Дождь по крышам

Дождь застучал по крышам внезапно и очень громко. Меньше чем за десять минут город потерял краски. Девушки в летних сарафанах, тоненьких и прозрачных, как шелковое полотно, визжа и перестукивая босоножками, торопились укрыться под навесом уличного кафе. Шон тоже не любил дождь, а убегать от розыскной группы Абстерго не любил еще больше. - Черт знает что, – пробормотал он, вытирая ледяные капли с лица. Уже и в магазин нельзя сходить, чтобы не вляпаться в какую-нибудь историю. Троих оперативников в штатском Дезмонд вырубил и оставил валяться в переулке позади супермаркета. Их выдал не только вид облысевших горилл, но и та целеустремленность, с которой они приближались. Когда на тебя идет шкаф с ярко-выраженным желанием измерить твою шею своими руками, то единственно верной должна быть одна мысль. Бежать. Шон не назвал бы себя хорошим партнером для спарринга, но вот бегать он умел. Школьные времена не прошли даром. И даже два уцелевших пакета с продуктами ему не помешали. Дезмонд догнал его уже в соседнем дворе около полуразрушенных домов, где на заросшей лопухами детской площадке гортанно орали друг на друга коты. - Расслабься. - Вместе они протиснулись между зданиями и вышли на оживленную улицу. Произошедшее его, кажется, только развеселило. Запрокинул голову, позволяя дождю заливать загорелое лицо и стекать по щекам под капюшон. Улыбался, как нашкодивший ребенок. Сжимающий в руках радужный зонт-трость. Должно быть, промокший Шон достаточно ярко выразил взглядом свое мнение по поводу до сих пор закрытого и стянутого ремнем зонта, раз Дезмонд перестал крутить закругленную потрепанную рукоять. - Он не мой и он сломан. – Вытянул перед собой и осмотрел искривленные спицы, проткнувшие ткань. Шон их не заметил. – Кажется, об чью-то голову. Что такое не везет, и как с этим бороться… Нельзя было найти что-то менее ломкое, чем зонт? Мусорный бак, арматуру, крепкую бутылку?! Дезмонд тронул пальцами его руку, намереваясь забрать один пакет себе, но что-то за спиной привлекло его внимание. Улыбка все еще держалась на его губах, будто Шон сказал что-то действительно смешное. То же настроение застыло в глазах, так что в принципе незнающий человек не заметил бы разницы. Но Шон заметил. Былое веселье именно что застыло, пыльной маской поверх зрачков. Вокруг сновали люди: кто-то скрывался под большими черными зонтами, которые то и дело задевали его макушку, другие прятали лица от влаги под разноцветными капюшонами толстовок. А Шон в одном свитере и с яркой рыжей шевелюрой. Вот он я, берите. Рука на предплечье - быстрая, сильная - сжала, разворачивая поперек потока прохожих. Дезмонд по-прежнему беспечно улыбается, и тонкий слой льда тает – выражение глаз меняется наплывом, будто из тумана просачивается счастье. Если бы Дезмонд был актером, Шон верил бы каждому его жесту, любой эмоции безоговорочно. Как можно за доли секунды стать совершенно другим человеком, из другой вселенной, другой жизни, где нет ассасинов и тамплиеров, и где Дезмонд Майлз влюблен? Так он смотрел на Люси после побега – первый месяц. Потом будто отлегло, эмоции смягчились, мимолетное чувство иссохло, оставив более реальные дружеские узы. Ладонь с множеством мелких порезов и ссадин коснулась лица Шона, большой палец поймал крупную каплю и повел вниз, оставив влажный след от виска до уголка губ. Последующий поцелуй был запечатан в памяти как самое нежное ощущение, полученное с момента вступления в орден. Вроде бы простое прикосновение губ. Три секунды. Четыре. Зубы чуть царапнули нижнюю губу, но как бы ненарочно. Дезмонд отодвинулся первым, и Шон беззвучно открыл и закрыл рот. Буквы застряли где-то в горле, совсем рядом, но так и не определились, какими именно словами они хотели стать. Дождь продолжал набирать скорость, и он только начал понимать, как замерз. Надо было просто потерять на мгновение прямой контакт с разбушевавшейся стихией. На его голове белый капюшон ветровки, прячущий промокший свитер и неприлично яркие волосы. А по лицу Дезмонда быстро стекали струи воды. - Главное вовремя исчезнуть, - кивок за спину, – и внимание само переключится. Оперативники Абстерго вертели головами, продолжая путь в толпе, но уже не так рьяно. Вряд ли они ожидали, что обе цели остановятся и начнут целоваться, не стесняясь, посреди улицы. Только глаза наткнулись на них, как мозг автоматически исключил их из возможных вариантов. Очень примитивно. Выражения лиц вооруженных горилл выдавали озадаченность. - Домой? Шон кивнул, сглатывая густой ком. Двадцать три минуты под ледяным дождем, немилосердно бьющим по плечам и незащищенным рукам, а Дезмонд в промокших насквозь дешевых кроссовках да джинсах с футболкой, которые заменили ему вторую кожу. Последние метры они уже бежали, ладони покалывало, ключи тряслись и звенели, открыв дверь только с третьей попытки. За толщиной полотна бронированной двери бешено забились два сердца, старательно разгоняя кровь и согревая. Шона трясло, как в лихорадке, пакеты стукнулись об пол, а Дезмонд устало облокотился спиной о серую, крашенную бог знает когда стену, так и не сняв хлюпающую обувь и прикрыв глаза. Шон смотрел на него, пытаясь восстановить дыхание. Смотрел, часто сжимая и разжимая кулаки, разогревая руки и ноющие запястья. Дезмонд не удивился, только на миг распахнул широко глаза, почувствовав прикосновение губ и худое тело так близко. И еще Дезмонд был чудовищно горячим, несмотря на марш-бросок. Или же это Шон так замерз, что не чувствовал разницы. Неважно. И то, что он никогда не целовался первым, тоже неважно. Так ведь? Немногочисленные девушки, смеясь, целовали его сами – кто в губы, кто в щеку. Два единственных партнера мужского пола тоже поцеловали его первыми. Окраина Манхэттена, какая-то вечеринка по случаю реставрации памятника архитектуры. Но ведь Дезмонд тоже поцеловал его первым, так? Шон просто ответил. Возможно, он не самый лучший в плане поцелуев, возможно, даже по внутренним оценкам он получил бы за них слабенькое «удовлетворительно» Но Дезмонд, не размыкая губ, умело и быстро справился с ширинкой мокрых брюк – на них обоих – и все остальное улетело на задний план. Куда-нибудь в 1706 год в далекую Флоренцию. Шон задыхался, пытался впаять себя в горячее тело сквозь два слоя прозрачных в облипку футболок. Широкая ладонь обхватила два члена сразу, пальцы не сходились, и короткие ногти задевали при неловких движениях чувствительную часть тела, сбивая ритм. Ему дали набрать воздуха. Вдох, выдох, пока чужие губы оставляют обжигающие следы на щеках и шее. И языки снова сплелись, и, кажется, Шон умудрился порезать свой о верхний резец Дезмонда. Собственные руки заняты, он целиком висит на Дезмонде, и мысль разжать пальцы, перестать сжимать его плечи кажется едва ли не кощунственной. Оргазм прокатывается волной по нервам, раздрабливая кости в пыль, затапливает сознание и заставляет выдохнуть обреченно. И наконец-то оторваться друг от друга. - Согрелся? – Тихий голос; его обладатель будто читает мысли. - Угу. Дезмонд держит его, приобняв, а сам опирается лопатками на стену. И Шон позволяет ему это. Они стоят так еще долго, несмотря на собирающуюся на полу лужу и слабый пока запах спермы. Сломанный зонт валяется около плинтуса и попадает в поле зрения случайно, когда глаза почти слипаются. Шону тепло, и он думает, чувствуя ладони на влажной пояснице, что дождь,возможно, это не так уж и плохо.