Минхао вздыхает, хлюпает остатками милкшейка и бормочет: — Да, наверное ты прав. Но мне все равно обидно. Чонгук тепло улыбается и закидывает руку ей на плечо, обнимая: — Знаю. Не расстраивайся из-за них так сильно, ладно? Нужно просто потерпеть неделю, сдать проект и забыть об этом, как о кошмаре. Минхао опирается на него, укладывая голову на чужое теплое плечо, и позволяет себе прикрыть глаза — раздражающие грубые люди остаются за бортом, дыхание Чонгука шевелит волосы у Минхао на макушке, и магию момента не разрушает даже щелчок фотокамеры. — Твои фанатки меня сожрут, — вздыхает Минхао, не открывая глаз — нет сомнений, что Мингю это выложит. — Зато не придется делать проект, — радостно подает голос Мингю. — Могу даже геолокацию поставить, чтобы они побыстрее тебя нашли. — Ты такой классный, — снова вздыхает Минхао. — Иногда я думаю, почему все еще не задушила тебя подушкой. — Я нравлюсь твоей маме, — напоминает Мингю, почему-то очень гордящийся этим фактом. — Да, примерно так же, как соседский пудель, очаровательный и безмозглый. — О, ты думаешь, я очаровательный? — Мингю, как всегда слышит только то, что хочет — очень удобная способность. Минхао фыркает: — Нет, это было про собаку. Они сидят так еще час, потом Чонгук убегает на тренировку, а Мингю и Минхао уходят в общежитие. Над головой Минхао все еще дамокловым мечом висит необходимость прочитать чат — тот, после включившихся по таймеру уведомлений, несколько раз пиликал, но не слишком активно, а значит основное обсуждение наверняка уже прошло — но сейчас это уже не ощущается чем-то пугающим. Джунхуэй — видимо, негласно выбранная лидером их группы — предлагает распределение обязанностей, в котором каждому достается свой блок информации. Трое из пяти отписываются, что они согласны, оставшиеся двое — это сама Джун и Минхао. Минхао сверяется с методичкой. Тема, которую Джунхуэй определила для нее, не проще и не сложнее других, никаких послаблений, никакой придирчивости. Это заставляет Минхао улыбнуться и возвращает необходимую смелость, чтобы написать: «Да, я тоже согласна. Когда дедлайн? Мы будем скидывать и сверять готовые блоки?» «Отличная идея, Минхао, да, было бы неплохо проверить друг друга. К субботе все успеют? Чтобы оставить день на исправление и быть готовыми к понедельнику» Минхао решает начать делать свою часть прямо сейчас — не то чтобы ей так важно поменять мнение о себе, но подтверждать сложившееся точно не хочется. Скорее даже это как напоминание самой себе — «я и правда могу сделать все, что угодно, если возьмусь за дело со всей серьезностью». Не то что бы Минхао совсем наплевать на учебу. Ей нравится ее специальность и гипотетическое будущее переводчицы, но все эти общеобразовательные или отдаленные от практики теоретические предметы вроде технологий в лингвистических исследованиях или треклятой философии, экзамен по которой Минхао сдала только со второго раза, лишь занимают время и не дают никаких полезных знаний. Они могут быть интересными и, наверное, для кого-то важными, но Минхао так не хочется тратить на них свое время, что даже под угрозой пересдачи рука на учебники не поднимается. Мысль о том, что даже по теории перевода, которая уже не настолько отдалена от работы ее мечты, у нее тоже были хвосты, приходит в голову некстати, но тут Минхао оправдываться не собирается даже перед самой собой, тем более перед самой собой — ей просто было лень, да еще и как-то очень некстати вышел новый сезон любимого сериала. Но сейчас Минхао собирается постараться — к тому же сериал все равно ушел на хиатус с неопределенным сроком — и она воодушевленно открывает появившиеся по запросу ссылки. *** Минхао мягко улыбается, когда изображение матери перестает быть размытым в окошке видеосвязи. На фоне бормотание телевизора, лай, доносящийся в открытое окно со двора, изредка голоса отца и брата в отдалении. В комнату заглядывает соседка — Ли Чан — но Минхао говорит ей одними губами «я разговариваю» и та понятливо кивает и исчезает в дверном проеме, прикрыв за собой дверь. — Привет, — голос мамы, искаженный помехами, звучит уже привычнее, чем ее обычный, настоящий. Минхао подпирает щеку рукой и отвечает: — Привет. — Выглядишь уставшей. Все хорошо? Минхао фыркает — как там через пиксели мама умудряется понять, что у нее не все в порядке, все еще загадка вселенной — и кивает: — Ага, просто только недавно аттестационная неделя была. У вас как дела? Родной китайский звучит музыкой — мама рассказывает про родственников, работу, дом, а Минхао вслушивается и старается не закрывать глаза, убаюканная ее голосом и тоном. Про аттестационную неделю — правда только наполовину, а по факту Минхао так хочется спать из-за того, что они с Чан всю ночь смотрели аниме и дописывали конспекты каждая по своему предмету. Аттестационная неделя может и закончилась, а вот угроза недопуска по некоторым предметам продолжала существовать, особенно по факультативам, которые заканчивались в середине семестра — то есть буквально вот-вот. Потом Минхао рассказывает о себе — как огромный синий кит фильтрует воду, вылавливая планктон, так Минхао, пропуская через себя прошедшие дни, выбирает то, что можно рассказать, а о чем лучше умолчать. У нее довольно доверительные отношения с матерью — та знает, что Минхао вряд ли приведет в дом жениха, а внуков можно ждать разве что от сына, знает об отношении Минхао к учебе — и тем не менее, она не знает всего, и Минхао не собирается это менять. Мама наверняка догадывается, что то, что рассказывает ей дочь — всего лишь рафинированный концентрат допустимого, но ничего об этом не говорит. У них обеих есть свои секреты — Минхао счастлива, что они обе понимают и принимают это. Потом мама спрашивает: — Как там поживает сяо Эр? — О боже, — Минхао закатывает глаза под тихий материнский смех, — сама позвони ему и спроси, если так любишь его. — Ты ревнуешь? — подначивает мама. — Я недавно столкнулась с его матерью, мы очень мило поболтали. А ты, значит, с ним не общаешься? — Пытаюсь, — хмыкает Минхао. Как будто приходя на вечеринку, можно избежать встречи с Джексоном. Может быть, если она, как и мама, начнет звать его «сяо Эр», он сам начнет ее избегать? Стоило попробовать. — А в детстве так хорошо дружили, — сокрушенно. — Ты преувеличиваешь, он постоянно пытался закопать меня в песок. — А ты ломала его игрушки. Мне кажется, вы отлично ладили. Минхао смеется и качает головой. Закончив разговор, Минхао еще пару минут сидит в тишине, перебирая, словно цветные камушки, воспоминания из детства, а потом встряхивается и выходит из комнаты: — Если что, — начинает она все на китайском, но обрывает сама себя и исправляется, переходя на корейский. — Если что, комната свободна. Чан смешливо фыркает на это и кивает. Потом вспоминает и говорит: — Тебя, кстати, Джексон искал. — О нет. Надеюсь, ты сказала ему, что я э-э-э умерла или сбежала в Северную Корею? — Да, но он, кажется, не был убежден, — легко пожимает плечами Чан. — Просил меня поговорить с тобой, но я отказалась. — Ты лучшая, — благодарно вздыхает Минхао. Чан польщенно кивает, мол, я знаю. — И все же, о чем поговорить? — Любопытство сгубило кошку, — бормочет Чан китайскую поговорку, ошибившись с тоном только в конце, и Минхао улыбается ей ободряюще, мол, делаешь успехи. — Мы сейчас готовим номер для межуниверситетского танцевального конкурса, может, ты слышала об этом? — Минхао делает неопределенный жест ладонью в воздухе. — Одна из ведущих танцорок попала в аварию и не успеет восстановиться, а заменить ее некем, потому что все остальные либо уже участвуют, либо на других проектах. Поэтому Джексон хочет просить тебя присоединиться к нам. Чан рассказывает ровно и почти незаинтересованно, будто речь не идет и о ней в том числе, но во взгляде мелькает неприкрытое любопытство, и за реакцией Минхао она следит цепко. — Понятно, — Минхао пожимает плечами. — Спасибо, что рассказала. — И что ты ему ответишь? — Узнаешь, когда он спросит. — Заноза, — ворчит Чан. — Эй, где твое уважение к старшим, — шутливо злится Минхао. — Кстати, тебе не пора на пары? — Первую отменили, — качает головой Чан. — Но я все равно скоро пойду, надо еще распечатать кучу всего. До вечера. — Сейчас уже пять часов. — Время — иллюзия, когда учишься во вторую смену, — не думая, парирует Чан. — И пять часов — еще не вечер даже. Минхао вяло машет на нее ладонью, не желая полемизировать на эту тему, и Чан вскоре уходит, оставляя ее одну. Еще некоторое время Минхао сидит и смотрит в окно, отстраненно следя за мелькающими внизу силуэтами людей, а потом берет телефон и, неожиданно даже для себя, открывает диалог с Джонханом. *** В субботу Минхао дожидается, пока в их проклятый (ударение она ставит в зависимости от настроения) проектный чат кто-нибудь кинет сделанную работу, и только после этого отправляет сама свой блок, готовый еще с четверга. Затем приходят сообщения и от остальных, и из любопытства — не то что бы Минхао собирается высказывать свое мнение о чужой работе — она открывает файлы и пробегается глазами по информации. Это забавно — насколько разный у них подход к оформлению, потому что некоторые заморочились с презентацией и даже эффектами перехода от слайда к слайду, другие же просто оставили черно-белый минимализм. Но в целом у всех примерно схожая структура текста — видимо, они дружно решили не искать сложных путей и взяли основные вопросы из методички. Неожиданно оживает чат. «Ты классно структурируешь информацию, Минхао», — пишет Джунхуэй с очаровательным каомоджи кота в конце сообщения. Минхао не успевает ответить, потому что следом приходит: «Классно, ага. Тебе не кажется, что информации как-то мало?» от той девушки, которая — Минхао, впрочем, не очень уверена, процентов на семьдесят — недавно сомневалась, что на Минхао вообще можно положиться. Минхао считает до пяти, чтобы успокоиться, и начинает набирать: «Не кажется. Это доклад, а не полноценная лекция, если кому-то захочется узнать больше — могут открыть учебник». И захлебнуться количеством воды — но это Минхао не добавляет. «Просто не хочу, чтобы к нам придирались из-за этого». Минхао собирается быть выше всего этого и не отвечать, пока одногруппница не присылает смайлик, закатывающий глаза. «Ок, считай я просто экономлю время, чтобы ты успела прочитать все свои тридцать слайдов, включая биографию ученого, которая никому не сдалась и которую никто не запомнит, потому что она бесполезна и не относится к его исследованиям» Вдогонку к сообщению Минхао отправляет тот же смайлик, закатывающий глаза, но вместо облегчения чувствует только большее раздражение. Да, у нее десять слайдов вместо тридцати, но сама Минхао не видит в этом проблемы — если вопрос можно раскрыть кратко, зачем добавлять что-то бесполезное «ради объема». «Знаешь, если тебе плевать на свои оценки и будущее, это не значит, что все тут такие». «Все, хватит» — пишет Джунхуэй, видимо, до этого отвлекшаяся от чата — Минхао слабо верится, что иначе она позволила бы их перепалке продолжаться. «Закрыли тему. Вы обе хорошо постарались и сделали так, как посчитали нужным» Одногруппница не отвечает, Минхао тоже выбирает молчание. Настроение это, конечно, не спасает, но Минхао перечитывает строчку «вы обе хорошо постарались» и прячет в ладони крошечную улыбку. *** Прятаться от человека, с которым ты учишься в одном корпусе на одном факультете, и который задался целью тебя найти — не самая простая задача, но Минхао вроде справляется. Целую неделю справляется, а потом решает прогуляться вечером по университетскому парку и совершенно глупо наталкивается на Джексона на дорожке от общежития до библиотеки. Минхао порывается свернуть прямо в кусты, но не успевает — Джексон замечает ее и машет рукой, срываясь с места, будто не приветствует, а пытается поймать такси. Минхао вздыхает, вытаскивает один наушник — максимально демонстративно поворачиваясь к Джексону ухом с наушником — и не останавливается, даже когда Джексон подбегает, продолжая идти вперед. — Привет, — улыбается Джексон, искусно не замечая всего этого, улыбается ярко даже в сумеречном парке, но Минхао все равно наметанным глазом видит и синяки под его глазами, и острее проступившие скулы и ключицы. Минхао говорит себе — это не мое дело. Плевать. Да Джексон с тех пор, как ходить научился, отдыхать перестал. Но мантра не то что бы очень помогает. — Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, сяо Эр, — Джексон только вскидывает брови на такое обращение — три года разницы в возрасте не в пользу Минхао. — Но нет. — Что нет, я еще ничего не сказал. — Все нет. Ищи кого-нибудь другого. Джексон ее отказом и неприветливостью не впечатляется и не уходит. Минхао цокает и лезет за сигаретами. — А-Хао, — тянет Джексон, как делал в детстве — Минхао едва не давится сигаретой — и касается ее плеча в доверительном, просящем жесте. — Вопрос жизни и смерти, это очень важный конкурс и мне больше не к кому обратиться. Я уже даже Хенвона уговорил, а ты ведь в курсе, как он относится ко мне и университетской активности. Ты моя последняя надежда. — Джексон, услышь меня: я не хочу. — Но… — У вас все в порядке? Минхао оборачивается на знакомый голос и видит Джунхуэй. Та смотрит напряженно и строго, немного нервно сжимая лямку рюкзака. Ее можно понять — Минхао представляет, как они выглядят со стороны: полутемный парк, настаивающий парень и отказывающая ему девушка. Оставляет мало простора для фантазии. — Минхао, все хорошо? — снова спрашивает Джунхуэй. Минхао кивает: — Все в порядке. Джексон, — снова оборачивается к нему, договаривая со смешком, — давай потом поговорим, когда это будет меньше похоже на домогательства. — Тогда перестань убегать, — фыркает он. — Я не виноват, что тебя выловить можно только в таких сомнительных местах. Без обид? Минхао находит силы на улыбку: — Без обид. Они ударяются кулаками, и Джексон уходит, а Минхао снова смотрит на Джунхуэй: — Не против, если я пройдусь с тобой? — Конечно нет, — Джун улыбается с облегчением и расслабляется. — А кто это был? Ну, если не секрет. — Ты должна его знать, это Джексон Ван, из студентов-активистов, а в частности лидер танцевальной группы университета и мой знакомый детства. Обычно говорят друг детства, но не думаю, что мы все еще друзья. Минхао пожимает плечами и выбрасывает в ближайшую урну не скуренную и на половину сигарету — не хочется дымить на Джунхуэй. — Вы поссорились? — сочувственно спрашивает Джун. — Не совсем. Просто не общаемся почти. Он постоянно зовет меня к себе в танцевальную группу, а я постоянно отказываюсь. — Вау, ты танцуешь? — Танцевала, — поправляет ее Минхао. — Года два назад… перестала. Минхао старается звучать как можно небрежнее — как будто это случилось само собой, как будто она не помнит точную дату. К тому же, это не совсем правда — она продолжает тренироваться иногда и учить хореографии ради интереса, просто чтобы не забыть — но все это за закрытыми дверьми и в одиночестве. — Что-то произошло? — видимо, Джунхуэй что-то видит в выражении лица Минхао, потому что тут же добавляет. — Не рассказывай, если не хочешь. — Если честно — совсем не хочу, — кивает Минхао с извиняющейся улыбкой. — Не люблю эту историю. — Все в порядке, — Джунхуэй снова улыбается ей, теплая и мягкая, словно летний вечер. — А Джексон-ши в курсе этой истории? Ты не подумай, — торопливо договаривает с неловким смешком, — я не собираюсь бежать и выспрашивать у него, просто… он так настойчиво уговаривает тебя. — В курсе, — кивает Минхао. — Поэтому и уговаривает. — Запутанно, — вздыхает Джунхуэй. — Один из моих друзей, кстати, тоже в этой группе. Квон Сунен, может, ты слышала? — Вроде бы, — неуверенно тянет Минхао. — У него был парный номер на юбилее университета с Джихуном, да? — Да, да, это он, — радостно подтверждает Джун. — Я тоже раньше танцевала, но после поступления бросила и решила уделить больше внимания учебе. Минхао удивленно выдыхает и спрашивает импульсивно: — Не жалеешь? Джунхуэй задумывается, и они какое-то время идут в молчании. Минхао не торопит ее, наслаждаясь погодой и самим фактом того, что они прогуливаются вдвоем. — Иногда, — наконец, говорит Джун. — Но вообще, скорее нет, чем да. Мне хватает заниматься этим для себя и иногда учить что-то, но выступать не особо тянет, никогда не нравилось соревноваться. Это ведь так субъективно, — она робко улыбается, — как можно говорить, что кто-то станцевал лучше или хуже, если в танец вложена душа? Минхао могла бы поспорить, но в то же время она немного понимает, о чем говорит Джунхуэй, а потому соглашается кивком. Джун не спрашивает, но Минхао возвращает свой вопрос себе же — не жалеешь? И не хочет отвечать. Потому что, если отвечать честно, последние годы ее жизни в побеге от всего, что как-то связано со сценой, осыпаются бессмысленной трухой. А врать себе — еще бессмысленнее. Они доходят до общежития в молчании — Джун иногда поглядывает на Минхао, но не решается тревожить, а сама Минхао разрывается между необходимостью обдумать все заново и желанием просто пустить все на самотек и сбежать. — Ну, пока, — говорит Джунхуэй, когда лифт останавливается на ее этаже и сонно открывает створки. — Прости, я совсем в себя ушла, — бормочет Минхао, встрепенувшись, и неловко смеется. — Спасибо, что прогулялась со мной, и что спасла от Джексона. — Без проблем, обращайся, если он будет тебя доставать, — Джунхуэй шутливо сгибает руку, как будто демонстрируя бицепс, и Минхао смеется искреннее. Они обе не отводят взгляда и не стирают улыбок, пока их не разделяют закрывшиеся створки лифта. *** — Уже придумала, что хочешь? — спрашивает Джонхан, перебирая пальцами пряди ее волос. Минхао щурится от этих нехитрых ласковых движений и кивает. Вместо слов она достает телефон и показывает Джонхану фотографию — тот хмыкает: — Радикально. Но интересно, мне кажется, тебе пойдет. — Я в фотошопе примеряла, должно быть неплохо, — кивает Минхао. — Чан когда услышала, что я хочу маллет, сказала, что если я вернусь похожей на Патрика Суэйзи, она выгонит меня из комнаты. Джонхан переливчато смеется и берется за ножницы: — Тогда мне нужно постараться. Позже, когда Джонхан размешивает краску в пластмассовой миске, Минхао трогает непривычно-короткие и по-новому лежащие волосы и набирается то ли сил, то ли смелости, чтобы произнести: — Джексон снова звал меня в танцы. — И ты отказалась, — проницательно говорит Джонхан почти без вопросительных интонаций. — Да, — отвечает Минхао таким тоном, за которым должно последовать «но», вот только этого самого «но» у нее нет. Точнее, наверное, есть, но пока слишком эфемерное и непривычное, неоформившееся в слова и оконченную мысль. Просто ощущение — как треснувший по весне лед. — Но почему бы и нет, Менхо? — спрашивает Джонхан, почти подначивая. — Эта история с твоим ублюдочным бывшим осталась в прошлом, и, может быть, пора тебе уже отпустить ее и перестать себя наказывать за чужие ошибки? — Я не… Это не так. Я не наказываю, — Минхао морщится, когда прохладная краска ложится на макушку — Джонхан прокрашивает корни, от усердия высунув кончик языка, но и слушает ее так же внимательно. — Я просто… не знаю, стоило мне подумать, что я выйду на сцену, меня начинало тошнить от мысли, что кто-нибудь в зале обязательно вспомнит слухи, которые распускал мой бывший, и люди будут смотреть на меня и думать об этом, а даже если нет — я все равно сама об этом думала. — Ты заметила, что говоришь об этом в прошедшем времени? — улыбается Джонхан. — Я не уверена, так ли это сейчас, — кивает Минхао. — Я так давно не выступала. Но мне все равно страшно — вдруг я выйду на сцену, и все, о чем я смогу думать, это вся эта история? — Моя любимая часть этой истории — это то, как твоему бывшему сломали нос. Почему бы не думать об этом? Минхао фыркает: — Да, спасибо братцу, хоть что-то хорошее. — Но если серьезно, Менхо, если ты и правда не хочешь и не можешь больше — никто не будет тебя заставлять, даже Джексон, если ты объяснишь ему это. Несмотря на все свое упрямство, он умеет слушать других и уступать. — Я знаю, — мягко улыбается Минхао. — Кому ты рассказываешь, мы знакомы с детства. — Но если ты решишь попробовать снова, — продолжает Джонхан, — мы все тебя только поддержим. Никто не станет винить тебя или напоминать, а если станут, я их сожру, — Минхао старается не трястись от смеха, потому что кисточка с краской сейчас на линии роста волос. — Мы примем и поддержим любое твое решение, ты же знаешь. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива и перестала вздрагивать каждый раз, когда кто-то говорит о танцах. — Я сейчас расплачусь, — говорит Минхао после паузы, и ее голос дрожит, как и тонкая линия губ. Но она все равно упрямо улыбается. — Спасибо тебе. Правда, огромное спасибо. — Глупая. Совершенно не за что благодарить. И, — Джонхан лукаво усмехается, — раз уж ты начала сомневаться, то мне даже кажется, что я могу угадать твое окончательное решение. — Расскажи мне, потому что я вот пока не могу угадать, — фыркает Минхао, часто моргая, чтобы все-таки не заплакать. Джонхан смеется и качает головой: — Можешь, просто сама себе в этом не признаешься. Минхао пожимает плечами — ни да, ни нет — и больше они об этом не говорят. *** В квартире у Юнги просторно — за счет мебельного минимализма — и тихо, потому что сегодня у них не вечеринка, а посиделки для своих. Они заказывают пиццу и пьют вино, пересматривая «Тихоокеанский рубеж»; Чонгук сидит на полу, устроив голову на коленях Юнги, а Минхао и Мингю располагаются на диване — Минхао закидывает на Мингю ноги, но тот не возражает. Минхао уютно и спокойно, и даже рев кайдзю с экрана не нарушает атмосферу. Зато ее нарушает Мингю, который, когда Юнги выходит из комнаты ответить на звонок и они ставят фильм на паузу, поворачивается к Минхао и говорит: — Насчет твоего краша… — Мингю, мне кажется, ты волнуешься по этому поводу больше, чем я сама, — закатывает глаза Минхао. — Наталкивает на определенные мысли. — Я просто переживаю за тебя, — дуется Мингю. — Вспомни, когда Чонгук был «безответно» влюблен в Юнги, или мои краши в людей — это было больно и грустно. — Ты предлагаешь мне устроить тут истерику? — Минхао выгибает бровь. Мингю вздыхает: — Нет, я просто беспокоюсь. Я не хочу, чтобы ты скрывала, что ты не в порядке или что-то такое, понимаешь? — Мингю, — мягко улыбается Минхао, приподнимаясь и касаясь его плеча, — я в порядке. Мне не больно, не плохо, иногда грустно, но это быстро проходит. Моя жизнь не вертится вокруг любви, есть и другие важные вещи, к тому же, — Минхао пожимает плечами, — мне не слишком-то хочется открывать кому-то свое сердце после моих последних отношений. Даже если эта кто-то мне нравится. Мингю хмурится, и Чонгук тоже хмурится, а вернувшийся в комнату Юнги, уловивший обрывок разговора, говорит: — Менхо, это не лучший способ спасти себя от боли. Если ты закроешься в своей раковине, лелея старые шрамы, потом открыться кому-то будет гораздо сложнее. Знаешь, как говорят: человек, испугавшийся черепахи, испугается и крышки котла. — У нас в таких случаях говорят «укушенный змеей три года боится веревки», — говорит Минхао с улыбкой. Выходит немного натянуто, и поэтому она добавляет. — Я не хочу об этом говорить сейчас, ладно? — Просто пообещай, что не будешь страдать в одиночестве и поговоришь с кем-то из нас об этом. Дай обещание на мизинчиках, — снова подает голос Мингю. — Этому тебя на юридическом учат? — смеется Минхао уже искреннее, но послушно протягивает палец. — Меня учат тому, что факт совершения сделки, форма которой соблюдена, может подтверждаться в том числе свидетельскими показаниями, а у нас тут как раз два сторонних наблюдателя, — парирует он, звуча очень профессионально. — Поэтому постарайся не нарушать данное обещание. Минхао качает головой: — Как будто сделка с дьяволом. — Это ты меня еще в модельных судебных процессах не видела, — самодовольно говорит Мингю. Они возвращаются к фильму. Минхао отпивает из бокала вино и старается не думать о словах Юнги, но это не помогает — вместо того, чтобы отвлечься от них, она только больше о них думает, и в итоге, когда заканчивается второй фильм, Минхао вряд ли могла бы рассказать, что вообще происходило на экране последние полтора часа. Мингю спит, устроив голову на подлокотнике, и когда Минхао легко трясет его за плечо, недовольно бурчит: — Давай никуда не пойдем. — Не думал, что моя квартира похожа на хостел, — ворчит Юнги в ответ. Мингю бормочет что-то совсем нечленораздельное и все же поднимается, по-детски растирая глаза кулаком. Минхао фотографирует его, даже не прячась, и смеется, когда он — все еще ребячливо — хнычет и просит удалить. — Проводить вас? — предлагает Чонгук, раскинувшийся на ковре морской звездой. Минхао сползает к нему с дивана и ерошит волосы — они у него теперь длиннее, чем ее — качая головой: — Не надо. Если Мингю по пути заснет, я просто брошу его на ближайшей скамейке. — Ночи теплые, — кивает Юнги одобряюще. — Вам обязательно быть такими злыми? — жалуется Мингю, натягивая кроссовки, и едва не сносит пуфик, пошатнувшись. — Нет, но так веселее, — кидает ему Юнги. На улице и правда тепло — Минхао с наслаждением вдыхает свежий ночной воздух, приятно-влажный из-за прошедшего дождя, и фотографирует отражающиеся в лужах фонари. Даже Мингю на свежем воздухе приободряется и уже не зевает так, будто вот-вот вывихнет себе челюсть. Когда они равняются с кампусом, Минхао замедляется и говорит: — Я собираюсь пойти в кофейню. Не провожай, тут недалеко, — предупреждая его предложение. — Лучше ложись спать. — Отпишись, когда дойдешь до кофейни, хорошо? — Ок, пап, — Минхао со смешком машет рукой, провожая Мингю. Она не уверена, на смене Джунхуэй или кто-то другой, и не уверена, какому варианту была бы рада больше, но в первую очередь ей реально хочется кофе. Дорога до кофейни от развилки занимает пять минут — Минхао растягивает их до десяти, по пути бесстрашно запрокинув голову и разглядывая беззвездное небо, а заодно наслаждаясь тишиной и прогулкой. Мингю пишет ей, когда Минхао подходит к светлым стеклянным дверям: «ты жива?» «Только дошла» — набирает Минхао, одновременно открывая дверь, и, отправив сообщение, поднимает взгляд с затаенным ожиданием. — Привет, Минхао. Снова учеба? — Нет, рефлексировала под «Тихоокеанский рубеж» с друзьями, — хмыкает Минхао. — Ты не на работе? Джунхуэй оглядывает себя, словно впервые видя: на ней совсем не похожее на униформу бариста светлое платье с длинным рукавом — и снова смотрит на Минхао: — Я задержалась после дневной смены, подменяя коллегу, у него экзамен в автошколе поставили на вечер. Скоро должен прийти, а пока я могу сделать тебе кофе. Ты ведь здесь ради кофе, да? Джунхуэй отводит взгляд на кофемолку, договаривая тише, чем начала, и теребит пряди волос, перекинутые через плечо. Минхао глупо моргает и бесшумно фыркает, не удерживаясь от легкого, как воздушный шарик, и флиртующего: — Возможно, — даже если Джун отвернулась, это не мешает Минхао заметить, как розовеют ее скулы. Она добавляет. — Сделаешь что-нибудь на свой вкус? — Хорошо. Пока Джунхуэй готовит кофе, приходит — вбегает, едва не снося дверь с петель и чуть не врезаясь в барную стойку — ее сменщик. Минхао знает его чисто визуально, поэтому, посомневавшись, кивает в знак приветствия — тот кивает ей в ответ, шумно выдыхая и вряд ли задумываясь об этом. — Привет, Сынгван. Как экзамен? — Сдал, — гордо улыбается парень, отдышавшись. — Остался еще этап. Спасибо огромное, что подстраховала, нуна, я твой должник. — Без проблем, — отмахивается Джунхуэй. Она тянется к тряпке, но Сынгван тут же вскидывается: — Оставь, я сам приберусь. — Даже не буду спорить, — благодарно улыбается Джунхуэй. — Хорошей смены. Минхао, нам по пути? Минхао даже не собирается уточнять направление. — Ага. Ночь становится чуть прохладнее, и Джунхуэй достает из рюкзака кардиган. Минхао была бы рада отдать ей свою кофту, но у нее под толстовкой только лифчик. — Не хочешь прогуляться? — предлагает вдруг Джунхуэй. — Можно сделать круг по парку. — Да, давай, — Минхао наконец пробует кофе и облизывается. — Это очень вкусно. — Угадаешь сироп? — тянет Джунхуэй с лукавой улыбкой, не отводя взгляда от ее лица. Минхао снова облизывает губы, задумываясь. Вкус кажется знакомым — и в то же время, стоит только постараться прислушаться к своим ощущениям, превращается в нечто неизвестное. В конце концов, Минхао беспомощно разводит руками: — Просто наугад, но это что-то кокосовое? — Почти, — одобрительно качает головой Джунхуэй. — Кокос и миндаль, я смешала два сиропа. — Тебе стоит запатентовать это, — Минхао салютует стаканом. Какое-то время они идут в тишине — где-то в отдалении, может быть, на соседних дорожках, слышно голоса, а с другой стороны доносится приглушенная музыка, словно у кого-то вечеринка. Еще довольно рано — время близится к одиннадцати, и мало кто спит в такое время — поэтому во всем этом нет ничего удивительного. — Кстати, — говорит вдруг Джунхуэй, — тот парень, Джексон, вроде бы, не доставал тебя больше? Минхао весело фыркает: — Нет, но, — она медлит, впервые облекая эту мысль в слова, — я думаю над тем, чтобы принять его предложение. — Вот как? — заинтересованно тянет Джунхуэй. Минхао греет руки о теплый стакан и задумывается: говорить или нет? Насколько это будет уместно или интересно, и она смотрит на Джунхуэй почти вопросительно — и видит в ее глазах ожидание, тепло, затаенное любопытство, улыбку, почти чувствует, как чужой взгляд обнимает ее, будто подбадривая — и говорит: — Я тогда бросила танцы, — она больше не прячется за словом «перестала», выбирая более честное «бросила», — из-за моего бывшего. Мы расстались накануне конкурса, где оба были заявлены участниками из разных команд, и когда я выиграла, он распустил слух, что я подкупила половину судейского состава ради этой победы. А со второй половиной переспала, — Минхао делает глоток кофе, давая себе передышку. — И после такого я просто не могла представить себе, что снова выйду на сцену. Я даже в Корею переехала в надежде, что здесь, вдали от этой истории, смогу снова танцевать, но меня все равно тошнило просто от мысли о сцене. — Мне жаль, — бормочет Джунхуэй тихо, когда пауза затягивается. — Твой бывший отвратительный. — Это самая лестная из его характеристик, — усмехается Минхао. — Но теперь… не знаю, я хочу попробовать снова. Я не переставала танцевать «для себя», но это совсем не то. Так что, думаю, это хороший шанс. — Так и есть, — Джунхуэй улыбается и кивает, словно слов недостаточно. — Я бы хотела увидеть это. — Хм, — Минхао возводит взгляд к небу, — честно говоря, я не уверена, будем ли мы выступать где-то или просто запишем на видео, но я спрошу у Джексона. И напишу тебе. Дорога выводит их к освещенному корпусу общежития. Минхао даже не вспоминает, что хотела покурить перед сном. Они снова едут в лифте вдвоем и снова прощаются на этаже Джунхуэй, дожидаясь, пока не сомкнутся створки лифта. Минхао одновременно кажется, что это длится недостаточно долго и нестерпимо мало. *** «Сяо Хао и сяо Эр снова вместе <3» гласит подпись под постом в инстаграме, и Минхао ударяется лбом об стол, когда видит это. Мингю, сидящий рядом, даже не пытается скрыть смех. — Почему это звучит так, будто мы встречаемся, хватит с меня выдуманных гетеросексуальных отношений, — стонет Минхао, не поднимая головы. Впрочем, скоро шея затекает, и она все же выпрямляется и набирает комментарий: «пожалуйста, не заставляй меня жалеть обо всех моих жизненных решениях, приведших к этому моменту». — Тебе не нравится, что они выдуманные или что они гетеросексуальные? — подначивает Мингю. Минхао смотрит на него в упор и бросает мрачно: — Угадай. В столовой становится более людно — Минхао и Мингю пришли еще до звонка на обеденный перерыв, бессовестно прогуливая каждый свою лекцию, и теперь ждали Чонгука. Мингю — чтобы отдать ему ключи от комнаты (Чонгук потерял свои и так и не сделал себе дубликат, а может сделал и опять успел потерять — Минхао перестала следить за этим после пятого случая подряд), Минхао — просто за компанию. Но вместо Чонгука к ним неожиданно подходит Джунхуэй. Минхао не знает, что ее удивляет больше — что Джунхуэй вообще подошла или же непривычно хмурое выражение ее лица. — Привет? — неуверенно говорит Минхао, бросая быстрый косой взгляд на Мингю в поисках поддержки, но тот точно так же растерян. Минхао убирает рюкзак со стула, освобождая место, и Джунхуэй сначала ставит поднос, а затем садится, но даже не смотрит на свою еду. Вместо этого она гипнотизирует стол и хмурится еще сильнее. — Что-то случилось? — снова пробует Минхао. Мингю молчит, видимо, надеясь слиться со стеной и не уходить — любопытство в нем часто выигрывает у чувства такта. — Да, мне нужно сказать тебе кое-что, но это как бы, — Джунхуэй запинается, — не очень хорошая новость. Просто не хочу, чтобы ты узнала это от кого-то другого или из сплетен. — Ты меня пугаешь, — нервно усмехается Минхао. — Скажи уже, пожалуйста. — Я, — Джунхуэй снова запинается, но берет себя в руки, — я сейчас была в библиотеке и там, — она набирает воздуха, чтобы выпалить тихо и на одном дыхании, — Чонгук целовался с каким-то парнем за стеллажами! Джунхуэй боится поднять взгляд — и вздрагивает, когда раздается звучный шлепок. Лоб Мингю встречается с ладонью. Минхао просто качает головой с приставшей к губам нервной усмешкой: — Этот придурок… — Нет, ладно он, — живо возражает Мингю, потирая лоб, — но хен! — У меня нет слов, он совсем страх потерял? Джунхуэй переводит очевидно удивленный взгляд с одного на другого, не уверенная… вообще ни в чем не уверенная. Минхао смотрит на нее — и улыбается неожиданно весело и ободряюще: — Подожди секунду, я сейчас объясню. Минхао открывает их чат — вверху уже видно строчку «ким мингю набирает сообщение» — и пишет, едва попадая по кнопкам «вы реально целовались за стеллажами в библиотеке гребаного кампуса посреди учебного дня» «хен моргни если чонгук тебя заставил я не верю что ты пошел на это добровольно» — приходит от Мингю. — В общем, — Минхао снова смотрит на Джунхуэй, не в силах перестать улыбаться, — это страшная тайна и все такое, но я и Чонгук не встречаемся. Точнее, Чонгук встречается — но не со мной. — Не с тобой? — повторяет Джунхуэй медленно, но почти сразу кивает сама себе. — О. Он и тот парень...? — Ага. А я что-то вроде прикрытия? — пожимает плечами Минхао. — На самом деле, мы не собирались делать что-то подобное, но из-за того, что мы довольно близкие друзья и часто вместе, люди начали шептаться, а мы просто решили не опровергать. А кое-кто, — кивок в сторону Мингю, — еще и масла в огонь подливал. Мингю белозубо улыбается и поднимает руки в жесте «сдаюсь». — Вы не встречаетесь, — повторяет Джунхуэй, словно удостоверяясь. — Ты… вообще ни с кем не встречаешься? Минхао очень хочется, чтобы Мингю засосала какая-нибудь черная дыра вот прямо сейчас, но этого, конечно, не происходит. Мингю хватает такта сделать вид, что он очень увлеченно переписывается в чате, но — Минхао не сомневается, она слишком хорошо его знает — он ловит каждое слово. — Нет, — выдыхает Минхао. Губы Джунхуэй дрожат — Минхао пугается на мгновение, пока не понимает — она пытается сдержать улыбку. Уголки ее губ поднимаются все выше, и Минхао не может не улыбаться в ответ — точно так же, многозначительно и дрожаще, как весенний солнечный зайчик на стене — и даже существование Мингю поблизости не портит момент. — Я… — начинает Джунхуэй, но ее перебивает громогласное: — Сяо Хао! — доносящееся от входа в столовую. «Твою мать, Джексон» — отпечатывается на лицах всех троих настолько очевидно, что подошедший Джексон даже забывает, что хотел сказать, и спрашивает неуверенно: — Я чему-то помешал? Минхао считает до пяти, но сбивается на трех, и поэтому ее «нет» выходит не слишком дружелюбным. Джунхуэй отводит взгляд, отворачиваясь к своему подносу, и берет палочки чуть дрожащими пальцами, а Минхао, чувствуя, что момент все равно потерян, со вздохом поднимается и берет рюкзак: — Идем. Расскажешь по пути. *** Тренировки с непривычки — да, Минхао, конечно, даже во время своего хиатуса продолжала заниматься, но делать это чисто для себя и в рамках подготовки к конкурсу — совсем разные вещи — выматывают так сильно, что Минхао из общежития на учебу, а оттуда на тренировки и обратно в общежитие не ходит, а ползает. Мышцы ноют, руки и ноги подрагивают, но это все стоит того — Минхао вспоминает забытые ощущения, забытое удовольствие от разучивания и удачного повторения сложных связок, и, даже если физически это тяжело, внутри она готова летать от счастья. («Тело пребывает в страдании, а душа пребывает в блаженстве»*, — с умным видом говорит Чонгук, нахватавшийся из китайских новелл, но для Минхао, незнакомой с фандомом, отсылка улетает в молоко). Они с Джунхуэй не говорят о том дне — Минхао очень хочется услышать, что же она хотела сказать, но до поры до времени не находится ни сил, ни повода завязать разговор. Пока Минхао очень кстати не вспоминает, что обещала Джунхуэй спросить у Джексона, будут ли они выступать. И теперь Минхао лежит на кровати — ноги нещадно ноют после отрабатывания прыжков — и вертит телефон в руках, то открывая диалог с Джун, то выходя из него. Слова в уставшем мозгу упорно не желают собираться в связное предложение, и Минхао вздыхает, из-за этого чуть не роняя телефон себе на лицо. — Онни, еще один такой вздох — и я пишу Мингю-оппе, — предупреждает Чан, глядя на нее поверх тетради. — Предательница, — бормочет Минхао, перекатывается на живот и снова открывает диалог. Ладно. Ладно. Она справится. «Привет. Эм, я не знаю, актуально ли это, но я узнала у Джексона, будем ли мы выступать с танцем, который сейчас готовим. Он сказал, что сначала мы записываем и отправляем на видео, а через неделю после этого — то есть, в конце этого месяца, получается — будет очный этап» «Да, конечно актуально, — приходит в ответ сразу. — Это хорошая новость, я рада. А ты не знаешь, там свободный вход или по билетам?» «Джексон сказал, в том году был свободный, так что, наверное, в этом будет так же» «Вот как» Они замолкают. Минхао все-таки роняет телефон — не на лицо, но в опасной близости от головы, и раскидывается звездочкой, свешивая руки и ноги по краям кровати — а потом он снова пиликает уведомлением из чата. «Может быть выпьем кофе?» «С удовольствием», — набирает Минхао, прикусывая губу — потому что от улыбки болят скулы — и подскакивает на кровати, слишком счастливая, чтобы чертыхаться от прокатившейся из-за такого действия боли, начиная собираться. — У кого-то свидание? — тянет Чан. Минхао кивает, напевая, и достает из шкафа джинсы. — Не лопни от счастья. — Не завидуй. — О, мне достаточно того, как меня имеет история перевода. Минхао смеется, даже не стараясь звучать сочувственно, и, в два счета переодевшись, выбегает из комнаты. Как назло, с началом танцевальных тренировок в общежитии ломается один из лифтов (два не связанных между собой события, но Минхао теперь приходится по несколько лишних минут ждать выживший лифт, потому что подниматься пешком по вечерам просто выше ее сил), а второй уже едет вниз, и Минхао не может ждать. Ступеньки мелькают у нее перед глазами, пока она быстро спускается, предусмотрительно держась за перилла. Хотя это все равно не помогает, когда мышцу левой ноги вдруг сводит судорогой — и с тихим «ох» Минхао, как раз перенесшая вес на левую ногу, летит вперед. От внезапной вспышки боли на глазах выступают слезы, а на разбитой коленке через прорези на джинсах выступает кровь. Минхао ругается полузадушенно почти полминуты, пока не получается проглотить слезы, и, кряхтя, поднимается, морщась от боли в ноге. Ей действительно везет, что она не получает ничего неприятнее разбитой коленки — и это накануне первого за долгое время и такого важного выступления. Кое-как Минхао добирается до комнаты Джунхуэй и стучится, искренне надеясь, что та еще не успела уйти. Джун открывает сразу же, словно и сама была на пороге, и вскидывает брови в тревожно-удивленном выражении, а затем почти вскрикивает взволнованно: — Твоя нога! — Жить буду, — машет рукой Минхао. — Но пластырь не помешал бы. — Да, сейчас. Проходи. Джунхуэй суетливо стягивает кеды, Минхао проделывает то же самое, шипя, когда ткань джинсов задевает ранку, и ковыляет вглубь комнаты, садясь на предусмотрительно отодвинутый Джунхуэй стул. — Как ты умудрилась вообще? — бормочет Джунхуэй, копаясь в аптечке, и Минхао — не уверенная, не было ли это вообще риторическим вопросом — смеется: — Лестницы и я после тренировок — плохое сочетание. Джунхуэй, наконец, находит нужное и подходит к Минхао, присаживаясь на корточки. Сначала она поливает коленку перекисью — Минхао и перекись шипят почти одинаково — после этого максимально аккуратно клеит квадратный пластырь, нежно проводя пальцами по краям и убеждаясь, что он не отклеится. Отголоски улыбки еще играют на губах Минхао, когда Джунхуэй вскидывает голову, и они встречаются взглядами. Минхао задерживает дыхание, видя столько всего во взгляде напротив, и повторяет самое важное и самое глупое одновременно: — Я не встречаюсь с Чонгуком. Джунхуэй весело фыркает и чуть склоняет голову, произнося: — Тогда, возможно, ты будешь непротив встречаться со мной? — О, поверь, — Минхао и сама не замечает, как понижает голос почти до шепота, — я точно не буду против. *** — Знаешь, когда ты говорила, что тебя тошнит от мысли о сцене… Я не думал, что это настолько буквально. Минхао разгибается, вытирая рот тыльной стороной ладони, морщится и стонет: — Это женский туалет, Джексон, сгинь. — Да брось, я был с тобой даже когда ты в пять лет блевала из-за отравления. Минхао снова сгибается над унитазом, кашляя. — Кажется, я не сделал лучше, да? Минхао вымученно смеется и просит: — Подай салфетки. Вытерев рот, она выходит из кабинки и, игнорируя откровенно тревожный взгляд Джексона, полощет руки в ледяной воде, отвлекая себя от мыслей о кульбитах желудка. Все равно в нем уже даже желчи нет — Минхао полощет с прошлого вечера. Психосоматика — отстой. — Я принесла воды, — говорит вернувшаяся Джунхуэй, копируя взгляд Джексона. — Ты как? Минхао смотрит в зеркало — из зеркала на нее смотрит бледная тень человека, но даже пугаться сил нет. — Так себе, — наконец, отзывается Минхао, забирая бутылку. — Через сколько наш выход? — Я думаю, минут двадцать, — Джексон бросает взгляд на часы на запястье. — Плюс минус пара минут. Ты точно сможешь танцевать? — А у меня есть другие варианты? — Минхао находит в себе силы на усмешку — хороший знак. — Иди к команде, я сейчас приду. Джексон кивает и выходит, а Минхао отпивает немного воды — чтобы желудок не подумал, что это повод вывернуться снова — и обмахивается ладонями. Джунхуэй ласково гладит ее по лопаткам, не взирая на то, что футболка Минхао мокрая от холодного пота. — Теперь я тоже хочу разбить твоему бывшему нос, — вздыхает Джунхуэй, все еще обеспокоенная. Минхао устало смеется: — Пожалей костяшки, принцесса. За дверью туалета слышно голоса, смех и музыку. Минхао бросает последний взгляд в зеркало — не то что бы там что-то кардинально меняется в лучшую сторону, она все еще бледная, но хотя бы без зеленого отлива — и отталкивается от подоконника, на который до этого опиралась. Джунхуэй ловит ее за запястье и тянет к себе, обнимая, и продолжает поглаживать по спине. — От меня пахнет, — вяло протестует Минхао. — Просто помолчи, — бросает Джунхуэй. Минхао хмыкает и замолкает, прикрывает глаза. Когда они отстраняются друг от друга, Минхао чувствует себя лучше. Джунхуэй, кажется, тоже видит это — и улыбается ободряюще и тепло, и в ее глазах светится столько любви, что глупые страхи Минхао съеживаются, прячась от этого всепобеждающего света. Джун провожает ее до гримерки и возвращается в зал, напоследок снова обняв, а Минхао заходит в комнату. Окружающим хватает такта — и, возможно, строгого взгляда Джексона — чтобы не комментировать ее внешний вид. Даже Чан молчит, когда протягивает косметичку. Минхао смотрит на свои дрожащие руки и старается улыбаться как можно менее жалко, когда просит: — Не поможешь мне с этим? Чан кивает и нависает над ней, командуя прикрыть глаза. — Онни, — говорит она, легкими мазками нанося тени, — ты смотрела «Идеальный голос»? — Я клянусь, если ты сейчас пошутишь про то, как в начале фильма одну из героинь стошнило на выступлении прямо на судей, я за себя не отвечаю. — И не собиралась, — фыркает Чан. — К тому же, я уже была в зале — судейский стол достаточно далеко. О, только не воспринимай это как челлендж. Минхао хихикает, пока Чан, пытающаяся ровно накрасить второй глаз, не шикает на нее за это. — Если я правильно помню, — доносится сбоку, и Минхао узнает голос Сунена, — в конце их команда победила. — Мгм, — отзывается Чан, сосредоточенная на прорисовывании стрелки. — Хорошая история, — бормочет Минхао, стараясь сконцентрироваться на этом и поверить в свои слова. Она почти может почувствовать кожей улыбки — Джексона, Чан, Сунена, остальных ребят — когда Джексон говорит: — Наша будет еще лучше. И Минхао улыбается тоже.