Между планетами

      Поросшее высокой травой, похожей на нечто среднее между ковылью и осокой, поле, распластавшееся по всей поверхности пыльной Зирды* до самого горизонта в белом свете высокотемпературной Рас Альхаге** блестело как разработанные изумрудные руды. Теплый ветер разводил легкие волны по густым колосьям зацветающей инопланетной растительности. Джим вдохнул полные легкие пропитанного озоном воздуха, растянувшись на земле, и мечтательно прикрыл глаза. В десятках километров над равнинной поверхностью плыли пушистые кучевые облака, почти такие же, как не Земле, в родной, но такой сейчас далекой Айове. От всей атмосферы веяло невероятными спокойствием и умиротворением, которых так не хватало в наполненном сюрпризами космосе.       Леонард, до этого задумчивым взглядом сверливший горизонт, вспаханный грядой невысоких холмов, безмолвно оглянулся на капитана. В светлой мужской челке запутался какой-то неизвестный голубой цветок. Выглядело совсем по-детски, но заставило улыбнуться. МакКой оперся на руки, чуть отклоняясь назад, и тоже прикрыл глаза, подставляя лицо под ласковые лучи звездного света. Он мысленно вернулся в юность в Джорджии. В то самое время, когда главной проблемой в жизни стоял выпускной экзамен в медицинской школе, когда измученное теперь сердце еще умело испытывать положительные эмоции настолько яркие и живые, что позавидовал бы кто угодно. Полцарства за возможность снова испытать что-нибудь подобное! Нет, он не мечтал оказаться в своем прошлом. Слишком больно. И пережить его снова никаких запасов прочности ему не хватит. А вот оказаться в том беззаботном юношеском настроении — да, хотелось. И он часто ловил себя на мысли, что нет-нет, но приближался к этому. Уж больно выбивало из легких всю порой напускную суровость и злость такое детское поведение Джима, его крышесносный оптимизм и искры в голубых глазах.       Их отношения, для многих непонятные, нелогичные и необъяснимые, стали личной метанойей, позволяющей ненадолго забыть обо всем, что разрывало изнутри, заклеить старые душевные раны и хотя бы на пару часов в день просто расслабиться, насколько это вообще было возможно для внешне закрытого и холодного Леонарда. Если быть до конца откровенным хотя бы с самим собой, делить капитанскую каюту оказалось одним из самых полезных опытов для МакКоя. Жить с Джимом, конечно, было сложно и иногда просто невыносимо, но это определенно того стоило хотя бы потому, что никто больше не понимал его так, не пытался помочь, а не исправить, и не давал столько поводов для чувств и эмоций. И, если всё же не врать, чем больше он закатывал глаза и ругался, тем больше это значило, что у них всё идёт как надо.        — Когда-то в степи можно было погибнуть, если вот так остановиться, — подал голос Джим, открыв глаза и тут же прищурившись от яркого света. МакКой вынырнул из своих мыслей, скосив глаза в сторону Кирка. Цветок, все еще почти вплетенный в его волосы, теперь заметно сочетался с цветом радужки.        — Нашел о чем поговорить, — тихо рассмеялся Леонард, тряхнув головой. Не сказать, что он плохо знал или не любил земную историю, но, боже правый, неужели не нашлось в этой взбалмошной голове какой-то другой мысли, кроме как о кочевых племенах южной полосы Азии?!        — Боунс, не ворчи хотя бы сейчас, — Джим поддержал тихий смешок, растягивая гласные, и приподнялся на локти, чтобы увидеть что-то кроме белесого неба и зеленых стеблей. Ветер вырвал голубой цветок из его волос и мягко уронил его рядом с ладонью МакКоя. — Я просто подумал, что нам очень повезло иметь возможность не прятаться по каменным пещерам в скалах.        — Очень уверенное замечание для человека, который на каждой высадке находит приключения, которые древним людям даже в кошмарах не снились. Бог мой, Джим, я хоть сейчас могу назвать хотя бы пять случаев, когда мы тоже прятались по пещерам, — хмыкнул Леонард, осторожно зацепив несчастный цветок пальцами. В глубине души он тоже радовался тому факту, что, несмотря ни на что, они все еще могут позволить себе тихий вечер вдали от всех, усевшись в высокую траву, полностью скрывшую их, и просто не думать ни о чем: ни о проблемах, ни о работе, — и насладиться тишиной, спокойствием и просторами.        — Перестань! — чуть громче прервал его Кирк, легко ударяя в плечо. — Может, когда это все закончится и нас спишут в запас, купим домик в таком месте? — от неожиданности предложения Леонард даже закашлялся. Чем дольше они летали, тем чаще белокурую голову посещали подобные мысли. Об уходе из флота, о жизни как в старых кинофильмах, диски с которыми он коллекционировал [где только доставал такой антиквариат?!], — одним словом обо всем, о чем еще лет пять назад никогда бы не задумался.        — Это называется «средний возраст», парень, — усмехнулся МакКой, все еще перебирая в пальцах травинку с лепестками цвета неба и капитанских глаз. Джим краем глаза наблюдал за этим действием и улыбался чуть шире. — Ты вернешься на мостик и забудешь. Оно тебе не надо, я ж знаю.        — А тебе? — выпалил Кирк, не дослушав фразу, трепетно выстроенную Леонардом. МакКой поднял мимолетный взгляд на Джима и в его глазах не прочитал ничего, что смог бы хоть как-то разобрать и обозвать. Черт возьми, знает, паршивец, что это откровенная провокация.        — Без меня ты сдохнешь через неделю, так что не обсуждается!        Джим снова засмеялся, роняя голову на ключицы. Леонард сдержанно улыбнулся, снова устремляя взгляд к горизонту. Из-за самого левого холма потянулась струйка белесого дыма от одной из местных хижин. МакКой осторожно передвинул руку чуть в сторону, накрыв ладонью ладонь капитана. Теплый ветер шелестел в высокой траве. Привычное тепло рук пробиралось до самого сердца. И конечно же Леонард не был против прикупить где-то домик. Но, в конце концов, если капитанская задница гарантирует ему хотя бы пару таких вечеров в месяц, то он переживет и белесые звезды, и искусственную гравитацию, и приставленный к виску фазер.