Лицо из чужого прошлого

-Он приходит в себя, - напряженным тоном проговорила Райла, глядя на приборы. - Выражает осведомленность о происходящем вокруг. Активен слуховой нерв, так же заметна некоторая электронная активность в нервных окончаниях, связанных с кожным покровом, в зрительных нервах... -Что пока что означает только одно - мы не превратили его в овощ, - прервал ее Магнус. - Активность зон мозга косвенно указывает на то, что его память, как оперативная, так и долговременная, в порядке. Но лишь косвенно, Райла. Не спеши ликовать. Это все у него было и до процедур. Ты ведь еще помнишь, какая у нас задача, верно? -Да, доктор Магнус, - кивнула девушка. - Нормализовать нейронные связи мозга и излечить его прогрессирующие нарушения, следствием которых являются... -Да, верно, можешь не продолжать, - поспешно перебить ее Магнус. - Это был риторический вопрос. Следи за приборами, не отвлекайся. Четверо суток почти беспрерывной работы генетической лаборатории, лаборатории кибернетиков, общей сети Омеги и остальных подразделений, которые могли оказать хотя бы косвенное содействие. Четыре дня с того момента, как Райла прислала с борта Длани Зеона результаты молекулярного и субмолекулярного сканирования тела Зеона. Тысячи отбракованных вариантов возможного функционирования его мозга и связей с остальным телом, тысячи вероятных схем нейронных связей и взаимодействия нейротрансмиттеров, при которых его мозг должен был работать наиболее эффективно, тысячи предположений о возможных путях изменения его мозга до состояния, в котором его поместили в стазис. О множестве нейронных связей и нейротрансмиттеров, которых не было ни у одной живущей или жившей когда-то известной расы, по поводу которых велись жаркие споры, нечего и говорить. И вот он - результат. Самый вероятный вариант оптимального состояния мозга Зеона выбран, наиболее подходящий по эффективности и безопасности путь приведения его в это состояние - произведен. Миллионы моделей виртуальных Зеонов сходили с ума, теряли память, впадали в кататонию, теряли связи с органами чувств, нередко - со всеми сразу, умирали, когда жизненно важные функции органов вдруг давали сбои, получали обширные инфаркты и инсульты... и все ради этого момента. Ради того, чтобы избрать один-единственный вариант, который сможет исцелить одного-единственного реального Зеона. Вероятность успеха которого составляла меньше восьмидесяти трех процентов. Больше не получалось. Слишком мало данных. Все посвященные в вопрос, вся Омега, жили как на иголках. Неспособность Райлы, прирожденного гения, понять, что заданный ей вопрос не требовал ответа, объяснялась ее нервозностью. И ни у кого, а уж тем более не у Магнуса, при котором она была личным ассистентом и который уже знал, что однажды она займет его место, язык бы не повернулся обвинить ее в этом. Решался вопрос гораздо более важный, чем все, что ставились перед Омегой раньше. Это не неизвестная Роза Тайлер, знающая о далеках больше, чем общая сеть Омеги, и даже не возможность воскресить из мертвых Императорский флот. Это был Зеон. Тот, что стоял у истоков. Тот, рядом с которым Эпсилон Великий и его роль в истории каледов были достойны разве что мимолетного упоминания. Живая легенда, сошедшая со страниц Книги Высшего. Для конечного этапа - применения выбранного шаблона - Савар отобрал двоих из генетиков. Остальные, конечно же, следили за происходящим через камеры наблюдения в лаборатории, и Императору как-то даже в голову не пришло им это запретить. Какой бы защитой не снабдили соответствующие системы, сотрудники Омеги - тщательно отобранные гении с высшими показателями интеллектуального развития во всем известном пространстве - нашли бы способ их обойти. Нет смысла отдавать приказы, которые заведомо не будут исполнены. -Активность мозга растет, - будто автомат, сообщила Райла. - Все. Он пришел в себя. Этого можно было и не говорить. И Савару, и Магнусу, и всем остальным, кто смотрел на это через объективы и экраны, и без того было видно, как веки Зеона дрогнули, как слегка пошевелились его пальцы рук, будто бы это был компьютер, проверяющий доступность систем после загрузки. Савар хранил внешнюю невозмутимость, но даже он чувствовал, как бешено заколотилось его сердце, когда глаза Зеона медленно приоткрылись и мутным взглядом оглядели лабораторию. -Где я? - хрипло проговорил он, немного приподнявшись и оглядывая уже именно троих каледов. Он пару раз моргнул, пытаясь избавиться от мути в глазах. - Что происходит? Куда меня... - тут Зеон встретился взглядом с ярко-желтыми глазами Райлы и уже чуть другим тоном продолжил. - А... ну конечно. - Он бессильно уронил голову обратно на твердую металлическую поверхность стола, усеянного сенсорами и датчиками. - Будто бы были другие варианты... -Зеон, - благовейно выдохнула Райла. Губы Зеона, который без всякого выражения смотрел в потолок, изогнулись в ироничной улыбке. -Зеон, - повторил он, невесело ухмыляясь. - Для тебя... вероятно, да. - Так же медленно, почти зловеще, как и возникла, улыбка пропала с его лица. Происходящее... пугало. Он очнулся, а значит, худшее не произошло. Он помнит глаза каледов, помнит слово "Зеон", а значит, память, вероятнее всего, не пострадала. В теории это означало, что даже в случае неудачи можно продолжить расчеты и использовать другой вариант. В теории, которой было меньше нескольких дней, и не имеющей ни одного факта, прямо ее доказывающего, основанной исключительно на расчетах. В действительности Зеон, пустыми глазами изучавший потолок, мог быть для них уже потерян. Савар бросил взгляд на приборы и тут же мысленно отругал себя за подобную глупость, не подобающую Императору Ока. Если бы приборы могли показать состояние мозга Зеона, всего этого бы сейчас просто не происходило. -Мистер Смит, - заговорил Савар, стараясь придать голосу правдоподобное спокойствие, - вы знаете, кто я такой? Вы меня помните? -Помню ли я тебя? - Зеон усмехнулся. Голос у него был уже почти нормальный, без заметной хрипоты. - Интересный вопрос. Со мной что-то сделали. Что-то, что могло повлиять на мою память. Возможно, пытались ее извлечь. То, что я все еще дышу, означает, что к помощи далеков для этого не прибегали. Что же до вопроса, то да, я тебя помню. Савар Третий, Император Ока, которого далеки называют Император. Не уверен насчет твоих подчиненных, но мы-то с тобой хорошо знаем, как много это значит. -Никто не пытался извлечь вашу память, - вмешалась Райла. Холодного взгляда Савара, однозначно говорящего "не вмешивайся", брошенного на нее после этих слов, она словно и не заметила. - Мы хотели помочь вам, Зеон. Вылечить вас. С легкостью, странной и неправдоподобной для того, кто минуту назад оглядывался по сторонам мутным взглядом и бессильно ронял голову на твердую металлическую поверхность, Зеон поднялся с лабораторного стола и встал на ноги. И даже не покачнулся, чего логично было ожидать в пределах минут двадцати после выхода из глубокого стазиса. Либо от так прекрасно владел собой, либо он действительно уже чувствовал себя нормально. Трудно было сказать с уверенностью. Слишком уникальными и непонятными были его гены, слишком много в нем было от Повелителей Времени, покрытых мраком вечности. Савар попытался поймать его взгляд. За неимением точных научных данных о его состоянии, самым достоверным... вернее, наверное, единственным критерием его здравомыслия были его глаза. Когда Савар виделся с Зеоном в прошлый раз, его взгляд просто горел безумием, рвущимся откуда-то изнутри, из глубин сознания. В остальном он выглядел спокойным, будто бы был статуей, выточенной из камня, но глаза... глаза выдавали его просто безошибочно. Но попытки Савара оказались тщетными. Все внимание Зеона сейчас было сосредоточено на Райле. Магнус машинально попятился, когда сошедшая со страниц Книги легенда вдруг вскочила на ноги из лежачего положения, почти пропустив все промежуточные состояния. Райла не стала. Лицо Зеона снова исказила улыбка, не несущая никаких признаков обыкновенного веселья. Это была улыбка зловещая, которая просто по умолчанию подразумевала опасность. Один взгляд на эту улыбку вызывал мысли о спрятанном за спиной или в рукаве лезвии, о спрятанных до поры острых когтях и смертоносных челюстях. Он выглядел зверем, способным в любой момент наброситься, который знал, что может это, и потому понимал, что спешить ему некуда. А Райла, которой эта улыбка предназначалась, словно бы и не замечала этого. Она смотрела на Зеона с благовейным трепетом. Восхищенная самим фактом его существования. И его вниманием, направленным исключительно на нее. -Неужели? - тихо проговорил Зеон. - Вылечить? Ты сказала "вылечить", мой маленький далек? - Медленно, будто хищник, подкрадывающийся к ничего не подозревающей жертве, он подошел к Райле. Она не попятилась, как поступил бы на ее месте Савар или кто-то еще, у кого сохранилось здравомыслие. Вместо этого она робко улыбнулась ему в ответ. - И от чего же меня хотели вылечить? В каком-то смысле Райла боялась. Это было видно. Но то, что она испытывала, не было страхом в традиционном понимании этого слова. Скорее это можно было назвать волнением. Она была гениальным ученым, презирающим бессмысленные идеалистические представления о природе вселенной, ей была чужда сама идея религии, веры в неких высших существ, в одно или в несколько, управляющих мирозданием. Всяческие суеверия были ей смешны. Но, как и всякий, кто был допущен в Омегу, она знала, что Зеон - не выдумка. И потому стойкий материализм не мешал ей его обожествлять и идеализировать. Почти каждая маленькая девочка в пространстве Империи Ока хотя бы раз мечтала оказаться на месте Лоары в ее романтической сказке. Девочка по имени Райла выросла. Но это не помогало ей увидеть оскалившегося зверя в герое мечты своего детства. Наконец Савар не выдержал. Страшно стало уже ему самому. Вопреки тому, что говорила о Джоне Смите Роза, он испугался за жизнь и безопасность одной из его лучших ученых. -Мистер Смит, прекратите... -Замолчи, Император. - Указательный палец правой руки Смита указал на Савара. При этом он сам не сводил взгляда со смущенно улыбающейся девушки прямо перед собой. - С тобой я разберусь позже. К тебе у меня тоже накопилось несколько вопросов. Но сейчас не время. Прошу не мешать моему разговору с прекрасной... Прости, как твое имя? -Райла, - слабым голосом ответила Райла. -...с прекрасной Райлой. - Рука Зеона опустилась, и все его внимание снова сосредоточилось на ученом-генетике. - Прости. Меня прервали. О чем я говорил... ах да, вспомнил. Так от чего же, маленький далек, ты собиралась меня излечить? От непокорности? От нежелания подчиняться твоему Императору? Ответь мне. Смущенно улыбающаяся Райла залилась румянцем, когда Зеон назвал ее "маленький далек". Савар почти слышал, как быстрее забилось от волнения ее сердце. Богиня ее забери, она вообще ничего не видит? Смит стоит перед ней с таким видом, будто в любой момент готов ее растерзать. До недавнего времени для любого посвященного в тайну собственного происхождения из числа каледов сравнение с далеком было своего рода словесной пощечиной, и Райла не была исключением. А она ведет себя так, будто бы он объяснялся ей в любви. Император и руководитель, напротив, словно стали для нее бледнее тени. -Никто... - Райла на секунду запнулась, прикрыла глаза и медленно вдохнула и выдохнула, чтобы справиться с волнением. - Прости, я... Никто не хотел принуждать вас... тебя... к повиновению, Зеон. И никто не хотел извлекать твою память. Я... я хотела лишь спасти тебя. Твою жизнь и твой здравый рассудок. -Вот как? - не меняя тона, произнес Зеон и сделал еще один шаг навстречу ей. Они и так стояли близко, а теперь оказались едва ли не вплотную друг к другу. Картина была довольно жуткая. Усилием воли Савару удалось сохранить невозмутимый вид, но это было трудно. - И что же, мой маленький далек, угрожало моей жизни и моему рассудку? - Его голос стал еще тише. Он почти шептал. -Роза Тайлер. - Тихий, взволнованный голос Райлы был едва слышен. - То, что сделала с тобой... или сказала тебе... Это сломало тебя, Зеон. Подвело тебя к грани полного безумия. Ты умен... и ты знаешь, что любое психическое нарушение - это нарушение работы нейронных связей головного мозга. Савар бы не удержался от усмешки, не будь ситуация такой напряженной. Даже лицом к лицу с улыбающимся Зеоном, неспособная говорить иначе как влюбленным шепотом, Райла все равно оставалась ученым. Не имея возможности от волнения связно говорить, прописные научные истины она все равно выдавала без запинки. -Тебя поместили в глубокий стазис, - продолжала она, - чтобы не позволить ментальной активности разрушить тебя окончательно. Но я... мы не знали, как работает твой мозг. У нас были данные по твоему состоянию, но состояние твоих нейронов в стабильном состоянии было для нас загадкой. - Райла улыбнулась чуть шире. Чуть смелее. Выражение лица Зеона не изменилось. - Нам удалось найти верный вариант, один из миллионов возможных. Это заняло четверо суток, но нам все же удалось. Удалось вернуть тебе разум. ... -Ах ты маленькая дрянь, - пробормотала Роза, когда Райла на экране перед ней произнесла с придыханием, не отводя влюбленного взгляда от Джона, "Роза Тайлер". Когда Савар объявил, что процессом нормализации нейронных связей мозга Смита будут заниматься только Магнус и Райла, у остальных ученых Омеги оставалось два варианта. Первый: тихо, не светясь и опасливо поглядывая друг на друга, лезть в систему видеонаблюдения генетической лаборатории каждому самостоятельно и наблюдать происходящее там с наведенными защитой помехами, каждый на своем личном экране. Второй: собраться вместе, не таясь друг от друга, коллективно написать алгоритм взлома защиты, подавляющий всякие помехи, и коллективно же наблюдать происходящее в генетической лаборатории на большом экране центрального зала архива. Не увидеть излечение и пробуждение Зеона вовсе они даже за вариант не считали. Как только Савар, Магнус и Райла ушли, все остальные единодушно проголосовали за второй вариант и направились в центральный информационный зал хранилища Омега. А поскольку Роза официально считалась одной из ученых Омеги, более того, принимала непосредственное участие в самом важном открытии за всю историю Омеги, они без колебаний потащили ее с собой, несмотря на вялое подобие сопротивления в самом начале. Она знала, что дело может закончиться смертью Джона, а на это ей смотреть не хотелось. Но любопытство и желание разобраться наконец в себе в конце концов возобладали. Помимо взлома защиты системы видеонаблюдения и вывод изображения с камеры в генетической лаборатории на главный экран, ученые расширили его до громадного квадрата со стороной футов эдак в двадцать пять и приглушили в зале свет. Не хватало только рядов кресел и хруста попкорна со всех сторон. Они даже переговаривались между собой так же, как это делают в кино во время сеанса - еле слышно, наклоняясь друг к другу и под аккомпанемент шиканья тех, кто их ненароком услышал. Умом Роза понимала, что Райла ни в чем не виновата. По крайней мере до того момента, как она сказала "Роза Тайлер", Роза это вроде как понимала. И старалась убедить себя в этом. Но где-то внутри у нее клокотала ярость, выплевывая языки пламени, мешающие разумно мыслить. Это было похоже на то, что она ощутила, когда увидела Джона и Клару на кадре камеры наблюдения. Только немного слабее. Клару ей тогда захотелось медленно превратить в обугленный скелет, слушая ее истошные крики и злорадно хохоча. С Райлой же ничего настолько радикального Розе делать не хотелось. И еще одно отличие - в этот раз это мерзкое чувство было направлено исключительно на ученую-генетика. Джон Смит не делал ровным счетом ничего, что, по мнению Розы, могло вызвать такую реакцию. Он смотрел на Райлу так, будто собирался наброситься на нее и растерзать, а обращение "мой маленький далек" Розе при всем желании трудно было отнести к разряду нежностей. А эта Райла... она смотрела на него так, как сумасшедшие фанатки смотрят на внезапно заметившую их знаменитость. А еще Розе было грустно. Какой-то частью себя она надеялась, что после этой нормализации Джон Смит станет прежним. Таким, каким он был до Клары и до того, как начал сутками просиживать в архивах и хранилищах Торчвуда. А получилось... то, что получилось. Может быть, каледы ошиблись и сделали что-то не так. А может... могло быть и такое, что вот это, с маниакальной улыбкой затаившегося хищника и тихим, пугающим голосом, и есть нормальное состояние гибрида по имени Джон Смит. Его стабильное состояние, действительный результат смешения психотипа Доктора и Донны. Он был таким... почти таким, как Доктор, сразу после... появления. Но это вовсе не означало, что таким он и должен был быть. Нет, то, возможно, было влиянием памяти. И в том состоянии он медленно, но верно сходил с ума. Но об этом варианте Розе даже задумываться не хотелось. Иначе проще сразу сдаться и принять предложение Савара вместе с короной Империи Ока. Секунду или две Смит на экране молчал все с той же жуткой улыбкой и молча смотрел на Райлу, к которой стоял почти вплотную. Она в ответ смотрела на него влюбленными глазами и глупо улыбалась. А Савар и Магнус наблюдали за этим со стороны: Савар невозмутимо, а Магнус с явной тревогой. Потом эта улыбка исчезла с лица Джона. Но разглядеть его новое выражение лица ученые Омеги так и не успели. Джон неожиданно обнял Райлу. С того ракурса, с которого наблюдала единственная камера в генетической лаборатории, его лицо разглядеть было невозможно, его загораживала голова девушки-каледа, которая, казалось, вот-вот потеряет сознание от нахлынувших эмоций. Раздался тихий, еле слышный шепот. Его и различить-то было трудно, не то что разобрать в нем слова. Роза почувствовала, как моментально вспыхнула вроде бы поутихшая под гнетом аргументов разума ярость... и тут, так же быстро и неожиданно, Джон отпустил ученую и повернулся к Императору и главе генетической лаборатории. Поднявшуюся было в Розе волну ревности моментально захлестнула волна удивления. Она боялась поверить своим глазам, поверить, что это действительно происходит, что это не сон и не безумные фантазии ее измотанного мозга. Словно слишком сильная вера в это могла ненароком разрушить происходящее, подобно кванту, который под неаккуратным наблюдением теряет волновые свойства. На главном экране центрального информационного зала самого засекреченного комплекса во всем пространстве Империи Ока на Императора Ока смотрел Джон Смит. Тот самый Джон Смит, который когда-то, будто вечность назад, признался Розе в любви. Тот самый, который подарил ей самое прекрасное и удивительное во Вселенной кольцо. Тот самый, которому она не задумываясь ответила "да", когда он предложил ей прожить остаток жизни вместе. Ее Джон Смит. Каким он был. Каким он должен был быть. И которого, казалось бы, давно уже не существовало. ... -Простите за этот небольшой спектакль, Ваше Величество, - небрежно сказал Зеон. - И ты, Райла, прости меня. Я должен был убедиться точно, а ты оказалась самым подходящим для этого кандидатом. Савар мысленно возликовал. Зеон смотрел на него с насмешкой, смотрел с превосходством, смотрел с абсолютной и неколебимой уверенностью в себе и в собственных силах. И в его взгляде не было того, чего Император боялся в нем увидеть - того сияющего ярким пламенем безумия, которое пылало в глубине его глаз, когда он пришел к нему с украденной Рукой Омеги. Получилось. Рискованная, граничащая с безумием затея, грозившая навсегда лишить их и Зеона, и всех его знаний, увенчалась полным и бесспорным успехом. -Рад видеть вас наконец-то в здравом уме, мистер Смит, - произнес он. -Серьезно? - иронично улыбнулся Зеон. - Несмотря даже на то, как прошла наша с тобой предыдущая встреча, Император? Честно говоря, я думал, что очнусь в темнице под надзором пары-другой далеков. Или не очнусь вовсе. -Вы слишком плохого мнения обо мне, мистер Смит, - покачал головой Савар. - Это даже почти обидно. Но я уверен, что мы с вами, как разумные и рассудительные люди, сумеем преодолеть все наши разногласия. Поверьте, мистер Смит - я вам не враг. Мы - наша раса, наша Империя - вам не враги. А о том... инциденте с Рукой Омеги я предпочитаю думать как о досадном недоразумении, вызванном вашим умственным расстройством. Каковым оно и является. Определенно, Зеон уже не был безумцем. И теперь, когда его взгляд не застилала кровавая пелена горящей ярости, по его глазам можно было сказать о нем куда больше. В частности, возраст - не физический, а умственный, или, как это иногда называют, духовный возраст. Похожий взгляд Савару доводилось видеть у отца. Многие из тех, чья вероятная жизнь была короче, чем у каледов, говорили ему при встрече, что его глаза старше, чем он сам. Приглядевшись со временем, Савар понял, что они имели в виду. И вот сейчас с Зеоном было то же самое. Только гораздо сильнее. -Ты думаешь, что я пытался тебя убить из-за того, что был не в себе? - после недолгого молчания осведомился Зеон. И тут же, не дожидаясь ответа, продолжил. - Что ж, тут ты абсолютно прав, Император. С моей стороны это было непростительной глупостью. Даже если бы мне удалось, чего бы я в итоге добился? Всего лишь твоей смерти. Ценой собственной жизни. Неравноценно. Я был бы не против пожертвовать собой ради уничтожения всей вашей Империи и всей вашей расы, но ради одной жизни, пусть даже жизни Императора? Это не имело бы ни малейшего смысла. -Всей расы? - переспросил Савар, приподняв бровь. - Правда? Не только солдат, не только далеков, не только структурной верхушки Империи Ока, а всей расы? Включая мирных жителей наших планет? Женщин, детей? Ты действительно сотворил бы такое, будь у тебя возможность, Зеон? -Несомненно, - кивнул Зеон. - Однажды я уже сглупил из-за собственного милосердия и необоснованного желания искать что-то хорошее во всех, даже в далеках. Я помог им, и вот, - он окинул взглядом генетическую лабораторию, Магнуса и Райлу, и снова посмотрел на Савара, - результат. Альфа и Бета ненавидели и презирали своих сородичей, слепо и бессмысленно следующих приказам Императора, способных думать и анализировать, но не имеющих ни полного спектра эмоций, ни свободы воли. И вот их потомки и последователи, Империя Ока, не стесняясь, работают вместе с далеками и постепенно возвращаются к истокам, с которых все и началось. Так что да, Император. Я убил бы вас всех, выпади мне такой шанс. Мне не впервой устраивать геноцид далеков. А далек - всегда далек, сколько бы глаз и конечностей он себе не отрастил. -Далек - всегда далек. - Савар кивнул с невозмутимым видом. - Отлично сказано, мистер Смит. А главное, как верно. Далек всегда остается далеком, это так... А Повелитель Времени всегда остается Повелителем Времени. -И это тоже сказано как нельзя более точно, - согласился Зеон. - Как бы мне не хотелось избавиться от этого... Но это здесь не при чем, Император, и к разговору не относится. -Неужели? - Савар улыбнулся. - Магнус, - он посмотрел на ученого, - забери Райлу и уведи ее отсюда. И заодно позаботься о том, чтобы она не попадалась на глаза Розе. Ни к чему лишний раз ее злить. - Император снова посмотрел на Зеона. - Я хочу вам кое-что показать, мистер Смит. Показать и объяснить. Прошу, окажите мне любезность и выслушайте меня. Ручаюсь, вам это будет интересно. ... Даймонд устало откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно. Уже была глубокая ночь, и небо усеивали те самые яркие многочисленные звезды, которые когда-то здесь его так поразили. Зрелище ночного неба Пеладона с миллионами неестественно ярких звезд его успокаивало. Гипнотизировало. Усыпляло. Помогало прогнать из головы все те беспорядочные мысли, что роились там после очередного дня конференции. Позволяло наконец прийти в себя и спокойно обдумать происходящее. Прошло уже четыре дня. Четыре дня обсуждений, споров на повышенных тонах, криков, взаимных оскорблений, угроз и переходов на личности. Четыре дня, в течении которых серьезные и уважаемые военные лидеры Федерации и Империи Ока доводили друг друга до белого каления. Четыре дня, ни один из которых не обошелся по крайней мере без одной потасовки прямо в конференц-зале, на глазах у всех остальных делегатов. Четыре дня, которые объединенный флот Федерации и Империи Ока уверенно теснил силы Галактики Пять по всем фронтам, даже по тем, которые прежде считались безраздельно принадлежащими противнику. Эту конференцию, которая, по сути, давно уже переросла в заседания нормального генерального штаба объединенной союзной армии, Фантом Императора и королева Пеладона по праву могли считать своим безусловным триумфом. Угрозы подействовали на генералов, адмиралов и дипломатов именно так, как нужно. Они не уняли споров, не уняли разногласий, не принудили к порядку и дисциплине. Нет, они подействовали гораздо лучше. Не имея возможности спорить ради споров о событиях и идеях, не имеющих никакого отношения к нынешнему моменту, делегаты направили свою энергию на споры о войне. Генералы и адмиралы убеждали, доказывали и орали друг на друга до хрипоты, решая насущные вопросы: состав флотов и соединений, направления ударов, отвлекающие маневры, структуры построений кораблей... И результат превзошел все мыслимые ожидания. Непосредственно к войскам приходили только те приказы, по которым сторонам удавалось прийти к консенсусу. А пройдя через такую мясорубку мнений и аргументов, неплохие и разумные планы отшлифовывались во всех деталях до зеркального блеска и становились идеальными. Флоты и соединения действовали точно и четко, будто были деталями одной уравновешенной и идеально настроенной машины. Пеладон теперь превратился из одной из столичных планет Федерации в ее центр, и военный, и политический. И лидеры армии, и выжившие лидеры политической машины каждой из центральных планет Федерации находились здесь, в цитадели. И не просто находились - они отсюда работали. Отсюда в буквальном смысле контролировалась вся Федерация. Что довольно разумно и логично, учитывая, что королева Пеладона сейчас де-юре была лидером Федерации как последний оставшийся член Совета. И совершенно немыслимо, учитывая, что еще меньше века назад на Пеладоне еще даже не знали, что их мир - не центр Вселенной, что он имеет форму шара и что он вращается вокруг звезды, а самой передовой технологией там была обработка железа. Интересно, думал Даймонд, мог ли король Пеладон IV себе хотя бы представить подобное? Догадывался, насколько высоко вознесется под руководством его малютки-дочери его родная планета? Догадывался ли он, подписывая договор с Высшим Советом на практически бесправных для себя и своей планеты условиях, что спустя всего одно-единственное поколение монарх из его рода будет править всей Федерацией? В любой другой ситуации Даймонд бы незамедлительно воспротивился такой концентрации власти на одной-единственной планете. И не только из желания защитить союзников, с которыми его связывал уже полноценный договор о военной взаимопомощи, а ради того, чтобы защитить Империю, и из банального инстинкта самосохранения - здесь же находились он сам и вся верхушка имперской армии. Но в этой ситуации никакого риска в помине не было. Планету и систему охраняло Зеркало Времен, которое после оттеснения сил Галактики Пять из примыкающего сектора по приказу Даймонда отправили сюда. И вместе с Зеркалом Времен на Пеладон прислали дополнительную охрану - тридцать далеков, которые теперь патрулировали цитадель и охраняли делегатов. Так что о безопасности можно было не волноваться. Кое-кто из делегатов Федерации, конечно, возмутился, когда силы Империи Ока в лице далеков фактически взяли цитадель под свой контроль. Но поддержки они не дождались даже от собственных сородичей. Слишком живы были в памяти убийства членов Высшего Совета, канцлера Пеладона и главы имперской армии - и это тогда, когда Пеладон можно было брать едва ли не голыми руками. А теперь, когда Галактику Пять теснили по всем фронтам и кое-где уже выходили на сектора центральных миров, у ее лидеров и вариантов-то практически не оставалось, кроме как снова попытаться тайно обезглавить противника. Зеркало Времен вышло из прыжка на высокой орбите Пеладона в конце второго дня конференции. К середине третьего все споры по вопросу далеков уже утихли. Далеки, снующие туда-сюда по цитадели, поначалу внушали Даймонду опасения, несмотря на то, что они ему беспрекословно подчинялись. Особенно в свете того, что говорила о них Роза. Не планы Савара, а планы далеков... это, как ни крути, подозрительно. Самая могущественная раса во Вселенной неожиданно преклоняет колени перед Империей Ока. Но вскоре, после того, как он пару дней понаблюдал за ними, опасения постепенно сошли на нет. И не последним аргументом, который Фантом привел сам себе, была позиция Савара на их счет. Императору Ока было за что ненавидеть далеков. Первый из восстановленных, как удалось узнать Даймонду, убил Рэвона. Одного, пожалуй, из очень немногих, если не единственного, кем Савар не стал бы жертвовать даже ради блага Империи. Но он доверял далекам. Что означало, что у него были на то веские причины. Что, в свою очередь, значило, что и Даймонду, как его Фантому, беспокоиться не о чем. Но существовал еще один вопрос, который надо было решить. Даймонд предпочел бы разобраться с ним позже, но логика и опыт дипломата подсказывали ему, что такие вопросы лучше решать одновременно с военными действиями, а в идеале - задолго до их начала. Галактику Пять условно можно было считать уже побежденной, а фактическая реализация этого была вопросом нескольких недель, и это в худшем случае. Условия капитуляции, как водится, будут диктовать победители в центральных мирах противника. И к тому моменту уже должен был быть решен вопрос о том, что от бывших пространства и имущества Галактики Пять отойдет Федерации, а что - Империи. И останется ли вообще хоть что-то от самой Галактики Пять. Дипломаты Империи Ока и Федерации уже начали, правда, с куда меньшим пылом, чем их военные коллеги-делегаты, обсуждать этот вопрос. Наметки будущих планов, не более того. Дальше им и заходить пока не было смысла. Потому что решаться этот вопрос должен был на уровне лидеров, то есть Императора Ока и Высшего Совета Федерации. В идеальных условиях. А в данном случае к консенсусу по этому поводу надлежало прийти королеве Талире, как экстренному и чрезвычайному лидеру Федерации, и Даймонду, Фантому, который для Империи Ока и всей Вселенной за ее пределами считался равным Императору. -Рад видеть вас, Ваше Величество, - произнес Даймонд, услышав скрип деревянной двери и взглянув на того, кто через нее вошел. - Прошу вас, садитесь. -Ваше Величество? - недоверчиво переспросила Талира, сев в предложенное кресло и оглянувшись по сторонам, и неуверенно улыбнулась. - Мы же здесь одни, Даймонд. К чему блюсти церемониал? -Как вам известно, - продолжил калед, проигнорировал высказывание королевы, - я пригласил вас сюда, чтобы обсудить один важный вопрос, касающийся войны. -Известно, - кивнув, ответила Талира. - Как говорят земляне, мы тут делим шкуру неубитого медведя. Безусловно, это очень важно... но, Даймонд, я пришла к тебе не только ради этого. Я хотела поговорить с тобой о... -Остальные вопросы, - прервал ее Фантом, - мы с вами обсудим позже, Ваше Величество. Дело не терпит отлагательств. Если стороны начнут делить шкуру медведя уже после его смерти, это плохо закончится для всех. И может даже привести к очередной войне, в которой не будет победителей, только проигравшие. -Разве наш флот уже готов разгромить их центральные системы? - похолодевшим тоном спросила королева. - Планы того, как мы будем делить останки растерзанного противника, уже давно имеются, и у твоей стороны, и у моей. Наша с тобой часть работы - всего лишь выбрать из них наиболее подходящий. Даймонд, что случилось? Ты всю конференцию старательно избегал встречи со мной. Пока она говорила, раздался еще один звук. Тихое жужжание из-за неплотно прикрытой двери. Благодаря ее голосу звук остался незамеченным. Она смотрела на Даймонда и сидела к двери спиной. А все внимание каледа было сосредоточено на ней. Поэтому ни один из них так не увидел, как в щели неплотно прикрытой двери мелькнул пронзительно-синий огонек. ... Общая сеть хранилища Омега объединяла в себе все электронные системы всех лабораторий и хранилищ в составе самого засекреченного комплекса в Империи Ока. Исключением из этой стройной системы был только один компьютер в стазис-хранилище "Ноль". Этот компьютер был ровесником Небесного Зеркала, и его код расшифровке на данном уровне развития не поддавался. Он позволял собой пользоваться, но все попытки подключить его к общей сети были обречены на провал. Поэтому его даже не стали переносить в центральный информационный зал. После того, как из него выскребли всю информацию, какую смогли, о нем практически забыли. Все пятнадцать ученых, имеющих доступ в Омегу - плюс наследник Императора Ока, и, с недавних пор, Роза Тайлер, Шестнадцатая - имели ко всем секретам Омеги равный доступ, и здесь, на территории хранилища, имели совершенно равный статус. Здесь секретов не было даже у самого Императора. Те, кто имел право войти сюда, обладали исключительным правом знать все. А единственной общей обязанностью у них была необходимость молчать обо всем этом. Так было раньше. До того, как на троне Ока оказался Император Савар III. В ночь после дня коронации Савара древний компьютер из стазис-хранилища "Ноль" был перенесен в кибернетическую лабораторию. Делалось это в режиме абсолютной секретности. Внутреннюю систему наблюдения Омеги на время переноса отключили, на время включения в систему была записана зацикленная запись пустых и залов. На месте, в лаборатории, компьютер поместили в корпус обычного терминала, управление им отныне производилось с помощью направленных силовых полей. Дабы исключить всякую возможность разглашения, компьютер без всяких роботов или иных механизмов вручную переносили двое: доктор Максил, глава лаборатории, и Император Ока. Это было мерой безопасности. Нельзя было просто так отключить один или несколько терминалов Омеги от общей сети, к обычным же стандартным компьютерам, даже принесенным извне, общая сеть подключалась автоматически. Можно было запретить ей это делать, но рано или поздно это бы кого-нибудь насторожило. А, насторожившись, этот "кто-нибудь" сам подключился бы к неизвестному устройству, с помощью общей сети или сам по себе. И узнал бы, что за тайны оно хранит. Древний компьютер был единственной возможностью спрятать какие-либо данные в Омеге. А прятать было что. Далеки после активации получали доступ ко всем системам и сетям, до которых могли дотянуться. Можно было бы, опять же, им запретить это делать. Но если бы можно было довериться одному лишь их честному слову, необходимости что-то прятать не было бы вовсе. Древний компьютер контролировал последнюю стадию клонирования далеков - вживление в мозг каждого из них нейронного подавителя. В неактивную зону, где системы оболочки не могли его обнаружить. Это было своего рода красной кнопкой, которую создаешь, молясь, чтобы на нее никогда не пришлось нажать - но она должна быть. Как крайнее средство. И, само собой, далекам этого знать не полагалось. Пятнадцать об этом знали, но считали это инициативой самого Максила, привыкшего следовать правилам. И ни характеристик подавителей, ни места вживления они не знали. В этот момент в кибернетической лаборатории Омеги не было никого. Все, включая Максила, собрались в центральном информационном зале и наблюдали за процессом восстановления мозга Зеона. И потому некому было увидеть, как в лабораторию беззвучно въехал далек. С тихим жужжанием он огляделся по сторонам, немного разгоняя темноту пустой лаборатории своим синим огоньком визора. Остановил взгляд на одном из терминалов, внешне неотличимом от остальных. Подключился к нему на несколько секунд. И так же беззвучно покинул лабораторию, оставив ее в темноте и в полной тишине.